История Подменыша

Следующую неделю я усиленно выбивала из зазнавшегося Сморкалы всю дурь, что посмела в нем угнездиться, пока я предавалась депрессии. Он, видите ли, лучше какой-то человечки с заданиями справляется! Может, и лучше, да вот только я не «человечка». Я — Злобный Змеевик! А это гораздо, гораздо круче! И так уделала я его на первом же занятии, что Ужасное Чудовище следующие пару дней не смело даже глаз на «немощную человечку» поднять. Вновь обретя волю к жизни, я занялась прохождением Испытания. Если точнее, зарабатывала авторитет в местной шайке-лейке драконов. Ровесников уделать было просто — всего-то и надо было, что разок отмудохать Сморкалу, чтобы зауважали меня все, даже сам пострадавший. Дело шло гораздо хуже с другими драконами, которых я поставила себе цель поразить. А именно вождь и Плевака. Загвоздка была в том, что вождь, вернувшийся из длительного вылета куда-то, завалил себя делами, на сына обращал внимание только постольку поскольку, в основном вяло похлопывая его по спине и приговаривая: «Молодец, сынок» вне зависимости от того, что говорит Иккинг. С Плевакой дело было и того хуже. Старый вояка был искушен настолько, что даже превратись я в дракона перед ним, он бы похлопал меня по спине и выдал бы что-то вроде: «Я так и знал!» или «Видали, как надо?!» А это все не то! Поскольку у меня идей не было, я обратила свой взор на того, кто эти идеи мог генерировать пачками без остановки круглые сутки без отдыха — Иккинг! Разумеется, они были бы безумны или бесполезны, но ведь идеи же! Так что повздыхав о его отношениях с отцом, я явила желание ему помочь. Иккинг обрадовался такому едва ли. Отцовский игнор продолжается годами, и за пару дней по нелепой прихоти блудной девчонки ничего не изменится. Надо что-то по-настоящему крупное. Но что? Для начала мы решили разобраться в причинах. Ну, я решила. Иккинг пожал плечами и обложил себя и рыбьей костью, и неудачником, и зубочисткой, и еще несколькими красочными и выразительными эпитетами. Я уже собралась возмутиться подобным возмутительным принижением, но вовремя вспомнила, что со стороны непосвященным в тайны Ночной Фурии так и кажется. И мне так должно казаться. Пришлось выкручиваться и судорожно говорить, какой Иккинг замечательный, трындеть об его уме, воле, ловкости и смекалке. Еще пришлось сделать правдивое — но не каждый с этим согласится — заявление, что он будет прекрасным вождем. Заливаясь о его достоинствах, я как-то незаметно для себя прокололась. О Фрейя, богиня любви, ты не могла выбрать кого-то другого?! Не сына вождя из враждебного племени?! Закончила я свою вдохновенную речь, от которой глаза Иккинга увеличились до размера монеток, ехидным замечанием «Если бы ты только был человеком». Но Один знает, как покоробило меня потухшее в его взгляде обожание… Поскольку сидели мы в столовой и говорили на повышенных тонах, я нисколько не удивилась, заметив огромный силуэт Стоика Обширного в дверном проеме. Иккинг как раз сидел спиной и не видел, как на него смотрит отец — с любовью и сожалением. Несмотря на огромную усталость, он нашел силы спуститься и посмотреть, не происходит ли тут ничего опасного для его сына. Заметив, что я на него смотрю, мужчина коротко кивнул мне, словно признавая меня и мое здесь присутствие и благодаря меня за мои слова. До этого я словно не существовала в этом доме. От этого простого движения я просто засветилась. Знать, что отец Иккинга не прибьет меня, когда Иккинга нет дома, конечно приятно, но порадовало меня не это, и даже не зуд в руках — Стоик ушел с осознанием своей ошибки. «Провал» Испытания не конец жизни! Люди живут без этого и справляются как-то. Этим же вечером у меня прорезались крылья, желтые в лиловых, синих и зеленых пятнышках и кружочках. Побороть жажду сейчас же их расправить и улететь удалось с трудом. Спать я легла счастливая, понимая, что помогла не только себе, но и Иккингу. Ведь я превращусь до конца, а потом улечу, вернусь в родную деревню. А он тут останется, одинокая Ночная Фурия… Шанс впечатлить Плеваку мне представился через пару дней от силы. И ничего специально я не делала. Все случилось само. Мы с Иккингом шли в кузню после тренировок и путь нам преградило чье-то тело. Вдрабодан пьяное, вонючее и грязное. Оно что-то стонало, стуча по земле полупустой кружкой, и требовало. Когда мы попытались обойти это нечто, оно схватило меня за ботинок и подняло усатую голову. На миг показалось, что сейчас он кинется, превратится в дракона и разорвет меня. Но он враз смутился, попытался встать или хотя бы оттереть от налипшего песка усы и бороду. — Астрд, девчка моя, прсти за такой вид... Я, я н-не думал, что встрчу тебя, — забормотал он неловко, опираясь на забор и пытаясь подняться. — Ведь кгда мы пследний раз видьлись… Не уберег я, не спс, дмал, не увижу больше… Вот, даже! Запил с горя! Но теперь не буду! Чстное слово, девчка моя! Вот тебе слово, да будет Тор свидетель. К бутылке ни-ни. Не хочу, чтобы ты меня таким видла. Сепчас-сипчас, пойду, прсплюсь… Ты только не ухди! Он крепко прижал меня к себе и отказался отпускать. Скрепя сердце и зубы, мы с Иккингом дотащили мужика до его дома и бросили на кровати. Жил он в какой-то лачуге, на краю деревни. Я сочла его эдаким бродягой и деревенским сумасшедшим… Что-то меня зацепило в его бормотании, но что именно я так и не поняла и решила обдумать позже. В кузню мы опоздали. Но когда мы рассказали о Филе, Плевака поднял на нас глаза со странным выражением. В них смешались и радость, и горечь, и благодарность. Когда он рассказал, стало понятнее. Это оказался тот самый Фил Хофферсон, который последний в всей деревне из семейства, умеющего крутить секирами. Он потерял всю родню в одном из налетов больше пятнадцати лет назад и с тех пор беспросветно пьян. Бывает проводит в запоях месяцы и годы, и лишь драконье здоровье и да один старый друг не дают ему помереть где-нибудь в навозной куче. Когда мы уходили из кузни в лес гулять, Плевака остановил меня и погладил по голове. — Спасибо тебе, Астрид, — хрипло и необычайно серьезно сказал он. — Сегодня ты вернула мне хорошего друга. Я машинально кивнула и пошла за Иккингом, осознавая, что что-то внутри меня рвется наружу. Что-то настолько большое и опасное… Как дракон, например… Я прошла Испытание! Мимо Иккинга я уже пробежала, пытаясь скрыться в лесу. Даже Сморкала, который налетел на меня на опушке в своем драконьем облике, не задержал меня ни на миг. Ужасное Чудовище получило по морде секирой плашмя и упало без сознания. Ломая ветки и кусты, я неслась подальше от деревни в самую глубь и чащу леса. Грудь разрывало на части огнем и болью. Споткнувшись о какой-то корень, я упала и не смогла больше встать, задыхаясь от чего-то внутри. Словно выпила обжигающий кипяток и проглотила рыбью кость, которую не могу выплюнуть чувствительным донельзя горлом. В тот же момент заболела спина, начали вытягиваться в крылья руки. Да, я слышала, что первое превращение — неприятный процесс. Но чтобы настолько… Очень скоро мои хрипы превратились в клокочущие взрыки. Хвост оброс и ощетинился желтыми шипами. Ноги стали сильными лапами с гибкими и длинными когтями. Руки стали крыльями, увенчанными зазубренными когтями. Шея вытянулась, челюсть окрепла, зубы заострились, волосы превратились в корону подвижных рогов-спиц, на носу вытянулся рог. Я замерла в новом теле. Поначалу оно показалось ужасно чужим, неуправляемым и неповоротливым. Но с каждым шумным драконьим вздохом мне становилось все лучше: я прошла Испытание, я прошла его всего за два месяца, я смогла. Покрутившись на месте и с щенячьим восторгом осмотрев себя, я пришла к выводу, что мое Испытание того стоило. Это тело действительно достойно восхищения! Быстрое, смертоносное и ядовитое. Загляденье, просто! Вдруг мою эйфорию разрушили шаги. Причем шаги с двух сторон! Откуда я пришла — Иккинг. А из противоположной стороны, с моря, кто? С неохотой я вернулась в свое прошлое обличие, удивительно слабое и неспособное ни на что путное. Даже шагов в шуме листвы стало не слышно! Легкими движениями ног смела драконьи следы на земле. Показался Иккинг. Парень сжал мои плечи и придирчиво меня осмотрел на предмет повреждений. — Я видел Сморкалу! — пояснил он. — Он сказал, что ты была просто ужасна! Я подумал, что он съел тебя! Или отгрыз тебе что-нибудь! Я же говорил тебе, чтобы ты не ходила одна. Не ты первая, кого он хочет убить. Но до этого у него все получалось! Фу-ух, живая! Хм, он действительно переживал за меня. — Так все эти правила и ограничения только ради Сморкалы? Этой самоуверенной скотины?! Иккинг, ты издеваешься?! Ты сразу сказать не мог?! И если поначалу он меня внимательно слушал и даже проникался собственной тупизной, то в конце его взгляд переместился куда-то поверх моей головы. Парень аж присел в испуге. Шаги с той стороны! Я обернулась, столкнувшись взглядом со усталыми глазами своего отца. Не успели мы с Иккингом вякнуть, как отец и его советник, Даркхольм, оглушили нас. Уже падая на руки мужчин, я услышала, как они тихо переговариваются: — Джефферсон, ты сошел с ума. Она тварь, и провела уже достаточно времени среди таких же тварей. Твой план провалился. — Я сам решу, что делать с моей дочерью, Эдгар. И замысел еще может быть в силе. Если нет — я закончу все сам. — Как… Так он?.. Дальше я додумать не успела, упав в обморок.