Polyrhythm

Самое важное во всем этом близнецовстве — не зайти слишком далеко. И это совсем даже не то, о чем вы думаете, нет. Главное, не потеряться друг в друге, иначе однажды можно проснуться, а твои руки так тесно сплелись с руками твоего брата, что срослись намертво, и их невозможно разделить. Ванда знает секрет счастливых отношений — пробраться под кожу, затеряться внутри, а затем отступить. И она отступает каждый раз, когда необходимо. В каком-то смысле их отношения похожи на бесконечный танец, они тянутся друг к другу, затягивая в водоворот прикосновений и ласк, а затем расходятся, чтобы набрать воздуха, задержаться и оценить ущерб. Иногда они ранят друг друга. Иногда даже нарочно. Даже простые любовники умудряются сделать друг другу больно, что уж говорить о близнецах, связанных так крепко, что они могут делиться мыслями. Ванда дразнит брата. Пьетро дразнит сестру. Они нарочно задевают друг друга, словно пробуя друг друга на зуб, словно полушутя. На день рожденья Пьетро Ванда готовит ему особенно-мстительный подарок. Она стоит перед окном их дома на подъездной дороже, облокотившись на новенький черный байк, и встречает брата с улыбочкой. -Ну и что за кусок металлолома ты мне притащила, Ванда? — недовольно хмыкает Пьетро. Он знает, что это дорогой байк. Очень дорогой. Настолько дорогой, что ей пришлось изрядно покопаться в чужих мозгах, чтобы заполучить его. Но это всего лишь никчемный кусок металла для него. Он быстрее, намного быстрее, хотя блики, играющие на черной поверхности мотоцикла, гладкие и смазанные, завораживают его. В конце концов, он хоть и большой мальчик, но тоже любит дорогие игрушки. — Если хочешь покататься на мне, ты всегда знаешь, как спрашивать. Ванда кривит рот и показывает язык, затем проводит пальцами по сиденью, и ее черные ногти сливаются с гладкой поверхностью. Пьетро вздрагивает, и где-то в самой глубине образ Ванды сливается с образом этой черной малышки, которую приятно будет ощутить под собой. Он даже может назвать ее так же — Ванда. — О, может, мне просто хочется, чтобы ты был хоть чуть более похожим на нормального. На людях. — Ванда откидывается назад, улыбаясь. — А я желаю тебе, сестричка, чтобы ты подрастеряла все свои супер-способности нахуй, на денек, и тогда мы посмотрим, каково это быть нормальной. Окей, ладно, хотя бы спесь, — качает головой Пьетро, понимая, что на нее невозможно сердиться. — Иди сюда, маленькая. — Он протягивает руки и ждет, пока Ванда сама придет к нему. Она отталкивается от мотоцикла и подходит, обхватывая за шею и замирая, уткнувшись лицом в его грудь. Ее запах окутывает его, вводя в какое-то абсурдно-счастливое состояние гармонии. Затем Пьетро разом подхватывает ее на руки и ускоряется, возвращаясь в дом. Ванда даже не успевает вздрогнуть, как оказывается в гостиной, Пьетро нетерпеливо снимает ее с рук и усаживает на холодную столешницу обеденного стола, его пальцы так небрежно проходятся по коже ее бедер, там, где есть обнаженная полоска между платьем и чулками, что ей хочется закусить губу. Он исчезает наверху и появляется уже с коробкой в руках. Затем открывает ее и достает оттуда кроваво-красные туфли на длинных тонких шпильках. Каблук украшен острыми шипами лозы. Она в жизни такие не наденет. Один шаг — и она познакомится с землей гораздо раньше, чем планировала. Пьетро расшнуровывает ее ботинки и стягивает вниз, те падают с громким шумом, гладит белые ступни, разминая, затем надевает туфли и застегивает пряжку. Ванда решает не отступать, поэтому соскальзывает со стола. Эти туфли совершенно прекрасны. Они делают ее слабой, зависимой от брата, цепляющейся за его руки. Ванда смотрит на Пьетро, представляя себе, как ее туфли будут смотреться на ногах, которые она закинет на его плечи. Он гораздо быстрее, чем байк, стоящий перед домом. Она не носит то, что сковывает ее. Они смотрят друг на друга и улыбаются, объединенные этим маленьким секретом, а затем словно срываются, лихорадочно обнимая и целуя друг друга. Ванда жадно расцарапывает его кожу, ногтями впиваясь в его плечи. Пьетро оставляет укусы-поцелуи на ее шее, а затем опрокидывает на стол. Все же, дарить подарки — чертовски охрененно. Главное, не зайти слишком далеко.