Ланзо Штаттер прошел мимо двух арестованных и их молчаливой охраны прямиком к столу и поставил туда Дэн Дэн Муши с серебристой раковиной. Улитка мирно спала.
— Сейчас с вами будет говорить господин Исхис, — спокойно произнес ученый, оставшись возле стола. Арестанты, здоровенные мужики, старались не смотреть на слизня, словно сам факт присутствия улитки в помещении их пугал.
Тишина, возникшая после сказанных Штаттером слов, длилась несколько секунд и была нарушена тихим бормотанием Муши. Ланзо снял с ее раковины трубку и положил рядом. Теперь улитка смотрела на арестантов чуть прищурившись и ухмыляясь. Было что-то лисье в этом выражении мордочки, скопированном с собеседника.
— Доброе утро, доктор Штаттер, — с легкой ленцой заговорил Максимилиан. — Мне доложили о ваших успехах по изучению фруктов. Ваши находки оказались полезны, и более того — они заинтересовали нашего гостя.
— Рад стараться, господин Исхис, — ответил Ланзо. Услышать такое действительно было в радость, ведь все его последние наблюдения и эксперименты с фруктовиками дали лишь самый мизер, и то он не был уверен, что начальство окажется довольно этим.
— Продолжай в том же духе, — похвалил Макс, но со следующей фразой его тон стал куда холоднее. — Однако, мне также доложили и о грубых ошибках нашего персонала.
На этих словах арестованные вздрогнули. Один из мужчин невольно попытался сделать шаг назад, но ему тут же преградили путь копьем. Ланзо и самому было не по себе от этого голоса.
Собеседник, словно догадавшись, о чем он думал, тут же сказал:
— Не беспокойтесь, доктор Штаттер, вашей вины в этом инциденте нет. Свою работу вы выполняете на отлично. А невнимательность персонала и последовавший по этой причине побег ценного подопытного — исключительно вина этого самого персонала. И я думаю, присутствующие господа прекрасно понимают, что их ждет за это.
Теперь уже оба арестанта попытались сделать шаг назад, но вновь были остановлены. Один из мужчин вдобавок получил за эту жалкую попытку удар под дых и рухнул на колени.
— О, отличная идея! — обрадовался Макс, и Ланзо с опозданием вспомнил, что в помещении где-то ползала Муши видеонаблюдения. — Провинившиеся должны ведь знать свое место, — с этими словами слизняк коварно ухмыльнулся, облизнувшись. А затем хозяин Башни произнес всего одну фразу, и голос прозвучал совершенно непохоже на обычный голос Макса, более густой, звучный: —
На колени, твари.
Тот арестант, что до сих пор стоял, резко опустился на колени, сморщившись от боли — наверняка ударился ими о пол от такого. У обоих мужчин сразу же проступили метки, оставленные Максимилианом: темные, похожие на клеймо, отпечатки губ — на щеке одного и на шее другого.
— Вы же не будете отрицать, что ваша работа довольно простая? — заговорил с арестантами Макс. Ланзо нисколько не сомневался, что их босс сейчас был крайне зол, но внешне это проявлялось только ледяным тоном голоса. — Ни один из вас не справится, например, с делами хотя бы доктора Штаттера, или моих связных и посыльных. Ваша задача была охранять подопытных и вовремя их приводить на эксперименты ученых. Верно я говорю?
Ни один из арестованных не посмел ответить.
— И что же я узнаю сегодня утром? — продолжил Макс. — Что подопытный номер сто семь умудрился сбежать из своей камеры, убил одного из моих людей, и едва не выбрался из Башни. И что я, оказывается, приютил в своем эшелоне двух ебанных ротозеев, которые не в состоянии уследить за одним человеком.
Ланзо нервно сглотнул, словно через это проходили сейчас не какие-то неумелые охранники, а он сам. Невольно он накрыл свою правую ладонь, ту, на которой стояла метка Шестого.
— Ошибка слуги очень быстро становится слабым местом хозяина. А у Кроноса и его Дублей не должно быть слабых мест. Но вы двое, вы не просто ломаете механизм работы Медузы. Вы еще чуть не опозорили меня перед нашим гостем, — здесь Максимилиан не стал скрывать злости. — Если вы думали, что я — такой же, как Вторая, у которой из-под носа сбегают рабы и киллер, и никто за эти провинности не несет наказания, то вы глубоко ошибаетесь. Освободите им руки.
Четкий приказ относился к стражникам позади арестованных, и те незамедлительно его исполнили.
—
Стоять на месте, — приказал с помощью своих сил Макс, но в этом не было нужды: мужчины не сдвинулись с места, от страха зажмурив глаза. Ланзо часто видел, как плакали от страха его подопытные или жертвы Жанны, вымаливая пощады. И все же вид бывших охранников, на голову или даже две превосходивших его по росту, в столь странном положении, готовых от страха наделать в штаны, ревущих, и перед кем? Перед Муши говорившего, даже не перед самим боссом.
В первый день Штаттер, возможно бы, и удивился в такой ситуации. Но он в Скайтауэре находился уже не первый день, и примерно догадывался, что последует дальше.
— Отлично, — улитка довольно улыбнулась, круглые глаза на рожках закрылись. И Муши с этой довольной моськой спокойно произнесла, и в голосе Макса опять угадывалось действие фрукта:
-
А теперь возьмите у своих бывших коллег по кинжалу и зарежьте друг друга. Сами создали слабое место в нашей системе, сами же его и убирайте. Своими руками.
Шестой холодно засмеялся. Подчиняясь силе его фрукта, арестованные, всхлипывая, повернулись к стражам позади — те уже протягивали по кинжалу в ножнах каждому. Один из провинившихся что-то без конца нашептывал — молился ли, или же просил пощады, Ланзо не знал. Да и смысла узнавать не было: приказ не отменить и не побороть.
Бессвязный шепот арестанта резко остановился — собрат по несчастью, едва вытащив нож, тут же полоснул коллегу по горлу. Мужчина тут же инстинктивно потянулся закрывать рану, хоть это и было уже бесполезно. Очень быстро он рухнул на пол, продолжая попытки остановить кровь, а рядом с ним упал и напавший — почти в тот же момент, как тот взмахнул кинжалом, мужчина получил такой же удар от своего бывшего товарища. С той лишь разницей, что оружие осталось торчать в шее.
Макс наблюдал за тем, как эти двое умирали через видео-улитку, громко и довольно смеясь по обычной Муши. Стражи стояли смирно, никак не проявляя свои эмоции — словно статуи. Ланзо так не мог, даже несмотря на то, что он в Башне уже не первый день и успел узнать, каковы методы Шестого. Ученый старался держаться спокойно, но не мог избавиться от мысли, что с первой же своей ошибкой он вполне может оказаться на месте провинившихся охранников.
— Ладно, — Максимилиан вздохнул, перестав, наконец, смеяться. — Приберитесь здесь, а потом проверьте сто седьмого. Доктор Штаттер, — обратился он к Ланзо. — Наш гость изъявил желание посмотреть на работу в лабораториях, так что передайте своим подопечным об этом. И помните: наш гость крайне пунктуален и педантичен. Надеюсь, ваши люди куда умнее этих охранников. О времени визита я сообщу позже.
Муши погрузилась в сон. Стражи занялись трупами, откуда-то появились уборщики и начали старательно вытирать кровь с пола. Ланзо некоторое время молча смотрел на происходящее и в то же время — не замечая ничего вокруг. Увиденная казнь и последовавшая за ней уборка действительно выглядели как части одной нерушимой системы. Вот только ученого до сих пор мучили сомнения, есть ли место в этой системе ему. Работать на Медузу оказалось куда более нервным делом, чем наркобизнес. Но, как всегда, все перевешивала жажда экспериментов.
Комната была быстро приведена в порядок, и, пока Ланзо размышлял, все следы того, что здесь только что зарезали друг друга два человека, уже исчезли. Стражники, что привели арестантов, собирались уже было отправиться выполнять второй приказ Макса — проверять подопытного. Штаттер решил, что стоит взглянуть и самому на несостоявшегося беглеца и другие образцы. Тем более, что номер сто семь, до этого плохо проявлявший себя во время опытов, показал те стороны своего фрукта, которые ученый и жаждал увидеть. И теперь Ланзо не хотел просто так оставлять этот образец.
Скайтауэр разделялся на три блока: нижний, с тюрьмами и хозяйственными помещениями; средний с лабораториями и камерами с пойманными фруктовиками и необычными существами; и третий, где располагался сам Максимилиан, его приближенные люди, переговорный центр, и где Шестое Домино принимал своих гостей. Лаборатория, где работал Штаттер, находилась на самом верху среднего блока, а камера с нужным подопытным — на пару этажей ниже. Поначалу Ланзо казалось, что внутри Башня представляет собой лабиринт из поворотов, лифтов, камер и залов. Перспектива каждый раз спускаться к подопытным, а потом обратно в лаборатории напрягала Ланзо. Но теперь спуститься на пару этажей в другую секцию было для него плевое дело.
Коридор, где содержались подопытные, больше походил на тюремный, но здесь всегда стояла гробовая тишина — никто не кричал из камер, не подшучивал над стражей. Да, народа сейчас здесь находилось немного, однако даже никто из них не издавал ни звука. Изредка бывал только какой-то стук или звон — заключенные передвигались по своим комнатушкам. Сейчас в этой секции находилось всего три человека и одно животное. Последнее попало к ним недавно, но его успели уже усмирить. Ланзо, следуя за стражниками, ненадолго остановился, чтобы проверить зверя.
Животное больше всего напоминало отощавшего волка, вот только лапы были слишком длинноваты, да уши большие. Шерсть у него была темно-серая, с белыми пятнами. Сам Штаттер, когда увидел волка в первый раз, решил сначала, что это просто разновидность обычного волка, по аналогии с простыми людьми и племенем длинноногих. А потом выяснилось, что зверь каким-то образом мог ненадолго принимать призрачную форму и из-за этого едва не сбежал. Уже после этого Ланзо узнал из полученных от контрабандистов сведений, что животное прибыло с одного из островов Нового Мира и в других частях Гранд Лайн не водится. Ученый горел желанием понять, как живое существо могло пусть и на краткое время, но превращаться в фантом. Хотя и подозревал, что контрабандисты обманули, и это просто какой-то подвид волка, случайно съевший парамецию. Вот только насколько Ланзо помнил, фрукт, связанный с призраками, уже был зафиксирован среди людей. От того и зверь стал ему куда интереснее.
Волк лежал на полу своей камеры, положив морду на скрещенные передние лапы, и дремал, но как только Штаттер посмотрел в его сторону, то тут же открыл глаза и посмотрел в сторону ученого. В качестве приветствия зверь грозно зарычал, скалясь. По шерсти сразу побежали искры, предвещавшие переход в призрачное состояние, но защитный ошейник разом подавил атаку, обратив ее против волка. Тот разом прекратил, но даже не заскулил — лишь положил голову обратно на лапы и продолжил рычать, не сводя взгляда с Ланзо. Штаттер не знал, из кайросеки были сделаны оковы или нет — ошейник принес лично Шестой, и вряд ли бы хозяин Башни смог спокойно держать в руках что-либо из кайросеки. Похоже, Макс уже имел дело раньше с подобными волками и знал, как их усмирять.
— С тобой позже позанимаюсь, — буркнул ученый, поняв, что волк будет на него лишь злобно смотреть и рычать. И потому поспешил нагнать стражу — те уже отпирали дверь камеры сто семь. Штаттер шагнул вслед за ними в помещение.
Здесь тоже был своего рода волк — по крайней мере по характеру. Тоже скалился и огрызался.
— Добро пожаловать, доктор Штаттер, в мои покои, — с насмешкой произнес обитатель камеры. — Угощать вас нечем, сами на хлебе и воде.
— Не приближайтесь к нему, сэр, — один из охранников преградил Ланзо путь рукой. Впрочем, нужды в этом особо не было: ученый и без того собирался остаться возле двери. Да и узник вряд ли бы смог сделать что-либо в нынешнем положении. Охрана позаботилась, чтобы у номера сто семь, он же — не так давно прибывший пользователь фрукта фонаря Зиан Чжоу — не было возможности задействовать свои способности.
Чжоу был представителем одного из кланов острова Кайлу, и этого было достаточно для Штаттера, чтобы понять: такого обычными цепями не напугать и не усмирить. Что сто седьмой и доказал, высвободившись из оков, сломав одному из охранников шею и едва не сбежав. Теперь Зиан был прикован к стене с поднятыми руками, закованными по локоть в металлический каркас с шипами из кайросеки внутри. Свободного пространства между кожей и остриями было минимальным, и всякое движение рук заканчивалось мелкими ранами. Ланзо подобное решение не слишком нравилось, но с начальством, предоставляющим тебе поле для экспериментов, лучше не спорить. Эти оковы Чжоу сломать не мог, но главное было совсем в ином. После неудавшегося побега парень обзавелся шлемом, закрывавшим глаза. Зиан не мог использовать фрукт, лишившись обзора. И, разумеется, шлем тоже содержал в себе кайросеки.
Без возможности создавать свои фонари для наблюдения и атаки, ограниченный в движении, парень не представлял никакой опасности. Все, что мог сейчас номер сто семь — это отпускать язвительные комментарии. И все же Ланзо не желал лишний раз рисковать и подходить к подопытному близко.
— Что запланировали сегодня, док? — продолжил говорить Зиан. — Может, еще разок эксперимент с электричеством? Мне, признаться, понравилось поджигать ваши лаборатории, ха-ха-ха.
Подопытный звонко засмеялся и по привычке запрокинул было голову, но из-за этого движения, видимо, одна из рук задела шип, и Чжоу умерил пыл. Но он продолжил смотреть на Штаттера с наглой улыбкой.
— Сегодня у меня запланированы другие эксперименты, — сухо ответил мужчина.
— Беда-то какая, — усмехнулся Зиан. — Волчонком заинтересовались, я так и знал. Ну, может, тогда организуете мне поход в душ, раз я свободен на сегодня? Да и одежду бы другую хотелось, а то эта серая пижамка удручает.
— Изменения в расписании водных процедур не в моей компетенции.
— А если я вам какую-нибудь бактерию занесу в ваш храм чистоты и пыток? — продолжал Чжоу. — Стыдно, доктор Штаттер, вы же ученый, должны прекрасно знать, насколько важна дезинфекция.
— Номер сто семь, успокойся, — вперед вышел один из стражей и наставил на узника копье.
— Ладно-ладно, я просто спросил, — проворчал Зиан. Ланзо заметил, как он еле улыбнулся.
— Все, что тебе положено, будет в свое время, расписание под твои капризы меняться не будет, — с каменным лицом сообщил второй страж.
— А что, у дока нет права перекраивать все под свои нужды? — с издевкой поинтересовался Чжоу. — А вдруг его приспичит срочно провести эксперимент с кем из нас, убогих пленников, а мы тут грязные…
— Завтрашний опыт будет, как и положено, во второй половине дня. Водные процедуры для подопытных — в первой, — перебил его Ланзо с легким раздражением. — Все, как положено, и установленные правила поменять может только Шестой.
— Бла-бла-бла, — крикнул на всю камеру Зиан. — Яиц у тебя нет, Штаттер, чтоб поговорить с твоим Шестым, впрочем, как и у большинства в этой башне. Так что иди-ка ты на хуй, док.
Ланзо ничего не стал на это отвечать. Он с самого начала знал, что визит этот был по большей части бесполезен. Единственная надежда заключалась в том, что номер сто семь может на эмоциях как-то проявить свой фрукт. И пусть пленник был с кайросеки, что-то да могло проскочить. И тем самым дать наводку на область для следующих экспериментов. Но люди с Кайлу обладали куда большей выдержкой, чем Ланзо думал. Ученый развернулся и хотел было покинуть камеру, как вдруг Зиан вновь подал голос:
— Правильно, беги отсюда. Там тебя уже поджидает волчонок.
Штаттер оглянулся на подопытного. В шлеме тот видеть не мог, значит — Воля. Впрочем, его уход из камеры был слишком очевиден, так что не стоило придавать этому факту значения. Но будь сто седьмой обладателем хотя бы одной Воли, эксперименты уже можно будет разнообразить.
Зиан, казалось, больше не обращал внимания на своих посетителей, и стал насвистывать незатейливую мелодию. Штаттер вышел в коридор и направился обратно к камере с волком; стража задержалась, чтобы запереть сто седьмого. Ученый уже размышлял над тем, какие распоряжения отдать своим подопечным в лаборатории и какие опыты провести с животным, но стоило ему дойти до нужного помещения, как меж прутьев решетки показалась волчья голова и попыталась достать до его ладони, чтобы укусить. Ланзо вовремя отпрянул, машинально прижав руку к груди, хоть с опозданием и понял, что зверь не сможет до него дотянуться. Волк отступил на пару шагов в глубь камеры, но продолжал грозно рычать, не сводя глаз с ученого. В этот же момент послышался смех Чжоу, громкий, наглый. Стражи, нагнавшие было Штаттера, переглянулись между собой. Один хотел уже вернуться, чтобы преподать урок пленнику, но Ланзо остановил его:
— Не надо. Лучше подготовьте номер девяносто девять и через час приведите в мою лабораторию, — с этими словами мужчина указал на скалящегося волка. — И думаю, девяносто девятому нужна еще одна цепь, чтобы не было возможности так свободно передвигаться по камере. Одного ошейника мало.
— Как прикажете, доктор Штаттер, — одновременно сказали стражи.
После чего Ланзо направился в свою лабораторию — разрабатывать появившиеся идеи для экспериментов. Подопытные могут сколь угодно грубить, скалиться и смеяться, но он должен делать свое дело. Иначе уже по его душу Шестой будет придумывать казни.
***
Определенно, фрукт продолжал выходить из-под контроля от избытка эмоций. Получившиеся из досок шипы на двери, что Ниппи увидела, проснувшись, только подтверждали сей факт. Единственная разница с прошлым разом была в том, что конструкции вышли не столь кривыми и большими. Девушка заметила изменения и на стенах, в тех местах, до которых когда-либо дотрагивалась — но то были уже какие-то недостроенные каркасы в форме кубов.
Это нужно научиться контролировать, но для начала стоило хотя бы понять причину происходящего. По предыдущим беседам с фруктом стало ясно, что проявления способностей в таких ситуациях происходили по инициативе Пазу, дабы отсеять нежелательных партнеров. Но теперь, когда та получила, что хотела, а выход сил из-под контроля продолжался, пусть и не в столь угрожающих для жизни проявлениях — Ниппи не знала, в чем настоящая причина. Подозревала только, что это явление свойственно всем фруктам, потому как помимо конструкций, обнаружились еще и мелкие металлические детали, разбросанные по полу. Накануне их точно не было — получалось, что и способности Кида выходили из-под контроля, просто менее заметно.
Узнать правду обо всем этом можно было только у фрукта, но та молчала. Получила свое и на время заткнулась, оставляя все попытки девушки с ней заговорить без внимания. Ниппи попробовала действовать так, как учил ее управляться с Волей Азарай — все же Пазу была живым существом, и уловить ее значит можно — но все попытки заканчивались в лучшем случае ощущением чего-то неприятного и холодного внутри тела. Это нечто словно путешествовало по всему организму, где-то чувствуясь сильнее, где-то — слабее. Но в одном месте ощущалось всегда — в районе сердца. Вот только фрукт все равно продолжал молчать, даже если этот неприятный холодок внутри обозначал его присутствие.
Так что оставалось только гадать, как и над еще кучей других вопросов, что появились в последнее время о природе дьявольских плодов. Но на одних предположениях далеко не уедешь. Нужна была информация, и Ниппи понимала — добыть ее получится только с правительственных лабораторий или у людей типа Салливана. Однако последнее было опасно: Салли оставил впечатление человека, который помогает тебе, пока ты полезна, и при случае мигом избавится от более ненужного клиента. Все информаторы, скорее всего, действовали так же. Сообщать столь редкие и необычные сведения кому-то вроде Салли — палка о двух концах. За информацию о том, что фрукты на деле — живые создания и чуть ли не одна из древнейших рас мира, тот же Салливан горы свернет и будет ценить того клиента, что ему сообщит об этом. И в то же время это означало передать информатору в руки оружие против многих людей — пиратов, дозорных, сторонних игроков вроде тех же бандитов и подпольщиков, и простых смертных. Всех, кто ел дьявольские фрукты. Нет, эту информацию никому нельзя было передавать. Значит, оставались только лаборатории. И Ниппи очень надеялась, что сможет найти хоть что-нибудь на Фабрике. Лучше начинать с заброшенного места, а не сразу соваться в действующие центры при штабах Дозора. Все равно, что принести им свою голову на плаху.
Ниппи тяжко вздохнула и перевернулась на другой бок. Изуродованная ее способностями дверь сменилась видом на широкую спину дрыхнувшего Юстасса. На его левой лопатке был небольшой шрам — похоже, в этом месте когда-то пирата полоснули ножом. Рядом с рубцом виднелись слегка алые полоски — следы от ее ногтей. Ниппи протянула ладонь, чтобы коснуться шрама — хотелось понять, не почудилось ли ей вчера чувство присутствия другого фрукта. Стоило ей дотронуться до бледной линии на коже, как в пальцах появился уже знакомый холодок — Пазу-Пазу. До невозможного странное ощущение: касаться теплой кожи, а чувствовать холод.
А затем по спине Кида в месте шрама будто бы промелькнула какая-то тень; Ниппи машинально отдернула руку. В голове послышалось недовольное невнятное ворчание Пазу, разобрать удалось только «дай нам отдохнуть». После чего фрукт замолчала, холодок в пальцах пропал, равно как и тень на чужой спине.
Значит, ей не померещилось. Она и в самом деле стала ощущать, пусть и на краткий миг, контакт двух фруктов и при этом замечать плод в другом человеке.
Ниппи отвернулась, пытаясь отвлечься от новых вопросов и догадок. Надо было насесть на Пазу при первой же возможности, иначе все эти размышления сведут с ума. Или вернут галлюцинации, с Лэзом или кем еще. Уже и так голова шла кругом. Душ бы помог прийти в норму, но Кид зажал боком часть стина, и Ниппи не могла сильно отдалиться от пирата из-за этого.
— Черт, — тихо произнесла девушка, пытаясь думать о чем угодно, но только не о живых фруктах.
Но перед глазами упорно возникала картина мелькнувшей на коже тени.
***
После обеда небо наконец-то начало проясняться. Чак не любил, когда его смена выпадала на дождливое время. И без того на острове было в тягость от влажности. Потому, когда выглянуло солнце, Чак очень обрадовался и у него даже возникло желание забраться на крышу сторожевой башни и прогреть каждую чешуйку. Но служба есть служба, и свой пост покидать мужчине было нельзя. Один следит за джунглями вблизи территории банды и происходящим в пределах фабрики, второй — за окрестными водами с высоты. На постах всегда должен находиться один летун и один пеший — так было заведено после захвата острова.
Послышалось хлопанье крыльев, а через несколько секунд к Чаку под крышу влетел полу-человек полу-ворон с рогатым черепом вместо головы. Черные крылья уменьшились и прилипли к обнаженным рукам, превратившись в тонкие линии перьев-татуировок. Мужчина шумно выдохнул, при этом из пасти и глазниц черепа повалил дым.
— Черт возьми, Роше, сколько раз тебе говорил, не дыми при мне! — выругался Чак, замахав руками.
— Извини, забыл, — прохрипел коллега, усаживаясь на пол и опираясь спиной на борт наблюдательного пункта.
Чак раздраженно проворчал что-то, но разобрать это было невозможно. Облизнув глаза длинным языком, он спросил уже куда спокойнее:
— Что-нибудь заметил в море?
Роше ответил не сразу: сначала он вытащил из кармана жилетки маленький круглый желтый фрукт и откусил от него половинку. Сок тут же забрызгал костяной подбородок.
— К острову приближаются два корабля, — заговорил мужчина. — Один с черепом на носу, другой с синим Веселым Роджером на парусе и красными языками пламени на бортах. Соответствуют описаниям от господина Фотиса. Гости на подходе, причалят через несколько часов.
— Однако рано, — удивился Чак. Он бы присвистнул вдобавок, да рот ящерицы не позволял этого делать. — Ты уверен, что это они?
— Мое зрение меня не подводит, — сухо ответил Роше. — Если не веришь, залезь на крышу и убедись сам.
Ящер пожал плечами и оставил свое ружье в углу, после чего зацепился за край крыши, подтянулся и, перебирая лапами, занял удобное положение, улегшись и повернувшись лицом в сторону моря.
У Чака не было настолько хорошего зрения, как у его коллеги, чтобы разглядеть как следует, что именно было изображено на носу и парусах, но то, что к острову приближались корабли — сомневаться причин не осталось.
— Я не вижу флагов, — сообщил Чак. В ответ послышался только хриплый смех Роше, будто тот задыхался. — Ничего смешного не вижу, у меня нет твоего чудо-зрения.
Он хотел было добавить что-то еще, но тут заметил небольшую группу разведчиков, возвращавшихся со стороны джунглей. Среди них Чак безошибочно узнал серую орлиную голову одного из приближенных к боссу.
— Эй, Пепел! — окликнул его ящер, свесившись с крыши на задних лапах. Орел тут же посмотрел в его сторону. — Кажется, к нам подплывают гости от Фотиса, но это не точно! Передай шефу! — Чак успешно проигнорировал ворчание напарника по поводу того, что товарищ до сих пор сомневается в его зрении. Человек с орлиной головой же молча кивнул и начал раздавать поручения остальным разведчикам. Чак, немного подумав, добавил: — Пепел, проверьте еще психа, на всякий случай! Не хватало, чтобы он еще кого-нибудь угробил, а то мы и так проштрафились перед Фотисом!
Орел снова кивнул и подозвал Дэза, чересчур худого и низкого мужчину, который больше походил на мальчишку. Пепел сказал ему несколько фраз, тот кивнул и принял облик темно-коричневого коня, у которого вместо гривы и хвоста были блестящие полоски, напоминавшие водоросли, а вместо копыт — когти. Конь побежал в сторону тех зданий, где раньше при штабе Дозора находилась темница.
Дэз не любил ходить в бывшую тюрьму и не любил проверять психа, но он был одним из немногих, кто мог сопротивляться способностям пленника. И все же у Дэза мурашки бегали по холке, когда он шел по коридорам пустующего здания, а каждый звук отдавался жутким эхом.
Псих, имя которого никто не знал, все время содержался в одной из уцелевших клеток с кайросеки на первом этаже тюрьмы. Всей банде крупно повезло, что здесь нашлись такие камеры. Иначе бы в свое время успешное восстание против бывшей хозяйки-банды этих территорий, обратившей их всех в чудищ, закончилось бы очень быстро и смертями всех, кроме этого самого психа. Вспомним об этом вновь, Дэз поежился и фыркнул.
Достигнув нужной клетки, мужчина вернул себе человеческий облик и посмотрел на бледного парня с белыми, как снег, короткими волосами. Узник сидел на полу и на первый взгляд выглядело все так, будто он спал, склонив голову. Но Дэз слышал неразборчивый монотонный шепот, прерываемый иногда коротким смехом. Лампочка камеры время от времени мерцала, отчего представшая Дэзу картина выглядела особенно жутко.
— Привет, лошадка, давно не виделись, — голос у психа звучал слишком хрипло, словно он был заядлый курильщик, и в чем-то даже неестественно, словно два человека говорили одновременно. — Я как раз чертовски голоден…
— И таким же ты и останешься, — перебил Дэз. — Тем более тебе недавно приносили обед.
С этими словами мужчина посмотрел на оставленный подле решетки поднос с едой. Чашка с супом была пуста, фрукты и каша остались нетронутыми.
— Тем более еда у тебя еще есть, — уже неуверенней добавил Дэз.
— Глупая лошадка, — усмехнулся парень, не поднимая головы. — Мы оба знаем, что мне не нужны ваши сраные фрукты и блевотные каши. А вот твой страх выглядит весьма аппетитным.
Закончив говорить, псих поднял голову. Бледное-бледное лицо, угольно-черные склеры и белые радужки глаз, внимательно следящих за каждым движением Дэза. Но самое жуткое, что было на лице — это рот. Без губ, неровные, ничем не скрываемые острые зубы, как у акулы. И темно-красные вертикальные трещины на нижней и верхней челюстях, разной длины идущие от краев рта, в ряде мест открывавшие десны. Псих улыбнулся, и от одной улыбки взрослому мужчине стало не по себе.
— Так ты пришел просто полюбоваться на меня, Дэз? — не скрывая своего удовольствия, спросил парень.
— Я пришел проверить твою камеру, — голос Дэза прозвучал уж совсем неуверенно.
— О, не волнуйся, я надежно заперт. Но раз ты пришел сюда, то это означает, что на острове ожидают гостей. Это очень интересно, лошадка.
Псих с наслаждением облизнулся, а потом засмеялся. Дэз больше не мог оставаться в обществе этого ненормального, потому как не был уверен, что ему хватит стойкости. А давать «еду» пленнику было под запретом.
Мужчина вновь обернулся конем и поскакал обратно, желая как можно скорее покинуть тюрьму и ее единственного обитателя. Но еще долго вслед ему доносился эхо хохота.
