Всего лишь договор

      Девушка с потерянным взглядом смотрела на догорающую свечу. Жидкий воск стекал по ней, словно слезы. Камилла, будто ребенок никогда не касавшийся огня, затушила пальцами пламя и слегка обожглась. Она отдернула руку, тихо зашипев от неприятной боли. Из коридора доносились тихие шаги. Девушка посмотрела туда и увидела волнующегося отца, точнее его силуэт. Она гневно на него посмотрела. Сейчас она была не готова простить его за все, что он наговорил. Однако она разрешила ему войти, кивнув головой, и тот практически бесшумно оказался внутри. Он посмотрел на свечу, а затем на пальцы Камиллы. Тяжело вздохнув, он что-то стал искать по полочкам. — Растительное масло на нижней полке, пап, — сказала Камилла, не отрывая своего взгляда от свечи, «слезы» которой уже застывали. — Спасибо, — улыбнулся мужчина, скорректировав направление своего поиска. — Дочь, ты поговоришь со мной? Об этом. — Я уже все сказала, — выдохнула девушка, посмотрев на озабоченного поисками отца, что немного смягчило её злость, а в конце концов она куда-то совсем испарилась. — Справа. — Я поступил нечестно: я должен был с тобой все обсудить, а не решать самостоятельно. Я очень виноват перед тобой… — заискивающе стал произносить он, доставая из шкафчика подсолнечное масло. Он подошел к дочери и попросил ее руку. Та без всяких притязаний протянула ее ему, и тот стал обрабатывать ожог. — Камилла, ты простишь старого дурака? — Ты не старый. У тебя еще даже седины нет, — хохотнула девушка. — Просто кто-то ее заботливо выдирает, — улыбнулся отец. — Это меня мама просила делать, — она чуть поникнула головой. — Прости. Просто, она правда не хотела видеть твоих седин. Уж больно ей нравился тот «чокнутый брюнет». — Она так и сказала? — Ну может я слегка перефразировала. Она так тебя любила. Жаль, что это случилось. — От смерти никто не может быть застрахован. Хочу, чтобы у тебя была такая же любовь, как у нас с мамой. — Думаешь, это возможно с этим экземпляром? — выдохнула девушка. — У каждого свои заскоки. Хоть я его недолюбливаю, это не должно сказываться на твоем отношении к нему, — отец чуть придвинулся. — Признаюсь, у нас с твоей мамой было почти тоже самое. С самого начала мы с ней плохо ладили. — И что же заставило тебя понять, что она тебе нужна? — Долгие часы работы рядом с ней. Мы работали вместе. Ну, мы с Ричардом занимались открытием дела, а я еще параллельно подрабатывал для стабильного заработка, на всякий случай. — Я думала, что ты никогда не работал на «дядю». У тебя характер неподходящий. И неужели ты был связан с искусством? — Знаю, но приходилось. Не совсем. Я был ее менеджером, поддерживал контакты с важными, богатыми персонами. Она для них рисовала картины, — Келл улыбнулся. — Она всегда называла меня продажником. И говорила это с таким отвращением, будто это какое-то обзывательство. А меня, признаться, это вечно задевало. Впрочем, она все время смотрела на меня свысока, до тех пор, пока мы с ней не поцеловались в первый раз. — И как ты решился на этот шаг? — поинтересовалась девушка. — Ну, её бросил ухажер, и она одиноко сидела на балконе, смотря на Эйфелеву башню. Мы путешествовали вместе, когда это требовалось, и брали всегда один номер в целях экономии. Если бы не этот факт, мы бы никогда не сошлись. Так вот. Сидит она на балконе грустная. Она пила вино… Не могу вспомнить название. И я подошел к ней сзади, просто невинно спросив, случилось ли с ней что-то, а она выпалила в духе: «Чего тебе надо, продажник?» Я видел, что ей плохо, и предложил свою компанию. Мы просто сидели с ней и рассказывали друг другу всякие истории из жизни. Она сказала, что наверняка у таких людей как я полно любви в жизни, ведь для нас любовь сводится лишь к логическим структурам, а не к живым неописуемым образам. Для нас любовь это та же забота. И различий между этими понятиями мы не видим. А я только томно промычал, будто бы согласился с ней. Она подумала, что обидела меня такими словами, хотя это действительно было правдой. Она поспешила исправиться. «Ты не похож на этих бизнесменов», — проговорила она, а её уши покраснели. Я помню это. Я ухмыльнулся и просто смотрел на неё. Она смотрела на меня. Может это ещё и алкоголь в голову ударил, хотя выпили мы самую малость. Но сначала я её обнял, а она просто бросилась на меня с поцелуем. А я ответил. А дальше рассказ не для детей, — хохотнул мужчина. — Это очень мило. Получается, вы были очень разными людьми. И стали такими заботливыми родителями. — Невероятно разными. Признаюсь, она была сильнее меня в моральном плане. Она была очень чувственной и пылкой. А я ещё был каким-то безразличным ко всем этим делам амурным. Но она раскрыла моё сердце. — Спасибо за приятный разговор, пап, — улыбнулась девушка и поцеловала отца в лоб. После чего, тихо покидая комнату, прошептала: — Спокойной ночи. Я хочу подумать над твоими словами.

***

      Мужчина в черном пальто шагал по ночным улицам Мюнхена. Вокруг было чертовски красиво, но для него это ничего не значило, он был погружен в себя, впрочем, как обычно. Сказать точно, о чем он думал, было невозможно, его лицо не выдавало никаких эмоций. Только легкая привычная улыбка. Нервная. Она несколько не соответствовала его состоянию, она была только для других. Он остановился возле витрины с белым костюмом. Он внимательно изучал его. Каждый стежок, каждую петлю. Костюм оказался полностью ручной работы. Но в нем было что-то не так. Слишком строг для такого весьма парадного облика. Он вошел в магазин, где перебирала бумажки какая-то женщина. Она подняла на него глаза, и проговорила, возвращаясь к бумагам: — Мы закрыты. Не могли бы Вы повернуть ту табличку? Я просто очень занята, — Эрдман кивнул и исполнил пожелание женщины. Но он продолжал смотреть на тот костюм. Что-то его в нём зацепило. — Простите, я не хочу хамить, но Вы правда немного мешаете, — чуть вспылив произнесла она, все ещё не переставая работать. — Здесь шьют на заказ костюмы, или они куплены где-то в другом месте? — поинтересовался блондин сверкая своими весьма любопытными яркими глазами. — Я сама их шью, — немного обидевшись произнесла женщина. — Я хочу сделать заказ. Позволите? — Не могли бы Вы подойти чуть позже. Скажем завтра. Простите, я правда должна все это заполнить до завтрашнего утра, иначе у меня будут проблемы с налоговой. — А хотя бы купить уже существующий? — Вам это так важно? — продолжая на автомате заполнять свои бумаги, проговорила дама. — Нет. Доброго вечера, — произнес Эрдман и вышел из магазина.       Сонный он пошел к себе домой, в свою съемную квартиру, к которой жутко привык. Ведь там было все идеально. Ничего не мешало его комфорту. Уже через пару минут он открыл дверь в собственный мир. В свою цитадель, куда ступала только его нога уже целых четыре года. Он прошелся по ней снова. Зашел в ванную комнату и включил горячую струю воды, наполняя водой ванну. Затем вышел в свою небольшую гостиную, которую он оборудовал под библиотеку. Она была заполнена всякой научной литературой. Он отсчитал на третьей полке снизу двенадцать книг, и достал Стивена Хокинга. Он бросил ее за спину и взял лежавшую за ней другую. Самуил Маршак. Он улыбнулся уголком губ и отправился снова в ванную, положил туда книгу, далее направляясь в прихожую, вешая свое пальто на крючок и снимая свои натертые туфли. Прошел в спальню и стал медленно раздеваться, совсем позабыв обо всем. Просто наслаждаясь процедурой переодевания. Спустя пять минут он уже раскладывал свою одежду по местам. Он улыбнулся, на этот раз искренне, наведенному порядку, и направился в ванну вновь, снимая нижнее белье. Погрузился в теплую воду и закрыл уставшие от всего глаза.       Эрдман выключил воду, и квартира погрузилась в тишину, лишь были слышны небольшие водные всплески. Тишина и покой — столь редкие явления для работающего без остановки человека, были как глоток свежего воздуха. «Дом, который построил Джек», — пробубнил про себя блондин, засыпая в теплой, нежной и согревающей все тело воде.