Темный аркан

На прием в честь рождения выводков Тиони уговорил Фрерса прийти не в парадной форме, которую он надевал на все праздники, а в костюме. "Ведь вы же теперь отец, Фрерс! — ласково убеждал его Тиони. — Теперь в вас главное — не принадлежность к полиции, а ваш выводок. Нет-нет, совершенно неприлично папочке приходить на торжество в форме! Только черный вельвет или велюр, мягкий, как выводок". И Фрерс сдался, в результате чего чувствовал себя на празднике совершенно беззащитно, чуть ли не голым без своей формы. Впрочем, поздравляющие его родичи, кажется, оценили его новый вид — никогда еще Фрерс не получал столько объятий. А может, дело было в выводке. — Большие какие, — сказал очередной родич, заглядывая в корзинку: — Моя Тионочка такая же была. А потом она привела в род Силу дракона Тьмы, знаете? Он изогнул бровь и гордо посмотрел на Фрерса. — Знаю, как же не знать подвиги вашей дочери, — сказал Фрерс сквозь любезную улыбку. По крайней мере, он надеялся, что она была любезной. Прием начался не так давно, но уже успел утомить его настолько, что безмозглый красавчик, отец Тионы, даже не особенно раздражал. — У Тионочки тоже целых два хаосита, — продолжал трепаться тот. — Вы знаете, наверное, вашему хаоситу будет полезно играть с ними! Все же дети Ниары слишком уже большие, а выводкам бывает так весело вместе! — Разумеется, — сказал Фрерс, глядя на свой рвущийся из корзинки выводок. Наверное, отец Тионы прав, но Фрерс просто не представлял, как подойдет к заносчивому мальчишке-хаоситу, мужу этой самой Тионочки, и предложит их выводкам играть вместе. — Конечно! — воскликнул стоящий рядом Тиони. — Я обязательно их приглашу в дом — и Дейнара, и Эйлаха, они будут рады, я уверен. Да, я думаю, они и сами скоро подойдут, вот и поговорим. А Ясси вообще у нас часто бывает с выводками, так что еще наиграются. — Да, — кивнул отец Тионы, — Ясси очень милый юноша. А уж как добр, умен и красив! Тионочке очень, очень повезло с мужьями — и старший, прекрасный сильный хаосит, и милейший, всеми любимый младший... Надеюсь, Фрерс, ваш темный шарик станет девочкой и будет она такой же прекрасной и сильной, как наша владычица. А хаосит будет похож на Терриона Великого! Нет, не подумайте, для девочки и хаосита красота, конечно — не самое главное, главное — Сила, но ведь и красота — совершенно не лишнее, правда? — Правда, — ответил Фрерс. — Я тоже надеюсь, что они не будут похожи на меня. — О, я вовсе не это имел в виду, помилуйте, — засмеялся отец Тионы и снова заглянул в корзинку Фрерса. А потом со знанием дела заметил: — На вашем месте я бы ослабил сдерживающие плетения, это весьма вредно для выводков. — Сила плетений соответствует моему выводку, — ровным тоном сказал Фрерс. Отец Тионы был далеко не первым, кто за сегодняшний вечер поделился с ним этой сокровенной мудростью. Но он оказался первым, пожелавшим настоять на своей правоте. В результате около Фрерса образовалась небольшая куча бурно убеждающих и поучающих его родичей. — Нет, — в очередной раз ответил Фрерс и с трудом удержал на лице улыбку. Требование старшего мужа соблюдать "любезное выражение лица" постепенно превращалось в настоящую пытку. — Но как же нет! — возмутился отец Тионы и вдруг заметил проходящего мимо Тэргона: — Уважаемый Тэргон! Хоть вы скажите нашему дорогому Фрерсу, что так сильно оплетать корзину вредно для выводков! Тэргон остановился: — Почему же вредно, дорогой родич, насилие всегда полезно. Дети от него вырастают несчастными. И слабые становятся безвольными и знающими свое место взрослыми, а сильные — жестокими. Двойная победа. Родичи засмеялись, словно услышали остроумную шутку, а Фрерс поспешно снял с корзинки все плетения. Ему вдруг стало страшно, что дети его разлюбят за то, что он подверг их насилию. Ведь он этого никогда не хотел. Дети радостно поскакали к выходу, наткнулись там на только что пришедших Тиону и Нейю с мужьями, и врезались в их корзинки, освободив оттуда выводки. — Ах, недавно родившиеся шарики все же такие смешные, — пробормотал отец Тионы и поспешил навстречу дочери. Выводки Фрерса и Инссара, бесхвостые и безглазые, и вправду выглядели забавно неловкими: они прыгали на ощупь, натыкаясь на все препятствия, и легко сбивались с направления в полете, не имея возможности подруливать хвостами. Родичи еще немножко потретировали Фрерса, но без выводка им было сложно найти продолжительный повод для домогательств, и Фрерсу удалось от них сбежать и сделать ужасно занятой вид. Он добыл книгу, бокал вина и пристроился в углу на кресле — якобы читать. Книга оказалась какой-то безумной мутью по нумерологии и гаданию на картах, и Фрерс листал ее совершенно бездумно, лишь изредка цепляясь взглядом за текст и исподтишка разглядывая людей. Инссар, счастливый и гордый, цвел в окружении своих друзей, а также бывших и настоящих родичей. И Фрерс вспомнил, как радовался Инссар, когда узнал, что может сам пригласить на прием кого угодно. "Правда из бывшего рода можно? — спрашивал он неверяще. — Боги, папочка будет так рад! И братья... А друзей из университета можно?". "Я буду баловать своих детей и все им разрешать, — подумал Фрерс, — и они меня никогда не разлюбят, как разлюбил Инссар". А ведь когда-то, когда они впервые встретились и познакомились, Инссар смотрел на него так ласково... Вокруг хаоситов крутилась молодежь. И, останавливая взгляд на Дейнаре, Фрерс каждый раз вспоминал, что именно с ним его супруга провела три часа в свой последний день. А если бы не обещание выводка, то проговорили бы они, наверное, все время, до ее последней минуты. Ниара разговаривала с Эсхатой, пришедшей, судя по всему, совсем недавно. Эсхата посмотрела в его сторону, и Фрерс поспешно уставился в книгу. "В перевернутом значении карта Бездны свидетельствует о полной зависимости, о настоящей кабале, в которую вы попали" — выцепил он случайную фразу и не стал читать дальше. Просто сидел и делал вид, надеясь, что Эсхата к нему не подойдет. — Фрерс. Он поднял глаза: — Моя дорогая дочь. — Называй меня по имени, дорогой Фрерс, — она улыбнулась и пододвинула себе кресло. — Пожалуй, пора собрать выводок, — сказал Фрерс, — прошу меня извинить... Он попробовал подняться, но Эсхата сжала его за предплечье: — Не убегай от меня, Фрерс, — она дернула его, заставляя снова сесть. — Я хочу извиниться. За то свое безобразное поведение, — она пристально посмотрела ему в глаза: — Прости меня. Я не хотела тебя обижать, те мои слова и действия — они вырвались от безнадежности и отчаяния. Ты свел меня с ума, Фрерс, и так давно, — она взяла его за руку: — Ты меня простишь? "Ты свел меня с ума". Эти слова отозвались где-то под ребрами болезненной слабостью. Эсхата была так похожа на его супругу — те же глаза, только серые, а не голубые... те же черты лица, только волосы слегка окрашены медью. Ее отец был темно-рыжим. — Я прощу, Эсхата, — ответил он. — Только не говори больше о своем желании. Это неправильно, я же твой младший отец.... Она подняла его руку и прикоснулась к ней губами: — Ничего предосудительного нет в моих желаниях, Фрерс. Моя мать оставила вам с Инссаром бумаги с разрешением на развод. Только захоти, и глупые условности больше не будут связывать нас. — Разрешение на развод? — прошептал Фрерс. Наверное, его супруга полагала, что поступает благородно, освобождая их сначала от тридцатимесячного ожидания, а потом — от обязанности годового траура. Но Фрерс мгновенно ощутил себя брошенным. — Ниара тебе не сказала? — покачала головой Эсхата. — Кажется, я догадываюсь, чьи это интриги, — она встала и слегка сжала его пальцы, прежде чем отпустить: — Надеюсь, ты больше не будешь от меня прятаться, дорогой Фрерс? — Возможно, — пробормотал Фрерс. — Тогда до встречи, — Эсхата еле заметно усмехнулась, не сводя с него взгляда, — любимый. Щеки Фрерса опалило жаром — никто и никогда не называл его так. Светло-серые глаза Эсхаты казались черными от страсти — страсти к нему.