Умереть было бы проще....

Солнечный свет ударил по глазам и я, вновь вспомнив себя вампиром отшатнулась назад в темноту склепа, в спасительный покой. Мир. Я и забыла сколько в нем красок и контрастов. Тот мир из которого ушел Деймон и в который вернулась я. - Машина припаркована там, - Клаус указывает рукой в сторону проезжей дороги невдалеке от захоронений, а я продолжаю как блаженная оглядываться по сторонам все крепче сжимая его ладонь как единственный возможный для меня якорь, - Елена? Стараюсь стереть с лица выражение ненависти и взглянуть на него по-новому. Я должна выжить, должна разыскать Стефана и Кэролайн и потребовать у них объяснение происходящего. И у меня нет нескольких вариантов того, кто может мне помочь, только этот. - Там, - я пытаюсь следить за речью, но нотки презрения все же сквозят в ней, - в твоем доме, кто ждет тебя? - Дочь, - просто отвечает он и в этом сдержанном мужчине я совершенно не узнаю того садиста, что запомнился мне при последней встрече, - Хоуп тебе понравится, она нравится всем, правда. Клаус – примерный отец?! Мир завертелся с новой силой скидывая меня с орбиты, потому что никогда не поверю в это, даже если увижу собственными глазами. Потому что есть вещи, которые даже любовь и отцовство изменить не могут – он зверь, бешеный зверь, который никогда не успокоится. Клаус Майклсон украл мою мечту, Клаус – отец, у него есть ребенок, продолжение его самого, самый близкий человек, есть то, что у нас с Деймоном отняли раз и навсегда. - А где ее мать? - Это длинная история, Елена. Не кричит, не прибавляет в голос яда, не молчит желая избавиться от моего присутствия, а просто устало вздыхает. - Да, что с тобой стало, Клаус!? Я выдергиваю свою руку из его и ударяю кулачком в спину. Я не могу причинить ему существенный ущерб, но могу показать, как недовольна всем происходящем. Как все это меня ранит, как хочется упасть на землю и разреветься, как хочется вновь стать той Еленой, которую вот-вот кинуться все защищать. - Я сожалею, ясно, - он вновь перехватывает мою руку, - сожалею, Елена. Замечаю какая разная у нас кожа, у меня темная, и такая лоснящаяся на солнце, а он же совершенно бледный, костяшки в шрамах. Как у Деймона. Пугаюсь этой мысли отгоняя ее прочь, слишком хочу я его увидеть, чтобы начать выискивать его черты в других людях. - Ты сожалеешь? – шиплю ему в ответ, - ты не умеешь сожалеть, Никлаус Майклсон, кто угодно, но не ты! Так что не строй из себя святошу, этот мир не мог на столько измениться, чтобы я поверила в это! Ясно, - с невесть откуда взявшейся злобой выпалила я, передразнивая. Так было проще, проще сосредоточить всю свою ненависть, все отчаяние и недовольство на том, кто был сейчас рядом. - Елена, просто давай ты успокоишься? – еще раз как к умалишённой обратился он, - потом ты сама во всем разберешься, а пока просто сядь в машину, хорошо? А что мне терять? - Хорошо. В салоне авто вкусно пахнет, я вспоминаю о том, что как живой человек хочу есть и еще немного в туалет, хочу выспаться, не тем зыбким сном, что за последние шестьдесят лет, а простым человеческим. Хочу принять душ, снять погребальное платье, хочу расчесать волосы и выбросить серебряный браслет с руки, который напоминает о последнем разе любви с Деймоном. Хочу многого, но главное хочу оказаться вдали от Клауса и от его изменившегося выражения лица, которое каждый раз при взгляде на него напоминает мне о том, как долго я спала. - Твоя дочь, какая она? – если говорить об этом, то можно поверить, что меня касается еще что-то кроме потерь в моей жизни. - Она похожа на Ребекку. Голубоглазая блондинка, со смесью способностей ведьм, вампиров и оборотней. Она уникальна. И вновь эта нескрываемая гордость в голосе, он ее любит, это видно. - Я имею ввиду, - забываясь перевожу взгляд за окно вглядываясь в окружающий машину пейзаж, - какая она? Как чувствуешь себя, когда твой отец первородный вампир, когда живешь в этом мире с детства, когда нет спасения нигде? Какого ей? Потери. Весь этот мир состоит из потерь, и девочка, которая родилась у этого чудовища узнала об этом с рождения. У меня самой, было хотя бы семнадцать лет любви и спокойствия, у нее же не было и этого. Должно быть дерьмовая жизнь. Вероятно, я сказала об этом вслух, потому что Клаус ударил по газам и машину едва не занесло на повороте. - Помнится ты не хотел меня убивать? - упираю руки в приборную панель дорогой машины, даже думать не хочу откуда у него на все это деньги. - Извини. - Что? – я почти кричу, - Извини? Ты не извиняешься, так не бывает, - оправляю руками волосы, а они заметно отросли за это время, даже очень. Если присмотреться пряди заканчиваются ниже талии. Клаус проследил за моим движением взглядом. - Сейчас ты похожа на Татью, Элайдже бы понравилось. Двойники. Как много их было, как жестоко сложилась судьба каждой похожей на меня девушки. А Деймона нет. И не будет. Никогда. И Бонни нет. И Джереми. И Рика. Никого из тех, кто дорог и знаком. Только гибрид на соседнем сидении, тот кого я бы напротив не хотела видеть никогда больше. - Мне действительно жаль, Гилберт. Возможно. Что-то наподобие любви у него было к Кэролайн, возможно в извращенном понятии к его братьям и сестре. Теперь к дочери. - Я смогу жить в твоем доме? Сумасшедшая жизнь, кто мог себе представить, что единственным человеком, который останется в моей жизни будет гибрид, который так старательно хотел ей положить конец?! - Да. - Мир сильно изменился? Майклсон усмехнулся той усмешкой, которую я и запомнила, с ней он убивал тех, кто мне дорог. Дженна, моя тетя, человек попытавшийся заменить мать, погибла. Из-за него, от его рук, от рук чудовища не имеющего человеческого лица. Но я и сама убивала. - Елена, я первородный, для меня мир меняется постоянно, не того и не о том спрашиваешь. Нет, не сильно и да, ты привыкнешь, Елена. Пройдет время, и ты привыкнешь. - Время? – я, впервые пожалев о том, что стала человеком поняла, что времени у меня как раз и нет. У меня не будет времени на то, чтобы хотя бы немного отойти от боли вызванной потерей Деймона и семьи. Уже не будет, никогда. - Время Елена, время. Это был уже не тот Клаус. Размеренный, тихий голос, чуть свистящее дыхание, теплый взгляд, да на дне его глаз все еще скрывал себя монстр, но они несомненно нашли гармонию друг с другом. - Спасибо, - вырвалось у меня само собой, - если бы я очнулась там одна, сошла бы с ума. Бонни. Моя Бон-Бон всегда знала, что для меня лучше, она позаботилась обо мне даже после смерти, спасибо ей. Если кто-то кроме Деймона или Стефана и мог помочь мне в этом незнакомом мире полном опасности для вновь воскресшей девушки, то только тот, кто жил здесь очень и очень долго. - Вероятно тебе следует поесть? Киваю. Хочется больше пить, чем есть. Дикая жажда, сродни жажде человеческой крови. - Сейчас заедем в магазин, потерпи. Гилберт, посидишь в машине, а то вид у тебя такой, словно из гроба вышла, - усмехнулся он своей шутке. - Хорошо. Какие-то печенья и баночка газировки, такие привычные вещи, что можно прикрыть глаза и поверить в то, что и не было этих долгих лет затишья. Вкус пищи воспринимался, как и раньше и тщательно прожевывая я глотала ее маленькими порциями боясь подавиться. - Ничего другого не было. Я еще раз задумчиво вгляделась в его лицо. Тот самый Клаус, один и тот же человек, даже медальон на его груди я хорошо помню, вот только тот Клаус не извинялся за то, что в магазине для меня не нашлось ничего другого кроме печенья. - Ты один? Он не понял этот вопрос, как и я не совсем продумала как изречь в слова то, о чем неожиданно подумала. - Ты кого-то потерял? Любил? За это время? Казалось, признайся он сейчас в том, что кого-то кого любил потерял, станет для меня ближе. - Нет.