It's a strange courage

Баки пришлось нарушить свой плотный график просмотра Твин Пикс по девятисотому кругу, чтобы выползти из своей квартиры ровно в три часа дня. Зола уже поджидал его в такси неподалёку. А потом всю поездку молча смотрел в окно, пока Барнс нервно барабанил пальцами по коленкам. Александр Пирс был номинирован на шесть премий Оскар и выиграл четыре из них. Его последний фильм, политическая драма, "Проект Подчинение", был воспет и критиками, и простыми обывателями, покупающими билеты в кино по воскресеньям. Сборы были рекордными. Картина победила не только в номинациях «Лучший фильм» и «Лучший режиссёр», но и вывела в свет Ника Фьюри. Практически неизвестный до этого, парень выиграл Оскар за лучшую мужскую роль: это был головокружительный старт его карьеры. Ходят слухи, что после этого у Ника одних только контрактов было на шесть лет вперёд, а уж сколько предложений и рекламных пакетов к нему приходит каждый день... Поэтому шанс сняться в фильме Пирса, по счастливой случайности выпавший Баки, мог бы всё изменить, превратить его из простачка с детского телеканала в настоящего актёра. И, чего греха таить, Барнс не собирался упускать такую возможность. Но всё же что-то в этой ситуации его напрягало. Во-первых, Зола отказался помогать ему в подготовке к аудиенции, отговорившись тем, что это будет обыкновенное прослушивание, где ему нужно будет всего лишь выразительно прочитать кусок какого-то текста, причём какого именно — неизвестно. Во-вторых, Баки даже не знал, о чём, собственно, фильм: ни жанра, ни названия, ничего. А в-третьих, сегодня Арним был подозрительно молчалив и даже не пытался раздражать его своими идиотскими советами вперемешку с отвратительным произношением. От этого Барнс лишь сильнее нервничал, цепляясь за ткань своих джинсов. Что ж, он мог бы попробовать впечатлить Пирса, если бы у него была хоть какая-нибудь подсказка, если бы он знал, что тот ищет. Но он не знал. И сейчас отправлялся в неизвестность во всех смыслах этого слова. После непродолжительной поездки, такси остановилось около дорогого отеля, название которого Баки не запомнил. Он проследовал за Золой, проходя через многолюдное лобби в закрытую часть первого этажа. — Тхавай-тхавай, впиерёт, Бархнс, — подогнал его Арним, прибавляя шагу. В этом лабиринте коридоров Зола оказался очень проворным: он быстро перебирал своими коротенькими ножками и шёл не оглядываясь, так, будто он уже сотый раз здесь петляет. Через несколько минут они стояли перед с тяжёлой дверью в небольшой конференц-зал. Баки изучал золотую табличку с витиеватой надписью «Зарезервировано», пока Арним прочищал горло и поправлял пижонский галстук-бабочку, прежде чем трижды постучать по деревянной поверхности. Дверь открыл сам Александр Пирс. — Привет, мальчики, — поприветствовал их он, кивая обоим, но задерживая свой взгляд на Золе. — Арним, всегда рад видеть, — склонил голову мужчина. — И я ратх, мистер Пирхс. Они пожали друг другу руки. Зола по-прежнему прикрывался своей наигранной улыбкой, а Пирс, напротив, был полностью расслаблен. Когда обмен любезностями подошёл к концу, Арним неприятно откашлялся и открыл рот, пытаясь что-то сказать, при этом энергично раскачиваясь с пятки на носок. — Ну, мне пор-а. Удхачи, Бархнс, — выдавил он, похлопывая Баки по плечу, и унёсся в том направлении, откуда они пришли. Немного смутившись, Баки смотрел, как неказистая фигура Золы быстро исчезла за поворотом. Пирс деликатно хмыкнул в кулак, и парню пришлось переключиться. «Ох, чёрт, — подумал Баки, — вот и всё». Он прекрасно знал, что до сих пор находится во взвинченном состоянии из-за вчерашнего разговора с Арнимом и наверняка провалит это прослушивание, но не подозревал, что так быстро. Часть Баки думала, что Пирс просто раздавит его недовольным взглядом и скажет убираться, а другая готовилась к худшему, ожидая ещё и парочку нелестных эпитетов вдогонку. Но, когда Барнс всё-таки набрался храбрости и поднял глаза, Александр только расплылся в улыбке, как будто Баки — маленький ребёнок, учинивший какую-то ужасно милую шалость. — Я Джеймс Барнс, — расхрабрился он, протягивая свою руку. Пирс мягко, даже чересчур ласково пожал её: — Да, рад знакомству, сынок. Правда, я слышал, ты предпочитаешь, чтобы тебя назвали Баки. Меня зовут Александр Пирс. Он наконец-то отпустил руку Баки, начиная плотоядно осматривать парня с ног до головы. Заметив это, Барнс впился в нижнюю губу, ощущая себя почти голым перед этим человеком и чувствуя, что начинает стесняться. — Заходи внутрь и давай поболтаем, — сказал Пирс, поразмыслив. Он сделал приглашающий жест, и Баки зашёл за ним в комнату. В глаза сразу же бросился большой стол из тёмного дерева и удобный на первый взгляд кожаный диван песчаного цвета. — Садись, — снова приказал мужчина, хлопая по подушкам. — Пить будешь? У меня есть хороший шотландский виски — подарок от Джорджа Лукаса на прошлый день рождения. — Лучше воды, — попросил Баки, послушно опускаясь на диван. Обивка неприятно липла к коже и издала какой-то противный, пердящий звук, пока его тело тонуло в мягкой подушке. Барнс отчего-то не рассмеялся. Да и всё это очень походило на проверку, серьёзно. Особенно виски — Баки ещё несовершеннолетний*, и, вероятно, Пирс просто проверял, ответственный он или нет. В любом случае, парень не хотел пить: алкоголь непременно затуманит его рассудок, а ему нужно быть во всеоружии, чтобы произвести хорошее впечатление. — Какой хороший мальчик. Ладно, как хочешь, вернусь через секунду. Пирс подошёл к небольшому шкафчику за письменным столом и начал звенеть стаканами, повернувшись к Баки спиной, так что Барнс использовал эту передышку, получше рассматривая комнату. Здесь действительно было, на что посмотреть: деревянные вставки на подлокотниках дивана сочетались со светлой кожей обивки, стены были выкрашены в тёмно-зелёный, а на полу лежал какой-то восточный ковёр с таким сложным узором, что на него было страшно наступать. Всем своим видом это место напоминало охотничий домик какого-нибудь герцога, и было в этом что-то пугающее. Баки подумал, что чучело оленя или горного козла не сильно бы выбивалось из интерьера, а ещё он так и не понял, почему Пирс выбрал именно это место. Здесь слишком атмосферно для простой аудиенции. — Итак, Баки, — начал Александр, всё ещё стоя к нему спиной и возясь с напитками. Барнс отчётливо слышал, как кубики льда звякнули о стенки стакана, а потом булькнули в обжигающую жидкость. — Моя племянница большая фанатка твоего диснеевского фильма. Она целыми днями распевает эти песни. Баки честно старался непринужденно рассмеяться, но ему показалось, что получилось всё же неискренне. — Это был всего лишь временный источник дохода, ничего серьёзного. — О нет, это было гораздо большим, мой мальчик. Это было начало, а сейчас ты просто должен понять, через какие места проходит твоя дорожка к славе. — Ну, я надеюсь, ваше прослушивание поможет мне разобраться с этим, — с наигранной уверенностью сказал Барнс, запоздало опасаясь, что был слишком прямолинеен. Но, с другой стороны, слишком поздно ходить вокруг да около. В этой комнате всем понятно, чего хочет Баки, да и чек за съёмную квартиру придёт уже на следующей неделе. Пирс ухмыльнулся, всё ещё стоя к нему спиной. — Думаю, мы что-нибудь придумаем... вместе, — протянул он, поворачиваясь. В его руках было два стакана: один с виски для него и другой, чуть повыше, с водой — для Барнса. Баки чуть расслабился; он был почти уверен, что Александр, как человек высокого круга, всё равно собирался налить ему что-нибудь алкогольное, посчитав отказ неуместным. Пирс подал Баки стакан, приветливо улыбаясь. — Сейчас я работаю над новым фильмом. — Он не спеша обошёл стол и сел в кресло позади него. Баки почувствовал, что его горло пересохло от нервов. Пытаясь успокоиться, он выпил сразу половину стакана, пара капель осталась на его ярких губах. Стало лучше, но от него не ускользнул чересчур внимательный взгляд Пирса. Мужчина будто следил за тем, как Баки подносит стеклянную кромку ко рту. Смутное чувство неправильности происходящего перетекло вниз живота вместе с водой, а желудок болезненно скрутило. Барнс решил не обедать сегодня, и сейчас он думал, что это была плохая идея. — Это историческая картина. — Александр всё же приглушил свой изучающий взгляд, ставя стакан с нетронутым виски обратно на стол. Он так и не отпил. — Романтическая драма, времена Первой Мировой. Главные роли, конечно, уже распределены, но есть одна, на которой я всерьёз хотел бы видеть именно тебя, Баки. — На этих словах Барнс сел чуть прямее и сделал ещё один глоток воды. Эти пугающие, сальные взгляды, которыми оглаживает его Пирс — просто галлюцинации на нервной почве, убеждал себя он. А перед ним сейчас — он, его шанс на продолжение карьеры. — Я с радостью прочитаю вам что-нибудь, — сказал Баки, когда понял, что Пирс не собирается ничего добавлять. — Просто дайте мне текст, или... Я помню некоторые монологи наизусть, если вы... — В этом нет необходимости, — жёстко оборвал его мужчина. — Оу. Баки был на многих пробах, где ему выдавали номер, и он часами сидел в огромной комнате вместе с двумя-тремя сотнями других претендентов, ждущих, что их вот-вот позовут в заветную комнату, чтобы послушать их минутный монолог, а потом послать вежливым «Мы вам перезвоним». Неужели прослушивания на действительно важные роли в крутых фильмах проходят, эм, так? Барнс не был уверен, что ответ утвердительный. Он сделал ещё один глоток. Пирс продолжал улыбаться. — Какой твой любимый фильм, Баки? — Трамвай «Желание». — Ему казалось, что он выпалил это слишком быстро, да и голос был какой-то писклявый. Баки снова корил себя и, в итоге, волновался ещё больше. В комнате резко похолодало, губы начали подрагивать, но он спрятал это за стенкой стакана, вода в котором так некстати закончилась. — Хм-м... — Пирс взял свой стакан и пригубил виски — это первый глоток, что он сделал, — а потом откинулся назад в огромном кожаном кресле такого же цвета, как диван, на котором съёжился парень. — А знаешь, какой мой, Баки? — Барнс попытался отрицательно помотать головой, но у него вышло лишь такое-то вялое, расхлябанное движение. — Пролетая над гнездом кукушки. Ты смотрел? — Парень кивнул, и к его мандражу тут же добавилось головокружение. Нет, точно нужно было пообедать. — Мне нравится смотреть, как человек пытается управлять своей жизнью, своим видением мира. Это же чудесно. Он долго барахтается в своих мыслях, уверенный в том, что судьба находится в его руках, и он сам себе хозяин, а всё это исчезает из его дурной башки за какие-то доли секунды. Одна процедура. Чик-чик. И всё. Речь Пирса звучала приглушённо, как будто он говорил с ним через стену соседней комнаты. Баки чувствовал себя почти просветлённым. Он не был уверен, что смог бы прочитать сейчас хоть что-нибудь, если бы ему вручили текст. Он пытался сесть прямо, но вместо этого только качался и оседал снова, утопая в диванных подушках. — Профессии режиссёра и психиатра в чём-то схожи. У тебя есть подчинённые — твои актёры, и они всё хотят делать по-своему. Думают, что понимают персонажа, конкретную сцену или даже саму постановку лучше тебя. Но хочешь узнать правду, Баки? Всё предельно просто. Они НЕ понимают. НЕ видят картину целиком, но все равно пытаются показать тебе, что знают наверняка, как будут выглядеть со стороны. У них слишком ограниченный ум, чтобы понять, что они делают, и как они должны играть. Чем раньше актёр признаёт свою зависимость, чем раньше подчиняется, тем быстрее мы срабатываемся, тем лучше выходит фильм. — Пирс прекращает говорить, но едва ли Баки замечает это. — Эй, ты как там? Нормально себя чувствуешь? — Я, ух... — Парень попытался рассмеяться, но у него зазвенело в ушах. Теперь он не понимал, издаёт он какие-то звуки или нет. — Нет, всё не так плохо, просто я немного странно себя чувствую... — Это ничего, Баки, — глухо произносит Пирс, медленно поднимаясь по мере того, как комната начинает раскачиваться перед глазами Барнса. — Я позабочусь о тебе.

…

— Дальше я помню только, как проснулся голым. За окном было темно, наверное, прошло часов восемь, а он всё ещё находился в комнате. Полностью одетый. Мне даже показалось, что днём на нём был другой костюм, хотя... Тогда мне было не до этого. Он сказал: «Доброе утро, соня», а потом спросил, не откажусь ли я от второго раунда. Я не мог произнести ни слова... Был в каком-то коматозном состоянии. Тело вроде слушалось, но сил пошевелиться не было. Перед тем, как бросить в меня сорок долларов, он вздохнул и покачал головой: «Что ж, очень жаль, сынок». Посоветовал взять такси до дома и сказал, что его люди свяжутся со мной по поводу съёмок. В тот же день я разорвал контракт с Золой, а на следующий — собрал вещи и переехал в Нью-Йорк. — Как же ты снова оказался здесь, в Лос Анджелесе? — еле слышно спросил Стив, бездумно пялясь в чёрный экран телевизора. Он слушал большую часть истории, застыв в таком положении. — Мой знакомый режиссёр, ещё со съёмок сериала, снимал простенькое шоу, и ему был нужен ведущий. Он позвонил мне, я согласился. Нам повезло, шоу стало популярным, и вскоре меня снова начали узнавать на улицах. К концу первого сезона я познакомился с Филом: если помнишь, сейчас он мой агент. Чуть позже мы встретились за чашкой кофе, и он подкинул мне сразу три сценария за неделю. А уже через месяц я окончательно осел в ЛА. В принципе, ничего необычного, я всегда мечтал сниматься в кино. И для себя решил, что не позволю тому случаю сломить меня. — Стив подвинулся, смотря прямо на Баки. Тот тоже посмотрел на него, а потом поднял руку и взъерошил его волосы, позволяя своей руке задержаться в совсем мягких, на затылке. — Но след остался. — Мне жаль, что я так... — Это не твоя вина, — отрезал Барнс. Он вздохнул и медленно подполз к Стиву, касаясь его лба своим. Глаза чуть болели от слёз. — Ты не должен никому рассказывать, — сказал он, стыдясь, что вообще смог подумать об этом. — Не то чтобы я думаю, что ты стал бы, но... Об этом почти никто не знает. Фил знает, Сэм. Клинт знает только, что я не работаю с Пирсом, даже не хожу на мероприятия, на которых он может появиться. — Барнс сделал паузу, облизывая свои пересохшие губы. — Пирс, он... Он предложил мне роль около года назад. Сказал, что мне даже не нужно будет проходить пробы, что автоматически включит меня в список актёров. Фил так радовался, он едва сдерживался, когда рассказывал мне, как мы будем «работать с мастером». Но, вот незадача, у меня случилась паническая атака прямо в его офисе. — Баки рассмеялся, но вышло почему-то горько. — После этого пришлось рассказать ему, как Пирс... Как он до сих пор контролирует меня из-за этого. Спустя годы, я всё равно нахожусь под его контролем. — Я бы убил его. — Стив сильно сжал веки, как будто ему было физически больно, а Баки не мог понять, что это только что было: шутливое предложение или вполне серьёзное обещание. Он не сомневался, что Роджерс мог действительно убить его. Он ведь убивал до этого. Это его скелет в шкафу. Призрак прошлого. — Я люблю тебя, — вышло как-то тихо и забито. Барнс заморгал, находясь в каком-то непонятно возвышенном состоянии, и обвил Стива руками, почти с силой втискиваясь в его широкую грудь. — Я имею в виду, ты не должен... Роджерс отодвинулся от его лба, и Баки почувствовал, как что-то внутри него ухнуло вниз. Он отпустил его шею. Левая рука безвольно упала на смятые простыни. — Посмотри на меня, Баки. Сердце бешено колотилось, и Барнсу казалось, что его трясёт от этих ударов. Он неуверенно взглянул на Стива, ожидая, что сейчас что-то вот-вот оборвётся. — Стив. Роджерс забрал его левую руку и переплёл их пальцы, прижимая к себе так, что Баки чувствовал, как под рукой быстро-быстро бьётся большое сердце. Стив посмотрел чуть вправо, а потом перевёл взгляд на Барнса, нежно, но при этом решительно всматриваясь в серо-голубые радужки. — Я не могу смыть твоё прошлое, Бак. И мне ненавистна мысль, что ты прошёл через это. Прошёл через это один. — Слёзы сновa набежали на глаза Баки, и сейчас он точно знал, как сильно дрожали бы его руки, не сжимай Стив их так крепко. — Но с этого момента я собираюсь всегда быть рядом с тобой, до конца. Понимаешь? — Баки кивнул, стискивая зубы. — Я люблю тебя. И я собираюсь напоминать тебе об этом каждый день, пока тебе не станет тошно от меня. Я люблю тебя, Баки. От этого Барнс завис на пару секунд, а потом поражённо выдохнул, хватаясь за собственные волосы. — Боже, Стив, то, что ты только что сказал... Ты репетировал целую неделю, да? — Ну, когда твой парень — актёр высокого уровня, у тебя в запасе всегда должно быть что-то такое, — улыбнулся Роджерс. Баки тоже ухмыльнулся и легко толкнул его в бок, ощущая, как рассеялся тесный, склизкий кокон, в котором он находился. — Иди сюда, — прошептал он, окончательно приходя в себя и протягивая руки к Стиву. — Баки, мы не должны... — Я хочу, — уверенно сказал Барнс, целуя своего парня под челюстью. — Я хочу, Стиви. И я хочу, чтобы это был ты, только ты. — Он откинулся назад, теперь уже не так лихо посматривая на Роджерса: — Ну, если ты хочешь, конечно. Стив растаял от этой картины. От того, как его жестокое тело плавится под лёгкими прикосновениями Баки, от этого горячего дыхания в шею и неуверенного сопения над ухом. — Господи, Баки, — жарко прошептал он прямо в губы Барнса, — конечно. Не давая парню времени на раздумья, он бережно поцеловал его. Баки тут же разжал губы, позволяя языку беспрепятственно проскользнуть внутрь. Стив притянул его за волосы, скользнул руками по спине, а потом схватился за край футболки, нетерпеливо дергая. Барнс перестал облизывать его губы, кивнул и чуть отстранился, поднимая руки вверх. Роджерс стащил с него помятую футболку и тихо восторженно выдохнул от открывшегося ему вида. Баки воспользовался его заминкой, тут же запрыгивая на парня и усаживаясь на его талии. Он удобно обхватил его коленями, пальцами пробегаясь до пояса тренировочных штанов и замечая внушительную эрекцию, упирающуюся в тонкую хлопковую материю. Баки довольно ухмыльнулся Стиву, - который уже успел понять причину его пристального взгляда и сейчас залился милым розовым румянцем, — и быстро пробежался языком по кромке зубов перед тем, как дотянуться до тумбочки и выключить свет. Он развернулся к Стиву и медленно опустился, начиная нежно покусывать его шею, проводя языком по вздрагивающему кадыку и ниже; остановился на сосках, облизывая один и осторожно лаская другой, и довольно улыбнулся, слыша первые приглушённые стоны. — Вот так? — еле слышно спросил он, засасывая оказавшуюся такой чувствительной часть тела. Он обернул свой язык вокруг соска, мягко прикусывая его. — Ты убиваешь меня, Баки, — прошипел Стив, задыхаясь. Он выгнулся и задрожал, когда Баки аккуратно провёл пальцем от его подбородка до пупка. — Мне остановиться? — дразняще прошептал Барнс. — Господи, нет! — Баки гаденько рассмеялся и последний раз прикусил сосок перед тем, как двинуться южнее, одной рукой проскальзывая под эластичный пояс штанов Стива. — Можно я сниму это? — Он начал легко поглаживать мягкие, кудрявые волоски вокруг его члена, опуская руку на яйца и несильно сжимая их. Стив зажмурился и что-то простонал под ним. — Что? — Да. Баки убрал руку, заставляя Стива издать тихий хныкающий звук. — Эй, попридержи коней, Роджерс, — рассмеялся Барнс, резко стягивая его штаны до коленей и позволяя себе на секунду засмотреться на большой, ровный член, блестящий в темноте от выделившейся смазки. Он нагнулся вниз и поцеловал головку, задевая нежную кожу губами и стаскивая штаны до конца. Стив порывисто сел, схватил его за плечи и утянул в мокрый поцелуй, сталкиваясь зубами, пока их языки боролись за лидерство. — Могу я?.. — спросил он, показывая куда-то вниз на штаны Баки, когда они оторвались друг от друга. Барнс замер и глубоко вдохнул, заглядывая в голубые глаза Стива. — Если ты... Мы не должны, — начал было Роджерс, но Баки решительно затряс головой. Он потянулся к парню и трепетно поцеловал его, прижимаясь к горячим губам. — Да. Да, да, да, — как заведённый повторял он, запуская пальцы в волосы Стива и целуя его щёки, скулы, нос. Зацеловывая каждый сантиметр его лица. Роджерс с жаром отвечал на его прикосновения, нащупывая ширинку, возясь с пуговицей и молнией на джинсах. Он всё же расстегнул их, оставляя болтаться на щиколотках, а потом неохотно оторвался от него, чтобы помочь снять штаны и спихнуть одежду куда-то на пол. Их тела тесно переплелись на удобной кровати гостиничного номера в городе, где они никогда не были до этого и вряд ли когда-нибудь появятся снова. Тонкая полоска света просачивалась через щель в закрытых шторах. Приоткрытое окно впускало в комнату звуки улицы: голоса людей и шуршание шин об асфальт. Вот чьи-то шаги в коридоре; мимо проходят люди, молчат или тихо переговариваются, шаркают ногами или громко топают по ковровому покрытию. Но больше всего Баки хотел слышать Стива. Стива, повторяющего его имя, Стива, тяжело стонущего от его лёгких прикосновений, Стива, издающего эти невероятные звуки снова и снова. — Давай? — нетерпеливо заёрзал на простынях Барнс. — Ты хочешь, чтобы я? Баки кивнул. — Хорошо, — сказал Стив. Он поцеловал его за ухом и прошептал: «Я буду осторожен, Баки. Обещаю». — Давай, не разглагольствуй, — хрипло выдохнул Барнс, резко откидываясь на кровать и радуясь, что приземлился головой на подушки, а не на спинку кровати. Стив хихикнул, на ощупь хватая маленькую сумку, которая всё это время лежала рядом с томом Анны Карениной. Баки прислушался, в тишине вжикнула молния, потом что-то зашуршало и хлюпнуло, а затем бухнуло — видимо, Роджерс, всё-таки уронил сумку на пол. — Ой. — Так и есть, уронил. — Стивен, — от нетерпения голос Барнса приобрёл угрожающие нотки. — Извини, — сказал Стив, открывая баночку и возвращаясь к Баки, пока тот хныкал, елозя по простыням. Он начал покрывать его грудь успокаивающими поцелуями, протискивая один палец и прижимаясь к горячему телу. Барнс тут же задрожал, покрываясь мурашками. — Ты как? — обеспокоенно спросил Роджерс, замечая реакцию парня. — Больше, — задыхаясь, попросил Баки. Стив тихо хихикнул, лаская его член и проталкивая второй палец внутрь. Баки выгнулся, и он поймал его губы своими, чувствуя вибрацию от вырывающихся стонов. — Ты такой, чёрт возьми, замечательный, — выдохнул Барнс между поцелуями, едва шевеля языком, пока Стив раскрывал его. — Такой, чёрт... — Роджерс заткнул его ещё одним влажным поцелуем, и Баки почувствовал, что он на грани. — Я-я, Ст-сти-и-в, — парень понял его без слов и отстранился, смазывая себя и упираясь в разработанное отверстие. — Бак, — сказал он, опуская ладонь на грудь Баки. — Просто скажи мне, если что-то пойдёт не так, ладно? Он произнёс это, и в его голосе было столько доверия и щемящей нежности... Барнс подумал, что мог бы кончить только от этого. А ещё на секунду он представил, что мог бы сломаться прямо сейчас, выпустить наружу свои страхи вместе со слезами, а потом весь вечер тщетно пытаться успокоиться, но вместо этого он вновь посмотрел на Стива. На Стива с этими его невозможными голубыми глазами и смотрящими так ласково и обеспокоенно одновременно. — Хорошо. Стив кивнул и проскользнул внутрь. Губы Баки задрожали, и он сжал веки так, что перед глазами помутнело. Он широко открыл рот и издал какой-то тихий, нечеловеческий звук. — Ты со мной, Бак? — До конца, — проскулил Баки, повторяя слова, ранее сказанные Стивом. Роджерс начал медленно толкаться, каждый раз заходя чуть глубже, пока не нашёл ту самую точку, от соприкосновения с которой Баки приглушённо простонал. Стив задвигался быстрее, обхватывая член Баки и лаская его в ритм со своими толчками. Барнс откинул голову назад, пытаясь вдохнуть, но через какое-то время он уже ничего не соображал, лишь подставляясь под ласкающие руки. — Стив, я сейчас... Чуть позже они оба загнанно дышали, тихо посмеиваясь. Стив кончил первым. Его грудь была покрыта тонким слоем пота, глаза зажмурены, и он простонал так пошло, что Баки не выдержал этого звука, пачкая живот Роджерса в своей сперме. Они перевели дух, и Стив вышел, снимая презерватив. Он завязал его в узел, а потом аккуратно взял его двумя пальцами и начал пялиться на «это». — Что-то не так? — со смешком спросил Барнс, наблюдая за его душевными терзаниями. — Я не знаю, куда это выкинуть, — задумчиво ответил Стив, а потом вдруг густо покраснел. Баки закатил глаза, выхватывая резинку из рук Роджерса и забрасывая её куда-то за своё плечо. Оскорблённый презерватив приземлился где-то в районе ковра. — Фу, Баки, это отвратительно. Роджерс наклонился и ущипнул его за грудь. — Эй, ну больно же! — обиженно проворчал Барнс. Стив заливисто рассмеялся, обнимая Баки и укладываясь рядом с ним. — Хорошо себя чувствуешь? — спросил он, трепетно касаясь губ Барнса своими. Его горячее дыхание, вмиг опалившее кожу Баки, сделало парня ещё податливее, чем он был пару минут назад. — Никогда не чувствовал себя лучше, — прошептал он. Стив счастливо улыбнулся, прижимаясь к его боку, а Барнс перекатился так, чтобы положить голову ему на плечо. Роджерс обнял его за плечи, и Баки заснул, чувствуя, как Стив пальцем рисует маленькие кружочки на его шее.