Деструктор

      Ранки невыносимо зудели, чертовски хотелось их почесать, чтобы пусть и на краткий миг, но заглушить это противное чувство. Ниппи удержала себя от подобного, сунув покрасневшее запястье с растением под струю холодной воды. «Джим и так тебя по головке не погладит за все это», — напомнила себе девушка, наконец почувствовав облегчение. Охлажденная кожа успокоилась, язвочки перестало так драть. Ниппи осторожно провела пальцами по запястью, по вздувшимся бугоркам у самого края стина. По неосторожности нажала на один из них, и натянутая кожица тут же лопнула, будто прыщ раздавили. Из образовавшейся ранки брызнула мутная жидкость, смешанная с гноем, растение тут же обтянуло ее руку, сдавливая, а кожу в месте лопнувшего бугорка обожгло нестерпимой болью.       — Твою ж…! — сцепив зубы, выругалась Ниппи. В этот раз все ощущалось гораздо сильнее и болезненнее. Машинально хотела было закрыть повреждение, но отдернула руку, опасаясь, что заденет другие бугорки. Так и произошло — еще парочка лопнула, и теперь руку словно раздирали раскаленными иглами. Словно это помогло бы унять боль, Ниппи прижала руку со стином к груди.       «Нужен бинт. И какая-нибудь мазь», — пришла мысль. Девушка, терпя боль, открыла аптечку, что висела над раковиной, покопалась там и нашла нераспечатанную пачку бинта и мазь от ожогов. Она не была уверена в том, что именно это средство поможет, схватила лишь из-за схожих с ожогами ощущений. Аккуратными движениями Ниппи промыла еще раз ранки, вытерла, стараясь больше не задевать бугорки, после чего смазала препаратом. Вязкая мазь приятно охладила кожу. Вслед за этой процедурой пиратка отрезала на глазок нужное количество бинта и поняла, что с одной рукой она провозится долго, но все же попыталась. В какой-то момент вместо разреза конца бинта на две полосы, чтобы завязать и закрепить повязку, у нее лишь получилось выронить ножницы — они предательски выскользнули из пальцев. Ниппи, пытаясь их удержать, больной рукой задела раковину и почувствовала, как под марлей лопнул еще один бугорок, вернув утихшую было боль.       Бинт намок под струей воды. Кажется, в попытках поискать что-нибудь еще в аптечке, она ударилась головой о сам шкафчик, выругавшись вновь. На секунду Ниппи застыла, смотря в зеркало рядом — ей привиделось там лицо Лэза вместо своего, которое беззвучно, одними губами и нисколько не скрывая самодовольной усмешки, произнесло всего лишь два слова: «Убей его». А потом девушка поняла, что никого в зеркале, кроме ее усталого и замученного отражения, нет. Но чувство уязвимости, возникшее от этой галлюцинации, никуда не делось. Вода из крана брызгала во все стороны, вместо слива встречая на своем пути ножницы. Ниппи инстинктивно потянулась пальцами к шее, но старого шнурка с обломком, что бывало успокаивал ее в тяжелые минуты, там больше не было.       «Все верно, ты же избавилась от этого», — напомнила себе Ниппи — «Соберись, тебе еще многое предстоит сделать». Воспоминания о нормальном детстве без проблем фрукта теперь казались фальшивыми и больше той веры, что она сможет преодолеть свой страх, не давали. И бесполезно было убеждать себя в том, что тем ребенком был кто-то другой. Слишком много совпадений. Да и чтобы наконец-то переубедить этого человека, следовало прибегнуть к иным методам. Кулон из прошлого будет лишь мешать сосредоточиться на важном, вновь и вновь возвращая ее к былым дням и вопросам. А вопросов было много, но их Ниппи толком сформировать не могла. Разве что только один.       Зачем ему все это?       Кто-то осторожно взял ее за запястье, чем и отвлек от погружения в очередную пучину размышлений, где на дне явно дожидался довольный Лэз. Ниппи растеряно посмотрела на этого человека — то была Пиррет. И с опозданием поняла, как для нее выглядит вся эта ситуация.       — Мы, кажется, договаривались, что ничего подобного больше не повторится, — сдержанно напомнила Хищница. Злоба в ее голосе присутствовала, но девушка себя держала в руках. Потом она заметила открытую банку мази, и в глазах промелькнуло сомнение. Осторожно Пиррет сняла мокрый бинт и увидела бугорки, язвочки и пару-тройку кровяных точек, походивших на лопнувшие чирьи. Понимая, что в этот раз она ошиблась, Пиррет тихо извинилась.       — Я не могу завязать бинт, — как можно спокойнее произнесла Ниппи, но голос предательски дрогнул. Хотела было еще попросить Пиррет помочь с этим, но в тот момент заметила отражение Кида в зеркале. Пират стоял в коридоре, поскольку стин в очередной раз капризничал и не пожелал больше растягиваться, и потирал запястье, обмотанное растением. Его кожа тоже покраснела, и Ниппи легко догадалась, что все болевые ощущения, что она тут испытала, в какой-то мере передались и ему. Юстасс хмуро посмотрел вперед и заметил, что за ним наблюдают через зеркало. Ухмыльнулся и вдруг, откуда ни возьмись, над его левой ладонью повис тот самый самодельный кулон; шестеренка медленно крутилась в воздухе. Ниппи не сдержалась и повернулась к нему, но деталь уже была ловко поймана, из сжатого кулака торчал лишь шнурок, безвольно повисший в воздухе. Словно ничего и не произошло, однако девушка вновь ощутила то чувство уязвимости, что бывало с Лэзом, только сильнее. И неожиданно для себя Ниппи поняла, что хочет эту вещь все же вернуть себе. Отчего-то факт того, что предмет, связанный с редкими хорошими воспоминаниями, находится в руках Кида, пусть и по ее собственной оплошности, раздражала, вызывала смятение в мыслях.       Тем временем Пиррет успела уже сама отрезать полоску бинта и хотела было завязать вновь смазанное запястье, но Ниппи аккуратно забрала у нее ножницы со словами «Я справлюсь». И на этот раз ей действительно удалось перевязать запястье без каких-либо курьёзов, но Пиррет все же придержала в нужный момент бинт. После этой процедуры Деструктор направилась прочь из душевой, понимая, что сейчас придется куда-то идти из-за местных дел Кида. Так и оказалось.       — Пигалица, — с легким раздражением в голосе сказал пират. Она подняла голову, стараясь не отводить взгляд. Почему-то Ниппи подумала о том, что хоть старайся, хоть не старайся, но никуда пока что от него не деться. Либо доказать свое, либо последовать совету Лэза. Как ни странно, но эта мысль впервые принесла ей облегчение.       — Куда? — только и спросила девушка. Кид усмехнулся.       — Схватываешь на лету, мелочь, — похоже, что подобным «пониманием» тот остался доволен. — Нам в квартал ремесленников.       Сказано это было таким тоном, что угадывалось без труда — «следовать за мной без возражений». Ниппи горько усмехнулась про себя этому — дальше, чем длина стина, она никуда не уйдет все равно. Кид, видимо, ждал от нее какого-то ответа, который и так был очевиден. Девушка лишь молча кивнула, но союзничек, вместо того, чтобы сдвинуться с места и направиться в названное место, молча поднял свою правую руку так, чтобы запястье было на уровне глаз Ниппи. Это напоминало ситуацию, когда еще толком не умевшего ходить в лоток питомца тыкали в кучу, сделанную не там, где надо. Пиратка почувствовала нарастающее раздражение от такого отношения и слегка вызывающе посмотрела Киду в глаза. Тот лишь указал пальцем на покрасневшую вокруг паразита, что туго сдавил запястье, кожу и начавшие проступать язвочки и бугорки — такие же, как у нее, просто не столь заметные на первый взгляд и пока еще в малом количестве. Этот жест Ниппи истолковала без труда — еще один должок. Оставалось гадать, что произойдет быстрее — стин их сожрет, или Кид заберет «плату». И если она правильно поняла их последний разговор, то помереть они могут в любом случае. На мгновение Ниппи даже послышался холодный смех Лэза из кошмаров. Следом за этим ей показалось, что Кид для большей убедительности собирался постучать по пораженной коже, привлекая тем самым ее внимание. Ее руки двигались сами по себе, от одной лишь мысли о том, какая была боль от разрыва этих бугорков. Мгновение — и ее тонкие пальцы вцепились в его ладонь, а губы сами сказали:       — Не надо.       Тон ее голоса был странным: раздражение удалось скрыть плохо, примешалась паника перед очередной возможной волной боли, доля растерянности, но при этом ее слова прозвучали уверенно. Ухмылка пропала; Кид смотрел на нее изучающе, но не без злобы. Очевидно, что он счел это наглостью. Ниппи не заметила, как, а теперь уже он удерживал ее ладонь, сдавливая так, что готов был сломать в ней все косточки. Большим пальцем провел по внутренней стороне, с силой давя в середину. Боль и тепло чужих рук — до невозможности странное сочетание, из-за которого Ниппи на секунду растерялась, однако собралась с силами и сказала:       — На них нельзя давить. Ускоришь только процесс разъедания организма растением.       Конечно, она не была уверена в своих словах — так, всего лишь предположение. Но что-то подсказывало, что это действительно так. Не зря же Джим говорил, что без него лучше не тревожить лишний раз растение, даже если они найдут информацию о каком-нибудь чудо-препарате. На деле же Ниппи думала лишь о том, чтобы не испытывать эту отвратительную боль вновь, пусть и с чужого восприятия. Хватка Кида не ослабла, однако он ничего не сказал, только посмотрел на ее собственное, обмотанное стином и теперь еще и бинтом запястье. Крики и грохот несколькими минутами ранее он тоже явно слышал.       Пиррет спешит их разнять, но уже нет смысла — пират отпустил Ниппи, и краткий момент силы сменился легким касанием пальцев напоследок.       — Шевели спичками, мелочь, — грубо бросает он, разворачиваясь на месте и направляясь к лестнице. Пиррет спрашивает, все ли в порядке, и она лишь тихо и сухо отвечает «да». Тут же Ниппи вспоминает про кулон и невольно быстро нагоняет Кида, громко стуча каблуками сапог по дереву. Тот оборачивается и со слегка скучающим видом смотрит на нее.       — Чего? — слышится ей вопрос. Ниппи понимает, что смотрит на него с полуоткрытым ртом, собираясь сказать что-то, но так и замерев. Со вздохом закрывает — слова «отдай мне его» так и остаются неозвученными. В душе смятение и злость, и она даже не понимает на что или кого. Кид, видя, что просто тратит время, чего-то ожидая, начинает спускаться по лестнице, дернув на себя растение — попытка поторопить девушку.       На первом этаже хозяин гостиницы, едва завидев пирата, вытягивается по струнке, и пара его подопечных следуют примеру мужчины. Этой ночью, когда Кид переступил порог этого заведения, их пытались выдворить — пиратам, разумеется, были не рады. Ожидаемо, все угрозы Юстасс воспринял как ничего не значащий пшик, а после показательных издевательств над одной из горничных все стали ходить перед ним как шелковые. Ниппи, видя это услужение в глазах мужчины, рожденное из страха, вновь вспомнила, как рыдала несчастная сотрудница, пока ей перевязывали колотые раны на руках и ногах. В тот момент девушка хотела было помочь ей как-то, но ее сторонились и смотрели на нее так же, как на Кида. Что нисколько не удивляло, если подумать — иных людей, по мнению простого народа, столь кровожадный пират подле себя держать не станет. Конечно, при таком раскладе и отношении шанс, что их все же сдадут местному штабу, был высок. Однако не факт, что даже это возымеет какой-либо эффект. Разве что если в городе окажется кто-то уровня Акуто или самого Кида.       Кид проигнорировал вопрос владельца о том, куда собирается «ваше благородие» — после сеанса запугивания мужчина и прислуга называли его только так, и не иначе. Лишь сухо велел Ниппи следовать за ним, и напоследок напомнил хозяину о том, что будет с ними всеми и их ебучей гостиницей в случае малейшей провинности. В таком настроении они вышли на улицу, разом окунувшись в бурную жизнь Паленке в разгар празднеств, которую ночью по прибытии никто из них толком не заметил.       Каждый из городов на пути Ниппи и ее команды удивлял, пусть даже это было поселение племени на Фэнг Ксу или рынок Совиной Бухты. Но от облика Паленке она впервые не знала, что сказать, как описать увиденное. И не сказать, что до этого не видела улиц, утопающих в цветах — ставший уже родным Лиэну тоже мог похвастаться пестрыми растениями, обвивающими здания, или тот же Жасмин. Просто сам Паленке производил странное впечатление. Спустя некоторое время, как они вышли, Ниппи все же нашла подходящее слово, чтобы описать Паленке — «очаровывающий». Но поначалу от одного вида просто захватывало дух, и даже периодически дергающийся стин, призывавший ее не отвлекаться и следовать вперед, как положено, не портил общего впечатления.       Сами дома, попадавшиеся на пути, редко отличались фасадом друг от друга — разве что извечные спутники торгово-портовых городов, магазины да гостиницы, пестрившие вывесками и колоннами — но при этом каждое здание было украшено разноцветными флагами, растяжками, увито вьюнами с разнообразными цветами до самой крыши. На дверях Ниппи заметила небольшие венки из роз, лилий, маков и прочих цветов; попадались и массивные венки из веток с листьями, похожими на ивовые или эвкалиптовые, или с крупными гроздьями алых и черных ягод. Казалось, что воздух насквозь пропитался всеми ароматами цветов, что, смешавшись, напоминали теперь нечто сладкое, давно забытое из детства. У Ниппи это был вкус груш, которые она разделила с братом в приюте. Однако видеть повсюду маки — хоть в украшениях дома, хоть в венках и за ушами проходивших мимо девушек — это было больно. Раз за разом Ниппи возвращалась на то небольшое поле на острове, название которого она успела забыть, где проводила столь ценные минуты тишины и покоя. Где всегда находил ее Лэз, и его бледное лицо виделось ей на фоне голубого неба, белоснежных облаков и лениво покачивающихся маковых цветков вокруг. Но из-за галлюцинаций Лэз в ее воспоминаниях больше не улыбался и от образа его остался только холод. Словно это чужой человек. Ниппи поежилась от своих ощущений и едва не врезалась в торговца букетами, что попался на пути. Задумавшись, она даже не следила за дорогой.       — Простите, — едва успела остановиться девушка. Но мужчина оказался на удивление в приподнятом настроении и нисколько не разозлился.       — Цветущей жизни тебе, милая! Да здравствует Карнавал! — весело поздравил он ее, и вручил один из цветков, вынутых из букета, после чего направился дальше, громко крича о продаже своего товара. Ниппи несколько секунд растеряно смотрела ему в след — подобной реакции она никак не ожидала. Стин вновь дернули, и пришлось идти дальше. Пиратка посмотрела вперед и задалась вопросом — а как давно Кид шел впереди со своим помощником? Она точно помнила, что из гостиницы вышли лишь они вдвоем. Ниппи нервно сглотнула, понимая, что следовало все же настоять на том, чтобы с ними пошла Пиррет. Но Юстасс наотрез отказался.       «Видимо, будет испытывать», — решила для себя Ниппи, хоть до сих пор имела весьма смутное представление о том, как это будет проходить. Потом случайно посмотрела на цветок, который до сих пор сжимала в руке. И внутри все похолодело. Мак, раскрывшимся красивым бутоном «смотревший» прямо на нее. Ниппи не могла отвести глаз от неровного черного круга в центре, ощутив уже знакомые неприятные ощущения вдоль позвоночника, предвещавшие появление Лэза.       В детстве ей всегда казалось, что цветки мака похожи на глаза какого-то чудовища. Зловеще-красные, с пугающим желтым зрачком и черной радужкой. Но все равно эти цветы ее завораживали. Сейчас к Ниппи вернулось то ощущение, правда, теперь — лишь с чистым, ничем не объяснимым страхом. Казалось, что нечто нечеловеческое смотрит на нее через мак, и не только тот, что был в ее руке. В одно мгновение Ниппи охватило чувство, что через все цветы на нее пристально смотрит какая-то нечисть. Она казалась самой себе до ужаса крохотной, на тот самом маковом поле, в окружении качавшихся на ветру стеблей. Алые цветы вдруг разом склонились над ней, превратившись в те самые глаза, под взглядом которых Ниппи чувствовала, как ее душит неведомая сила. А в центре этого дьявольского круга было лицо Лэза с такими же горящими огнем глазами, холодно улыбавшееся. Все это давило так, что пиратке показалось, что она тонет.       Из этого хаоса вырвал знакомый недовольный оклик:       — Шевелись, пигалица!       Тут же вернулись все звуки и запахи, которыми была полна улица, по которой они шли в тот момент. На мгновение Ниппи даже решила, что еще немного — и она оглохнет, настолько шумными казались ей люди, ее окружавшие. Следующее, что она поняла — что дыхание напрочь сбилось, тяжелое и быстрое, как после долгой пробежки, хотя Ниппи, как оказалось, до сих пор стояла на месте. Раз или два ее задели плечом, недовольно что-то проворчав; стебель цветка, что девушка до сих пор сжимала в кулаке, сломался в двух местах, кожей она чувствовала растительный сок, слегка липкий. Секундой позже до Ниппи доходит, что прохожие начали несколько странно смотреть на нее и на паразита, напоминавший сейчас больше поводок. Пиратка спешно нагоняет Кида, чтобы скрыть стин и не привлекать к себе внимание. Юстасс смерил ее раздраженным взглядом, развернулся и пошел дальше, ничего не говоря, Киллер — за ним следом.       «Мда, таким способом ты точно ничего не докажешь ему», — не без горечи отметила Ниппи, стараясь поспевать за ними.       На улицах Паленке, помимо торговцев и простых прохожих, попадалось много музыкантов. Она не сразу обратила на это внимание, но очень скоро уши Ниппи могли различить в стоявшем вокруг гомоне различные звуки инструментов. Где-то отчетливо слышались барабаны, где-то — флейта. На одном из поворотов Ниппи заметила рослого мужчину, с душой игравшего на саксофоне. Но чаще всего ей попадались инструменты, названия которых девушка не знала и не понимала, как из этого могла получаться музыка — они больше напоминали ей луки. Если бы не обстоятельства, то Ниппи бы обязательно осталась немного послушать — мелодия и впрямь получалась приятной, после которой становилось легче на душе. И похоже, так считала не только она — некоторые не прочь были пуститься в пляс под такую музыку хоть сейчас. Что и делали: время от времени Ниппи встречала по пути либо танцующие пары, либо целые группы из нескольких человек. Музыканты, заметив такой энтузиазм, начинали играть еще зажигательнее. Ниппи думала, что это просто-напросто репетиции к празднику, но один из танцующих, заметив ее взгляд, едва не затащил в общий хоровод. Девушка еле отказалась, понимая, что из нее и так-то танцор неважный, а со стином и подавно. К тому же, Кид вряд ли бы проигнорировал еще одну задержку, тем более по такой дурацкой причине. Но так Ниппи узнала, что во время Карнавала подобные веселые настроения среди жителей, обилие музыки и танцев — вполне обычное дело.       Паленке очаровывал. И пугал ее одновременно, казавшийся больше иллюзией. Ниппи смотрела на пестрые дома, веселые и доброжелательные лица людей; невольно их настроение передавалось и ей, и в то же время все вокруг для нее виделось неестественным, чужим. Она вспоминала свои скитания со стариком Ичи, когда тот запрещал посещать подобные праздники, чтобы ненароком своим фруктом девочка не навредила кому-либо. Да и после не сказать, что сталкивалась с подобным. Ниппи горько усмехнулась, вспомнив, как они небольшой компанией пытались попасть на концерт и чем это в результате кончилось. Наивно было полагать, что что-то могло получиться нормально.       «А теперь?» — вдруг задалась вопросом пиратка. Она вновь была окружена атмосферой праздника и общего веселья, как тогда на Тарсае, и чувствовала себя лишней.       «А теперь ты, как грязная дворовая шавка, укрощена и идешь на поводке», — ледяным тоном нашептывал в ухо Лэз.       Ниппи едва не останавливается вновь, шокированная подобной мыслью — в тот момент голос покойного звучал рядом как живой, словно Лэз и впрямь стоял подле нее. Не как галлюцинация, а настоящий человек. Стало резко холодно, хотя климат Паленке полностью оправдывал понятие «летний» остров. Казалось, сама мысль эта опутывает тело, сковывает, мешая сделать шаг — и все это чувствуется как касание ледяных мертвых пальцев до шеи, где они вот-вот вцепятся в замок, чтобы украсть последний вдох. Инстинктивно хочется вдохнуть глубже.       «Нет», — вдруг четко думает Ниппи, и вся паника уходит, и девушка возвращается в привычный мир, полный веселых прохожих и лихой музыки. Мир, в котором ей еще предстоит довести одно дело до конца, а для этого Лэза придется вычеркнуть. Последнее, правда, следовало бы сделать уже давно, но девушка хотела обсудить это с Джимом. Так что следовало бы собраться, и разобраться со всем до того, как вторая половина команды прибудет в город. Оставшуюся дорогу галлюцинации больше не преследовали Ниппи, но вместо этого появилось неприятное гложущее чувство пустоты.       Вскоре основные празднества и шум остались позади — Кид, дабы срезать путь к нужному ремесленному кварталу, на одном из перекрестков свернул на более тихую улочку. Украшения и музыканты, впрочем, никуда не делись, но общая веселая атмосфера праздника здесь чувствовалась уже не так сильно. Улица петляла меж домов, резко уходя вниз — складывалось ощущение, что Паленке строился в огромной яме, постепенно выбираясь наружу, к берегу. Вдалеке здания виделись в желтовато-серой дымке.       Но даже на этой малолюдной, по сравнению с портом и прилегающими к нему кварталами, улице их небольшую компанию то и дело пытались отвлечь. Судя по всему, во время этого праздника в порядке вещей было дарить каждому встречному цветок или целый букет, приглашать на танец, и непременно желать цветущей жизни и восхвалять Карнавал. Правда, все это приходилось получать и выслушивать именно Ниппи, так как простой народ опасался Кида. Из-за чего та не всегда поспевала и наверняка злила последнего. Когда они все же добрались до квартала ремесленников, то пират наконец-то соизволил сказать хоть что-то:       — Говорить буду я. Твоя задача — не дать крысам сбежать или выкинуть что-либо.       Юстасс в конце усмехнулся — возможно, считал, что подобное маловероятно, и все это было сказано лишь для галочки. Ниппи нахмурилась — ведь, по сути, это поручение мало чем отличалось от тех, что давал ей Дирк или прочие. Разве что про убийство речи не было — хотя это весьма спорный момент, учитывая нрав союзничка.       Квартал ремесленников был не менее шумным, чем портовая часть Паленке, но местная «музыка» оказалась совершенно иной. Грохот молота, звон стекла, шумная отборная ругань — и все это происходило в каком-то неведомом ритме, но Ниппи могло так казаться из-за того, что ее уши успели уже привыкнуть к уличной музыке в гавани. Здесь, среди лавок и палаток мастеров, девушка почувствовала, как грызущее ее чувство на время утихло. Только когда один из ремесленников, резавших металлические листы, предложил вдруг Ниппи разобраться с растением без лишних проблем, ее будто бы что-то кольнуло. Девушка даже не сразу поняла о чем речь, но уже в следующую секунду догадалась, что мужчина говорил про стин, и вспомнила, что просто так его не снять. Весьма доступными и грубыми словами Кид уже успел объяснить это не вовремя вмешавшемуся ремесленнику, заодно пригрозив расправой за попытку вмешаться в его дела таким образом. Листы, что резал мужчина, опасно задрожали, норовя в любую секунду взмыть в воздух и обрушиться на ремесленника, с ужасом косившегося то на свой материал, то на пирата, от раздражения хрустевшего пальцами. Ниппи с огорчением поняла, что даже если этот человек вдруг и знал способ, как избавиться от паразита, теперь он его уже ни под каким предлогом не расскажет, будучи уже запуганным. К счастью, дальнейшего развития эта ситуация с ремесленником не получила, и пираты отправились дальше.       — Ты слишком медленно идешь, пигалица, — решив сорвать плохое настроение на ней, Кид обернул вокруг нее часть растения и притянул к себе, как заарканенное животное. Ниппи, обозлившись и смутившись от того, что это безобразие видят люди вокруг, не сдержалась и выпалила:       — Ты что делаешь?!       Ее перестали тащить и посмотрели на нее в упор. Растение сдавливало бока и невольно с ее губ слетел слабый кашель — но вновь Ниппи призвала себя не терять лицо перед ним.       — У этих людей и без того хватает грязных делишек, чтобы их еще волновала какая-то мелочь на привязи, — с нотками пренебрежения заявил Кид. — И я волен делать со своей добычей все, что захочу.       С этими словами он, как тогда на Кразете, просто закинул ее на плечо, устав попусту терять время. Ниппи кипела от злобы, но в своем положении мало что могла сделать. И меток не было, чтобы задействовать фрукт, кроме как на самом Киде.       — Отпусти меня, — злобно процедила девушка.       — Ты и так достаточно потратила мое время, — тут же холодно отозвались. — Так ты свой мусор не спасешь. И прекращай эту хрень с мозаикой.       Ниппи собиралась наплевать на все и возразить что-нибудь в ответ, но заслышав про команду, передумала. Расчетливый голос рассудка напомнил ей, что следует подождать, когда представится возможность урезонить его поступком, а не словами, пусть даже шансы на это малы. Ладонь придерживала девушку, чтобы та не свалилась, и кожей Ниппи чувствовала, как царапаются отколовшиеся детали покрова. Смирившись до поры до времени, пиратка направила все свои мысли на то, чтобы подавить способности фрукта. Ниппи невольно отметила, что хватка хоть и была крепкой, но без болевых ощущений — наверняка Кид считал, что все равно никуда не денется теперь. Или ей так показалось.       «Ты привыкаешь, черт возьми», — поняла вдруг девушка. — «Привыкаешь ко всему этому».       Ремесленники провожали ее странными взглядами, шедший позади капитана Киллер ее нервировал — кто знает, что у него на уме, за маской же не видно. Все это вкупе с ее собственным нелепым положением и мыслями раздражало и смущало, под взглядами людей внутренности завязывало в тугой узел, а от редких касаний ладони Кида до ее спины при ходьбе все это смешивалось в нечто непонятное и тем самым злившее и распалявшее ее сильнее.       «Жди, когда представится возможность». И вскоре она представилась.       «Прогулка» на плече до нужного места оказалась недолгой. Но, как ни прискорбно было признавать, Ниппи даже в таком положении нашла свои плюсы — заметила парочку мелочей, которые могли укрыться от Кида. По крайней мере, ей так показалось. Да и стало понятно, почему он говорил про грязные делишки. Некоторые ремесленники явно проворачивали что-либо, не относящееся к их профессии под крышами своих лавочек и палаток. Тут хватало пиратов, и они пришли в этот квартал не только ради починки. Пару раз Ниппи замечала лица, что мелькали в сводке новостей как причастные к контрабанде. Еще одной деталью, которую девушка решила запомнить для себя на будущее, стал ящик. Ничем поначалу не примечательный предмет, что несли парочка крепких ребят какое-то время неподалеку от их странной компании, не привлек бы ее внимание, если бы по оплошности одного из парней крышка ящика не упала бы на мостовую. Но краем глаза Ниппи все же успела заметить содержимое, отчего внутри все похолодело. Слишком хорошо она запомнила лиловые блестящие шарики на Умеро, оставалось лишь гадать, не те же ли самые находились в ящике. К сожалению, парни ушли вперед, и пиратка не успела заметить, куда именно. А вот то, что Киллер явно тоже обратил на них внимание и то, что от нее самой содержимое ящика не укрылось, он тоже заметил — Ниппи сразу поняла. Даже шлем пирата этого не смог скрыть. Но по какой-то причине Киллер решил промолчать.       Остановились они возле одной лавки, видавшей времена и получше. Ничем не примечательное место, где предлагалось починить обуви и множество всяких мелочей. Бесполезно было задаваться вопросом, какого черта тут забыл Кид — не иначе те самые грязные делишки, связанные со странным шаром-лабиринтом. Пират, не раздумывая, переступил порог — их встретил слабый звук постукивания, раздававшийся из соседнего помещения-подсобки. Сама же лавочка пустовала, только парень сидел в углу и со скучающим видом перебирал что-то в коробке. Судя по звуку — что-то металлическое. Ниппи, которую перед входом в заведение, к счастью, поставили на ноги, настороженно оглядывалась по сторонам, отмечая, что здесь ей как-то не по себе. Что-то девушку напрягало. Во время этого осмотра Ниппи увидела в небольшое грязное окошко, как в проходе между зданиями промелькнула голова одного из тех, кто нес ящик со взрывчаткой. Или ей так показалось. В раздумьях Ниппи попятилась назад и слегка задела локтем Киллера. Чернеющие дыры на шлеме тут же «посмотрели» на нее, в очередной раз скрывая эмоции владельца столь странного головного убора, но пиратка лишь напряглась еще больше.       Кид же если что и заметил подле себя, то вида не подал — словно он был полноправным хозяином этого места, Юстасс бросил сухое «дверь, пигалица», прошел прямиком к пареньку, на ходу вытаскивая небольшую коробку, в которой явно находился шар.       — Вы думаете, что можете просто обдурить меня и остаться безнаказанными? — сразу к делу перешел Кид. Ниппи уже услышала знакомые холодные нотки в его голосе. Со стороны это было слышать странно.       Парень нервно сглотнул и не сумел толком скрыть свое волнение, но все же ответил, сделав вид, что совершенно не имеет ни малейшего понятия, о чем шла речь, и кто перед ним сейчас находится:       — Если вы по поводу починки, то мастер сейчас занят…       Он все же не договорил, да и без того его голос предательски дрожал, и парень старался смотреть куда угодно, лишь бы не на нависшего над ним Кида. В тот момент Ниппи ощутила, как стены и без того не шибко просторного помещения будто бы стали давить сильнее. В следующую секунду со стола недалеко от нее сдвинулась отвертка и тут же оказалась в плече мальчишки, отчего тот заорал не своим голосом, падая со стула и хватаясь за руку. Еще пара инструментов вонзилась в кисть и бедро, тем самым лишив парня шанса на побег. Из подсобки выскочил еще один мальчишка, но тут же был остановлен Киллером и его лезвием на руке, так вовремя приставленным к горлу. Ниппи смотрела на все это, понимая, что пока что вмешиваться не стоит, и смысла не было. Момент еще не наступил. Но странно было смотреть на все это; не жутко, не пугающе — все же за время кочевания по бандам она насмотрелась на всякое и худо-бедно научилась затыкать ненужные в момент дела эмоции, не всегда, но все же. Сейчас это было именно странно, видеть вроде бы знакомые проявления жестокости, вполне ожидаемые, но не касающиеся ее или ее товарищей. Ниппи даже поймала себя на мысли о том, что эта точность и расчетливость в какой-то мере завораживает. Никаких колебаний.       — Меня не обманывают, — тон Кида стал более угрожающим. Рука с торчащими в ней окровавленными инструментами дернулась вверх, словно кто-то потянул за ниточки. Концы шила и отвертки врезались в доски, тем самым пришпилив руку несчастного к стене. — Я пришел за тем, за что заплатил.       Сказано было так, что не оставалось никаких сомнений в том, что Кид получит нужное ему в любом случае. С некоторой досадой Ниппи подумала, что в этот раз у нее не получится получить хоть какие-то вольности, проявив себя — эти двое и так справляются. С другой стороны она почувствовала облегчение — не вмешавшись, у нее будет меньше шансов угодить под раздачу.       Кид что-то еще сказал парню, потребовав от него правды о шаре; Ниппи уловила слово «карта». Но, видимо, мальчишка и впрямь не знал или настолько испугался, что ничего не ответил. Тогда Кид кивнул своему помощнику и тот аккуратным точным движением провел лезвием по дрожащей шее своего заложника. В тот момент Киллер показался Ниппи более опасным человеком — в конце концов, тот, чьего лица ты не видишь, и при этом он с одинаковым равнодушием готовит еду на камбузе и вспарывает людям глотки, внушал больше страха. На мгновение все усилия Ниппи по сохранению спокойствия и невозмутимости в этой ситуации едва не свело на нет, но в последнюю секунду девушка взяла себя в руки, продолжая караулить дверь. Мальчишка рухнул на пол, захлебываясь в собственной крови, а Киллер лишь крутанул раз или два лезвие в ожидании дальнейшего развития.       От волнения у Ниппи опять начала шалить Воля Наблюдения — даже с учетом тренировок Дегэйра эта способность до сих пор давалась ей не всегда хорошо. В моменты волнения окружение то и дело менялось с привычного на мрак с силуэтами людей. Так было и сейчас. «Соберись», — приказала себе пиратка, и через несколько таких повторений ей это удалось. Напоследок Ниппи успела заметить, что в соседнем помещении была, как минимум еще пара человек. «Ой, как мне это все не нравится», — почуяла неладное девушка, очень некстати вспоминая ящик с якобы взрывчаткой. На всякий случай она оставила несколько меток рядом с собой на стенах и шкафчике. Так Ниппи чувствовала себя спокойнее.       Тем временем Кид все же добился подобия ответа от дрожащего как осиновый лист паренька, и последний безвольной куклой повис пришпиленным к стене всеми конечностями. Парочка инструментов еще торчала из горла. Ниппи от одного это зрелища почувствовала, как просыпается в ней давно забытое чувство тошноты от подобного. Юстасс, получив желаемое, отправился в подсобку, Киллер — следом.       — Где ключ, ублюдки? — раздался оттуда его громкий голос. Ниппи думала, что ей следует тоже пойти туда, хоть до сих пор больше исполняла роль пленницы на выгуле, как вдруг ее внимание опять привлекло движение за окном. Приоткрыв дверь, Ниппи заметила одного из парней, что несли ящик, который вовсю улепетывал. И теперь уже не было никаких сомнений, что это был именно он. Она выбежала на улицу, насколько позволяла длина растения — которое во всей этой ситуации вело себя нестабильно и то и дело то стягивалось, то ослабевало, то сдавливало запястье, обжигая — и со всей силы хлопнула ладонью по земле, одновременно мысленно активируя силу фрукта. Часть почвы тут же преобразовалась в длинные хлысты, нацелившиеся на беглеца. Разумеется, ее способности тут же привлекли внимание ремесленников и их клиентов, но, видимо, разборки и драки здесь были привычным делом — уж слишком быстро люди покинули это место, будто им не в первой. Хлысты поймали парня и, опутав, придавили к земле.       — Посиди пока тут, — на выдохе и больше для снятия напряжения сказала Ниппи, отряхивая руки и возвращаясь назад.       Там к этому моменту уже почти со всем разобрались — по крайней мере, об этом красноречиво свидетельствовало вырвавшееся из окна и разнесшее полстены нечто, собранное из кучи металлических предметов, впечатавшее чье-то тело в стену соседнего дома. Большие острые «пальцы» проткнули и без того истерзанный труп, после чего конструкция разрушилась, и неизвестный остался на стене здания как пришпиленная бабочка. Внутри творилась такая мешанина из поломанной мебели и тел, что представить здесь мастерскую по ремонту не представлялось возможным. Кид с Киллером были в подсобке, Юстасс при этом как раз вскрыл какой-то тайник в стене.       — Где ты шлялась? — не оборачиваясь, спросил он, в голосе слышалось недовольство.       — Поймала одного, — чувствуя, что вновь злится, проворчала Ниппи. Но чувствовала, что шанс свой упустила.       Кид обернулся, выжидающе смотря, словно ждал дальнейших объяснений. Она ничего не добавила, лишь махнула рукой в ту сторону, где оставила в оковах паренька. Если союзничек и удивился, то вида не подал. Ниппи заметила на его лице небольшую покрасневшую царапину и едва заметный след смазанной крови. Отчего-то вспомнила ту небольшую ранку, что невольно оставила она сама, когда в момент их перепалки фрукт Пазу-Пазу вышел из-под контроля. Вспомнила запах и солоноватый вкус, оставшийся на ее пальцах. Преследовавшее всю дорогу смятение вернулось, Ниппи почувствовала, как горят щеки, как при лихорадке.       — Хм, — только и сказал Кид, отворачиваясь. Ничего более, пиратка даже не знала, как это понимать. Юстасс же извлек из сломанного тайника еще одну коробочку, поменьше, чем ту, где был шар-головоломка. Только вскрыв ее и изучив ее содержимое, он добавил без каких-либо эмоций:       — Мне этот ебучий мусор не нужен.       — Он может знать, как активировать карту, — вдруг нарушил молчание Киллер. Его спокойный голос после всего произошедшего показался Ниппи неестественным и чужим. Кид поднялся с места, пряча коробочку с ключом к шару, и небрежно бросил, словно не хотел связываться:       — Показывай, пигалица.       Как бы ни была Ниппи на него зла, но лишь сдержанно кивнула, понимая, что призрачный шанс еще не до конца развеялся. Да и хороший повод отвлечься от так некстати вернувшихся воспоминаний о своем состоянии в одну из прошлых «бесед». Но до беглеца они так и не дошли. Один из, как подумала сначала Ниппи, трупов, все же оказался живым, хоть и тяжело раненым. Мужчина из последних сил вытащил что-то из-за пазухи. Ниппи успела разглядеть фиолетовый шарик, уже в ту секунду раздавленный. Она хорошо помнила, как повел себя с таким же Лами — смял, после чего свистнул для активации.       Позднее Ниппи с трудом могла вспомнить, чем руководствовалась и как так все получилось. Единственное объяснение, которое она находила — тело двигалось само. И сама же в эти слова не верила.       Ладони чуть дотронулись до пола — достаточно для меток, из которых тут же начали образовываться подобия перегородок, хоть какая-то защита. Сама девушка, напоминая бегуна на старте, рванула к пытающемуся активировать бомбу мужчине с одной мыслью — «не дам». Рука тянется к чужому рту, намереваясь использовать фрукт — лишь бы подрывник не успел свистнуть. В ту же секунду мимо пролетают какие-то предметы — и одновременно с активацией разрушительной способности на человеке эти предметы протыкают ему горло. Только тогда Ниппи понимает, что задержала дыхание и шумно выдыхает; понимает, что не единственная, кто заметил подозрительные движения неудавшегося подрывника. Пиратка смотрит на то, как медленно, от челюсти на все тело распространяется распад трупа на детали.       — Любопытно, — слышится за ее спиной голос Кида. Ниппи оборачивается и замечает его взгляд. Не с презрением, не безразличный — заинтересованный. Его коварная ухмылка никуда не делась, но, похоже, что саму ситуацию он оценил.       Призрачный шанс больше таковым не казался, и от этого Ниппи была в замешательстве.