Ночь, как могила, темна

Далеко-далеко, так что и не отыщешь, в бездыханной, бесплодной стране, там, где время катит и катит сквозь тошнотворность дня и удушливость ночи, лежит земля совершенной неподвижности — неподвижности воздуха, набранного в легкие и задержанного ими, неподвижности дурного предчувствия и зловещего ожидания. А в самом сердце этой земли, или страны, где не растут деревья и не поют никакие птицы, пролегает пустыня — серое пространство камней, отливающих металлическим светом. <i>Мервин Пик, «Мальчик во мгле»</i>       Лодинн регулировал все в жизни Фабиолы. Сколько ей спать и есть, когда и где. Выбор блюд он тоже осуществлял самолично: сперва кормил ее скудными порциями овощей, а затем с удовольствием наблюдал, как девушка набрасывается на мясо. Для колдуна эти сцены означали, что он не ошибся в своем выборе, и в нежной на первой взгляд ведьмочке таится кровожадность в глубине души. Эти зрелища убеждали его и в том, что вскоре Биби будет позволено заглянуть в его тайную книгу.       И вот наконец этот день настал.       Лодинн ввел подопечную, хоть ее в равной степени можно было назвать пленницей, в свой кабинет, длинное темное помещение, как и все, предпочитаемые колдуном, уходящее в глубь горы и потому лишенное окон. Биби ожидала, что ее встретят длинные стеллажи и книжные шкафы, но стены были пусты, не считая факелов. Не лучшее решение для обычного кабинета, однако вполне приемлемое для такого, в котором содержится лишь одна книга. И еще — стол с расстеленной по нему картой Эльзила, Межевых земель, Дахнилкана, Апима и Мелуккада. Не было на ней одной только Бралентии, и Лодинн не ответил на вопрос Биби, почему.       — Я принес в эту землю религию, которую они давно ждали, — сказал маг, склоняясь над картой. — в Эльзиле давно свои собственные представления о религии, добре и зле. Эта страна ждала именно Уризена*.       Биби уже не впервые слышала это имя.       — Они ждали порядка, и я дал им его. Они ждали жесткой руки, и я дам им ее. И даже больше! Я привнесу на эту землю мир и процветание. Ты же видела эльзильцев вблизи? Глупые, ленивые людишки. Им нужен правитель, подобный отцу, способный направить и наказать, когда это нужно.       — Разве отец не любит свое дитя? — спросила девушка, непонимающе глядя на карту. Ее лицо, прежде необыкновенно живое, теперь едва изменялось, когда она говорила, почти лишенное выражения.       Лодинн распрямился, фыркнув.       — Откуда тебе-то знать, ведьма?       Он выложил на стол, прямо поверх карты пухлый манускрипт. Биби уже однажды видела его: когда в тронном зале она в последний раз видела Неда и Чарльза, колдун держал на коленях именно этот том. Девушка затаила дыхание, чувствуя, что сейчас ей откроются небывалые тайны. И она оказалась права.       Сперва Лодинн показывал ей простейшие заклинания: вызов огня и воды, схватывание воздуха в руку, как веревку… Биби училась не слишком споро, но все же маг оставался по итогу доволен. Кое-какие чары девушка даже знала, но покорно выполняла указания колдуна. Отчасти из быстро выработавшейся привычки поступать так, чтобы не злить его, отчасти из-за того, что мысль о надобности что-то разъяснять вмиг лишала ее всех сил.       — Что ж, с самым необходимым мы покончили, — через несколько часов произнес Лодинн, убирая том в ящик стола. Биби к тому моменту начала мерзнуть в неуютном каменном мешке и изрядно проголодалась. — Теперь я хочу посмотреть, как ты усвоила урок.       Лодинн взялся за запястье девушки и поместил ее руку на край карты, примерно там, где находилась Зэрэта, а подле нее — их замок в скале.       — Вызови дождь. Я хочу увидеть и услышать, как он омывает мой дворец. Я хочу знать, не ошибся ли я в тебе.       Биби не понимала. Все еще. Она ощущала себя мушкой, попавшей в сети паука лишь благодаря злой шутке судьбы. Девушка подняла взгляд на колдуна. И тут ее озарила догадка. Лодинн не мог сделать этого в одиночку. Вызвать дождь на такой большой территории — конечно, на карте все эти мили умещались под ладонь ведьмы, но в реальности составляли площадь равную трети Эльзила.       — Просто сосредоточься.       Биби даже зажмурилась, стараясь изо всех сил. Дыхание сбилось, словно от долгого бега, и вдруг что-то словно мягко толкнуло девушку разом со всех сторон. Получилось. Она знала это, и Лодинн знал, явно ощутив то же самое, что и Биби, но маг все равно потащил ученицу вон из кабинета, чтобы убедиться.       Дождь лил стеной. Казалось, замок вдруг оказался объят не камнем горы, а водной пучиной. Колдун и девушка выбежали на открытую галерею, и холодная пена залила их ноги почти до колен. Шум оглушал и обескураживал, Биби поняла, что Лодинн тянет ее назад, только когда он до боли вывернул ее запястье.       Они вернулись в кабинет, к книге и карте. Магия, вспыхнувшая вокруг тел волшебников, держалась, пока они шли к галерее, но со временем начала утихать, как и воодушевление Фабиолы. Теперь девушка ощущала только тревогу. Что еще задумал Лодинн?       Но в тот день больше ничего не случилось. Колдун отослал тем же вечером из замка Северина, а в остальном невеселая жизнь Биби потекла тем же чередом, что и до встречи с гримуаром.       Однако это не значило, что она о нем не вспоминала. О, ведьма не думала о покинутой общине столько, сколько об этой пыльной книге, сборище тайн и соблазнов. Неделю она переживала это в себе, но после не выдержала и поделилась с единственным человеком, которому во всем замке хоть на йоту, но доверяла.       Разговор тот состоялся, пока Иржина причесывала волосы госпожи, а Фабиола допивала вечернюю порцию вина в ожидании Лодинна. Без этого она его присутствие переносить не могла. Забавно было смотреть в зеркало, поворачивая бокал так, чтобы казалось, будто алая прядь проходит через вино, сливаясь с ним. Алкоголь делал мысли Биби важнее, чем реальность, и она погружалась в них с головой, как в купальню.       Сколько лет мне нужно учиться, чтобы сравняться с Лодинном? Биби поборола желание потереть повлажневшие глаза. Десять лет. Пятнадцать. Лодинн колдует, не задумываясь, магия повинуется ему даже не как усмиренный конь — а будто его собственная рука или нога. Для Фабиолы же магия представляла собой канат, который она могла смотать на локоть и заставить служить себе на пользу, но все же… Она была еще так молода и неопытна! В круге ведьм тебе не обязательно быть мастерицей волшебства, чтобы иметь право жить среди отшельниц. По правде сказать, в общине были и вовсе лишенные дара женщины, ушедшие в леса от тягот жизни в Эльзиле.       И Биби вспомнила, что именно они говорили. Эльзил встал им поперек горла, как только по стране прокатилась, будто чума, религия, восхваляющая Высшего Уризена. Лодинн мог загребать не так много магии даже обеими руками, но из того, что получал, лепил по своему желанию и разумению, что угодно. Биби не знала наверняка, что он задумал, однако догадывалась. Сколько же оставалось у нее времени на то, чтобы убедиться в правильности своих домыслов и предотвратить зло?       — Может быть, я и слаба, но не настолько, как полагает Лодинн. — Биби сжала бокал так сильно, что он заскрипел. Девушка поставила его на стол, испугавшись, что рискует раздавить стекло.       — Это так, — Иржина подняла голову от пробора госпожи и взглянула той в лицо. Лодинн бы счел это неподобающей наглостью, но Биби не чувствовала отличия между собой и служанкой, а порой даже немного завидовала участи той. — Но все же, Вам требуется помощь, миледи. Не забывайте, что достаточно дернуть за шнурок, чтобы я поняла, что нужна Вам.       Биби взволнованно вздохнула. Иржина не уточнила, что имеет в виду, и ведьма могла понять ее по-своему, и все же, любая помощь Биби действительно пришлась бы кстати. И это касалось не только утягивания корсета.       Следующие три дня для Биби не прошли, как прочие, не оставляя по себе памяти. В среду вернулся Северин. В четверг Лодинн вновь ввел ведьму в кабинет и раскрыл перед нею книгу. Во вторник же… Биби поймал в коридоре Гидеон.       Он сжал ее локоть до боли и притиснул девушку к стене, уверенный, что их не застанут в таком положении и не прервут.       — Может быть, пойдешь со мной, щеночек? У меня есть, что показать тебе.       Он сказал это так, словно имел на нее право. И на подобное поведение. Биби задохнулась от страха и возмущения… Она привыкла, что Лодинн мучает ее, но и защищает от приставаний подручных. Однако в тот момент в привычный кислый укол тревоги вклинилась мысль, внезапная идея…       — Что ж, если я не пожалею, ты тоже не пожалеешь. Идем.       Биби быстро научилась вести себя как госпожа с Северином и Гидеоном, не говоря о других слугах колдуна. Удовольствия она не получала, в душе не чувствуя себя в праве относиться к кому бы то ни было свысока, но других выгод от плена у колдуна у нее просто не было. Только неприятное ей самой высокомерие и бокал вина, чтобы приглушить ужас от ночей с похитителем.       Гидеон повел Биби по узким темным коридорам, извилистым, как ходы древоточца. Чем дальше, тем темнее становилось вокруг, и в конце концов полулинорма затушевала тьма впереди девушки, так что Биби пришлось протянуть руку, чтобы проверить, что они еще не потеряли друг друга. Она ожидала, что наткнется на ткань накидки наемника, но он ждал ее, развернувшись, перехватил руку и втолкнул в крохотную комнатушку, едва ли больше чулана. Биби сделала шаг и чуть не упала: пол усеивали подушки так плотно, что нельзя было ступить мимо них. Но это было даже приятно. Биби неловко опустилась на четвереньки, с удовольствием чувствуя под руками пружинистую мягкую поверхность, почти как сугробы влажного снега, проседавшие осенью под ее лапами, только совсем не холодные.       — Располагайтесь, миледи. — обычная насмешка исчезла из голоса Гидеона. Он шагал по подушкам уверенно, как по гладкому полу. — Для Вас фрукты и закуски…       Посреди комнаты, покачиваясь на подушечном желе, лежал широкий овальный поднос, действительно полный еды. От каждого шага Гидеона к нему, он колыхался на шелковых облаках, и Биби заторопилась, чтобы успеть попробовать хоть немного вкусностей, прежде чем полулинорм неуклюже разрушит все.       Но тот и не собирался портить девушке удовольствие. Он желал, чтобы ее глаза горели вот так — голодом и благодарностью. Сам полукровка сел, скрестив ноги, по одну сторону от подноса, а Биби подползла с противоположной и торопливо принялась общипывать виноградную гроздь. Гидеон, прищурясь, смотрел, как исчезают спелые плоды во рту девушки. Касаются губ, как в поцелуе, а потом проскальзывают дальше, за зубы… Очень влекущее зрелище.       — Если ты задаешься вопросом, Лодинн ли приказал устроить это, то отвечу, что нет. Это я сам. Хотел порадовать тебя. — он поставил руки по обе стороны от подноса и наклонился. — Ты так быстро согласилась. Давно хотела поразвлечься со мной, правда? До этой секунды Биби не думала о Гидеоне в таком смысле, а месяц назад, в спальне, насильно прижатая к простыням, решительно ответила бы, что это худшее, что могло бы произойти с ней — после колдуна и Северина достаться полукровке. Конечно, из всех троих он был самым молодым и, бесспорно, привлекательным…       — Признай, что я нравлюсь тебе.       Девушка качнула головой, раздавила виноградинку во рту. Она была готова отдаться ему. Не потому, что хотела — его самого, его тела. Но оттого, что воображала, будто желала Гидеона. И это притворство помогло бы ей вернуть контроль над собой. Она будто бы его хотела — и получила, отдалась ему не по приказу, а по своему решению. Я могла бы любить тебя, подумала Биби, если бы ты действительно был таким добрым и ласковым. Но я уже знаю, что это ложь и маска.       — Слишком быстро улыбаешься. Значит, притворился.       Он в мгновение ока вдруг оказался над нею, навис и обрушился, как волна, неумолимо, но осторожно, и затылок ведьмы мягко стукнулся о подушки. Она едва понимала, что произошло. Раскатившиеся врозь фрукты попали ей под руку, пальцы испачкались в раздавленной мякоти. Гидеон прижался щекой к щеке Биби, и она почувствовала, как царапается его щетина.       — Только скажи «да», и я подарю тебе незабываемые минуты…       Биби все еще думала о том, что Гидеон, конечно, красив. Красивее Лодинна уж точно. Но он не нравился ей и она его не хотела. Она могла вообразить, будто вышла из-под власти колдуна, сама выбрав, с кем спать, однако на деле только покорилась бы еще одному насильнику.       — Нет. Отпусти меня.       Но Гидеон был из тех мужчин, кто просто не в силах распознать отказ, как громко его ни кричи. Корсет затрещал под его руками, ломающиеся спицы выгнулись, ударяя Биби в поясницу. Девушка не удержалась от крика.       — Я всегда получаю то, что хочу, маленький цветочек. И ты не станешь исключением.       — Пойдешь против воли хозяина? — Дрожащим голосом произнесла Фабиола. — Тронешь меня хоть пальцем — и я расскажу твоему хозяину, что ты делал со мной. Даже если отрежешь мне язык, я ткну в тебя пальцем. Ты так уверен, что ты важнее меня для него? Колдун посылает тебя на самую опасную работу.       — Потому что я хорош в этом.       — Потому что ему не будет жаль, если ты сдохнешь.       Глаза полукровки были просто карие, но из-за тени от челки показались Фабиоле черными. Он схватил ее за горло и притянул к себе, нажимая пальцами так, чтобы голова девушки запрокинулась.       — Мне нравится делать больно. — Его голосу не хватало грубости. Если б в нем слышалась хрипотца, полулинорм звучал бы куда убедительней, но он разговаривал как человек на голову ниже и вдвое уже в плечах. Как книжник, а не воин. От него пахло дикой малиной, сладко и неуместно. — Знаешь, кто разукрасил меня шрамами, сучка? Такая же волкодрянь, как и ты.       Это был странный контраст: лицо Гидеона в спокойствии выглядело добрым и наивным, а теперь его искажала неподдельная грубая ярость.       Сопротивляться было глупо, но Биби не думала о том, что безопасно, а что нет, она просто не хотела, чтобы еще и полулинорм творил с ней все, что хотел. Девушка попробовала отпихнуть его, и Гидеон отвесил ей такую оплеуху, что в глазах Биби вспыхнули искры. На миг она забыла, где находится и что происходит, и именно в тот миг, одновременно с вспышкой боли в ее голове, дверь в каморку открылась. В дверном проеме стоял высокий силуэт, мантия скрадывала очертания фигуры… Лодинн.       Гидеон спрыгнул с жертвы с быстротой и проворством кота. Биби кое-как запахнулась в остатки корсета — спицы торчали во все стороны, как переломанные кости рыбы, — и попробовала встать. Лодинн переводил полный омерзения взгляд с подручного на пленницу и обратно.       Маг сказал что-то, но слова дошли до Биби не сразу. На темной щеке Гидеона остался след от ее руки, неправдоподобно яркий для неуверенного удара, на который она только и оказалась способна. Куда больше темная отметина походила на ожог.       — Я бы избил тебя, если б мне не была нужна твоя красота для короля Фредерика, — обратился Лодинн к девушке, обрывая ее мысли, — но когда ты вернешься…       Биби отступила к стене, пригнувшись, словно у нее наконец получилось обратиться в волчицу и она приготовилась атаковать. Лодинн внезапно растерял часть своей злости, и его кольнуло сомнение: не перегнул ли он палку?       Ах эти лесные ведьмы, вечно с ними проблемы, подумал он в раздражении, ну, умасли ее, подкорми, как собаку.       — Если ты хорошо выполнишь то, что я тебе приказываю, я забуду об этом твоем проступке.       Колдун развернулся, резко запахиваясь в мантию, словно поставил этим движением точку.       — Но не твоем, — буркнул он, выходя, когда поравнялся со сжавшимся от раскаяния и ужаса Гидеоном. ______________ * В тексте присутствуют отсылки к мифологии из поэзии Уильяма Блейка.