Темный аркан

Фрерс очнулся в темноте, связанный физически и опутанный множеством проклятий. В голове шумело, словно от яда, а у груди тянуло вывернутой ледяной Тьмой — подавляющий магию амулет. Фрерс дернулся, извиваясь, и ударился о стены своей тюрьмы. Судя по всему, он находился в каком-то ящике. На пару минут его залило паникой — а вдруг его закопали, и через час-другой он задохнется насмерть? Но он валялся в этом мешке уже долго, а воздух, хоть и не дышал лесной свежестью, но все же не похоже было, что кончался. "Сейчас поднакоплю немного Силы и выберусь", — подумал он, пытаясь сосредоточиться и перехватить каналы амулета-подавителя. Но тот оказался очень силен, к тому же — Фрерс почувствовал это не сразу — был вживлен в рану под кожу, а значит, завязан на крови. Неизвестно, сколько времени прошло, но бесконечные попытки освободиться оборачивались ничем, и Фрерса начало захватывать отчаяние. Связанное тело ломило и немело, проклятия тянули болью, а амулет тошнотворно вытягивал Силу, превращая в жалкого, лишенного магии червяка. Он снова потерял сознание, а очнувшись, понял, что его куда-то везут: его тесная тюрьма оказалась, очевидно, багажником. Фрерс бессильно застонал, прислушиваясь к рокоту машины. Теперь к боли его тела прибавился холод и, как ни смешно, жажда. Он и не думал, что человек без Силы так уязвим. Даже в доме его родителей его не наказывали так — с подавляющими амулетами. Как он оказался в таком положении? Фрерс болезненно дернулся, когда машина подпрыгнула на особо большой кочке и попытался сосредоточиться на происшедшем. Вот Эсхата, изображающая примерную старшую родственницу, приказывает ему встретить кого-то из прибывающих Темным Миром. Вот он идет к ряби искажения, гадая, кто еще прибыл посмотреть на Сэйти. Еще он думал о том, что дорогую супругу надо будет увести от них ото всех хоть на пять минут — посидеть в спокойствии, а то она скоро на всех бросаться начнет. Да, супругу, несмотря на то, что род не признавал ее. "Дочь дракона и Сэйраты, — говорили они, — как это похоже на легенду". Эсхата. В той ряби Темного Мира не было прибывающих родичей, там его ждала ловушка, и он не мог вообразить никого, кроме Эсхаты, за ней. Но Эсхате не понадобилось бы его связывать, да еще и с подавителем, она бы легко справилась с ним сама. Значит, сейчас она не рядом. Скорее всего, он в руках низкородных уголовников, сообщников Эсхаты, а она сама отрабатывает где-то свое алиби перед родичами. Если бы только удалось обойти амулет, Фрерс бы смог разобраться со своими охранниками.... В следующий раз он пришел в сознание, когда кто-то открыл багажник. Фрерс попробовал разлепить глаза, и по ним резануло светом. Его выдернули и поставили на землю, но он не смог удержаться на ногах. — Надо же, и благородные легко превращаются в кусок мяса, — сказал кто-то со злорадным презрением. — Любой человек — всего лишь кусок мяса, — прошелестел голос Эсхаты, и Фрерса продрало страхом. Он почувствовал ее приближение и попробовал отстраниться. Она сняла с него веревки и почти все опутывающие проклятия. — Фрерс... — она вздернула его на ноги и придержала за плечи, не позволяя снова упасть. — Потерпи, любимый, сейчас все кончится. Она провела по его груди, деактивируя амулет, и погладила Тьмой по лицу, отчего он смог, наконец-то разлепить глаза. Вокруг была высушенная земля бывшей Светлой империи — лишенная Тьмы и истощившаяся Светом. Рядом торчал потрепанный уголовник и злобно зыркал по сторонам. — Что ты делаешь, — прошептал Фрерс, — зачем? — Все будет хорошо, — улыбнулась и толкнула его на землю. — Встань на четвереньки. Фрерс попробовал вывернуться и снова подняться, но заклятия опутали его. — Давай, — сказала Эсхата, — у тебя есть последний шанс в жизни — отодрать благородного. Фрерс лишь дернулся от бессильного унижения, а сообщник Эсхаты нервно пробормотал: — Да что-то как-то не хочется... Эсхата молчала. — Ладно, ладно, — сказал ее сообщник, его голос подрагивал от подступающей паники, — действительно, когда еще такое обломится... Фрерс уткнулся лицом в сгиб локтя, пока с него сдирали штаны. Боль от грубой растяжки показалась незначительной на фоне всего, что успело истерзать его тело за эту кошмарную поездку. Сообщник Эсхаты пальцами запихивал в него вялый член и сдавленно ругался. А когда вставил, вдруг зверино завыл и задергался. Фрерс обернулся и увидел, как с него заживо облезает кожа и мясо, а гниющие куски плоти падают Фрерсу на спину. Эсхата смотрела на них с улыбкой, творя какое-то сложное проклятие. — Нет! — в ужасе воскликнул Фрерс, ощутив, как иссякает его связь с родом. — Нет, пожалуйста, не делай этого! — Потерпи, любимый, — сказала она, все так же улыбаясь, пока Фрерс дергался и извивался, — сейчас все пройдет. И все действительно прошло: Фрерс упал в лужу гнилой слизи, в которую превратился сообщник Эсхаты, и почувствовал, что Сила покинула его, а на месте связи со множеством родичей образовалась пустота. Он стал изгнанником. — Отныне ты мертв для рода, — она присела рядом с ним на корточки, очищая его от крови, гнили и остатков одежды, — отныне ты принадлежишь только мне, любимый. Встань. Фрерс поднялся, безвольно подчиняясь ее рукам. Эсхата усадила его в машину на место рядом с водительским и заботливо пристегнула ремнем безопасности, погладив при этом по обнаженному бедру и члену. Фрерс не обратил внимания ни на ее прикосновения, ни на собственную наготу. Ему казалось, что он на самом деле умер. Эсхата достала бутылку и прижала ее к его губам. Фрерс послушно глотнул. Напиток был свежим, с еле заметной травяной сладостью, и Фрерс потянулся вслед за горлышком бутылки, когда Эсхата ее отняла — он не успел утолить жажду. Эсхата еле заметно усмехнулась. Перед ними простиралась потрескавшаяся дорога, ведущая в мертвые земли. "Мои дети остались без отца, — подумал он, глядя на пробегающие мимо бесплодные пейзажи. — Они вырастут без отцовской любви и станут несчастными". — Не плачь, любимый, — она снова погладила его по лицу, а потом лизнула пальцы, пробуя на вкус его слезы. — Что будет с моими детьми, — прошептал он. — О них есть кому позаботиться. Он посмотрел на свои руки. — Это неправда... ты не могла изгнать меня одна, род вспомнит обо мне. — Я не изгоняла, дорогой. Ты просто умер для рода, — она погладила его по бедру и улыбнулась, глядя на дорогу. — Забавный древний ритуал, не правда ли? Я нашла записи о нем, когда искала свою мать. Первые пару дней я спрятала тебя в светлых землях под отложенным смертным проклятием, а они думали, что тебя зажевал Темный Мир, искали тебя там. А теперь ты умер. И между нами больше ничего не стоит. Я хорошо подготовилась, любимый? — Я не люблю тебя, Эсхата, я люблю только Сэйти, — прошептал он. — Ты только что заслужил наказание, — ухмыльнулась она. — Впрочем, подождем с ним до дома. Фрерс промолчал, хотя слова о наказании дрогнули в нем отголоском страха. Возможно, если он будет послушным и тихим, Эсхата уверится в его покорности, и он сможет бежать... Не будет же она вечно находиться рядом. — Я в своем праве, — сказала она через некоторое время. — Сэйти — не Сэйрата, и ты теперь вдовец, и у рода нет владычицы, и мой ранг позволяет... Я могу делать с тобой все, что угодно. Фрерс снова промолчал, хотя мог бы сказать ей, что она не может, что закон позволяет ей многое, но не все. Он мог бы даже назвать ей статьи закона, которые она нарушила. Но вряд ли он открыл бы ей что-либо новое. Ее дом оказался врезанным в скалу деревянным строением, явно светлым. Эсхата привела его в комнату, в которой был только матрац на полу и крюк на потолке. — Я сдохну на этих землях без Тьмы и без поддержки рода, — сказал он, когда она надела на него ошейник и цепью привязала к крюку. — Ты даже не успеешь насладиться своей любовью, Эсхата. — Не бойся, любимый, — она дернула за цепь, вынуждая его встать на цыпочки, — я тебя буду подкармливать Тьмой. А сейчас обещанное наказание. После экзекуции он упал на пол, дрожа всем телом, и Эсхата села рядом с ним и положила его голову себе на колени. — Тихо, тихо, любимый, все закончилось, — она снова поила его травяным соком. — Ты больше не будешь вспоминать о ней, ведь и она о тебе забыла. Едва ты исчез, она заменила тебя пламенным. Она так юна, а пламенный так хорош, он кого угодно сведет с ума. А скоро этот ходячий соблазн станет сильнее, они подлечат его ауру и восстановят Силу. Она и не вспомнит о тебе, любимый, и это неудивительно, — Эсхата перебирала его волосы и гладила по избитой спине и ягодицам, обводя шрамы кончиками пальцев. — Ты принадлежишь только мне. Фрерс не хотел ей верить, он знал, что Сэйти бы не предала его, она бы искала его. Но... ведь он для всех умер, а Сэйти действительно так юна. Она скоро найдет себе утешение с другими мужчинами, их всегда будет много вокруг нее — красивых и сильных. Может быть, даже у нее в спальне или кабинете будет стоять его портрет, как когда-то стоял портрет ее первого мужа. И Сэйти будет так же смотреть на него, в то время, как сам Фрерс будет сидеть на цепи в доме спятившей Эсхаты. Нет, этого не будет, он выдержит и найдет момент, чтобы бежать. Фрерс почувствовал, как где-то внутри, в районе солнечного сплетения, у него вспыхнул и затрепетал теплый огонек. А потом погас. — Кому ты принадлежишь? — Эсхата дернула его за волосы. — Тебе, — прошептал он.