Зверь. Без правил

Братья целый час сидели на кухне, потягивая давно остывший кофе из красных кружек. Почему красных? Точнее, почему Глеб так заострял на этом внимание. Он сам не понимал, что в этом особенного. Кружки как кружки. Может, он просто вспоминал те странные красные искры, блестевшие в глазах Вадика, когда он начал погром? Или же, повинуясь древнему инстинкту, ассоциировал цвет крови с опасностью? Глеб не мог дать себе отчета, почему его так тревожит то, что они пьют из красных чашек. Просто в этом было что-то неправильное. «Ну да и ладно,» - подумал парень, потягиваясь прямо за столом. А чего стесняться-то? Вроде все свои. Хотя Вадим все еще хмурится и упирается. Ну, отрицает, что это он устроил шабаш. Странно все это. Даже разговор, завязавшийся было, умер через несколько минут. «Почти час назад. - Ну вот теперь, когда ты поднял свой царственный зад с пола и отошел от первого шока, может, объяснишь мне, в чем дело? Что на тебя нашло и какого лешего это случилось на трезвую голову? – спросил Глеб, разливая чай по чашкам. - А что объяснять? – хмуро уточнил Вадим, посасывая норовящую потухнуть сигариллу. – Глеб, ты меня, конечно, извини, но это похоже на какой-то глупый розыгрыш. - Розыгрыш? – переспросил младший брат, подходя вплотную к старшему. – А комната просто так была задумана, да? Дизайнерский изыск с претензией на оригинальность? - Да нет, - вяло отозвался Вадик и замолк, сосредоточенно вглядываясь в окно на озаренный солнцем парк. В тишине раздавалось только его напряженное сопение. Сопел Вадим по двум причинам: во-первых, ему категорически не нравилось, что он ничего не помнил о вчерашней ночи, кроме того, что он пил чай с братом, во-вторых, этот самый брат сейчас стоял настолько близко, что старший почти чувствовал, как вздымается его грудная клетка. Очень хотелось обернуться и прижаться щекой к Глебовскому животу, сжать ладонями его бедра, потереться носом о… «Цыц! Не знает – и пусть не знает. Меньше знает – крепче спит.» Глубоко вздохнув, Глеб отошел от Вадима, погрузившегося в молчание. Пусть молчит. Может, вспомнит что-то…» - Да нет, Глеб, тут что-то не так… - слова старшего Рудольфыча раздались громом среди ясного неба для призадумавшегося младшего. Причем таким громом, что Глеб подскочил на стуле, опрокинул чашку с остатками крепкого чая, взмахнул руками, попытавшись ее удержать, чего, конечно, не успел сделать, зато опрокинул сахарницу, засыпав сладкими кристаллами скатерть и пепельницу. - Ты совсем ошалел, что ли? – обалдевшим тоном уточнил Вадим, наблюдая за тем, как Глеб пытается одновременно поставить кружку и сахарницу на места, собрать рассыпавшийся сахар и вытряхнуть пепельницу. - Ой, я просто задумался, прости. Прости-прости, я сейчас все… - слова юниора потонули в грохоте падающего тела. Точнее, тел. Если быть совсем точным – тела и предметов. В порыве вдохновенного прилива энергии, Глеб сорвал скатерть со стола, с целью отнести ее в корзину для грязного белья. Разумеется, все, что стояло на столешнице – чашки, пепельница, сахарница, вазочка с печеньем, молочник, чайник – все полетело на пол вместе с наступившим на скатерть и рухнувшим вниз Глебом. Смеясь над своей неуклюжестью, юниор выпутался из тонкой липкой ткани и мило улыбнулся брату. - Я сейчас все приберу, - спокойно сказал он. – Не волнуйся. Я тебя не сильно ушиб? – уточнил он, заметив, что на левой ноге Вадима лежит молочник. – Лед принести? Или обойдется? - Конечно, обойдется, - неожиданно жестко отозвался Вадик. Глеб, начавший было возиться с рассыпанными по полу предметами, замер и поднял голову, посмотрев на старшего брата. – И приберешь, разумеется, приберешь, - добавил Вадим, вырывая из рук ошалевшего Глеба скатерть. Самойлов-младший судорожно сглотнул. Вадим Рудольфович сейчас говорил тем самым тоном, которым обещал выкинуть его в окно. И в глазах… Резкий шлепок туго свернутой скатертью по лицу заставил Глеба вскрикнуть и начать отползать в угол. Однако удары посыпались один за другим. И это не было похоже на шутку, словно старший братец хочет выпороть провинившегося младшего, нет. Вадим бил сильно, не жалея ни руки, ни скатерти, ни, тем более, свернувшегося в клубок и прикрывающего лицо руками младшего брата. - Приберешься? – рычал Вадим, ожесточенно лупя по ребрам брата тяжелой тканью. – Приберешься, мразь? Еще как приберешься, отродье убогое. В какой-то момент Вадик отшвырнул скатерть. Но, не успел Глеб перевести дух, как старший схватил его за волосы, подтянул к чайной лужице, и начал возить его по ней лицом, словно вытирая им пол. Как нашкодившего щенка. - Чтобы такого больше не было, - злобно рыкнул Вадим, с силой прикладывая Глеба лбом о паркет. – Иначе урою. Понял, сука? – подтвердив свои слова мощным пинком, Самойлов-старший удалился из кухни, направив тяжелую поступь в спальню. Всхлипывающий от боли и страха Глеб сел на колени и, обхватив себя руками, затрясся в тихой истерике. Спустя некоторое время он, более-менее придя в себя, тихо-тихо, прислушиваясь к звукам в квартире и вздрагивая от малейшего шороха, пополз в коридор. Добравшись до мобильного телефона, он, судорожно оглядываясь, начал искать нужный номер в памяти мобильника. Тем временем на балконе, прилегающем к кухне, тихо зашевелилась, а после и вовсе соскользнула вниз тень. Быстро шмыгнув под раскидистый дуб, стоящий недалеко от подъезда, тень материализовалась в высокого молодого человека с горящими желтым огнем глазами. Парень дошел до ближайшей палатки, купил сигареты и банку газировки, после чего дошел до ближайшей лавочки и, усевшись на ней, прикурив и открыв банку, достал из сумки нетбук. Включив его, он быстро защелкал клавишами, выходя в интернет. «На другом конце города. Снова тишина. Нервно меряю комнату быстрыми и легкими шагами. Я пришла в себя. Странно. Я жива? Тварь не убила меня? Почему? Я же… Додумать девушка не успела. Тонкий мобильный телефон издал мелодичную трель, сообщающую, что ей пришло сообщение. Открыв полученное смс, она быстро собрала свой нехитрый скарб в маленький рюкзачок и вышла на балкон. Спустя секунду через парапет к земле соскользнула легкая тень.»