Темный аркан

В садовый павильон, где накрывали завтрак в случае хорошей погоды, Фрерс явился раньше положенного времени. И потому застал там лишь Тиони с детьми и гувернером. Дети хихикали за своим столом и пинались исподтишка ногами, а Тиони, разряженный в развевающиеся шелка традиционных одежд, изысканно восседал среди не менее традиционных подушек. — Присаживайтесь, дорогой Фрерс, — церемонно кивнул он. — Боюсь, мой дресс-код не соответствует ни форме, ни содержанию вашей трапезы, дорогой Тиони, — сказал Фрерс и сел на небольшую скамейку около ложа Тиони. Тот же, изобразив на губах еле заметную, но весьма благосклонную улыбку, принялся есть клубнику со сливками. Он накалывал, скромно опустив глаза, ягоды на крошечную вилку; быстро облизывал сливки с алеющих губ; и поднимал затуманенный взор к небу. Будь на его месте кто угодно другой, Фрерс сделал бы ему замечание о недопустимости столь альковного поведения — средь бела дня, рядом с детьми и, что возмутительнее всего, гувернером... Но ведь это был Тиони — несравненный "утренний вьюнок", пленявший когда-то всю Империю с экранов. И если он хотел воплощать в жизнь любовную сцену, словно сошедшую со страниц древних поэтических кодексов — разве можно было разрушить волшебство? — Вот причуда знатока, — тихо сказал Тиони, и его тонкие черты исказились болью вдохновения, словно не цитировал он чужие стихи, а с кровью вырывал из сердца собственные, — мотылек без крыльев привлекает паучка... (*) И Фрерс сглотнул ком в горле, мгновенно ощутив себя тем самым жалким мотыльком с оборванными крыльями. Изящно вырезанные губы Тиони горько вздрогнули, и он порывистым движением прикрыл лицо рукавом. Чаша с клубникой опрокинулась, и ягоды, оставляя кровавые следы, покатились по белому, с золотистыми переливами, шелку одежд. Фрерс бросился на колени, зачем-то пытаясь поймать эти ягоды — и даже преуспел, и протянул несколько штук на ладони... Именно в таком виде и застали их пришедшие Ниара с Тэргоном. И следующий за ними Инссар. — Так, — сказал Тэргон, и Фрерс внезапно осознал, что стоит на коленях перед мальчишкой в непристойно тонких и разлетающихся одеждах, что одно плечо этого мальчишки обнажилось из-за слишком широкого ворота, и что оба они препохабно вымазаны клубникой. — Я не хотел! — воскликнул Тиони трагично и умчался, зажимая рот руками. — О боги, — Ниара закрыла лицо ладонью, кусая губы. Инссар смотрел на Фрерса круглыми глазами, гувернер таращился, открыв рот, а дети и выводки бесились за своим столом, воспользовавшись тем, что Тиони накрыл их амулетом тишины. — Как мило, что вы не приступали к завтраку, дожидаясь нас, — сказал Тэргон и развязно отодвинул для Ниары стул. Фрерс, ни на кого не глядя, очистил себя от клубники и тоже сел за стол. Прибежавшие слуги мгновенно убрали шелковые подушки на ложе Тиони, превратив его в садовый диван. За завтраком висело тяжелое (для Фрерса) молчание, только Тэргон с Ниарой время от времени рассуждали о древней поэзии. И Фрерс сжимал челюсти, слушая эти утонченные над собой издевательства. И ведь он не мог даже ответить в тему — конечно, как любой классически образованный человек, он примерно узнавал, откуда цитируются бессмертные строки, но сам с такой непринужденностью ввернуть слово по теме не умел. В конце концов, он же полицейский, а не краснобай из имперской безопасности, как Тэргон, забери его Бездна. Фрерс закусил губу до крови, услышав очередной пассаж о мотыльках. Инссар смотрел на него с унизительным сочувствием. Как ни забавно, но от мучительной экзекуции его спас тот, кто под нее и подставил: за стол вернулся Тиони, одетый в приличные черные брюки с рубашкой, и, невинно улыбаясь, принялся лепетать о детях: об их "милых шалостях" и талантах. А также хвалить выводки Фрерса и Инссара. "Какая изумительная пушистость и чернота! А хаоситик дивно активный, вы уже придумали ему имя, Фрерс?" — Еще нет, дорогой Тиони, — выдавил Фрерс. — Ах, когда у нас завелись выводки, я придумал по три-четыре имени каждому! — воскликнул Тиони. — Но особенно тяжело было с хаоситами, ведь их обоих хотелось назвать Терриончиками... Инссар хихикнул, быстро взглянув на Тэргона, а Фрерс нахмурился, не понимая, что смешного. — Да, я предлагала назвать их Терриончик Первый и Терриончик Второй, но мой дорогой старший муж был решительно против, — засмеялась Ниара, обращаясь к Инссару. Тэргон ухмыльнулся, разглядывая свою супругу сквозь бокал вина: — Никаких Терриончиков в нашем доме, дорогая, или я, или Терриончики! — Вы что-то имеете против Терриона Великого, Тэргон? — спросил Фрерс, и голос его прозвучал враждебно: он все еще не отошел ни от компрометирующей сцены со своим участием, ни от последовавших за ней насмешек. Тэргон перевел взгляд, и его улыбка из непринужденной неуловимым образом переменилась в неприятную. При этом он хранил издевательское молчание — словно не считал нужным говорить с недостойными. — Естественно, — завелся Фрерс, так и не дождавшись ответа, — за что светлому любить человека, не только заложившего фундамент величия Темной империи, но и неоднократно задавшего вам хорошую трепку! — Мне? — спросил Тэргон надменно, и в этот момент стал действительно похож на Терриона Великого — как походил всегда, когда Фрерс с ним разговаривал. И, как всегда, Фрерс почувствовал, что отчаянно теряет даже призрачный контроль над ситуацией и над самим собой. Проклятый светлый словно специально дергал его за какие-то ниточки, и привычные оскорбления так и рвались с языка... — Фрерс, — позвал его Инссар, его голос прозвучал умоляюще, но Фрерс не обратил на него внимания. — Жаль, что не вам, — прошипел он Тэргону. Тэргон поднялся: — Пойдемте со мной, Фрерс. И Фрерс как опомнился. Он заметил холодный осуждающий взгляд Ниары. Испуганные — Инссара и Тиони. И внезапно осознал, что грубит в чужом доме старшему мужу. Патрону, под властью которого и он, и его дети здесь находятся. А ведь его маленький хаосит так льнул вчера к этому пламенному, как будто сильно нуждался в его энергии... Тэргон провел его в свой кабинет и сел за стол. На столе было пусто, лишь стояли две фотографии — на одной Тиони хохочет в куче бесящихся детей, а на другой изображены Ниара с Тэргоном в вечерних костюмах, как будто их поймали на театральной премьере. Фрерс подошел к гостевому креслу. — Разве я позволял вам садиться? — сказал Тэргон, и Фрерс замер, глядя на него во все глаза. Он привык вести себя с Тэргоном на равных — в конце концов, раньше их положения были действительно в чем-то сравнимы. Фрерс был старшим мужем владычицы, а Тэргон, хоть и перворанговым, но мужчиной. И к тому же светлым. Но теперь все изменилось. — Фрерс, — Тэргон побарабанил пальцами по столу, и Фрерс увидел, как шевельнулись темные пространственные заклятия, и на столешнице медленно проявилась толстая книга. — Я никогда не считал вас приятным или воспитанным человеком, как почему-то полагают некоторые. Но, во всяком случае, вы создавали впечатление человека разумного. Именно поэтому я счел излишним следовать всем этим традициям насчет внушения новому члену семьи от старшего мужа. И так далее. Мне показалось, что элементарные правила поведения и вежливость — вещи самоочевидные. К сожалению, я ошибался. — Простите, — выдавил Фрерс. Книга называлась "Неписанные традиции благородных родов и их влияние на семейное право: сравнительный анализ по удельным княжествам". На ее обложке был изображен скелет в цепях. На цепях сидели бабочки, раскрашенные в цвета городов и княжеств империи. — Презанятнейшее чтение, я узнал столь много нового, — сказал Тэргон, перехватив его взгляд. — Итак, правила, Фрерс. Они очень просты: от вас мне нужна только безупречная вежливость, любезное выражение лица и абсолютное послушание. Не доставайте Ниару. Ни моя жена, ни я сам не относимся к тем, кто любит скандалы в доме. Дом существует для удовольствия и хорошего настроения, Фрерс. Не обижайте Тиони и Инссара. — И как вы поступите в случае неподчинения? — спросил Фрерс, и увидел, как Тэргон опускает щиты с ауры. От давления его Силы стало трудно дышать — даже несмотря на то, что жара не было. — Вы желаете узнать, Фрерс? — Да, сэр, — Фрерс отвел глаза, — я лишь хочу узнать о принятых наказаниях. Кажется, я имею на это право. — Взрослый человек наказывает себя сам — последствиями своих поступков, Фрерс, — Тэргон сухо улыбнулся и снова поднял щиты. — И называйте меня по имени. — И последствия, конечно, обеспечиваете вы, Тэргон? — упрямо спросил Фрерс, и Тэргон снова промолчал: ему очевидно было скучно и неприятно разговаривать, Фрерс это не чувствовал эмпатически, но ясно видел по выражению глаз. — Простите за эту непристойную сцену с Тиони, — устало сказал Фрерс. — О, не стоит, пожалуй, это мне следует извиниться за Тиони, — Тэргон на этот раз улыбнулся вполне искренне, — вы попали под огонь непредназначенного для вас обстрела, Фрерс. Тиони... он такой. — Конечно, — тихо сказал Фрерс. — Я могу идти, Тэргон? — Идите.