Деструктор

      Джим настоял на допросе. Как только медик оклемался от приступа, то капитана напавших утащили в лазарет. От вида до боли знакомых стен Джиму стало не по себе, но он быстро собрался с силами. Как единственный, кто мог касаться кайросеки без каких-либо последствий — навигатор принес цепь замотанной в первую попавшуюся тряпку, но когда стали надевать их на руки врагу, то с первым же касанием до материала Лами зашатался как пьяный — Джимми приковал пленного к ножке кушетки, после чего полез в свою книжечку в надежде найти хоть какую-то информацию об этом парне. Ровным счетом ничего, впрочем, медик последнее время записывал только ту информацию о фруктах, что встречались ему лично, в крайнем случае — какие-то слухи из газет. Страницы пестрели записями о Ниппи и прочих фруктовиках команды, несколько листов Джим отвел Акуто. А парня, создающего кольца из синего огня, не было. Следовало перейти к привычным методам сбора информации, и Джим едва удержал себя от того, чтобы сразу не начать спрашивать про Медузу и Дерека.       — Кто ты такой? Цель нападения? — сухо поинтересовался медик. Он взял знакомый ему стул — с момента их побега от Багровых в лазарете будто ничего не изменилось — и сел, локтями опираясь на спинку. В качестве запугивания жертвы Джим как бы невзначай продемонстрировал одну из своих ампул, полную темно-зеленой жидкости. Пленник, конечно, этого не знал, но в емкости находился препарат, как его называл медик, «для бодрости». Можно было поиграть на нервах, сказав, что это — сыворотка правды; все равно у лекарства был один побочный эффект, проявлявшийся при недосыпе или излишней нервозности, и для парня это будет той еще мукой. На худой конец Джим мог вколоть препарат себе — он нейтрализовал бы «подавитель», и тогда с пленником медик будет действовать уже совершенно другими методами. Нобл посмотрел в сторону Жизель — Лами под громкие и недовольные крики товарища уже их покинул, отправившись в каюту переодеваться — кок, если и отреагировал как-то на новости о «пристрастиях» Джима, то держал это при себе. И все же Жизель сидел на одной из кушеток непривычно серьезный.       Пленник поднял голову, гневно смотря на доктора, и хотел было плюнуть ему в лицо, да Джим сидел далековато. Так что голубоволосый ограничился лишь презрением в взгляде.       — Капитан Вольной Спирали не пойдет против своих принципов, — злобно процедил сквозь зубы парень. Джимми тяжело вздохнул — парнишка им попался упрямый и, судя по названию своей команды, тот еще бунтарь. Юный, толком не окрепший идиот, который на общей волне заделался пиратом. То, что часть его команды предпочла сбежать на шлюпках и его же корабле, как только дело запахло жареным, незнакомец предпочел игнорировать.       — Хорошо, капитан, — спокойно продолжил Джим, хотя улыбки скрыть не смог. — Мой товарищ вроде бы говорил с тобой уже и все должен был объяснить тебе, что именно ожидает нашего такого отважного и стойкого друга, которого, правда, все остальные предпочли кинуть вместо следования принципам команды и капитана. Верно я говорю?       Оборона пленника при упоминании Ламиго дала трещину — теперь вместо злобного взгляда на медика смотрели испуганные глаза, и пират еще больше стал походить на хулигана-подростка, который явно был не готов к тому, что преподнесет море. А ведь Джим всего лишь предположил, что навигатор во всей этой суматохе как-то ему пригрозил, но оставалось лишь гадать, что именно он сказал на самом деле. Медик после приступа получил лишь краткий рассказ того, что происходило, дабы быть в курсе. Тем не менее, Нобл продолжил давить:       — Ага, вижу, что вы поговорили. Так вот, есть и у меня что сказать, — тут он достал ампулу «бодрости». — Мне достаточно вколоть тебе этой жидкости, и ты запоешь, как миленький, или же можешь рассказать все сам. Мы-то узнаем правду в любом случае, только вот после препарата тебя будут мучить такие боли, что ты пожалеешь, что не согласился на предложение моего коллеги. Так что выбирай.       Для пущего эффекта Джим расплылся в коварной улыбке — пусть думает, что слов на ветер он просто так не бросает. Медик лениво постукивал ампулой по спинке стула, чтобы пленник не терял ее из поля зрения, а сам думал, что если после такой речи парень будет ерепениться, то всегда остается крайняя мера — хотя Джим не хотел прибегать к ней, тем более в присутствии Жизель. С Дегэйром он тогда был один, а сейчас — все иначе. По счастью, пленнику хватило и такого запугивания, он с опаской посмотрел на ампулу, вздохнул и уже явно не таким наглым голосом сказал:       — Мое имя Пак. Мы хотели вас ограбить, так как нам не хватало денег на смоляное покрытие, чтобы плыть дальше.       От такой причины Джим смех свой сдержать не мог — судя по тому количеству раненых и пленных, оставленных после Ламиго — этим ребятам не то, что в Новый мир, им и сюда соваться не следовало. И еще эта эмблема Медузы, которую со своего места медик прекрасно видел. У него было мало сведений об этой группировке, и то большую их часть он собрал уже в путешествии с Ниппи. Но Джим не думал, что столь крупной сети нужны подобные люди. Судя по рассказам Ниппи, со своими подчиненными Пион особо не церемонилась, вот он и предположил, что в организации крайне щепетильно относятся к вербовке. Возможно, он все же ошибся.       — Уже лучше, Пак, — кивнул пленнику Нобл, стараясь сохранить легкую надменность в голосе. — Но, как видишь, вам это не удалось, да и команду ты потерял — вряд ли они вернутся за тобой. Теперь же поговорим о другом, — Джим спрятал ампулу в нагрудный карман жилетки, все равно в ней уже не было нужды. — О твоей татуировке на шее — очень занимательная вещь, должен сказать.       При словах о знаке Пак посмотрел на медика с удивлением — он явно не ожидал, что незнакомец будет говорить с ним о Медузе. Парень даже как-то съежился, словно боялся, что в любой момент разговор окончится, и он отправится на дно кормить рыб и морских королей. Догадка Джима о строгости в организации лишь подтвердилась.       — Расскажи, как ты попал в Медузу, Пак, — перешел к интересующему его вопросу Нобл.       Пират, запнувшись в начале, начал рассказывать. Голос у него стал нервный, он то и дело оглядывался по сторонам, со страхом смотрел то на Джима, то на Жизель:       — Они сами нас нашли, ничего не знаю. Просто грабили попадавшиеся судна, и на одном такой мужик нас в оборот взял, когда его корабль обчистить пытались. Говорит, ребятки, а не хотите прилично заработать? Я ему — а кто ж не хочет? Вот и подвязались в Первый эшелон, хотя занимались мы, по сути, тем же. Иногда, правда, люди мужика присылали нам кой-чего на перевозку и торговлю, но в основном мы грабили и часть средств передавали в эшелон.       Джим задумчиво почесал затылок. Не особо много чего полезного он узнал — разве что о том, что в Медузе есть своя иерархия, но это было ожидаемо. Фраза «Первый эшелон» наталкивала на мысли о том, что ребята оказались из числа крупных шишек, тем самым только больше озадачивая медика. Либо сама Медуза слаба, либо структура нетипична. Вспоминая Эмери, Джим больше склонялся ко второму варианту.       — Что за Первый эшелон? — продолжал свой допрос медик.       Жизель смотрел на все это и чувствовал себя неуютно. На своем пути он достаточно повидал жестокости и методов, с помощью которых люди добивались того, чего хотели, так что подход Джима его не удивлял. Скорее наоборот — медик был еще относительно мягок, даже слишком. Но окаму не покидало чувство беспокойства; ему казалось, что Джим преследует еще какую-то цель, но пока что выжидает, а вот сколько он будет так ждать и чем все это кончится, Жизель не знал. Но чувствовал, что недолго, улыбку предвкушения товарищ скрыть уже не мог.       — Первый эшелон отвечает за контрабанду и финансы, — затараторил Пак, словно вызубренный на зубок устав. — Тем самым обеспечивает доход более высшим структурам.       — Высшим? — уцепился за слово Джим. — Хочешь сказать, первый — не самый высший?       — Нет, мы — начальная ступень, — удивился парень, и с подозрением посмотрел на медика. Если Пак до этого момента и верил, что перед ним кто-то из организации и потому боялся любого шороха, то теперь у него явно появились сомнения. Джимми же расслабленно усмехнулся, словно испытал в тот момент облегчение.       «Хах, обратная иерархия, и как я об этом не подумал», — корил себя парень. Попутно он полез за своей книжкой, и в этот момент Пак заорал как резаный:       — Простите меня!       Джим даже забыл и про книжку, и про мысль, которую хотел записать, да и Жизель такого не ожидал. Пленник испуганно таращился на медика, пытаясь отползти подальше, но мешала кушетка. Очень быстро Пак выдохся — все же кайросеки его сильно подавляло — и слабым голосом пират пролепетал:       — Простите, но нам честно нужны были деньги на покрытие, я бы потом вернул в двойном размере…       Чем больше говорил Пак, тем больший страх он испытывал и тем нелепее казалась Джиму вся эта ситуация. Кучка идиотов грабила корабли под предлогом членства в Медузе, которое теперь уже не казалось ему настоящим. Медик еле сдержал смех, склонившись над спинкой стула — и только тогда он заметил, что его собственное клеймо было хорошо видно пленнику. «Он принял меня за одного из них» — понял Джим, отчего сделалось паршиво. Опять ложный след, и медик разозлился — так он на Дерека никогда не выйдет, если будет вестись на всякую фальшивку. Джимми собирался было выдрать листок со свежими записями по Медузе, а пленника отправить к его раненым собратьям, когда среди лепета парня он расслышал знакомое имя:       — Вы ведь от Пион, да? — в ужасе спросил Пак. — Ясное дело от нее, нас же предупреждали, кто распоряжается чистильщиками…       Стул громко упал на доски, и только после Джим понял, что вскочил от неожиданности, тем самым подняв грохот. Жизель что-то высказал по поводу громких и пугающих звуков, а медик лишь вновь почувствовал себя ищейкой, напавшей на след. Отчасти он таковым и был, просто подавлял все лекарствами.       Все-таки он не ошибся, и эта кучка дураков действительно связана с Медузой.       — Значит, знаешь Пион? — быстренько взял себя в руки Нобл. Если пират считает, что он — человек Госпожи, то надо отыграть эту роль. Может быть, он все же узнает что-нибудь полезное для себя. Испуганный кивок Пака подтвердил догадки Джима. — Отлично, значит, разговор пойдет проще. Наша встреча неслучайна, Пак, — вновь улыбнулся ему парень. — У меня срочное дело от Госпожи к Дереку, и я очень надеюсь, что ты поможешь мне в этом деликатном вопросе.       Пленник опять посмотрел на него с подозрением.       — О каком Дереке идет речь? — не понял вопроса Пак.       Тут Джим не выдержал — и из-за недавнего срыва, и из-за того странного ощущения, что его опять просто-напросто водят за нос, когда он спокойно может докопаться до Дерека. Медик пинком отправил стул в сторону и, нагнувшись, схватил пирата за ворот, отчего последний вновь забился не то в истерике, не то от страха.       — Дерек Колт, член вашей преступной шайки, не пудри мне мозги! Говори, где он?!       — Джиммичка, перестань! — раздался крик Жизель над самым ухом медика, отчего тот сразу же пришел в чувство и понял, что собирался врезать Паку. На мгновение Нобл растерялся, но тут же успокоился. Отпустил парня и отошел в сторону.       — Извини, увлекся, — скомкано произнес Джим, с ужасом понимая, что возможно, нынешняя порция препарата уже не справляется со своей задачей. На мгновение он почувствовал запах яблок и ту непреодолимую тягу, толкавшую его на «еду». — Мне нужно на свежий воздух.       И ничего больше не говоря, Джим покинул лазарет, оставив позади ничего не понимавшего Жизель и обмякшего возле кушетки Пака.       «Кретин и идиот», — ругал себя Нобл, поднимаясь на палубу. — «Ты не должен палить горячку, помни, каким расчетливым ублюдком он оказался, и действуй с такой же холодной головой. Клин клином вышибают, а ты что творишь?»       Палуба встретила его легкой прохладой и мелким моросящим дождем, тут же оставлявшим на коже неприятное ощущение липкости. Корабля противников уже давно не было видно — либо команда успела слинять, либо Лами сам повел Орлицу дальше. Заметив навигатора в куртке с капюшоном возле штурвала, Джим понял, что второе предположение оказалось верным. Медик поежился от холода, но это помогло ему прийти в чувство и успокоить чертовы инстинкты. Пока Джимми раздумывал, вернуться ли ему назад и извиниться перед Жизель, или побыть какое-то время наедине с собой в одной из пустующих кают, покуда все не утихнет окончательно, дождь кончился.       — Эй, — послышался спокойный голос навигатора. Медик отвлекся от своих мыслей и посмотрел на товарища — оказалось, Гарса уже какое-то время стоял рядом с ним. Отросшие волосы торчали во все стороны, делая его вид еще нелепее, а так раздражавшие все время усики бабочки поникли. Джим, не зная, что сказать, просто пожал плечами. Ламиго не понял этого жеста, но продолжил: — Эти ребята уплыли, как только самые целые из них очнулись, да и нам на месте стоять негоже.       — А что же ты тогда сейчас не за штурвалом? — с легким раздражением поинтересовался Джим. Эта беспечность его напрягала.       — Смотрю: Джимми-нэно какой-то подавленный, решил поинтересоваться, все ли в порядке? — Лами улыбнулся привычной хитрой улыбочкой.       — Да-да, а теперь уже иди по своим делам, а то так и затонуть недолго, — недовольно проворчал Джим, отмахиваясь и разворачиваясь, чтобы уйти. Тишина, одиночество и покой — все же это сейчас было ему нужнее.       Ламиго давно привык к резкости в словах товарища, и не придавал этому особого значения, но не в этот раз. То было не обычное ворчание медика, и нечто похожее Лами заметил еще в тот раз, когда у Джима случился приступ из-за забытого препарата. Не желая оставлять все, как есть, навигатор схватил Нобла за шкирку и потащил за собой, не обращая внимания на ругань и попытки медика вырваться. Возле штурвала Лами остановился и отпустил Джима, но сухим и безжизненным тоном велел остаться. Доктор, решив, что Гарса так просто ему уйти на этот раз не даст, смирился и остался стоять рядом. Какое-то время они молчали, лишь навигатор тихо напевал себе под нос, в очередной раз демонстрируя отсутствующий напрочь слух. Потом Лами все же спросил:       — Что произошло?       Джим недовольно цыкнул и отвернулся — от столь внимательного взгляда карих глаз ему было не по себе. Разговаривать на эту тему совершенно не хотелось, а медик знал, что его товарищ порой бывает очень приставучим и не отступится, пока не узнает, в чем дело. Результатом этих размышлений стал тяжелый вздох Нобла.       — Кажется, мое лекарство уже не столь эффективно, как мне бы этого хотелось, — наконец, решился Джим, после чего кратко рассказал о произошедшем в лазарете.       — Ты должен извиниться перед Жизель-нэно, — тут же последовал совет от Гарсы. — Он и так в шоке был от твоей настоящей сущности, но тем не менее не отвернулся от тебя. Как и все мы, Джим, — вдруг в голосе навигатора появились нотки раздражения. — Да, у тебя есть такой «недостаток», и ты с ним активно борешься, но это нельзя победить в одиночку. И что ты делаешь в итоге? Варишься в собственном соку, а близкие тебе люди узнают об этом только когда ты уже переходишь черту. Ты слишком скрытный, Джим, и ничем хорошим это не кончится, — подытожил Лами крайней обиженным и недовольным тоном.       По привычке Нобл открыл было рот, чтобы какой-нибудь грубостью ответить, но вовремя промолчал, потому как в этот раз навигатор оказался прав от и до. Невольно медик вспомнил реакцию Ниппи на его заявление о том, что собирается покинуть команду. «Все могло быть проще», — думает Джим, и оставляет все грубости при себе. Гарса раздраженно вздыхает, слегка поворачивая штурвал влево.       — Извинись перед Жизель после нашего разговора, — повторился Лами. — И завязывай уже с этой скрытностью.       — Я же рассказал уже, — вздохнул Джим. Беседа его тяготила.       — Да? И кто же такой, черт возьми, Дерек? — тут навигатор даже скрывать не стал, что разозлился. От услышанного вопроса медик с удивлением посмотрел на товарища: тот внимательно следил за ним, ожидая объяснений. — Сколько у тебя еще секретов от нас?       — Ниппи знает, отчасти, — уклончиво ответил Джимми. Он упоминал вскользь свою веселую судьбу до того, как попал к Эмери, но подробного рассказала с именами не случилось. Слишком личным и неприятным был вопрос.       — Да неужели? — Лами в это не особо поверил. Из кармана куртки он выудил маленькую Муши, что нахально взирала на медика. — А если я сейчас поинтересуюсь у нее про Дерека, что будешь делать?       Этот разговор уже не тяготил, а раздражал по полной программе. Ламиго был будто на взводе и непонятно с чего, и Джим от всех этих настроений чувствовал себя виноватым. Да, так и было, но отчасти: одно дело признать это и попросить прощения у Жизель, другое — гадать, что взбрело в эту дурную голову с усами бабочки, и искать мифическую вину.       — Да чего ты взъелся? — в свою очередь разозлился Джим. — Ну хорошо, она не знает про Дерека, теперь ты доволен?       Лами молчал, но в лице не изменился — все тот же внимательный сердитый взгляд.       — Ты идиот, — вдруг сказал навигатор, отвернувшись, предпочитая смотреть на водную гладь. Улитку он спрятал обратно в карман — Ладно, черт с нами, мы — всего лишь случайные люди, сбившиеся в кучу, именуемую командой, которые при этом так или иначе друг друга выручали, — Лами горько усмехнулся собственной шутке. — Но с ней, как я понял, ты знаком ближе, чем с каждым из нас, и все невзгоды до этого вы делили вместе. Черт возьми, это же благодаря тебе она решилась на это путешествие, и благодаря тебе мы сейчас все вместе. Так какого, блять, хрена, ты меньше всех доверяешь окружающим и расхлебываешь все в одиночку?!       На последних словах Ламиго обернулся и посмотрел медику прямо в глаза. Таким его еще Джим не видел: парень явно был в ярости. Гарса вместо каких-либо дальнейших слов схватил его за ворот жилета и подтянул к себе, отчего они едва не стукнулись лбами.       — Где тот человек, который, не задумываясь, освободил гребанного террориста? Где он, Джимми? — холодно спросил Лами. — Почему вместо него я вижу закрывшегося ото всех придурка?       Навигатор не заметил, как приподнял товарища над палубой. Джим молча терпел — понимал, что все эти гневные слова возникли не на пустом месте. Как только Лами закончил свою речь, лишь тихо попросил отпустить его, что тот и сделал. Джим долго думал над тем, что сказать — за это время Гарса успел пару раз скорректировать курс и свериться с кусочком вивр-карты. Наконец, медик вздохнул и расстегнул рубашку, чтобы показать клеймо. Его это злило, ведь до этого момента Джимми пытался скрывать этот позор. Но все равно клеймо мелькало не раз, пока дурацкие окамы пытались его переодеть, да и смысла прятать его больше не было. Пальцами Джим коснулся выжженного на груди треугольника и сказал:       — На самом деле этого человека давным-давно выжгли этим самым клеймом. Ты что-то попутал.       Злость в глазах Лами сменилась печалью, как только он заметил эмблему Медузы. Навигатор тяжело вздохнул и не нашелся, что сказать. Лишь дотронулся сам до выжженного контура, чувствуя грубый шрам на коже, частые удары сердца от злости. Вопреки ожиданиям Джим ничего не сказал. Гарса провел пальцами по клейму, лишь гадая, насколько могло это быть больно.       — У меня тоже не особо счастливое время было в Крике, да и клеймо мог такое же заработать, — наконец, нарушил молчание Лами. — И думаю, ты знаешь, кто этому помешал. Тем не менее, я остался самим собой. И поверь, Джим, я был точно в такой же ситуации, когда пытался все скрыть от сестры.       Нобл убрал чужую руку с клейма и спросил:       — И что же она сделала?       Ламиго вдруг улыбнулся. В эту секунду он выглядел уставшим.       — Ниппи-нэно меня просто швырнула через спину и едва не задушила своими способностями, — ответил парень.       Тут Джим и сам усмехнулся — нервы сдавали, да и обстановка немного, но разрядилась.       — Выходит, я еще с тобой мягок, — сказал медик.       — Выходит, что так.       Вновь пауза, но уже без той неловкости и раздражения, что преследовала Нобла до этого. За время их разговора небо начало проясняться, а воздух теплеть. Ламиго снял с себя куртку и бросил рядом; Муши с важным видом выползла из кармана, чтобы погреться в лучах солнца.       — Дерек был моим наставником по медицине, — вдруг заговорил Джим, размышляя о том, что его товарищ прав: он — идиот. — И состоял в Медузе. Он меня им и продал.       Со стороны Лами послышался печальный вздох, и медик обернулся. В тот же момент прохладные пальцы зарылись у него в прядях на затылке, притягивая к себе. Над ухом раздался тихий голос с легким раздражением:       — Сначала извинись перед Жизель-нэно, а потом расскажешь нам все, как есть. И больше не смей закрываться.       Лами был прав, но такой подход Джиму совершенно не нравился. Чувствуя, как опять начинает злиться, медик грубовато оттолкнул от себя навигатора.       — А без своих замашек, как всегда, не можешь, — проворчал Нобл. Гарса лишь улыбнулся в ответ. Джимми бы добавил что-нибудь еще, но нос уловил уже знакомый аромат яблок. «Только не снова» — сокрушался медик. Если чутье его не обманывает и запах исходит от Ламиго, то им лучше поскорее доплыть до Паленке, иначе будут большие проблемы. Джим осторожно принюхался и чуть подался вперед, к навигатору.       — Ты чего, Джимми-нэно? — удивился Лами. Доктор уже успел убедиться, что чутье его не подвело.       — Ты заболеваешь, — пояснил он навигатору, чувствуя будто делится чем-то сокровенным, и от того раздражаясь. — Я… В нашем племени очень обострено обоняние. И за время своего путешествия я кое-что узнал о себе. Те, кто на начальной стадии болезни, неважно какой, пахнут для меня яблоками.       Ламиго как-то странно хмыкнул, удивляясь услышанному, но от медика не укрылась хитрая улыбка. Немного подумав, Гарса сказал:       — Ну, мне нечего бояться, у нас есть отличный доктор, верно?       «Не может он никак обойтись без своих подкатов» — злился Джим, но при этом чувствовал облегчение. Кажется, стены вокруг него, что он сам и создал, начали рушиться.

***

      Бандиты перешептывались о чем-то своем, коротая время и изредка поглядывая в ее сторону. Ниппи не нужно даже пытаться разглядеть что-либо в этих кривых смутных очертаниях фигур во мраке, чтобы понять — ей не рады. В прошлую похожую ситуацию ее тоже не особо хотели видеть в компании на задании, и считали, что девчонке не место ни на сделке, ни в их бандитском деле вообще. Мнение тогда быстро переменилось. Сейчас же Ниппи поймала себя на мысли, что начала привыкать к своему положению.       — Они здесь, — заметил нужных людей один из бандитов. Группа поднялась с места, собираясь отправиться на место встречи. Еще один из компании, напоследок посмотрев в сторону Ниппи, недовольно цыкнул и велел ей ждать сигнала, да вот сказано это было таким тоном, что не оставалось сомнений — бандиты хотят разобраться со всем сами, и помощь сопливой мелочи им не нужна.       Шло время, никто из отправившихся на переговоры не возвращался, сигнала тоже не было. Ниппи, устав сидеть без дела и развлекать себя тем, что разрушала своими способностями всякий мелкий мусор вокруг себя, осторожно выглянула из-за выступа на крыше. По улице шли ни о чем не подозревающие люди — для этого времени суток их было немного, что вполне ожидаемо. Напротив того здания, где дожидались члены банды, приютившей Ниппи, а теперь — лишь она одна, находился небольшой кабак. Заведение было из числа тех, о котором по городку гуляют разнообразные, в том числе и неприятные слухи; по вечерам частенько оттуда вышвыривали пьяниц, а люди с грязными делишками за душой облюбовали это местечко в качестве нейтральной территории для переговоров. Новые «товарищи» Ниппи как раз были из числа последних.       Какое-то время было относительно тихо. Девушка терпеливо ждала, всячески подавляя желание почесать бедро, где кожу жгло от свежей татуировки. Хотелось приложить что-либо холодное. Ниппи посмотрела на то место, где теперь красовался красный мак, окруженный явно такой же покрасневшей кожей, и опять расправила штанину брюк. Уходом она займется позже, когда бандиты нажрутся в случае успеха или хотя бы знатного побоища, а ее при этом оставят в покое на какое-то время.       «Лэз бы не одобрил», — с горечью вдруг думает Ниппи. Прошел уже год, а вместо свободного путешествия она вновь таскается за бандами. К сожалению, для получения информации и денег на собственные поиски приходится обзаводиться подобными связями. Они, конечно, всякий раз обещают помочь с лекарством, но с того раза Ниппи не особо доверяла подобным словам.       Со стороны кабака раздалось два выстрела подряд — вот и сигнал. Девушка усмехнулась, поминая недавнее ворчание новых коллег по поводу того, что девчонка — лишняя обуза — и поднялась с места. Быстро она подобралась к соседнему зданию, и у входа наткнулась на дежурившего от другой банды. Паренек, такой же юнец, как она сама, наверняка для него это — первая порученная главой группировки миссия. Ниппи подумала, что ей крайне повезло, так как до начавшейся перепалки между двумя сторонами тут явно было народу побольше и покрепче. Парнишка ее заметил и, не раздумывая, полез в драку, пришлось уворачиваться. Из ближайшего окна вылетел стул, осыпая их осколками, и Ниппи пришлось сгруппироваться и уйти в сторону — в результате прошмыгнула внутрь мимо парня; тот вовремя уклониться не успел, от того теперь орал от попавших в него осколков.       Обе банды сцепились, как всегда не поделив что-то в оговариваемых условиях. Человек, что подал сигнал, заметил новенькую и, смачно выругавшись, велел ей действовать. Ниппи сняла перчатки, чувствуя, как организму становится легче после «освобождения» от кайросеки, и наметила маршрут для того, чтобы прорваться сквозь толпу и успеть поставить как можно больше меток, покуда ее не заметили во всей этой суматохе. Если в кабаке и были простые жители городка, они давно его уже покинули, как только в помещении появились бандиты. Ниппи метнулась в самую гущу, когда ее заметил кто-то из противников и попытался огреть стулом. Неповоротливый бугай получил напоследок отпечаток ладони на щиколотке.       Она старалась не думать. Ни о том, что происходит вокруг, ни о том, что по этому поводу мог бы сказать Лэз или ее учитель. Если она начнет думать обо всем этом, то не сможет толком сосредоточиться, будет чувствовать вину перед этими людьми. А сейчас нужна холодная трезвая голова, чтобы все сделать как надо. Стараясь лишь думать о расстановке меток и о том, что это хоть сколько-то приблизит к цели, Ниппи прорвалась сквозь толпу, но под конец ее все же заметили. Несколько ударов она пропустила, отчего теперь болела спина и была ранена рука. Один из вражеских бандитов поймал ее за волосы и приставил нож к горлу. Прежде, чем он успел что-либо предпринять, Ниппи уже активировала все поставленные метки.       Одновременный крик ряда людей, у которых начался процесс разрушения конечностей, получивших отметину. Неизвестная им сила лишь усилила панику в рядах группировки; следом за криками боли раздались призывы к целым товарищам найти среди врагов фруктовика. Тот человек, что поймал Ниппи, несколько секунд оглядывал своих товарищей, а потом вдруг посмотрел на девушку, что до сих пор удерживал. Встретился взглядом с неестественно рыжими глазами явно не испуганного человека. Мгновение — и девчонка освободилась из захвата, тут же вцепившись ему в руку. Ладонь накрыла его рот, одна мысль, и вот уже он корчится на полу вместе с остальными, с ужасом таращась на рассыпающуюся руку, мыча, но вскоре пропадает и этот звук, как только процесс разрушения переходит на горло.       Остатки несостоявшихся партнеров были перебиты ее коллегами, но больше никто впредь не жаловался на присутствие мелкой на сделках. Вновь Ниппи чувствовала на себе взгляды, исполненные недоверия и злобы, ведь каждый из них понимал, что эта сила вполне может быть использована и на них самих без каких-либо раздумий. Но это только казалось, что девушка работает с холодной головой и как надо, на деле же всякий раз после «чисток» к Ниппи возвращались все те мысли, что она глушила в себе на момент задания, и продолжали ее мучить.       Обо всем этом девушка невольно вспомнила после жуткого кошмара о прошлом, что ей приснился. С момента отплытия с Кразета прошло уже много времени, и ни глюки, ни дрянные сны ее практически не беспокоили. Все же гранулы Джима помогли, хоть Ниппи и чувствовала себя с них несколько подавленно. И вот когда они почти приплыли на Паленке, ей приснилась одна из «зачисток», тем самым выбив из колеи.       — Ничего хорошего в том, что ты много думаешь об этом, нет, — отругала себя пиратка.       Мысли ее в последнее время были направлены на решение сложившейся ситуации и как из нее выкручиваться. Следовало как-то утереть нос столь наглому гостю их корабля на острове, иначе их всех втянут в какое-то дерьмо без каких-либо объяснений. Кид так и не поведал о том, что ему нужно, и что за шар-головоломка, а она сама не осмеливалась больше поднимать эту тему — все равно ничего не скажет. Всякий раз он встречал ее недоброй улыбочкой, а саму Ниппи при этом преследовало странное чувство, что стоит ей лишь заикнуться о преступных делишках пирата на Паленке, как тут же подтвердит мнение о сброде и никчемности. Слишком очевидно, что для получения нужных ответов придется сделать что-либо, скорее всего в духе ее предыдущей бандитской деятельности. А до этого момента Ниппи с ним контактировала по минимуму, чтобы избежать лишних конфликтов провокаций и странных фразочек, от которых ей было не по себе. Не в том плане, что она боялась — после того, как она вспомнила его, страх казался нелепым. Ниппи до сих пор не могла понять, что означала та его фраза про выбор, но нехорошее предчувствие подсказывало, что связанно это было с его дурацкой игрой в «долги». Как-то даже девушка обратилась к Эрику с вопросом о том, какими финансами они располагают на данный момент. Возможно, средств хватило бы, чтобы заткнуть эту ухмыляющуюся скотину. Денег у них еще оставалось порядком, на худой конец, как предложил механик и по совместительству — эдакий казначей команды — можно использовать фрукт, что они нашли в тайнике. Все равно на Паленке должно быть достаточно торговцев, которым можно сплавить и плод, и кое-что из сокровищ предыдущих владельцев. Ниппи согласилась с ним, больше к этому вопросу не возвращаясь, с нее хватило и того, что пришлось немного приврать и утаить информацию о долгах. Но если вариантов уплаты не оставалось, то следовало спросить напрямую, о чем девушка и думала последние дни, из-за чего и была немного не в своей тарелке. От мыслей Ниппи невольно продолжала создавать трещины в каютах и коридоре, к счастью неопасные для судна, а в какой-то момент сказала себе «стоп», когда поняла, что слишком много об этом думает. И теперь ей приснилось прошлое, возможно единственный вариант хоть как-то поставить Кида на место, если она сможет провернуть подобное сейчас. Ниппи того времени казалась ей совершенно другим человеком, который готов был так рискнуть, зная, что ему особо и некого было защищать, и даже не надеясь увидеть кого-либо из близких. Теперь все было иначе, но следовало хоть ненадолго, но вернуться к тому холодному прошлому.       Правда, Ниппи думала, что ничто уже не может переменить мнение союзничка и смысла рвать жилы ради этого нет.       Его опять след простыл, впрочем, это было неудивительно — из-за всех этих нервотрепок и странных снов она стала просыпаться позже, чем он. Ниппи, пытаясь отвлечься от нахлынувшего, посмотрела по сторонам и заметила свеженькую дырку на стене над кроватью, с которой до сих пор осыпались детали мозаики.       — Черт, — выругалась Ниппи, кинувшись тут же выбирать кусочки из простыни, чтобы попытаться восстановить стенку. На днях Эрик уже латал в ее каюте трещины, и повторно обращаться за помощью девушка постеснялась — и так от нее только работы механику прибавляется. Правда, тогда это произошло по несколько иной причине, хоть и из-за снов, но суть не менялась. Вспомнив обо всей этой ситуации, Ниппи почувствовала, как предательски горят уши и мысленно приказала себе сосредоточиться на починке. Кое-как ей это удалось, и даже то, что на досках была трещина, осталось практически незаметным. Вздохнув с облегчением, Ниппи направилась на палубу, чтобы развеяться и подышать свежим воздухом.       Паленке уже маячил впереди, можно было даже разглядеть маленькие очертания различных кораблей, как мухи облепивших берег. Что бы их ни ждало в самом городе, размеры острова девушку впечатлили. И в то же время у нее закрались сомнения, что они смогут успешно потом покинуть его. В таких местах обычно расположены крупные штабы Дозора, а значит, высок шанс нарваться на кого-то проблемного, вроде Акуто. От воспоминаний о женщине шрамы на животе заболели.       — Нип! — раздался за спиной пиратки бодрый голос и она обернулась. Хантер сидел на краю своей кадки, опустив черно-белый хвост в воду. На сгибе, как на коленке, лежала наполовину съеденная рыба. Фараон широко улыбнулся и помахал рукой девушке, после чего подозвал к себе.       — А я думала, ты плывешь за нами следом, — несколько осторожно сказала Ниппи, косясь на перекус своего товарища и его довольный оскал.       — Поверь, я могу обогнать ваши лодочки на раз-два, — гордо вздернул нос косатка. — Многие из нашего рода могут. Вот и решил, что раз уж мы все равно вечером уже будем на месте, то можно переждать и на борту.       — Однако, — только и сказала Ниппи.       Какое-то время они молчали, только Хантер громко чавкал, уплетая свою добычу. Девушка увидела за штурвалом Дегэйра — значит, сейчас была его очередь, и Яго на соседнем судне. Мечник заметил их и вроде бы кивнул, приветствуя. От этих мелочей Ниппи стало чуточку легче смириться с тем, что на какое-то время придется вернуться к прежней себе. Просто не надо забывать, ради чего и кого это она сделает.       Слух уловил слабый плеск воды, а затем Хантер игриво приобнял пиратку за плечи, клацнув зубами от успешной шалости.       — От тебя воняет рыбой, — недовольно заметила Ниппи, понимая, что этого дурака все равно не переубедить — хоть ори, хоть бей. Но хотя бы то, что он догадался сполоснуть руки, уже хорошо.       — Удивительное дело, — усмехнулся Хантер, и она поняла всю нелепость слов. Даже усмехнулась сама.       Непринужденную атмосферу разрушило появление Кида, о котором девушка догадалась по сердитому шипению фараона. Пират вышел на палубу, пряча при этом уже знакомый Ниппи шар за пазухой. Девушка провела по влажной гладкой руке Хантера, призывая того успокоиться, но он продолжал скалиться до тех пор, пока Ниппи не сказала ему, что так он сделает лишь хуже. Только после этого косатка отпустил ее и погрузился в кадку, продолжая сердито следить за Юстассом. Тот продолжал стоять неподалеку от спуска в трюм, ничего не говоря, но она будто кожей чувствовала его раздражение. Ниппи вспомнила его слова про Хантера, так отчетливо прозвучавшие в ее голове и вернувшие воспоминания о той ситуации — «Скажи своей гребанной рыбине, чтобы сидела смирно и не распускала руки на мой трофей». Сейчас это почему-то разозлило девушку, но при этом она чувствовала, как вновь предательски жжет уши.       — Уже прибыли, — крикнула она, дабы хоть как-то отвлечься от этих ощущений. Голос получился несколько напряженный, будто ее все это достало — за что Ниппи себя тут же одернула, напоминая про ненужные провокации. Кид в ответ лишь усмехнулся. — Неплохо было бы знать, во что мы сунемся, — но остановиться она уже не могла.       В ответ, ожидаемо — ничего. Лишь легкий кивок в сторону приближавшегося Паленке — напоминание о том, что Кид уже говорил до этого. Ничего не изменилось. Ниппи вздохнула, напоследок велела Хантеру вести себя мирно и направилась обратно в каюту. Но по пути остановилась, поравнявшись с Юстассом. Тот безразлично на нее посмотрел.       «Если и спрашивать, то сейчас», — поняла девушка, чувствуя, что ей уже плевать на все осторожности. Глубоко вдохнула и как можно спокойнее, не провоцируя, озвучила вопрос:       — Сколько уйдет на покрытие долгов?       Тонкие темные губы медленно расплылись в коварной усмешке, едва Ниппи договорила. Но на привычное уже раздражение это не походило, в его глазах она увидела азарт. Кид усмехнулся и сказал:       — Ваши скудные пожитки меня совершенно не интересуют.       «Не деньги», — разочаровано подумала Ниппи, вслух же продолжила:       — Тот дьявольский фрукт?       — Если мне будет нужно, я заберу ваше гребанное золото и чертов фрукт и сам, без всяких сделок, — пирата эта ситуация явно забавляла.       — Тогда что, черт возьми, тебе надо? — не выдержала девушка.       Рука опустилась ей на плечо и крепко сдавила, до боли. Ниппи слышала, как расплескалась вода из кадки, но громко велела Хантеру не встревать. Именно сейчас ей отчетливо казалось, что все эти разборки между ними — лишь ее личное дело. Ее и его. Кид наклонился и вполголоса сказал:       — Не поздно ли спрашивать, если уже сделала выбор, пигалица?       — У меня есть имя, — сильнее злилась Ниппи.       — Которое ты не хочешь слышать, — с холодным смешком парировал Юстасс. — Я уже говорил — я никому ничего не обязан.       «Это все ведь из-за той песчаной бури, верно?» — вопрос она так и не озвучила. Ниппи не понимала, что в этом такого, в конце концов они были детьми. И, словно поняв, о чем именно она сейчас думала, Кид добавил:       — Помнится, ты сказала тогда «все, что угодно»?       И все сразу встало на свои места: он будет так мучить ее до тех пор, пока не захочет исполнения детской договоренности. Плюс все эти поблажки просто так он не оставит, не стоило ей забывать об этом. «Злит, как же все это злит», — думала Ниппи. — «Черт возьми, да скажи уже, что тебе надо, хоть…»       На мгновение в голове становится пусто, словно некто одним взмахом руки украл все мысли. Только лишь последние их «беседы», от которых до сих пор ее то распирает от гнева, то жжет от абсурдности и смущения. И постепенно растет лишь одно простое предположение, столь очевидное и подозреваемое ею с самого начала, но так упорно отбрасываемое. Море, своеобразная изоляция на Кразете. Даже Лами, покуда не уплыл, жаловался на это, хоть и решил остаться верным Джиму. От всего этого хотелось крепко выругаться и смеяться. Истерично и бесконтрольно, совершенно не понимая причины этого.       — И все же? — ее вопрос звучит скорее от безысходности, но она хочет удостовериться. Кид в ответ лишь улыбается, отпускает ее плечо, из-за чего кажется, что оно сейчас отвалится, и говорит, злобно так, давая понять, что ничего от него не укроется:       — А сама как думаешь, пигалица?       И смех, негромкий, холодный — Юстасс в очередной раз победил. Не в силах продолжать этот разговор, и понимая, что еще немного — и сорвется, а это уже — побои с его стороны, втягивание в это ребят и новые проблемы — Ниппи разворачивается и уходит, оставляя тихо посмеивающегося Кида позади. Вдруг он поднимает руку и в паре сантиметров от ладони в воздухе замирает самодельный кулон из шнурка и кусочка шестеренки.       — Мне это больше не нужно, — слышится предельно сдержанный и сухой тон девушки. — А то еще и за ношение долги появятся.       Очередной смех, и Ниппи уходит, не в силах больше удерживать всю ту странную бурю эмоций, что кипит в ней. По большей части в ней преобладал гнев, но больше ее злит не поведение союзничка, и не выводы, которые она сделала из всего разговора. Больше всего раздражал тот факт, что во время этой беседы она думала про то, какими странными, но очевидными казались эти действия с его стороны, которые Ниппи поначалу приняла за еще одну форму давления и шантажа. Весьма некстати вспомнились ей все последствия предыдущих попыток близости, после которых от людей оставалась лишь горстка деталей. Почему-то при разговоре с Кидом она едва удержала себя от очередного касания. Почему-то все давние страхи сейчас хотелось напрочь заткнуть и проигнорировать.       Ниппи просто хотелось, чтобы все это поскорее закончилось, и неважно как.