...
Пятый день тура не был таким тяжёлым, как остальные, и это была первая ночь, когда съёмочная группа вернулась в отель до полуночи. Баки сразу отправился в душ, а после этого с разбегу плюхнулся на свою кровать и схватил телефон, собираясь написать Стиву, но обнаружил, что его уже ждёт сообщение от него. Чем занят? Барнс широко улыбнулся и откинулся на кровати. Плевать, что его подушка будет мокрой из-за волос. только что вышел из душа. а ты? Читаю, но мне куда больше хотелось бы увидеть тебя после душа. Баки закатил глаза, подумав, что Стив вряд ли смог бы произнести это вслух. я могу зайти, если хочешь Ответ пришёл сразу же: Номер 722. Со стоном заставив себя подняться с кровати — потому что, серьёзно, Стив — единственное, из-за чего Баки согласен сейчас встать, — он потратил какое-то время на проведение глубинных раскопок в своём чемодане. Чуть позже, достав какую-то мятую футболку и не менее мятые джинсы, он быстро натянул вещи, взял ключ от номера, телефон и захлопнул за собой дверь. Несмотря на то, что комната Стива находилась не так далеко от его собственной, Барнс опасливо оглянулся по сторонам и с большой осторожностью свернул к нужной двери: всегда остаётся шанс, что какой-нибудь шальной фотограф забредёт на их этаж, а фотографии Баки, крадущегося в номер «того самого Стива», мягко говоря нежелательны. Когда он всё-таки добрался до нужной комнаты, Баки дважды постучал в дверь, и та сразу же открылась. На пороге стоял Стив. И... На нём были только очки в толстой пластиковой оправе. Ну и штаны, конечно, серые спортивные штаны. Если бы он был без штанов, Баки чувствовал бы себя хуже... Или лучше, кто знает. — Ты выглядишь, как ботан, — заметил Баки, бесцеремонно протискиваясь между Стивом и дверью и тут же запрыгивая на мягкую кровать. — И тебе добрый вечер, — смешно покачал головой Роджерс и закрыл дверь. — Так что, ты решил провести эту ночь вместе с... — Баки свесился с кровати, дотягиваясь до тумбочки и хватая тяжёлую книгу, — с Анной Карениной. М-м-м. — Между прочим, это очень хорошая книга, — упёрся Стив, скрещивая руки на груди. Его недовольная мина выглядела так, будто он вот-вот надует губы. Баки ухмыльнулся, закидывая книгу обратно и призывно разводя руки. Он опять клянчил объятия. — Пытаешься понять Наташу, читая русскую классику? Хороший ход. После этого ты сможешь защитить её ото всех источников занудства, кроме себя. — Честно говоря, я думаю, Нат больше нуждается в моей компании, нежели в защите, — сказал Стив, не обращая внимания на подколы Баки. Он снял очки и отложил их на тумбочку рядом с книгой. — Она сама защитит себя лучше, чем кто-либо. — Ещё бы, — хмыкнул Баки. — К тому же у неё есть Тор, когда я не на дежурстве. Мне кажется, ей просто нравится ходить со мной на премьеры, потому что это даёт повод для слухов. — Угу, — кивнул Баки, наблюдая, как Роджерс забрался на кровать и улёгся рядом с ним. Он навис над Барнсом, и сейчас его лицо находилось очень близко. Баки казалось, что он как будто сияет в этом неярком освещении. Стив медленно дышал, а Баки завороженно смотрел, как его грудная клетка легко поднимается и опускается. Он положил руку ему на шею и нежно сказал, неосознанно переходя на шёпот: — Ты весь мой. Стив улыбнулся. — Да, весь твой. Он запустил руку в его почти высохшие волосы и поцеловал в макушку. Баки позволил себе закрыть глаза, вдыхая глубоко и жадно. Он понял, что это первый раз, когда они вот так остались вдвоём. Это заставляло его нервничать ещё больше. Стив чуть приподнялся и выключил настольную лампу у кровати. Комната погрузилась в темноту. Роджерс вернулся к нему, удобно устраиваясь: его правая нога расположилась между ног Баки, а левая прижималась к его бедру, и он перенёс вес тела на правую руку, левой легко поглаживая скулы Барнса большим пальцем. — Хэй, — тихо произнёс Стив, и теплое дыхание опалило губы Баки. — Хэй, — хриплым эхом отозвался Баки, всё ещё тяжело дыша. Его рука покоилась на шее Стива. Всё в порядке. Он притянул парня к себе, закрывая глаза и нежно касаясь его губ. Они целовались медленно, Роджерс продолжил гладить его скулы, пропуская пряди влажных волос между пальцами, а Баки проскользнул своей рукой от шеи Стива к его затылку, перебирая светлые волосы. Он прижался к нему ближе, оборачивая вторую руку вокруг спины парня и чувствуя крепкие мышцы, перекатывающиеся под гладкой кожей. Стив был очень нежен, его поцелуи, совсем лёгкие и донельзя скромные, порхали по коже, не давая насладиться сполна, его целомудрие доводило Баки до зуда, и вскоре Барнс не сдержался, прикусывая его нижнюю губу и засасывая её. От неожиданности Роджерс чуть приоткрыл рот, и Баки тут же воспользовался этим, проскальзывая своим языком между его губ и пробегаясь по острой кромке зубов. Стив мягко выдохнул, пропуская его внутрь, а Баки закрыл глаза, исследуя рот изнутри и чувствуя вкус мятной пасты кончиком языка. Но ему до сих пор казалось, что Стив недостаточно близко. Поэтому Баки ощутимо потянул Роджерса за волосы, запрокидывая его голову назад. Стив застонал в ответ и податливо выгнулся, открывая доступ к своей бледной шее, светящейся серебристым в непроглядной темноте. Барнс рывком дотянулся до мягкой кожи у горла, впился и почти начал вылизывать её. Он почувствовал, как кадык Стива дернулся под его языком и спустился ниже, находя сладкое место под его челюстью, несильно прикусывая шёлковую кожу, желая оставить синяк, желая пометить, желая... Всхлип, что так долго стоял в горле Баки, всё-таки сорвался с губ. Он смущённо отвёл голову. Дыхание окончательно сбилось, да так, что ему было не вдохнуть, плечи резко напряглись, а тело начало трясти. Стив привстал, он тоже тяжело дышал, но придвинулся ближе к Баки, заботливо убирая взъерошенные волосы с его лица и гладя по голове. Барнс думал, что он этого не заслуживает. — Ты в порядке? — тихо спросил Стив, и даже в этих трёх словах было отчётливо слышно неподдельное участие. Баки не мог заставить себя посмотреть ему в глаза, зная, что Роджерс будет таким же добрым и терпеливым, даже если он подвёл его. — Да, — сказал Баки, его голос дрожал. — Ты трясёшься. — Это не было упрёком, но в своей голове Барнс заранее приписал тихому и участливому голосу Стива нотки недовольства. — Я в порядке, — слишком резко ответил он, проглотил ком в горле и поднял глаза на Стива. В голубых глазах была видна опустошённость и толика недоверия. Баки непроизвольно издал едва слышный всхлипывающий звук, но, конечно же, Роджерс услышал. Он закрыл глаза и откинулся на подушку, пытаясь снова начать дышать. Стив так и не сдвинулся, не ушёл, просто продолжил гладить Баки по волосам, как будто это не он вжимал его в матрас пару минут назад. — Прости, — еле слышно произнёс Барнс, когда снова смог вдохнуть, смог подобрать слова. — Я просто... — Он беспомощно посмотрел на Стива, надеясь, что парень поймёт всё по глазам. — Поговори со мной, — сказал Роджерс и его лицо смягчилось, следы недавнего беспокойства стали медленно исчезать. Баки почувствовал, как глаза начинает пощипывать от подступающих слёз. — Баки, что бы там ни было, сейчас всё хорошо, всё хорошо... Барнс вздрогнул, стараясь не смотреть на Стива, но в тёмной комнате было не на что отвлечься, кроме как на него. Он привстал, цепляясь за талию Роджерса и устраиваясь на расслабленных мышцах, вслушиваясь в заходящиеся удары сердца под ними. Он снова сглотнул слюну, смотря на собственную ладонь на груди Стива. Слова сами вылетели из него: — Когда это случилось в последний раз, меня изнасиловали. Он до крови закусил нижнюю губу и ещё сильнее вжался в Стивена, слыша, как тот судорожно вдыхает. — Баки, — тихий голос был полон эмоций, которые Барнс не мог описать. Грудная клетка Стива поднималась, когда он вдыхал очередную порцию кислорода и опускалась на выходе. Баки закрыл глаза, успокаиваясь от этого мерного покачивания и ласковых пальцев в своих волосах, но тут же распахнул их, щекоча обнажённую кожу Стива ресницами, когда тот поцеловал его в макушку, так по-доброму, как ребёнка. — Боже, Баки, извини. — За что тебе извиняться? — слабо пожал плечами Барнс, заходясь сиплым истерическим смехом. Он невесомо приобнял Стива и посмотрел прямо, глаза в глаза. Роджерс должен был понять, что это не его вина. — Тебе не за что извиняться, ладно? Даже не думай просить прощения. — Но в ответ Стив только посмотрел на него, как будто он хрустальный, как будто он нуждается в защите. Баки стало тяжело от этого. — Это всё я. Не ты, даже на секунду не думай, что... — Баки. — Стив отвёл взгляд в сторону, а потом снова на него, слегка качая головой. — Не надо. Барнс не знал, что на это ответить; всё о чём он мог думать — это «Мне жаль» и «Я люблю тебя», но сейчас уже было слишком поздно говорить первое и слишком рано — второе, обе фразы неуместны, неспособны выразить всё то, что он хотел бы сказать Стиву, но не смог бы произнести. — Мы не должны делать это сегодня или завтра, или когда-нибудь вообще, Баки, — сказал Стив, когда понял, что Барнсу больше нечего добавить, и продолжил успокаивать его, мягко массируя виски подушечками больших пальцев. Но Баки хотел, очень хотел. Он просто не мог подобрать правильные слова, чтобы Роджерс его понял. — И если ты хочешь поговорить об этом, я всегда рядом. — Бак хотел исчезнуть, разбиться на тысячи мельчайших осколков, потому что он не заслуживал этого. Совершенно. Этой доброты, готовности всё понять и тут же простить, всепоглощающей заботы и нежности, с которой Стив перебирал его волосы, мягко гладя по голове. — Даже если ты не хочешь, знай, что я поддержу тебя, в любой... — Остановись, — сказал Баки, и ему было плевать, что его голос надломлен, а с губ снова срывается всхлип. Он чувствовал, что вот-вот разрыдается. — Господи, Стив, перестань. Барнс пытался дышать, но получалось с трудом. Он сел на кровати, Стив поднялся за ним и так же сел рядом, не прикасаясь. Это нехорошо. Баки придвинулся к нему поближе, обнимая свои колени. Он чувствовал, что от Стива исходит тепло. Роджерс обнял его за плечи и притянул к себе, целуя в макушку. Этот жест был такой сладкий, теплый и такой незаслуженный. — Баки. — Губы Стива были совсем близко к его уху, и Барнс дрожал от этих ощущений. — Баки, всё в порядке, просто... Если можешь, скажи мне, как я могу помочь. Я хочу помочь тебе. Баки судорожно затряс головой: — Я не знаю. Я не знаю, чёрт возьми. Барнс тяжело дышал, несколько солёных капель скатились по щекам, оставляя мокрые блестящие дорожки. Он уткнулся Стиву в плечо, и парень прижал его ближе. Они сидели так целую минуту: Баки считал секунды, стараясь отвлечься от вихря воспоминаний, шумящего у него в голове. Роджерс прочистил горло и осторожно спросил: — Я включу свет, хорошо? — Да. — Баки хотел ответить нормально, но вместо простого «да» из него вырывался какой-то приглушённый хрип. Он скорее чувствовал, нежели видел, как Стив кивнул и отодвинулся, дотягиваясь до лампы. Комнату залило неярким светом, и он слышал, как Роджерс щелкнул дужками очков, надевая их. Баки вытер слёзы тыльной стороной ладони и откинулся на спинку кровати. Стив перебрался к нему и спросил, вытягивая руку: — Могу я..? — Баки взглянул на него и не смог не улыбнуться, согласно кивая. Боже, теперь этот придурок будет спрашивать, можно ли его касаться. Стив вернул улыбку и обнял его покрепче. Они лежали, почти касаясь друг друга кончиками носов. Барнс глубоко вдохнул и задумался: когда запах мыла на коже Стива стал чем-то таким родным, таким важным для него? — Как ты себя чувствуешь? — Дерьмово, — честно ответил Баки, потому что он уже не мог врать Стиву, только не после этого. Мышцы Роджерса как будто расслабились. — Ты так напугал меня, Бак. Я целую минуту не знал, что мне делать. — Когда это случилось со мной, я долгое время не знал, что мне делать, Стив. — Голос Баки по-прежнему был сухим и ломким. — Ты хочешь поговорить об этом? Конечно, это необязательно, но если это может помочь... Прошло несколько минут, в течение которых Барнс сидел неподвижно и смотрел в одну точку, а Стив замер вместе с ним, продолжая молча обнимать его напряжённые плечи со спины. — Мне едва исполнилось двадцать, — вдруг начал говорить Баки. Это не тот вечер, который он представлял, выходя из своего номера. — Мне было двадцать, и у меня не было ни одной роли с того дня, как закончился I Was A Teenage Pop Star....
Арним Зола, наверное, худший агент в истории. Прошёл почти год с момента подписания контракта, а произошло ровным счётом ничего. Ну, не совсем так. Баки брал очень дорогие уроки актёрского мастерства у друзей Золы, где за три месяца так ничему и не научился. Без нескольких подработок моделью, — на которые, надо заметить, он устроился самостоятельно, — у него не хватило бы денег даже на оплату счетов за съёмную квартиру. Это очень странно, ведь его последняя роль поп-звезды была более чем успешной. Саундтрек из их фильма неделями держался на первом месте во всех хит-парадах, и Баки не мог зайти в Старбакс без обязательного ритуала раздачи автографов всем присутствующим подростками с Prom Queen Darling вместо рингтона. Да что там Старбакс! Сразу после окончания съёмок студия Дисней пообещала ему контракт, по которому он вёл бы собственное телешоу. Если бы он знал, чем это закончится. Теперь для него не было работы за пределами королевства Микки... Кажется, образ певца-обольстителя из детского сериала, как коррозия въелся в него, стал второй кожей, мешая всем новым работам. Вот так, находясь в подвешенном состоянии раздражённого и при том неуверенного в себе человека, Баки назначил встречу с Золой за неделю до истечения их агентского контракта. — Я не собираюсь продлевать контракт, — сразу же бросил парень, приземляясь в необъятных размеров кресло. К его неудовольствию, Арним выглядел удивительно спокойным за своим письменным столом. Лишь его узкие, похожие на свиные, глаза самодовольно сверкали за стёклами круглых очков. — У меня, блять, не было ни одной роли с тех пор, как ты работаешь на меня. Задолбало. — Как сшаль, — протянул Зола со своим ужасным немецким акцентом; Арним утверждал, что он швейцарский, но Баки ни капли ему не верил. — Я устхроил тебе встхречу с Александром Пирхсом, но если ты шчитаешь меня штоль некомпетентным... — Что? — Баки вскочил, улыбаясь, точно безумный. — Александр Пирс? Серьёзно? Да вы шутите! — Нет, мистер Бахрнс, нисколько! Сейчхас Александр виедёт подбор актйоров для своегхо нового филма, и он кхотел, чхтобы ви тоше присутстхвовали. Зола одарил его небольшой снисходительной улыбкой, как если бы он разговаривал с перевозбуждённым ребёнком. В данной ситуации это подозрительно, но Баки был слишком взбудоражен, чтобы обращать на это внимание, ведь если Зола не шутит, к нему наконец-то пришли перемены, которых он так долго ждал. Барнс пробежался рукой по волосам, чувствуя, как адреналин заполняет его вены. — Правда? Когда? — Завтхра посхле полудня, если ты сохгласйен, конеш-шно. Баки был согласен, более чем согласен.