Темный аркан

Они сидели на берегу реки, в развалинах бывшей светлой беседки, ныне увитой хищным плющом и увешанной ветряными колокольчиками в виде пауков. Колонны и перильца беседки, некогда белые, переливались следами радужной плесени. Саму плесень тульчане успешно вывели, но ее останки украшали многие здания Далекой Тулы, что успело стать ее характерной особенностью, проникнув даже на открытки. Эсхата обнимала Сэйти за плечи, показывая ей что-то на телефоне, а вокруг беседки клубилась Тьма — заклятие активного купола, совмещающее в себе полог тишины и стену атаки. — Сильная ведьма, — сказал Кирэн, и Фрерс вздрогнул, только сейчас осознав его присутствие. Пламенный стоял рядом и азартно ухмылялся. — Не вздумай что-то устраивать, — прошипел Фрерс, — это высокородная Эсхата тор Ллоссарх, и она не сможет причинить особый вред нам, своим родичам, но ей ничего не стоит убить безродного. Кирэн пожал плечами. Фрерс бы с удовольствием прогнал его — ему был не нужен свидетель его грядущего унижения, которого требовалось еще и защищать. Но он успел узнать пламенного достаточно, чтобы понимать, что это можно сделать сейчас лишь одним способом — вырубить упрямую скотину. Эсхата и Сэйти смотрели на них, и лицо Сэйти было непривычно бледным и растерянным, а Эсхата гнусно улыбалась. Активный купол с шипением опал, когда Фрерс подступил к его границе. — А вот и твой лживый старший муж, — сказала Эсхата, — воспользовавшийся твоей слабостью для того, чтобы отгородить тебя от Силы рода и получить в свою полную власть. И кого он с собой притащил? Безродного пламенного наложника? Внутри круга ее Сила давила так, что Фрерс не смог произнести ни слова в свое оправдание, челюсти, казалось свело, он с трудом мог дышать, а сердце готово было лопнуть с каждым ударом. Кирэн отреагировал на оскорбление Эсхаты с привычным заносчивым равнодушием, а Сэйти зацепилась за главное: — Старший? У меня есть еще мужья? — Он тебе не сказал? Ну, конечно же, — Эсхата понимающе улыбнулась и покачала головой: — Ведь ты принесла выводок и своему второму мужу, и тот юн, любезен и красив в отличие... — Не смей так говорить о Фрерсе! — Сэйти скинула ее руку и сердито вскочила. Эсхата зло прищурилась: — Взгляни на него. Ему даже нечего возразить. Впрочем, ты ведь пришел не возражать, дорогой? В прошлые разы ты прибегал ко мне в поисках совсем других удовольствий. Едва супруга ушла за грань, — она снова обратилась к Сэйти и развела руки, открываясь эмпатическому контакту: — Смотри, я не вру. Твой дорогой Фрерс начал встречаться со мной через несколько дней после твоего ухода. Потом он нашел тебя и скрыл от рода. Обманул в каждой мелочи. Думаешь, он делал все это из любви? Давление ее Силы ослабло, но теперь Фрерс не находил слов для оправданий, его раздавило мутной пеленой вины и ощущения собственной ничтожности.. — Ты... — Сэйти смотрела на него потемневшими глазами, и Фрерс чувствовал, как его эмпатическая защита рвется от ее метаний — боли и ревности, а сквозь прорехи его добивает злобой Эсхаты, жадной и узконаправленной. Сэйти была очень сильна эмпатически, особенно для уровня ее Силы и возраста тела, но она все равно не дотягивала до себя прежней, и Эсхата их продавливала. — Все было не так... — прошептал Фрерс. — А как, Фрерс? — спросила Сэйти. В ее голосе звучала надежда, и Фрерсу показалось, что он глотнул чистого воздуха в наведенной на него болезненной эмпатической мути. Его взгляд зацепился за наблюдавшего за ними Кирэна, и внезапно он вспомнил, что надо сказать. — Я хотел защитить тебя, Сэйти. Чтобы ты восстановилась вдали от таких, как она... — он побоялся взглянуть на Эсхату, чувствуя, как от нее снова пошла волна Силы, и заторопился, пытаясь сказать больше, пока еще мог: — Смотри, что она с нами делает! Без тебя мне было хуже, сопротивляться порочной страсти собственной дочери... — он захлебнулся последними словами. — Я помню, ты говорил, что ненавидишь ее имя... — прошептала Сэйти и вдруг повысила голос: — Прекрати, я вижу, как ты его давишь, Эсхата! Это правда про порочную страсть? — Женщины, — внезапно хмыкнул Кирэн, — только порочные страсти и волнуют. От идиотского замечания скорбного умом пламенного эмпатическое напряжение, сплавливающее их троих в мучительный узел, болезненно лопнуло. И мгновенно натянулось снова, у Фрерса аж в глазах потемнело от ударивших его ярости, боли, отчаянии и ревности, в этом вихре было сложно разграничить свои и чужие чувства. Вокруг завывал ветер. — Даже если и правда, то ты не сможешь мне помешать, Сэйти. Фрерс — более не твой муж, и дети тебе больше не принадлежат, — сказала Эсхата, глаза ее стали стеклянными, а губы искривились в стылой улыбке. И Фрерс внезапно осознал, что ее ударило эмпатической отдачей собственной одержимости. Безумие, старательно обрушиваемое ею на них, не было односторонним. Как когда-то говорил Ясси, узы, связывающие агрессора и жертву, влияли на обе стороны. — Что ты несешь, Фрерс и дети — мои! — вспыхнула Сэйти, и ветер вокруг них усилился. — Ты пришла в этот мир три с половиной месяца назад, не так ли? Тогда, когда исчез Фрерс, — сказала Эсхата все с той же застывшей улыбкой. — И за это время ни вспомнила себя, ни восстановила Силу... И главное, даже связь с родом не восстановила. Ты и не могла это сделать, не так ли? Потому что ты не Сэйрата тор Ллоссарх, владычица рода и моя мать. Вероятно, тебя можно назвать ее порождением, моей сестрой, сформировавшейся в мире воздушных драконов из остатков Тьмы моей матери, из осколков ее души и личности. Ты принадлежишь нашему роду, но этот мужчина тебе не принадлежит. — Нет... я узнал свою супругу, — с усилием выдавил Фрерс, а Сэйти одновременно с ним воскликнула: — Это ложь, я узнала и мужа и детей! — Фантомная память, основанная на кровной связи родичей, — сказала Эсхата. — Заткнись, — сказала Сэйти с внезапным спокойствием, и за ее спиной расправились синие крылья. — Твои слова ничего не значат. Они служат лишь оправданием порочной страсти к собственному младшему отцу. Мне больно, что ты моя дочь. Я помню, что любила тебя. — А я не помню этого, — ухмыльнулась Эсхата. — Снова ложная память, Сэйти. Что это, магия темного Воздуха? Дракон все еще живет в своем порождении? "Дракон", — еле слышно прошептал Кирэн, и Фрерс безумно на него оглянулся. Ему было страшно, слова Эсхаты накладывались на недавний разговор с Тэргоном, и ему было яснее ясного, что за этими двумя пойдет весь род, все поверят в их сказки про фантомы и порождения драконов, и никто не признает в Сэйти Сэйрату, его супругу... Он хотел было податься к Сэйти, но обнаружил, что его связывает заклятье оцепенения. — Убирайся, Эсхата, я больше не хочу тебя видеть, — сказала Сэйти. — Нет, — Эсхата все улыбалась, — нет, ты не порождение, ты и есть дракон, прикидывающийся сожранным тобой человеком, натянувший на себя иллюзию Тьмы. Ведь каждый человек — дитя своей стихии, и ему не подчинятся две магии, только своя. — Каждое твое слово — ложь, — сказала Сэйти, и в голосе ее явственно были слышны гнев, неуверенность и ужас. — Зачем дракону чужие мужья и дети, — сказала Эсхата. — Ты их тоже хочешь сожрать? Я не позволю тебе. — Я не дракон! — зашипела Сэйти, и Фрерс с ужасом увидел, как Сила темного Воздуха хлынула к ней, переполняя и надрывая тонкие каналы слишком юного тела. Эсхата подняла щиты, а Фрерс наконец справился с заклятием и бросился к Сэйти: — Ты не дракон, Сэйти, не дракон, ты моя жена, только не призывай его сюда, пожалуйста, держись. Ветер крутился вокруг него, словно пытаясь выжить и лишить воздуха, но Фрерс сжимал ее все сильнее, в отчаянии чувствуя, что дракон снова забирает ее у него. — Дракону нечего делать среди людей, — процедила Эсхата. Сэйти задрожала в объятиях Фрерса. — Человеку подвластны две стихии, — вдруг сказал Кирэн. — Все светлые эмпаты в основе своей — маги Жизни, с младенчества перестроившиеся под иную стихию, и от магии Жизни оставившие лишь способность к деторождению. Ты не дракон, ты просто маг Тьмы, перестроившийся под темный Воздух, девочка. — Правда? — спросила Сэйти. — Сгинь, безродный ублюдок! — взбесилась Эсхата и наслала на Кирэна смертельное проклятие. Тот поднял щиты — слишком слабые, это было понятно сразу, и Фрерс на автомате вплавил свою Тьму в его Пламя, ведь Кирэн был с ними так долго, и Фрерс держал его уже за своего, несмотря ни на что, а Эсхата была врагом, и ветер раздул их сплав Пламени и Тьмы... Эсхата не стала позориться дуэлью со слабыми. — О, боги, ладно, забирай этого пламенного, Сэйти, очевидно, скоро он заменит тебе не твоего мужа, — сказала она и ушла. Сэйти обмякла в объятьях Фрерса и откинула голову ему на плечо: — Может, сбежим от наших милых родственников в Приграничье или в Безлюдье, дорогой? — сказала она. — Наверное, я была ужасным человеком, раз у меня выросла такая дочь... — Куда угодно, Сэйти, хоть в Светлую империю, — ответил Фрерс. — Вот уж куда вам точно не надо, — фыркнул Кирэн.