Всего лишь договор

      Келл стоял перед входом в ЗАГС вместе со своей дочерью Камиллой: старался ее успокоить, приободрить. Он не хотел выдавать её замуж за «немецкого варвара», но девушка понимала, что этот брак был необходим. Необходим их семье в целом. Ведь если Келл Харди умрет, всё перейдет к Шмидтам, и от наследства ничего не останется. Этого не переживет избалованный Нейт. И пусть она по прежнему не могла до конца понять своего отца, но готова была его простить.       Бизнесмен с недоверием оглядывался по сторонам, снова возвращался мысленно к дочери, и что-то нашептывал про себя. Его вид был целиком встревоженным, будто он весь был на иголках, словно волновался насчёт свадьбы больше самой Камиллы. И хотя девушка внутренне сильно волновалась, но виду не подавала, разумно полагая, что больше одного взволнованного человека на квадратный метр слишком много. — Все будет хорошо, — Камилла погладила отца по голове, а тот и не думал расслабляться, — К тому же. Не зря же я перемерила все те платья, — попыталась приободрить своего «старика» шатенка. Она грациозно покрутилась перед своим отцом, чтобы напомнить о том, какой сегодня торжественный день. Да, само платье было скромным, без вычурных излишеств, даже не было пышным. И всё-таки, оно было по свадебному торжественным: как и полагалось, белого цвета, область корсета украшали дорогие кружева, но сидело платье по фигуре, которая у девушки была в хорошем состоянии. — Да, сегодня ты великолепна, — Харди осмотрел её с ног до головы, убеждаясь в хорошо проделанной работе работников ателье, что смогли пошить такое чудесное платье за столь короткий промежуток времени. — Но если что случится, сразу звони мне. Я непременно всё отменю, и верну в Лондон. — Это будет неуважительно к их семье… — Меня это не будет волновать, ты же знаешь это. Готова? — он поднял брови в ожидании ответа. Она кивнула головой; отец взял свою дочь за руку и направился с ней в просторный украшенный зал.       Место для бракосочетания, конечно, было выбрано как всегда не из дешёвых. Ричард Шмидт, кажется получал некое эстетическое удовольствие от всех этих торжеств. Иначе было сложно объяснить все эти огромные окна, через которые бил дневной свет, и распространялся словно бесконечный поток по всему залу. как и этот дорогой ломинат, цена которого, вероятно, варьировался приблизительно в районе всего обучения девушки на юридическом.       Монотонные шаги под марш Мендельсона, а мужчина в белоснежном костюме и с такой же белоснежной натянутой улыбкой уже ждал у «алтаря». Его лицо казалось доброжелательным, но в его глазах цвета обточенной морскими волнами светлой гальки читалась буря протеста и негодования. Его губы тряслись: они были готовы выдать агрессивный аромат ярости своего хозяина. Среди гостей невеста обратила внимание разве что на своего брата, смотревшего на нее с любопытством. Его она видеть не ожидала, думала, что ему это будет не интересно, и мататься по пустякам ради фиктивной свадьбы он не станет. Но она была не права на его счёт, как впрочем обычно и бывало: парень преподносил ей немало сюрпризов, пусть и отец зачастую этих качеств не замечал.       Ещё пару шагов, и вот молодожёны сойдутся, будут рядом. Ещё пару минут, и они станут мужем и женой. Келл с показательной неприязнью осмотрел жениха, подав ему руку дочери. Пожалуй, единственный кому это представление доставляло удовольствие, был Ричард Шмидт. Его лицо озаряла самодовольная улыбка, а глаза хитро бегали то к невесте, то к жениху. К нему подошёл британский друг и встал по стойке смирно, смотря на все это «торжество» со скорбным видом, будто он находился не на празднике, а провожал покойного в последний путь.       Немец вглядывался в глаза Камилл, а его взгляд казался ехидным, будто желал сорвать свадьбу. После этого подозрительного жеста, он развернул свою голову в сторону женщины-регистратора. — Любовь — это большое сокровище, дарованное человеку. Ваша жизнь, как песочные часы: два хрупких сосуда, связанных невидимой нитью времени. Эта нить связала вас, ваши судьбы. А сегодня ваши сердца заключают союз, биться рядом неразрывно на всю последующую жизнь, — регистратор перевела дыхание. — Перед тем как официально заключить ваш брак, я хотела бы услышать: является ли ваше желание свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак? Прошу ответить Вас, жених… — послышалось длительное молчание со стороны Эрдмана. Зал был ужасно напряжен, а Эрдману эта игра доставляла удовольствие. Он молчал до тех пор, пока не почувствовал легкий тычок в бок. — Да. — Прошу ответить Вас, невеста… — продолжила регистратор. — Да. — Прошу скрепить подписями ваше желание стать супругами, — проговорила радостно женщина, приглашая расписаться будущих супругов. Камилла подошла к столу, быстро поставив закорючку на бумаге, и вернулась на свое место, подтолкнув развязанного Эрдмана сделать то же самое. — Прошу вас подкрепить своё решение клятвой. — Я, Эрдман Шмидт, — Я, Камилла Харди, — беру тебя в законные жёны, — беру тебя в законные мужья, — и обещаю любить и оберегать тебя, — понимать и уважать тебя, — помогать и верить тебе, — всегда, что бы ни готовило нам будущее, — я брошу вызов любым препятствиям, с которыми нам суждено будет столкнуться. Именем всего, что мы создали вместе, — тут мужчина хихикнул. — и всего того, что будет создано, — я предлагаю тебе свою любовь и верность, - попытались сказать они единовременно, но конечно же, без должной подготовки вышло всё невпопад. Девушка сконфуженно улыбнулась, то ли от неловкости, то ли от того насколько забавно это звучало. Но глядя в лицо этому холодному человеку напротив, она тут же сменила скромную улыбку, на нечто более нейтральное. — Обменявшись клятвами, вы объявили о своём твёрдом намерении жить вместе в любви и согласии на протяжении всех дней, подаренных вам судьбой. С давних времен кольцо всегда использовалось в важных событиях, оно является совершенным кругом, который не имеет начала и конца. Оно обозначает ваше совместное желание иметь бесконечную любовь друг к другу, чтобы не было конца вашему счастью, вашей любви в супружеской жизни. Поэтому, находясь вместе или в разлуке, пускай кольцо будет постоянным напоминанием вам об обещании, которое вы даете сегодня. Примите обручальные кольца, как символ единства, верности и чистой любви. Пусть они всегда напоминают вам, что ваша любовь бесконечна. Дорогие новобрачные, я прошу вас обменяться обручальными кольцами.       Эрдман резким и нервным, привычным разве что для него движением, схватил с подноса-блюдца обручальное кольцо и с трудом надел на руку Камилле своими жилистыми пальцами. Он едва не выронил его. Камилла повторила то же самое, но спокойнее и гораздо медленнее, поэтому у нее вышло все куда практичней, чем у ее будущего супруга, который смотрел на нее то ли с завистью, или с иным негативным чувством. На миг Камилла лишь задумалась: испытывает ли он вообще что-то тёплое и радостное? — Теперь ваш брак можно считать официальным. Властью, данной мне законом, я объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту, — женщина в синем платье с гламурными блёстками вновь лучезарно улыбнулась и теперь обратилась лично к Эрдману, очень тихо нашептывая практически себе под нос: — Я же видела, как вы ждали этого, — после чего снова вернулась в свое прежнее состояние солдата, разве что руки были сложены не по швам, а пальцы были сплетены в замок на уровне ее выпиравшего слегка живота.       Теперь уже муж и жена смотрели друг другу в глаза с удивлением, не ожидая, что им придется проявлять наигранную любовь. Нет, они предполагали, что этот момент настанет, предполагали, что это случится скоро, но к этому всё равно вовсе не были готовы. Эрдман тихо шепнул супруге, прежде, чем успев дотянуться губами, слова: «Только без языка». Возможно гостям в этом зале показалось, что он нашептывал ей нежные и приятные вещи, о том, какой хорошей семьёй ни станут и мечтая о том, какие чудные у них будут дети. Хотя несколько людей в этом зале всё же знали, что поцелуй этот дается им с огромным трудом. Вот они соприкоснулись осторожно губами, обоих уже воротило от мысли об этом, и для них это было скорее испытанием времени — поскорее бы все закончилось. Но в зале уже послышались недовольные вздыхания, и кто-то стал подмечать неладное. Камилла почувствовала это недовольство и закусила губу Эрдмана, отчего тот передернулся и возмущенно глядел на нее в упор, просверливая своим застывшим взглядом. Очевидно, он запаниковал и постарался поскорее закончить процедуру, доставляющую ему жуткий дискомфорт. Они расцепились, а многие зеваки даже не успели понять, что в этой пародии на поцелуй, чувств не было, но, несмотря на это, всё равно бурно аплодировали, выражая свое поздравление молодоженам.       Наконец, настал момент, когда ее отец в роли свидетеля поднесет ей букет, и она спокойно сможет распрощаться со своей свободой, а заодно распрощать со свободой одну из незамужних дам. Камилла взяла букет белых роз и легким элегантным движением (впрочем, как и все ее движения) бросила его. Букет схватила какая-то очень крепкая дама, которых в народе называют «пышками», очень желавшая заполучить этот букет. Она радостно посмотрела на подарок судьбы и более не обращала ни на кого внимания, оставшись в своем мире грез.       Гости по очереди стали подходить к молодым, дарили подарки: букеты, всякого рода ненужную домашнюю утварь в знак «доброй и крепкой любви», что с трудом успевали принимать на себя Келл и Нейт Харди, заведомо договорившиеся, что все эти подарки будут держать именно они. Ричард Шмидт любезно, попросив увести на пару слов Эрдмана, прошептал тому на ухо: — Ты в своем уме? Хоть раз в жизни все сделал бы без своих заскоков. Ладно, черт с ним, у меня для вас особенный подарок. Квартира. Знаешь, где? Впрочем, ты и сам все увидишь, потому что продолжение будет там. — Хорошо, что хоть ресторана не будет. Спокойно отдохну, и… — Отдохнешь? Там будут гости, и довольно много, так что готовься, — Ричард подмигнул ему, натянув свою привычную улыбку сангвиника, и пошел помогать Келлу принимать подарки.       Наконец, все эти вручения закончились, и под веселую и разогревающую музыку оркестра, народ постепенно покидал стены этого помещения. Вскоре и жених с невестой покинули его, и на них обрушился град конфетти, сладостей, лепестков роз, пшеницы. Камилла была потрясена красотой этого момента, а ее супруг оставался по-прежнему безразличным, разве что приподнял бровь. Он смотрел на все это невозмутимым взглядом, иногда переключая внимание на супругу, а потом снова начинал думать о чем-то своем с каменным лицом. Перед ними шел фотограф, периодически создавая ослепляющие вспышки, что раздражали Эрдмана, но так нравились Камилле. Можно сказать, что их эмоции были ровно противоположны в данный момент. Они оказались на улице, где их ждали гости. Нейт подошел в упор к блондину, оценивающе и с какой-то задорной улыбкой поглядывая на него. Его улыбка была весьма харизматичной, и Эрдман даже немного удивился, как целебно она влияет на психологическое состояние. — Я уведу у тебя сестру на минуточку? — тот в ответ лишь махнул рукой, более не обращая на него внимания. Брат отвел Камиллу на пару метров. — Ты как? Папа сказал, что… — Все хорошо, не беспокойся ты так, — Камилла поцеловала в лоб паренька который лишь совсем чуточку уступал ей ростом. — А можно мне будет продать твои рисунки? — А ты не наглеешь? — сестра приподняла бровь. — Но почему нет? — Ладно, продавай что хочешь. Только последний портрет оставь мне, пожалуйста. Хорошо? — Тот радостно кивнул, обнял сестру и отошел спокойно куда-то в компанию подростков. Сзади незаметно пристроился широкоплечий мужчина. — Ты рисуешь? Это интересно. Но не понимаю, зачем юристу нужен этот навык. — Хобби. — Трата времени? — Эрдман сладко улыбнулся. — Между прочим, это мой первый заработок, а ты на чем заработал впервые? — Написал программу для станка в пятнадцать лет. Ничего особенного, — он взял ее за руку и потянул вслед за собой. Их ожидал человек в голландском дорогом костюме ручной работы, державший две красные повязки. «Хочу чтобы для вас это было сюрпризом», — он завязал крепко эти полотна на уровне глаз обоим, и посадил в машину, захлопнув дверцу.       Машина тронулась. Оба неловко себя чувствовали, и никак не могли завязать разговор. Все попытки заканчивались сухим односложным ответом, причем что с одной стороны, что с другой. Чуточку разряжал обстановку довольно дружелюбно настроенный водитель, который, к их удивлению, подкидывал темы для разговора, и те хоть на некоторое время осмеливались заговаривать друг с другом. Казалось, им было вовсе не о чем говорить, но наконец Камилла зацепила сопернический дух Эрдмана упомянув, что занимается теннисом. — Что, серьезно? И как успехи в этом виде спорта? — Мне говорят, что я хорошо играю, но не думаю, что это действительно правда, хотя я обыгрываю своих подруг и пару раз занимала первое место в соревнованиях по Англии. — Все равно я тебя обыграю. — Ты действительно так считаешь? — Я куда атлетичней тебя, — он натянул улыбку. — А ты хоть раз держал в руках ракетку? — Нет, но я держал в руках фамильный меч. Это подойдет? — он сжал руки в кулаки, словно взял двуручный клинок, и рассек воображаемым мечом воздух. — Это разные вещи, Эрдман, — Камилла тяжело вздохнула, облокотившись на ладонь. Мужчина задумчиво промолчал.       Их снова наполнила тоска, а впереди был еще целый день. Эрдман как будто специально портил настроение своей жене, которая пыталась в это время расслабиться. Он сконфуженно придвинулся к ней поближе, положив широкую кисть ей на колено и скорчил виноватую гримасу, которую так и не заметила девушка из-за плотной ткани. — Камилла, я вел себя по-свински. Я не хотел. Может начнем сначала? — Хорошо, — она улыбнулась тому, что у ее «избранника» наконец появилось благоразумие. — Идея! Ты сказала, что владение мечом и теннис разные области, абсолютно не соприкасающиеся друг с другом. Давай я тебе докажу? Ты научишь меня играть в теннис, а я научу тебя фехтовать. А потом посмотрим на наши результаты. — А ты можешь быть… милым, — Камилла пожала мужчине ладонь, и устало опустила голову ему на плечо. Тот растеряно приобнял девушку, не понимая, что происходит, но полагал, что это будет правильным действием.       Остаток пути они ехали в абсолютной тишине, водитель молчал, а они спали вместе, обнявшись друг с другом. Наконец машина плавно остановилась, а водитель тихим, осторожным шепотом попытался разбудить пару. Но те спали крепко, и водителю ничего не оставалось, как просто сидеть и ждать, потому что будить их было бы дурным тоном. Он лишь постукивал костлявыми пальцами по рулю и бегло бросал взгляд на часы.       Первым проснулся Эрдман, который ощутил, что находится в объятиях и при этом сам обнимает кого-то. Он немного дернулся, но не посмел больше шевелиться, чтобы не будить никого, только прошептал: — Мы уже приехали? — тут проснулась девушка, и Эрдман поспешил уже высвобождаться из объятия. — Конечно. Ваш отец сказал, что теперь вы можете снять повязки.       Эрдман поинтересовался, нужна ли помощь девушке — та отказалась. Он с пониманием отодвинулся от нее, освободив пространство, ей и себе, для того чтобы развязать туго завязанную красную ткань. Как только Эрдман снял ее, он просто застыл в оцепенении, тупо смотря в окно. — Что-то случилось? — спросила заинтересованная Камилла, которая пребывала в состоянии восхищения. — Нет, просто… Кажется, моему отцу некуда тратить деньги. — Да ладно, хороший же подарок. — Знаешь, что это за место? Это фамильное гнездо Шмидтов. Разграбленное и сожженное во время Второй Мировой Войны. Я впервые вижу его в таком хорошем виде. Мой отец отстроил его заново. Я представляю, во сколько ему это обошлось. — Он хороший человек. Чтит традиции и предков, — все еще оставаясь в восторге от этого необыкновенного особняка, возразила Камилла. — Это было лишним, — Эрдман открыл дверь и выбрался из машины. Блондин уложил немного растрепанные волосы и подошел к другой двери лимузина. Он неспешно ее открыл и протянул свою руку девушке. — Что это с тобой сегодня?       В ответ ей было лишь молчание и немного дернувшаяся бровь на лице мужчины, который все равно продолжал улыбаться. «Интересно, почему он всегда пытается прятать свои истинные чувства за улыбкой? Это такое воспитание или случилось что-то давно», — стала размышлять Камилла. Она поправила прядь волос которая наползла ей на лицо и приняла руку, ожидавшего ее снаружи мужчины. Он крепко сжал ее ладонь и помог вылезти из машины. Он притянул ее властно к себе и, отвернувшись, стал рассматривать здешние сады, выполненные на скорую руку. Они выглядели пока-что довольно приторно, наверное растения еще не успели прижиться к новым условиям. Камилла подошла к вянущему цветку лилии и немного вздохнула. — Не волнуйся из-за этих цветов, просто не сезон, — поспешил вставить свой комментарий Эрдман. Было достаточно прохладно, и он, как благоразумный человек взял девушку за руку и повел внутрь огромного роскошного особняка. В нем было что-то английское, и что-то немецкое одновременно. Выполненное в какой-то гамме двух различных стилей. Готика и ренессанс выглядит зачастую вместе довольно глупо, так как являются фактически двумя антиподами друг друга. Но здесь это сочеталось очень гармонично: отличная работа дизайнеров. Возможно, всему этому великолепию помогали гармонировать хорошо вписывающиеся лозы какого-то вьющегося растения. Должно быть, за особняком нужно много ухаживать, чтобы он не потерял внешней красоты.       Эрдман надавил на ручку входной двери. Перед ними открылся словно другой мир, ведь снаружи так спокойно, а внутри уже вовсю бушует праздник. Келл Харди развлекает гостей различными историями: сейчас он заканчивал очередную. К ним подошел дворецкий, поднеся бокал красного вина. Камилла помотала головой, прижавшись чуть ближе к Эрдману, тот тоже решил ничего не брать, просто сделав поклон дворецкому, и тот удалился. Эрдман чуточку отстранился со словами: «Я скоро вернусь» и растворился в толпе. Камилла осталась одна с малознакомыми ей людьми. Она и сама не прочь была повеселиться, но у нее не было здесь никаких друзей и интересных собеседников. Подойти к кому-то она немного побаивалась, поэтому девушка просто скромно присела на добротно сделанное кресло, в которое тут же провалилась.       Пьянящий смех людей заряжал ее позитивом, а воспоминания о ее самом страшном кошмаре в жизни, опять опускали ее настрой на прежний уровень. Ее разрывало на части. Наполняла злоба и в то же время смирение со своей судьбой. В ее небольшое пространство ворвался паренек. Он приподнял голову девушки и улыбнулся ей. Ничто не могло поднять так настроение Камилле, как улыбка этого мальчишки сверкающего своими зелеными глазами-огоньками. — Ты чего не веселишься? — поинтересовался он. — Нет настроения, — прошептала сестра. — Давай, поднимайся. Я попросил у папы, чтобы он сыграл что-нибудь на скрипке, — он игривыми движениями поманил девушку с кресла и завлек обратно в зал. — Потанцуешь со мной? — Шутишь? Я же на каблуках, — хохотнула девушка. — Да ладно тебе, все равно ты будешь выглядеть эффектно на фоне музыки, — девушка засмеялась. — Не могу поверить, что ты смог его уговорить поиграть на публику. Он же только учится, а ты… — кокетливо улыбнулась она, снова легонько толкнув брата в грудь. — Ну, он готовился, — кокетливо улыбнулся парнишка, приобняв за талию сестру. Та положила ему на плечи руки. — Подними одну руку, он поймет, — девушка медленно подняла руку и заиграла скрипка. Звук шел утонченный нежный и элегантный. — Ничего себе он уже играет, — удивилась девушка, — и когда это он успел так научиться играть? — она двигалась в такт музыке вместе со своим братом. Вокруг стали образовываться пары зал превратился в бальный. Что-то во всем этом было старинное, необычное. Сама музыка, все эти движения, музыка. — Слушай, а когда это ты научился так плавно двигаться? — Я же Харди, — улыбнулся парень. — Ты лучший брат на свете, хоть и проказник. Вот такого бы мне мужа, — хохотнула девушка и немного приуныла. — Эй, Эрдман тоже ничего, — поспешил переубедить ее брат. — Он просто много страдает, это видно. Он изменится, если захочет. Ну, и ты должна ему в этом помочь. — Ты еще ребенок. Он не изменится. Он такой, какой есть. — Дай ему шанс. Просто понаблюдай за ним повнимательнее, и поймешь как действовать. Блин, и чего я тебе советую, ты же старшая, — обиженно глянул на нее Нейт. — Перестань быть ребенком, я не хотела тебе обижать, — парень снова переменился в лице, показывая одобрительную улыбку. — Вот так же веди себя и с ним. Не проявляй слишком много воли. Не дави на него, и он привыкнет, — музыка закончилась и парень отступился. — Эй, я рад за тебя, сестра, хоть и ты пока не разделяешь моей радости. — Это все потому, что я разрешила продать тебе картины? — поинтересовалась девушка. — Ну… Это тоже, — смущенно проговорил парень и удалился.       Камилле стало интересно, где пропадает ее супруг, и она начала бегло искать его в толпе. Но, увы, его нигде не было. Она решила поискать его по особняку и поднялась по ступеням на второй этаж. Здесь ее ждал отличный вид на взведенный зал, а также можно было осмотреть все это дворцовое великолепие более четко. Дорогое красное дерево, гравировка на стенах, и много чего. Здесь было много красок и в то же время все было в одной тональности. Но сейчас девушку интересовал иной вопрос.       Она открыла одну комнату. Судя по всему это была спальная комната. Ни души. Она открыла еще одну комнату, но та была заперта на ключ. Она пару раз постучала. Никого. Может это комната прислуги. Она метнулась к следующей постучалась, а затем попыталась открыть. Она распахнула дверь в роскошный кабинет. У окна задумчиво стоял крепкий мужчина в белом костюме. Он немного повернул голову, посмотрев на нее искоса томным взглядом и вернулся в прежнее положение. Камилла тихо подошла к нему, но не посмела вторгаться в его личное пространство. Он тяжело дышал. В его дыхании слышалось что-то тревожное. — Так… Ты и будешь просто молча стоять рядом со мной? — с обвинительной ноткой в голосе произнес он, продолжая пялиться на внутренний двор. — Я просто размышляю, — попыталась исправить негативный настрой девушка нейтральной фразой. — Зачем ты надеваешь при мне маску, будто мы тобой хорошие знакомые или лучшие друзья… Пара, в конце концов. Ты же ненавидишь меня. Ich will einfach nur glücklich zu sein. — Я знаю немецкий, — тот тревожно дернулся. Он не планировал, что его кто-то поймет. А сейчас он сказал самую откровенную мысль в своей жизни. — Эй, не тревожься. Просто будь со мной открытым. — Я не хочу делиться этим с другими. — выкинул немец, покидая кабинет — Scheiße.