Деструктор

      С того дня, как Ниппи узнала о том, что дьявольские фрукты — живые, голос Пазу-Пазу стал неотъемлемым спутником ее жизни. Разве что во время сна этому созданию хватало ума не отпускать разного рода комментарии. В основном фрукт говорил о своих нуждах, о желании пожить насыщенной яркой жизнью, покуда не пришла новая пора спячки. Нередко Пазу давала советы касательно своих сил — неохотно, но все же давала, а еще подобное общение с фруктом позволяло понять о силе владельцев других плодов.       Это было бы полезно, если бы не два «но» — причина, почему Ниппи слышала голос собственного фрукта, до сих пор была неизвестна, и потому вся эта ситуация больше напрягала, чем помогала. Плюс по большей части Пазу-Пазу говорила все же о своих целях в этом мире, что только больше вгоняло в депрессивные мысли. Ниппи чувствовала себя марионеткой.       Но фрукт хотя бы говорил. А в ситуации с Ламиго почему-то решил молчать, и это тяготило еще сильней. Девушка ощущала лишь раздражение существа, и чутье подсказывало, что связано это было с тем, что фрукт не получил то, что хотел.       Второй подходящий носитель — собственный брат, пусть и названный. Мысль эта не давала Ниппи толком заснуть, и она провела ночь, не сомкнув глаз — в отличие от союзничка, который сразу же захрапел. Пиратка пыталась найти хоть какую-то подсказку, что помогла бы понять ситуацию с Лами, мысленно обращалась к фрукту, даже попробовала услышать Пазу, как Азарай учил слушать ее себя и окружение. Все безрезультатно — существо молчало, а она сама под утро чувствовала себя как выжатый лимон; жутко хотелось курить. По счастью, одна пачка завалялась в тумбочке, вот только о выходе на палубу можно было пока забыть — покуда Кид спал, Ниппи могла уйти лишь на длину стина. А растение сегодня вело себя весьма капризно и растягиваться не желало.       Слишком много ограничений от всяких паразитов в последнее время.       На корабле было тихо, что Ниппи нисколько не удивляло — наверняка она слишком рано выбралась из каюты. На ногах сейчас, наверное, только Джим да Пиррет; возможно, еще кто-то на часах. Можно было бы дойти до камбуза и побыть какое-то время там — звуки и запахи чего-то готовящегося успокоили бы ее. Но Ниппи подозревала, что Пиррет, как и Жизель, не потерпят табачный дым на кухне.       Вспомнив об окаме, девушка с нехорошим предчувствием поняла, что после возвращения на Ардиэнте и расставания на камбузе его не было ни видно, ни слышно. А ведь она обещала себе проведать кока. «Ты самый дерьмовый капитан, Ниппи» — мысленно отругала себя пиратка, после чего спешно пошла в сторону каюты Жизель. Возможно, если удастся им поговорить о наболевшем, то легче станет и ему, и ей.       К счастью, длины стина хватило, чтобы дойти до нужной каюты, и даже еще осталось немного растения.       —Жизель, — тихо постучалась Ниппи. — К тебе можно?       В ответ послышалось утвердительное и печальное «угу», и девушка открыла дверь. Окама сидел на койке в том же, в чем вчера вернулся с аукциона. Судя по всему, у него тоже была бессонная и неприятная ночь.       Переступив порог, Ниппи поняла, что просто не знает, с чего начать разговор. Спрашивать «как ты?» было глупо и нелепо — достаточно взглянуть на кока и все становилось ясно. А нужные слова утешения, как назло, вылетели напрочь из головы — сказывались годы в бандах, где для подобных слабостей нет возможностей. Невольно Ниппи вспомнила себя маленькую после нападения на приют. Когда после смерти Алана и всех тех ужасов она просто заперлась в комнате, а Ичиро пытался разговорить ее через дверь. Ведь что-то он тогда сказал такое, после чего она начала вновь общаться с другими, пусть и недолго. Потом они вдвоем все же покинули Салаим. Но перед этим Ичи все-таки смог вырвать ее из состояния замкнутости простыми словами.       Ниппи вспомнила сварливого мужчину и себя, жалкую кроху, ревевшую навзрыд в его объятиях. Ничего не говоря, она подошла к Жизель — тот растеряно посмотрел на девушку, словно до этого момента он ее просто не замечал. Ниппи наклонилась к нему и обняла его так же, как когда-то обнимал и успокаивал ее приемный отец — крепко, чтобы человек знал: он не одинок. Ичиро не была свойственна чрезмерная ласковость, и такие редкие мгновения объятий получались неловкими. Но зато искренними. Ниппи тоже передалась эта неловкая черта, она вообще не была уверена, что нужные слова в итоге найдутся, но все же рискнула.       — Расскажи мне все. Не молчи.       Девушка даже не сразу поняла, что это она сказала. Но, похоже, первые пришедшие на ум слова оказались теми самыми, нужными. Ниппи услышала тот хриплый, судорожный вздох, который обычно предвещал плач. Но Жизель лишь так же крепко обнял ее в ответ, ничего не говоря. Так они стояли несколько секунд — вернее, стояла лишь Ниппи, а окама так и остался сидеть. Ему нужно было собраться с духом. Наконец, Жизель поднял голову, и девушка заметила, что он все же плакал, просто тихо. Кок жестом предложил ей сесть рядом, после чего еще какое-то время не решался начать разговор. Ниппи осторожно спрашивала, не нужно ли чего принести, но Жизель лишь качал головой и нервно потирал ладони друг о друга, изредка хрустя пальцами. Пиратка же придерживала товарища за плечо, словно боялась, что он просто возьмет и исчезнет.       Наконец, Жизель рискнул начать свой рассказ. Поначалу голос его был пустой, сдавленный, того гляди, окама начнет реветь уже навзрыд, как и сама Ниппи когда-то перед Ичиро, но по мере того, как он выговаривался, Жизель становился спокойнее.       Кок начал рассказ с тех времен, когда он был еще юным Арчибальдом, и морские путешествия, как и столь кардинальные изменения во внешности были столь далеки от него, как звезды — от земли. Тогда Арчи лишь читал в газетах и книгах об отважных моряках и коварных пиратах. Особенно ему нравились истории о необычных диковинках, которые встречали путешественники на своем пути, и конечно же — о незабываемых вкусах блюд, которые Арчи редко когда видел даже на приемах, устраиваемых его родителями.       Арчибальд был вторым ребенком довольно известной в Вест Блю семьи Фаулеров — владельцев нескольких текстильных фабрик. Можно было даже сказать, что Фаулеры входили в местную элиту, не чета, конечно, знати, но связей у семьи Арчи было предостаточно. Глава семейства — Николас — успешно развивал бизнес, брал заказы от правительства, и на момент, когда судьба решила круто изменить жизнь Фаулеров в худшую сторону, намеревался расширить свое дело и на Гранд Лайн. Многие отговаривали Николаса от столь рискованного шага, но мужчина настоял на своем. Генри Талер — при упоминании этого имени Жизель вновь впадал в то состояние на грани слез и ненадолго замолкал, дабы собраться с силами — был старым другом Николаса, а для его жены и ребятишек стал полноправным членом семьи. И вот Генри, тоже владелец сети текстильных фабрик, меньше, чем у Николаса, поддерживал своего коллегу и приятеля в столь рискованном решении. Николас уже наладил связи для выхода бизнеса на Гранд Лайн, и даже нашел подходящее местечко для строительства первой фабрики, но как раз в это время и началась череда несчастий.       Арчибальду было тогда тринадцать, его старшему брату — шестнадцать, а младшей сестре — девять. И незадолго до дня рождения последней их мать умерла. Причиной назвали какое-то заболевание, подкосившее и без того слабую в последнее время здоровьем женщину — Арчи не мог тогда даже правильно произнести столь сложное название. Да и чего ожидать еще от мальчишки его возраста, да еще в такой ситуации?       После этого медленно, но верно жизнь семьи Фаулер и дело Николаса начали рушиться. Фаулер-старший из-за смерти жены отложил большую часть своих планов по развитию бизнеса — разумеется, о выходе на Гранд Лайн можно было забыть. Николас решил сосредоточиться на своих детях и делах касательно главной фабрики, «прародительницы», как он называл ее в шутку раньше. Так он мог быть ближе к своим, а не в разъездах. Часть отделений пришлось даже закрыть, и, к счастью — с малыми проблемами; если бы не помощь Генри, то спорных моментов с бизнесом было бы куда больше. Но старый друг семьи знал: дай Николасу волю, и он бы отказался от всего в пользу детей — они были единственными людьми, кто не давал мужчине окончательно погрязнуть в пучине отчаяния.       Однако старший сын вскоре изъявил желание отправиться учиться военному делу. Отпускать преемника в подобную сферу было не очень разумным решением — по крайней мере, так считали компаньоны Николаса, и Генри в том числе. Однако Фаулер поступил по-своему, и вскоре старший брат Арчи отправился в один из ближайших штабов Дозора. Причины этого решения никто так и не смог до конца понять, но после этого желание Николаса видеть во главе фабрик своего второго сына перестало быть секретом.       Николас полагал, что для бизнеса Фаулеров будет лучше всего, если руководство перейдет к Арчибальду. Компаньоны, охочие до лакомого кусочка, не понимали этого выбора, и втайне были не согласны с ним. Генри же отчасти догадывался, почему его друг хочет отдать все Арчи. Мальчишка был довольно серьезен и собран для своих лет, детское увлечение чужими странами и экзотикой переросло в нешуточный интерес чужой культурой и жизнью. Николас считал, что это послужит хорошей основой для продвижения бизнеса Фаулеров в новые области — в том числе и Гранд Лайн. Глава семейства часто говорил, что его сын, по крайней мере, не боится и интересуется новым, в отличие от многих его компаньонов. Единственное, что расстраивало Николаса — это то, что сын больше тяготел к кулинарии, и если когда и интересовался текстильным бизнесом и одеждой, то почему-то это всегда было касалось исключительно женщин. Арчи нравилось нянчиться со своей сестрой, и он искренне радовался, когда удавалось превратить ее в настоящую куколку. Нехотя, отец признавал, что по части подбора одежды для девочек у Арчи был талант, и тешил себя надеждой, что это действительно пригодится в дальнейшем бизнесу Фаулеров.       Компаньоны, впрочем, не желали оставлять столь лакомый кусочек, как сеть известных фабрик, и потому вскоре подняли вопрос о том, что Николас стал слишком мало времени уделять своим делам. Намеками и обманом они убедили его, что следует выбрать новую супругу, которая будет заниматься делами семейными и домашними, а сам Николас сосредоточится на бизнесе. Компаньоны даже снабдили сведениями о самых выгодных партиях, в тайне продвигая ту особу, которая была предпочтительнее им самим — Патрицию Шаллот, дочь другой видной семьи в текстильной промышленности. Полгода спустя после смерти своей жены Николас был вынужден заключить брак с Патрицей. Она была молода, красива, и амбициозна, постепенно она получала контроль над какими-либо мелочами в текстильной сети Фаулеров. По чистой, как казалось на тот момент, случайности, появлялось все больше проблем, и решение каждой из них отнимало силы у Николаса, здоровье которого и без того ухудшилось после смерти первой жены. Верный Генри продолжал помогать всем, чем мог, хоть изначально он был одним из немногих, кто выступал против брака с наследницей Шаллот. Видимо, уже на тот момент мужчина подозревал, что с Патрицией в семью придут новые беды.       Когда Арчибальду минуло шестнадцать лет, сердце Николаса все же не выдержало. По завещанию бизнес Фаулеров должен был перейти к нему, но лишь только по достижении двадцати лет. Старший же сын упоминался как второй преемник, и эти детали завещания породили склоки между бывшими компаньонами. Те, кто продвигал Патрицию в надежде, что весь бизнес в итоге достанется ей, кусали локти; а те, кто не испытывал особого доверия ко второму сыну Николаса и считали его некомпетентным в вопросах управления, всячески пытались найти лазейку в завещании, благодаря которой во главе фабрик можно будет поставить сына старшего и тем самым вернуть его из Дозора. И пока компаньоны варились в собственном соку, пытаясь извлечь для себя выгоду, бизнесом Фаулеров управлял Генри — как опекун Арчибальда до его двадцатилетия.       Николаса очень скоро стали называть не иначе, как сошедшим с ума стариком — иного объяснения столь странным решениям мужчины никто не находил. Те, кто не был замешан в махинациях, ожидали, что Патриция станет опекуном и управленцем фабрик до двадцатилетия Арчи. Часть совладельцев безуспешно пыталась вернуть отпрыска Николаса из Дозора. Сама же Патриция решила воспользоваться ситуацией себе на руку — в завещании также говорилось, что в случае гибели или невозможности исполнить последнюю волю отца обоих наследников, права владения фабриками переходят к их с Николасом сыну по достижении все тех же двадцати лет, а до этого момента во главе бизнеса должна стоять мать. И хоть ребенку Патриции до нужного возраста было еще далеко, женщина уже начала подготавливать почву для этого, поскольку только так она могла заполучить права владения.       План Патриции был прост, но требовал осторожности — нужно было создать подходящую возможность для обвинения Арчибальда и его последующего ареста, чтобы не вызвать при этом подозрений. На счастье женщины, старший сын Николаса никак не мог покинуть Дозор, да и, судя по доходившим до нее слухам, не желал этого делать.       Арчибальд тем временм не без помощи Генри начал продвигать свои идеи по изменению бизнеса. Как Патриция и подозревала, глупый мальчишка решил пойти по пути своего увлечения и сосредоточить производство на женской одежде вместо выгодных заказов от правительства. Повлиять на решение совета женщина не смогла — ей не доставало завербованных совладельцев — и потому бизнес Фаулеров начал менять сферу деятельности. Но даже не успели появиться толком первые результаты, как Патриция привела свой план в действие.       На тот момент среди компаньонов начал гулять слух, что в совете завелся крот, сливающий информацию конкурентам. Через своих людей Патриция подбросила им сведения о том, что новое направление деятельности оказалось не столь прибыльным, как они ожидали, чем только подлила масла в огонь. Пущенный слух обрастал новыми подробностями, а женщина время от времени подсовывала новые ложные сведения и доказательства наличия шпиона. Как только Патриции показалось, что поднеси только спичку — и все тут же заполыхает, она наняла людей, чтобы те выкрали данные относительно будущих продуктов. Шумиха поднялась нешуточная: сразу начались разговоры о том, что все это — дело рук крота, который выгадал момент и украл данные для конкурирующей компании. Патриция выгадала время, когда Генри с Арчибальдом будут в отъезде по деловым вопросам, и подозрения совета сразу же пали на них. Вдобавок в главном офисе нашли документ соглашения с одной из крупных фирм-конкурентов о слиянии компаний не в пользу фабрик Фаулера — и документ был якобы подписан Талером как опекуном. Это фальшивое соглашение, подсунутое в нужный момент Патрицей, равно как и прочие доказательства того, что Генри и Арчибальд представляют угрозу бизнесу — сам Жизель уже и не помнил, какие именно — все это поставило на бизнесе под управлением Генри и Арчибальда крест. До ареста, к сожалению, дело не дошло — Арчи сумел сбежать с острова, будучи заклейменным изменщиком и предателем дела отца, а Генри пришлось оборвать все связи с бизнесом Фаулеров и покинуть совет совладельцев — но так или иначе, а Патриция добилась своего. Теперь она была во главе фабрик, и наверняка сможет обойти то условие, что эта власть у нее будет лишь до двадцатилетия ее сына.       — Это все, конечно, запутанно, и даже сейчас я не все понимаю, — подытожил свой рассказ Жизель. — Все же многие подробности я узнал уже после того, как покинул родину, и не факт, что так оно и есть. Что-то мне растолковал Генри при оглашении завещания — но в то время я мало что мог понять из его слов. Но если бы не он, то точно начался бы бардак. Генри направлял меня и тем самым помогал удержать бизнес. Только все равно это в итоге оказалось зря. А теперь получается так, что единственная ниточка, связывавшая меня с родиной, оборвалась этой ночью.       Сказав это, окама тяжело вздохнул и закрыл лицо руками. Но — ни звука, похожего на плач. Возможно, у Жизель просто не было на это сил. Ниппи пока ничего не стала говорить, лишь держала руку на плече товарища.       — Когда я убегал, последнее, что сказал мне Генри на прощание — «воплощай свою мечту, мальчик». Они с отцом хоть и хотели, чтобы я возглавил бизнес, но понимали, что надолго он меня не удержит, что меня привлекает совсем иная цель. И после случившегося все, что я мог — последовать этому простому совету. Было тяжело найти свое место, особенно когда меня занесло на Гранд Лайн, но мне повезло встретиться с окамами, а там уже попасть на Момоиро. В какой-то степени та безумная по сравнению с остальным миром, что я успел повидать, атмосфера, помогла мне не погрязнуть окончательно во всем этом дерьме. Там я по-другому взглянул на жизнь, на свои мечты и решил добиться успеха в том, к чему тяготел. А окамы заменили мне семью. Наверное, это странно звучит, — под конец Жизель горько усмехнулся.       — Вовсе нет, — Ниппи покачала головой. — Если ты чувствовал себя там как дома, то ничего странного в этом нет. Просто это действительно твое место. Как у нас с Лами таким местом был приют, а теперь и вся наша шайка.       Впервые за весь разговор Жизель мягко улыбнулся. Он дотронулся до ладони девушки, что она до сих пор держала на его плече, и сказал:       — Для кого-либо постороннего наша команда тоже покажется весьма странной семейкой.       — Да и плевать, — пожала плечами Ниппи. — По мне, так лучше такая разношерстная компания, чем, к примеру, папаша Ламиго или твоя Патриция. Дом — это все-таки не какое-то здание, а там, где тебе хорошо и спокойно. Где чувствуешь себя своим.       Она несколько смутилась собственным словам и добавила виновато:       — Прости, философ из меня паршивый. Говорю как есть.       — Ничего, зато все правильно, — Жизель уже больше напоминал себя прежнего. — Спасибо, что выслушала, Ниппичка.       — Надеюсь, хоть как-то помогла тебе. Но я думаю, тебе стоит сегодня отдохнуть денек. Ночь и так выдалась непростая. Пиррет и остальные поймут, не переживай.       Жизель лишь благодарно кивнул; он и сам уже чувствовал такую усталость, будто не спал неделю или больше. Ниппи напоследок предложила ему как-нибудь потом посидеть и еще поболтать — она понимала, что окаме это нужно. Жизель согласился, и на том они и расстались.       Ниппи хотела было проведать остальных — хотя мысли о визите к Лами ее несколько пугали — но стин, как назло, стал капризничать и уменьшаться в размерах. Вдобавок девушка встретила в коридоре второго пленника паразита, и он явно был недоволен.       — Куда намылилась, пигалица? — холодно поинтересовался Кид.       — Простой обход, — нехотя, ответила она. Ниппи чувствовала, как сразу оживился фрукт в присутствии своего подходящего собрата, но пока что это удавалось контролировать. Пазу-Пазу, правда, подобное не нравилось, и она злобно напоминала о том, сколько раз выручала свою хозяйку этой ночью и потому заслужила хоть какую-то награду.       — Ты же не думала, что можешь спокойно заниматься своими делами после того, как я тебя вытащил из этого дерьма? — похоже, что Кид с фруктом сговорились и решили сегодня давить на одно и то же. — Ты же понимаешь, что сейчас бы твои ошметки отскребывали со стен псы правительства?       Юстасс потянул на себя стин, вынуждая ее подойти на пару шагов ближе. Сдерживать фрукт становилось все труднее.       — Ключ и карта все компенсируют, — Ниппи пыталась держаться уверенно. Но понимала, что ее довод паршивый. А еще было совершенно ясно, что сегодня ей от выплаты долга никуда не деться, с двух сторон прессуют. Хотя бы время выиграть, еще столько вопросов нерешенных.       «Покой мне только снится», — обреченно подумала девушка.       — Черта с два, — хитро улыбнулся Кид. — Твой долг слишком огромен. Но с ключом ты была полезна, пигалица, так и быть. Заслужила небольшую поблажку.       Что за поблажка, Ниппи так и не успела узнать, потому как разговор был прерван появившимся Джимом. И он был чем-то взволнован.       — Салливан вышел на связь, — торопливо сообщил он.       Одной этой фразы было достаточно, чтобы вмиг сосредоточиться на текущих проблемах и вопросах. А еще помогло отвлечься от тяги Пазу-Пазу. Ниппи молча кивнула, жестом давая понять Джиму, чтобы он вел их куда следует.       Медик привел их в комнату с Муши, где за небольшим столом уже сидел Кейн. В первую секунду девушка не поняла, почему союзник находится здесь, когда все сделки с информатором были только между ее командой и командой Кида. Но потом решила, что на очередной диалог с Салливаном пришли те, кто был на предыдущей встрече. По крайней мере те, кто смог. Отсутствовали только помощник Кейна и Жизель.       — Доброе утро, коллеги, — спокойно поприветствовала их усатая улитка, находившаяся в центре стола. — Можно поздравить вас с успешным свершением нашей сделки. Давно у меня не было столь ответственных клиентов.       Ниппи и остальные молча расселись по местам. Кейн приветливо улыбнулся и махнул рукой девушке, после чего обратился к Муши:       — Итак, мистер Салливан, теперь здесь находятся все стороны, выполнившие ваши условия на текущий момент. Пора бы поговорить и о том, что причитается нам.       Он говорил совершенно спокойно, со свойственной ему непринужденностью, но у Ниппи промелькнула мысль, что может не стоило так напирать на информатора. Впрочем, в следующую секунду она про это уже не беспокоилась. Все же им пришлось разбираться с этим дерьмом на аукционе отчасти из-за Салливана.       — Согласен с тобой, мой мальчик, — улыбнулась улитка. — Но не думаю, что разговор выйдет долгим. Пираты Шума Хаоса уже осведомлены о моих условиях и наверняка получили нужные им сведения от моего коллеги на аукционе. Мне жаль о случившемся на вечере. К сожалению, все, чем я мог помочь — отвлечь дозорных и некоторых приятелей гостей аукциона, чтобы у вас было время покинуть местность без особых проблем.       Теперь стало понятно, откуда у них была такая роскошь как время. Но Ниппи что-то не понравилось в словах информатора — прозвучало неискренне. Да и что можно было ожидать от дельца? Что ему действительно будет жаль?       Смешно.       — К слову говоря, вы проделали отличную работу с Дисрахом, — продолжил Салливан. — Теперь этот прохвост не покажет и носа в ближайшее время.       Кид при этом неоднозначно хмыкнул, всем своим видом показывая, что ему глубоко плевать.       — Что касается ваших условий, Сангрийский, — продолжил мужчина. — То искомое вами сейчас находится на территории бывшего Триллер Барк. Корабль сейчас дрейфует ближе к середине первой половины Гранд Лайн, более точные сведения и некоторые мои рекомендации я пришлю вам позже с Розочкой.       — Хорошо, — согласился Кейн.       Разговор и впрямь выходил слишком коротким, а Ниппи было интересно, как они передадут пакет Бенджамина людям Фотиса. Пока она думала, как затронуть эту тему, Салливан продолжил беседу:       — Деструктор, в нынешней ситуации будет лучше всего, если вы не станете задерживаться на Паленке. Мне удалось несколько раз отвадить от вас дозорных, но очень скоро такой защиты у вас не будет. Дамиан слишком зол на вас, и как только все неурядицы, которыми я отвлекал его людей, будут решены — и тут время идет на часы, а не на дни — то вы станете его единственной целью. Ради этого он уже связался с Акуто.       Ниппи нервно сглотнула и почувствовала, как внутренности сжались от страха при одном воспоминании о холодных стеклянных пальцах, проткнувших ее насквозь. Если Акуто уже на подходе к острову, то лучше сваливать сейчас. Словно догадавшись о ее мыслях, Салливан добавил:       — На ваше счастье, Миура Акуто отказала Гарсе — насколько я понял по собранной информации, она сейчас занята охраной певицы, спасенной в Тарсае, и в данный момент Акуто и ее отряд базируются на Сабаоди в ожидании следующих приказов с верхушки. По слухам, ее скорее всего переведут на одну из баз в Новом мире, при исследовательском центре — чтобы изучить феномен фрукта певицы Руамо. Однако Акуто на помощь Дамиану послала вместо себя коллегу, которая тоже может доставить немало проблем. Коммодор Офелия Далстон, боевой товарищ Акуто.       Это имя ни о чем не говорило Ниппи, да и, судя по всему, Кейн тоже был не особо в курсах, кто это. Один только Джим побледнел.       — Коммодор, что смеется, когда топит корабли, — произнес медик. — Весьма экстравагантная дама, любящая риск.       Ниппи отметила, что ее товарищ произнес слово «дама» как-то странно, с насмешкой.       — Верно, — согласился Салливан. — Акуто передала часть своих дел Офелии, в том числе и охоту на вас. И ваш новый преследователь очень скоро будет на Паленке.       — Нужно уходить, — пробормотала Ниппи. — Но у нас еще остался неразрешенным вопрос с Фотисом и его людьми. Мы их просьбу выполнили, но срыв аукциона не дал нам возможности передать им товар. Мы даже не знаем, выжили ли они.       — В этом никакой проблемы нет, мой коллега жив-здоров и уже передал мне благодарности за столь интересных клиентов. В ближайшее время он пришлет кого-то из своих.       «Если так, то нас действительно ничего здесь больше удерживать не будет», — размышляла девушка. — «Надо будет поговорить с Дегэйром. Покуда Лами не поправится, то ему придется взять на себя роль навигатора». Вопросов и впрямь не осталось — в конце концов, они получили сведения о Фабрике и поиске средства от стина, Кид добыл ключ к своей карте, посылки от Салливана уже на борту. Оставалось только дождаться Фотиса и можно смело уплывать куда подальше. Узнавать на своей шкуре, насколько может быть опасна эта Офелия, пока не хотелось.       Но что-то Ниппи беспокоило, легкая тревога — будто она что-то забыла или упустила из виду. Но не понимала, что именно. А возможно, причина была в том, что у Кейна была своя сделка с Салливаном, по условиям которой он и привел мужчине новых клиентов в лице ее команды. И об этой сделке Ниппи не знала.       — Что ж, если вопросов больше нет, то предлагаю на этом завершить нашу беседу, — заговорил после минутного молчания информатор. — Деструктор, если в будущем вам понадобятся мои услуги, то мои двери для вас открыты. И не забудьте о моих посылках — сообщите, когда будете готовы отправиться на вторую половину Гранд Лайн, но особо с этим не затягивайте.       Ниппи готова была спорить, что несмотря на спокойный мягкий голос, Салливан в этот момент угрожал им.       Муши тут же заснула, оставив пиратов размышлять о сказанном. Первым, как ни странно, нарушил молчание Кейн:       — Я понимаю, как это выглядит, но Салливан просил меня не разглашать условия нашей сделки до тех пор, пока он не убедится, что она выполнима. Мы заключили ее давно, как только я собрал команду и наладил с ним связь. С моей стороны он хотел интересных, необычных клиентов.       — А теперь подвернулись мы и ты решил нас использовать как рычаг давления на Салливана, чтобы он быстрее выполнял свою часть сделки, — сухо закончила за него Ниппи.       — Прости, — только и сказал Кейн. От девушки не укрылось, что ему на самом деле была неприятна такая формулировка. Хоть кто-то оказался искренен. Но видимо, то, что обещал найти Салливан, было очень важно для союзника.       Но теперь у нее была хорошая возможность провернуть свое дельце.       — Ну, я подозревала что-то подобное, — как можно непринужденнее сказала Ниппи. — Так что не особо удивлена. Однако раз уж у нас с тобой соглашение, то по идее утаивание информации — не дело.       Ей не особо нравилась эта манера ведения разговора — слишком напоминало другую сделку и методы Кида, но почву следовало сначала подготовить.       — Думаю, мы сможем уладить этот вопрос, — продолжила девушка. — Если ты поможешь мне с одним дельцем, то я, так и быть, закрою на это глаза.       — Я согласен, — практически сразу же ответил Кейн.       Всё-таки было у нее с ним что-то общее. Оба порой пускались в авантюры с ходу, не особо задумываясь о последствиях. Именно на эту тему постоянно ругался Джим, и Кейн, не сказать, что опытный товарищ, повел себя именно так, как она и ожидала.       Пребывание в обществе союзничка определенно сделало ее более жесткой и хитрой.       Подбирая в уме слова, Ниппи случайно посмотрела на Джима. Тот, похоже, немало удивился такому повороту событий — даже не скрывал своих эмоций. Это было странно — про идею отправить их новую гостью на Салаим не без помощи Кейна и его команды точно шла речь. Ниппи заметила, что лицо у Джима было какое-то чересчур бледное, замученное. Возможно, медик слишком устал за время пребывания на Паленке, да и до острова, по словам Лами, они добрались не без приключений. Еще и лечение навигатора.       Стоило задуматься о том, чтобы взять в команду еще одного врача. Особенно если народ будет прибывать.       — Судя по словам Салливана, — начала говорить Ниппи, сначала стоило решить дела текущие, — тебе что-то нужно с Триллер Барка, который где-то на середине первой половины Гранд Лайн. В этих же краях находится один остров, на которого мне надо отправить человечка. Я была бы очень признательна, если бы ты отвез ее туда.       Вроде так звучало вполне приемлемо, плюс оставляло Кейну возможность и в дальнейшем рассчитывать на помощь от ее команды. Все же союз с Сангрийским, сколь он ни был спонтанным и в чем-то даже нелепым, ей нравился больше. По крайней мере, он заключался с обоюдного согласия.       Ниппи за весь этот разговор даже не смотрела в сторону Кида. Почему-то казалось, что стоит ей это сделать, как вся решимость разом пропадет. А жалобным блеющим голосом переговоры, пусть и такие, вести не стоит. Но девушка знала, что он наблюдает за очередной ее попыткой показать, что она — не просто балласт.       — Думаю, проблем с этим не будет, — обдумав все, ответил Кейн. — Мы с ребятами все равно собирались какое-то время побыть в этой части Гранд Лайн. Но с учетом обстоятельств думаю, что нам всем стоит покинуть остров как можно скорее. Потому я не прочь сейчас взглянуть на твоего человечка и поговорить на эту тему.       — Согласна, — кивнула Ниппи, поднимаясь с места. После чего все четверо покинули комнату.       Слишком легко все проходило, а ведь поначалу было впечатление, что вопросов и проблем накопилось очень много. Девушка была рада тому, что проблема с Ритой разрешилась так быстро и удачно, но вместе с тем ее это пугало. Появлялось больше времени и возможностей проведать Лами, а именно этого Ниппи сейчас боялась. Пиратка поймала себя на мысли, что с самого утра, исключая разговор с Жизель, только об этом и думает и понимает, что посмотреть в глаза брату будет тяжело.       «Дура», — мысленно сказала самой себе Ниппи.       На ее удачу Рита, которой, видимо, так понравилось общество Эрика, по-прежнему была с механиком и вела себя не в пример лучше вчерашнего. По крайней мере, она была не столь зашуганная. Бывшая рабыня сменила потрепанное вечернее платье на повседневную одежду и тихо перебирала гвозди в небольшом ящике. Ниппи отметила, что наряд для Риты оказался великоват — возможно, то было что-то из запасов Пиррет.       Дальнейшее улаживание вопросов касательно переправки Риты в приют на Салаиме разрешились быстро. Да, проблемы с психикой и восприятием мира скрыть не удастся, но то, что Рита все это время вела себя спокойно, давало надежду, что и в дальнейшем больших потрясений ждать не придется. Когда Ниппи объяснила всю ситуацию с девушкой, Кейн ее заверил, что все будет в порядке — в команде о ней позаботятся.       Конечно, Рита, уже успевшая за столь короткое время немного привыкнуть к обстановке и хорошему отношению к ней на Ардиэнте, поначалу испугалась. Как маленький ребенок, она тут же спряталась за спину Ниппи, стоило только начать говорить об отплытии и указать на Кейна. Риту удалось успокоить, не без помощи Эрика. Ниппи боялась, что Кейн в итоге откажется от сделки, но парень, наоборот, усмехнулся, сказал, что эта девочка и Гирд отлично поладят, а потом предложил Рите и механику прогуляться по их кораблю, пока есть время. Подобное внимание, да в компании человека, к которому бывшая рабыня, судя по всему, начала привязываться, могло действительно помочь Рите хоть чуть-чуть адаптироваться к новым людям.       Еще одна проблема позади. День еще не перевалил за середину, а Ниппи уже хотелось забыться крепким сном и ничего не видеть и не слышать. Но нельзя: стоило подготовиться к отплытию. От ощущения постоянного наблюдения за ней девушка чувствовала себя вдвойне уставшей. Казалось, что на плечах своих она таскала штангу.       — Джим, — обратилась Ниппи к медику. — Сообщи всем, что в ближайшие пару часов мы отплываем, пусть готовятся. И пришли ко мне Дегэйра. Как уладишь все это — отдохни.       Нобл открыл было рот, но девушка перебила его:       — Я вижу, что ты устал, а впереди нас ожидает явно веселенькое местечко. От доктора, готового рухнуть в обморок, толку будет мало. На тебе еще лечение Лами и этот паразит, — с этими словами Ниппи с легким раздражением ударила по болтавшемуся под запястьем растению. — Побереги себя.       Джим кивнул, а потом спросил:       — А что будешь делать ты?       — Проведаю братца, — со вздохом ответила пиратка. — И обговорю с Дегэйром вопрос о навигации. К тому же, меня еще ждет встреча с человеком Фотиса, если информатор нам не наврал. Дел еще хватает.       На том разговор закончился, Джимми отправился к остальным, а Ниппи — в мед-каюту. Кид все это время молчал, с его стороны слышался лишь слабый звон перекатывавшегося в карте-головоломке шарика. Нетрудно было догадаться, чем все закончится, когда все проблемы будут решены. Она старалась не думать об этом, как и о своем фрукте и его желаниях. В голове словно был туман, который, как ни странно, помогал Ниппи сосредотачиваться лишь на текущих делах.       Когда пиратка уже стояла перед дверью мед-каюты, их нагнал Дегэйр со словами:       — Пришел человек Фотиса. И доктор передал, что ты хотела нас видеть.       Опять у мечника проблемы с Азараем. На фоне последних событий для Ниппи это был теперь пустяк.       — Передай нашему гостю, чтобы подождал пять минут и отведи его в комнату с Муши. Сам тоже жди меня там. Я сейчас приду, — только и сказала она.       Дегэйр что-то пробормотал в согласие и убежал. А Ниппи вновь мысленно отогнала от себя плохие мысли, взялась за ручку. Секунда на то, чтобы собраться с силами, и после она открыла дверь.       Лучше сейчас все разрешить, чем потом поползновения фрукта обернутся проблемой.

***

      Дамиан терпеть не мог звуки приборов и больницы в целом. Кому-то обычно казалось здесь тихо, но не ему. Каждый писк, каждый шаг казался слишком громким и напоминал о его положении.       Поганая пиратская девчонка лишила его руки и поставила его карьерный рост под вопросом. Его люди то и дело предоставляли ему отчеты, рыскали по Паленке и Фуэго в поисках Деструктора, но каждый раз отряду Дамиана приходилось сталкиваться с крупными проблемами. Мужчина нисколько не сомневался, что это дело рук Трикстера, именующего себя ныне Салливаном. Мерзавец водил его за нос, не давая подобраться близком к цели и тем самым помешать всем планам. Дамиан не раз сам порывался отправиться на поиски и засадить за решетку и пиратку, и дельца. Но по заверению врачей, палату свою он еще не скоро покинет. Пришлось подключить к делу Акуто — все равно она изначально гонялась за Шумом Хаоса. Но, как назло, женщину переводили на базу в Новом мире — в итоге Гарсе придется довольствоваться работой с ее коллегой. Офелией. И к ней Дамиан относился с неприязнью, впрочем, как и многие мужчины в Дозоре.       А пока что ему оставалось лишь лежать, слушать противные звуки больницы и ждать, когда врачи дадут добро на протезирование. Долго ждать, и видеть изо дня в день все те же лица и белые халаты.       Дверь открылась, впуская в палату медсестру. Очередную, и уже до боли знакомою. За ее спиной мелькнул коридор со сновавшим туда-сюда персоналом.       На секунду Дамиану показалось, что в череде знакомых одежды и лиц что-то не так. Промелькнуло что-то непривычное подобному месту. Но при этом что-то знакомое. Невольно Гарса попытался поднять руку и указать в сторону двери, что-то спросить… Но он не знал, что именно. Медсестра заметила это движение и обернулась, в последний момент придержав дверь и открыв ее пошире.       — Что-то не так, капитан Гарса? — спросила она. А сама смотрела в коридор — на то, как еще одна медсестра, с подносом в руках, заходит в палату.       Дамиан смог получше разглядеть творившееся снаружи. Мимо пробежал какой-то медбрат с пакетом в руках, навстречу ему шли два врача, что-то обсуждая. У самой стены напротив двери стоял еще один медбрат и проверял записи. На мгновение он оторвался от них и посмотрел прямо на Дамиана.       То был Юджин. И он еле заметно улыбнулся, после чего вновь посмотрел на документы. И в этот момент мимо него прошли те самые врачи, на секунду скрыв парня из виду.       — Ну что ж, господин Гарса, приступим, — сказала медсестра.       Дамиан ничего не сказал, лишь кивнул. Но прежде, чем дверь окончательно закрылась, мужчина успел заметить, что напротив в коридоре уже никого не было.