Ночь, как могила, темна

Охотничьи собаки еще играют во дворе, но дичь от них не уйдет, сколько бы уже сейчас ни металась она по лесам. Франц Кафка

      Нед и Биби вернулись в святилище. Жрецы и жрицы накормили их там и снова перевязали рану цунцу. Спать все девятеро собрались под крышей разрушенного храма. Биби вошла в него, озадаченно озираясь: перегородка делила его на две половины, в центре вместо Древа торчал засохший покореженный пень. Ведьма не удержалась от того, чтобы подойти и прикоснуться к зазубренному срезу. Обычно дерево отзывалось на ее пальцы, как зверек — бойко и ощутимо, но пенек ощущался так, будто находился в глубоком болезенном беспамятстве. Биби не стала его тревожить и убрала руку. Отчасти она сделала это потому, что напугалась. В лесу деревья тоже умирали, но звучали при этом для ее ощущений иначе.       Старушка и смуглая привратница легли на один плед, освободив лежанку Неду. Биби притулилась сбоку у самой молодой жрицы, но оборотнице не спалось. Она продремала часа четыре, восстанавлива силы, неизбежно «сожранные» превращением, а затем ее подкинуло на лежанке смутное сновидение, словно пружина. Биби запахнулась в чей-то плащ (ей подарили его и еще мягкие туфельки из кожи) и вышла из храма. Святилище выглядело запущенным и истерзанным, но все же в нем еще чувствовалось благословение Айне, соприкосновение с ним наполняло Биби новыми силами.       Девушка прислонилась плечом к холодной стене храма, глядя вперед. Рассвет просачивался через кроны деревьев, словно сквозь витраж, но глядя на игру теней, Фабиола видела перед собой не красоту утренней природы, а лица незнакомцев, что предложили ей свою пищу и внимание. В общину ведьм изредка приходили мужчины, кого-то из них старейшина прогоняла, кого-то они гнали сообща, но многие оставались ненадолго, если с какой-нибудь колдуньей у них возникала симпатия. Биби никогда еще прежде никто из мужчин не выбирал и никого не выбирала она сама. Но те двое… Они отметили ее своим вниманием. И Биби села с ними, потому что ей стало лестно, а еще она была голодна и устала. Сейчас, вспоминая о тех минутах, что она провела, зажатая меж их телами, Биби невольно повторила слова старейшины Антузы: никто из них тебе не друг… Вот что она чувствовала, вспоминая о них.       Чарльз просидел под столом до темноты. О нем все забыли — и колдун, и его подручные, только Северин, проходя мимо, припугнул полуцунцу, делая вид, будто готов ударить его ногой. До самого заката больше никто не заходил в комнату, но для мальчика несколько часов прошли как один миг. Лишь когда вечер медленно начал перетекать в ночь, Чарльза обнаружили. В зал вошла стройная молодая женщина с ведром и тряпкой в руках. Она опустилась на колени, намерваясь помыть полы, и тут-то ее глаза встретились с затравленным взглядом Чарльза. Служанка помогла мальчику выбраться из-под стола (от долгого сидения и страха у него затекли руки и ноги) и отвела на кухню, где накормила и напоила. Девушку звали Иржина, она была старшей служанкой, отвечавшей за уборку, но в общей иерархии замка ее статус был незначителен.       — Ты можешь спать на моей лежанке, вон там, — сказала Иржина и показала на прилегающую к кухне каморку. Чарльз вытер рот, подошел к тощему матрасу, растянутому меж грубо сколоченных досок, и сел. Жестковато, но чисто, его постель в лесном домике была не роскошней.       — Ты ляжешь со мной? Как делал брат? — спросил мальчик. Иржина мягко и печально улыбнулась, качая головой.       — Нет, я должна лечь наверху, с Его Светлостью.       Иржина задула свечу и вышла, а Чарльз, укладываясь, задумался, что служанка совсем не похожа на ведьму Сюзель, что помогала им с Недом в лесу. Сюзель редко приходила и быстро уходила, любила звонко посмеяться, однако было заметно, что ей скучновато с братьями. Иржина же… высокая, спокойная и очень красивая, бледное лицо и светлые волосы — как блики солнца на воде… но глаза у нее были печальные. Засыпая, Чарльз вспомнил всех грустных принцесс из сказок, которым пришлось много горевать, и уверился, что все они, должно быть, выглядели как Иржина.       Жрицы настаивали, чтобы Нед провел в святилище под их надзором еще день. Рана на его спине затягивалась ожидаемо быстро для цунцу, и все же молодому человеку стоило поберечь себя от волнений и напряжения еще хотя бы сутки. Нед отказался. Он и без того провалялся почти до вечера, восстанавливая силы, а беспокойство одолевало его с каждой минутой только сильнее. Биби с удовольствием еще посидела бы в тихом прохладном храме и поговорила с жрицами, но стоило Неду сказать, что они отправятся на рассвете, как она поднялась, отряхнула руки от хлебных крошек, расправила подол и принялась собирать сумку.       Они поднялись на рассвете, позавтракали остатками ужина, подхватили скудные пожитки, полученные в дар, и вышли за ворота святилища. Жрицы не проснулись, и путники не стали их будить. Прощание — не такая уж важная вещь, сказал Нед, я все равно вернусь, чтобы отплатить им за доброту.       Когда они вышли за ворота Зэрэты, Биби превратилась в волчицу. На городской стене загомонили, но она уже неслась по следу во весь опор, и если б в нее вздумали стрелять, не попали бы. Неду, правда, так не повезло бы, он едва ковылял за оборотницей с сумкой на плече, но их не преследовали. Культ нового Высшего, недружелюбный к керкеси в том числе, в Зэрэте оказался не так уж любим жителями, чтобы тратить силы на преследование двух язычников.       Ветер носился по бескрайним просторам Межевых земель, не встречая препятствий, делая свежее утро только холодней, но к полудню солнце вошло в силу, и Биби ощутила, как подушечки лап жжет раскаленная земля. В других обстоятельствах Фабиола наслаждалась бы таким путешествием, но не теперь. Нед, обливаясь потом от бега и жары, совсем обессилел. Биби обернулась, когда поняла, что он слишком отстал, и увидела его, едва переводящего дыхание, с мокрым лицом. Волчица бросилась назад, и вовремя успела уже в человеческой форме подхватить цунцу, пока он не упал. Сзади на рубашке проступило алое пятно — кровь просочилась сквозь несколько слоев бинтов… Фабиола отобрала у Неда сумку и перевесила ее себе на плечо, до того накинув платье и сунув ноги в туфли. Она бы предпочла идти босиком, но земля раскалилась, как пекарский противень.       — Не нужно меня поддерживать, — сказал Нед, хотя его голос дрожал так, что выдавал: нужно. — Ты должна почувствовать запах Чарльза…       — Я и так поняла, куда нужно идти, — ответила ведьма, поправляя на спине сумку и перекинутую ей через шею руку молодого человека. — Вперед и вперед.       Но впереди ничего нет, хотел сказать Нед. Однако он ошибся. Они шли еще несколько часов, пока солнце не скрылось за облаками, и не стало немного прохладней. Путники сделали краткий привал и перекусили, а после вновь отправились в дорогу. Биби чувствовала, как влажнеет рубашка цунцу под ее рукой у него на поясе, и боялась посмотреть, чтобы узнать, пот это или кровь. Пока не возникало нужды снова перекидываться в волчицу, можно было идти, не задумываясь о пути, но ведьма не могла отогнать от себя мысли, что Чарльз у тех двух головорезов, которые тискали ее на постоялом дворе. Вот, значит, кто был в их мешке… И что мы будем делать, изнемогающий от раны Нед и я, спрашивала она себя. Денег у них не было. Боевой магией Фабиола не владела. Она только надеялась, что ей придет в голову решение, до того, как они найдут Чарльза и его похитителей.       Но Айне не вняла ее мысленным молитвам. Облака над головой путников сменились тучами, задул холодный ветер — по крайней мере, Неду полегчало. Мелкие колкие капли упали на их разгоряченные плечи. Пыль, клубившаяся так плотно, что вдали походила на туман, осела, и Фабиола, а вслед за ней и Нед, увидели двух всадников. Биби не нужно было ее волчье обоняние, чтобы догадаться, кто выехал им навстречу. Она просто встала и выпрямилась, ожидая, а вслед за ней и Нед.       К ним приближались Гидеон и тот, второй — Северин.       Нед напрягся, но Биби только глубоко вздохнула, собираясь с духом. Подол она подвязала на бедре, чтобы было удобнее идти, и теперь порадовалась — так проще получится выскользнуть из платья, обращаясь. Она готовилась дать бой, если наемники начнут первыми. Когда всадники приблизились, девушка открыла рот, но внезапно грянувший оглушительный гром перекрыл ее слова.       — Какая встреча в этой пустыне, миледи, — сказал Гидеон, наклоняясь в седле. Неда он не замечал, словно они с Фабиолой находились наедине. Ветер лютовал, путая распущенные розовые волосы Биби, дождь колол кожу холодными каплями. — Садитесь ко мне в седло, я согрею Вас.       — Нам нужен Чарльз! — Нед с трудом вскинул отяжелевшую голову, чтобы выкрикнуть это. — Я знаю, это вы его украли! Зачем?       Конь Северина нетерпеливо приплясывал на месте. Он мог бы зайти путникам за спину, но всем четверым было очевидно — бежать некуда. Бороться? Биби, даже в волчьей форме, одна против двух всадников не продержалась бы и минуты.       — Вы получите своего Чарльза, если наш господин позволит. Если ваши условия его удовлетворят, — хохотнул Северин. Не дожидаясь ответа, он схватил Неда за шиворот и грубо втянул на спину своего коня.       Биби приняла руку Гидеона, и он помог ей сесть впереди себя.       — Вот так, а теперь укройтесь от дождя, — он накинул свой плащ на них обоих, и Биби показалось, что его губы вскользь коснулись ее шеи. А может быть, это была просто крупная капля дождя?       Только вот нельзя было решить, что чувства ее обманывают, когда его сильная жилистая рука обвила ее талию, прижимая к себе не менее твердо и неумолимо, чем железный прут клетки. Гидеон был худ и обманчиво изящен, но линормы обладали нечеловеческой силой, еще более устрашающей, чем цунцу, и, в отличие от птицелюдей, не отличались добродушным нравом. Волосы у него курчавились от природы, но из-за безжалостного выбеления со временем истончились и несколько прядей свисали надо лбом плавной волной. От Гидеона неуместно пахло дикой малиной, нагретым песком и, почти по-человечески, мужчиной. Биби помнила все немногие сказки, что ей довелось читать, и песни, что пели старухи в ведьминской общине, во многих из них одни персонажи были жестоки с другими. Однако в реальности Биби еще не сталкивалась ни с чем подобным, и, хоть у нее в груди шевелилось смутное беспокойство, она, в наивности своей, не чуяла опасности. Гидеон не набросился на нее с кулаками, и для нее это значило, что он будет добр с ней и впредь. Он грел ее своим телом, придерживал в седле впереди себя (ей было не очень удобно, но девушка постеснялась возражать), укрывал своим плащом. После долгой ходьбы в человеческом обличье болели бедра, и Биби была бы рада теплой ванне, но и просто посидеть, качаясь на спине лошади, уже доставляло ей удовольствие.       К замку Лодинна они подъехали незадолго до заката. Дождь перестал, и землю объял предвечерний мокрый холод. Биби выскользнула из-под плаща Гидеона наземь и мгновенно замерзла. В первый момент ей показалось, что перед нею просто черная скала, но через минуту ошеломленный видом взгляд сфокусировался, и в наплывах вулканического стекла ведьма различила окна и переходы. А на ступенях ворот стоял сам Лодинн, хозяин дворца. Биби прошла по мостку, перекинутому через ров, первой. И в одиночестве. Гидеон, Северин и размякший в седле Нед отставали, так что даже звук копыт их лошадей едва слышался. Лодинн ждал ее, и ветер волновал его черную мантию, облепляя худое длинное тело так, что всполохи ткани казались огромными крыльями за спиной мага.       Биби поднялась, придерживая тот край подола, что не был подвязан, и Лодинн подал ей бокал на ступенях дворца, улыбаясь. Девушка робко отпила, не спуская с мага глаз. Нос у него был прямой и крупный, лоб покатый, в профиль колдун вызывал невольные ассоциации то ли с гончей, то ли с крокодилом. Темно-каштановые волосы он зачесал назад и гладко выбрился, оставив только бакенбарды. В целом, подумала Фабиола, мужчина он привлекательный, хоть и выглядит хищно. С другой стороны, Гидеон опасным не выглядел, если судить по лицу, а шрамы его выдавали.       — Рад видеть Вас в моей скромной обители, леди.       Фабиолу уже в третий раз назвали леди, но только теперь она не слышала насмешки. Лодинн подал ей руку и пообещал препроводить в банкетный зал, а также оказать помощь обессилевшему Неду и привести Чарльза.       О, он не в плену, пояснил колдун.       — Я всего лишь искал себе преемника. Я полагал, что малыш — сирота.       Так ведь на самом деле и было. Он не такой уж плохой, подумала Фабиола.