Темный аркан

В доме Ниары их встречал уже Тиони, так как Тэргон, исполнив свой долг, уехал на службу. — Я вам приготовил комнаты на первом этаже, — радостно говорил он, держа Инссара за руки, и заглядывал в корзинки: — Боги, какие большие и пушистые! Милашки! И хаосит! Комочек снега! Ах, бедняжка, Фрерс, мне кажется, вы поставили слишком сильное плетение на корзинку, для выводка это не полезно... Фрерс отобрал у него корзинку и холодно заметил: — Позвольте мне самому судить, что полезно моим детям. Тиони только вздохнул, картинно изламывая брови, и Фрерс отвел глаза, не в силах смотреть на него. В роду было много красивых и сильных мужчин, но этот слабый мальчик, бывший актер, был прекрасен, как произведение искусства. Каждый раз, когда Фрерс встречал его, тот с великолепной безупречностью воплощал даже не образ, а идею некоего образа, и буквально все в нем — от укладки волос и утонченно-выразительных черт лица до мельчайшего жеста и аксессуара в одежде — все говорило и несло смысл. Даже жаль, что он больше не играл — имя рода не позволяло служить на потеху публике, и теперь Тиони блистал лишь в качестве светского льва и законодателя мод, насколько знал Фрерс. Комнаты (спальня, кабинет, гардеробная и ванная), предназначавшиеся Фрерсу, были просторными и пустыми, даже стены не были затянуты шелком. — Я позволил себе пригласить обойщика, — сказал Тиони, — чтобы вы выбрали шелк и ковры к вашей мебели. — Спасибо за вашу заботу, — сказал Фрерс, а Инссар обнял Тиони и поцеловал в щеку. Фрерс быстро выбрал образцы шелка и ковров по каталогу, а потом уехал в шерифский офис, прихватив с собой корзину с выводком. Надо было оформить отцовский отпуск и передать дела заместителю. — Как же так, на кого вы нас покидаете, — льстиво говорили ему подчиненные и восхищенно глазели на выводок: — Какие большие! И хаосит! Но не слишком ли сильные сдерживающие чары? — Нет, — холодно сказал Фрерс. Более слабые хаосит пробивал, но Фрерс, конечно, не собирался распинаться об этом перед кем попало. "Господин капитан не будет скучать без каталажки, теперь она всегда с ним", — тихо сказали ему вслед. Фрерс вздрогнул, но не стал оборачиваться. К вечеру его новое место жительства стало гораздо уютнее: на стенах его комнат появились сине-серебряные обои, на полу — мягкие черные ковры, а привычная мебель, расставленная слугами в том же порядке, что и дома, делала этот кусочек пространства почти своим. Засидевшиеся дети выскочили из корзинки пулями, едва он ее открыл, и умчались прыгать по саду. Фрерс немного подождал их у веранды — из каждой его комнаты был свой выход — но они все не возвращались, и он решил прогуляться. Выводок нашелся на потешной полосе препятствий, устроенной среди деревьев. Там играли дети Ниары и еще каких-то родичей, а выводки Фрерса и Инссара носились между ними. Сам Инссар обнаружился тут же, в беседке. Он болтал с Тиони и пришедшими в гости родичами и выглядел довольным жизнью. Наверное, радовался, что попал в дом, вечно полный людей, в отличие от их собственного... бывшего: Фрерс никогда никого не приглашал и Инссару запретил. Единственными их посетителями были друзья владычицы. — Фрерс! — Тиони помахал ему рукой. — Идите к нам! Фрерс выдержал еще одну волну поздравлений, а потом, взяв стакан сока и тарелку с закусками, сел на стоящую рядом с беседкой скамейку. Очень удобное место: и не чувствуешь себя одиноким, и ни с кем не надо общаться. Он наблюдал за детьми. Его хаосит бегал за шестилетними хаоситами Тэргона, а темный шарик и выводок Инссара крутились с другими детьми. Они играли в осаду: темные строили крепость из мокрого песка и веток, а хаоситы выскакивали на них из засады и завоевывали, разрушая крепость палками. Сына Фрерса они швыряли в качестве пульсара. И Фрерсу хотелось его забрать и защитить, но тому, кажется, нравилось такое обращение, и Фрерс сдерживался. Темные же дети о выводках заботились: вырыли им специальную яму посреди крепости, выложили ее листьями и кричали, что будут защищать свое гнездо. "Зато у нас есть пульсар!" — дразнили их хаоситы. Взрослые рядом сплетничали о мире кино и планировали вечеринку в честь выводков. Изредка они восклицали: "Какие милашки!", и помогали отстраивать крепость после завоеваний. Фрерс услышал, как Инссар уверенно сказал: "Когда наша супруга вернется...", и отошел подальше, чтобы не слышать продолжения и не травить себя надеждами. Почему бы не прогуляться по саду, раз дети пока не особо нуждаются в нем. Раньше он думал, что, когда у него родится выводок, то первое время он не будет расставаться с ним ни на минуту. Что шарики будут сидеть у него на плечах, выглядывать из корзинки и спать рядом с ним на подушках. Но темный шарик тянулся к нему лишь после вылупления, а хаоситу отец, казалось, был не нужен вообще. Фрерс обошел сад, полюбовавшись на модно подстриженные деревья и кусты — в виде различных фигур, а, вернувшись, обнаружил Тэргона и Ниару. Теперь все играли в футбол, и темные отцы семейств больше не отвлекались на сплетни. Они с воплями носились по площадке, сами похожие на детей, а, врезавшись в Тэргона, летели на землю с такими блаженными лицами, что сразу становилось ясно: мешались они под ногами только для того, чтобы притиснуться к развратному пламенному. — Куда, куда прешь, мне давай! — непочтительно вопили им маленькие хаоситы. Собственный Фрерса сын-хаосит цеплялся Тэргону за плечо. Цеплялся, сваливался и снова упорно забирался. И Фрерс вернулся в свои комнаты, намереваясь почитать материалы последнего дела. Может, зря он взял отцовский отпуск? Дети явно признали дом Ниары и главенство старшего мужа... Впрочем, в этих мыслях он почти сразу раскаялся: едва он сел за стол, на него с жалобным писком забрался темный шарик. Фрерс его обнял, почувствовав, что прижимает к себе чистый комок любви и тепла. И в этот момент на его плечо прыгнул хаосит и принялся там копошиться, даря облегчение от тревог и прохладу. Наигравшись, дети быстро заснули, и Фрерс положил их в корзину, выстланную синим драконьим пухом. Ему хотелось остаться с ними одному и не идти на ужин, но он, конечно, не мог себе позволить такой невежливости. На ужин явились гости — то ли к Ниаре, то ли к Тэргону. И говорили о текущем положении на Юге, теме, о которой Фрерс ничего не хотел ни знать, ни слышать. Слава богам, Фрерс больше не был ни старшим, ни вообще мужем и потому мог спокойно молчать и любоваться детьми, не обязанный поддерживать беседу. А, наевшись, просто извиниться и уйти к себе, не дожидаясь конца. "Может, не так уж и плохо переждать это время здесь, а потом вдруг..." — мысль Фрерса оборвалась на полпути, и он заснул в обнимку с детьми. Но, несмотря на ночное счастье, следующее утро началось просто ужасно: за завтраком Фрерс умудрился сцепиться с Тэргоном.