Умереть было бы проще....

Крик. Бальзам для моей души, и услада для ушей. Я так привык к такому болезненному постороннему звуку, что даже лень открывать глаза и осознавать чья теплая ладонь зажата в моей руке. Это может быть лишь рука Хоуп, других живых людей по близости нет и быть не может. Я один. Это место священно для посещения другими людьми, ведьмами, вампирами и зверями. - Папа, - Хоуп тормошит меня за плечо и только теперь я по-настоящему просыпаюсь. В голубых глазах дочери страдание и переведя взгляд на то что так ее опечалило я вижу Гилберт, которую и держу во сне за руку, а девушка болезненно стонет и мечется по подушке. И боль ей причиняет не мое прикосновение. - Ей снится кошмар. Опять. Киваю головой. Сумасшедшая девушка. Заставила меня сидеть с ней в комнате пока не заснет, да еще и заснув сам к чему-то взял ее за руку. Все ведьма Беннет, только она могла себе позволить навязать мне эту особу. И только от отчаяния я был на столько глуп что согласился на это. - Елена, - я постарался взять ее лицо в руки, но все в поту оно выскользнуло из моих ладоней, - Елена! Елеееена!!! Девушка еще раз дернулась и затихла, а потом раскрыв шоколадные глаза уставилась прямо на меня. - Что? – голос хрипит, - Что я? Не понимаю, что в ней нашли оба чокнутых брата Сальваторе, но как по мне девушка самая обыкновенная. Красивая, не спорю, но не яркая, волосы длинные густые, но я люблю блондинок. Глаза. Да, взгляд действительно запоминающийся, но разве за одно это стоит ломать себе голову? - Тебе приснился кошмар, - четко расставляя слова я объяснил ей что происходит. Хоуп все еще стояла рядом нервно переводя взгляд с меня на Гилберт. А ведь дочери она нравится, удивительно, обычно Хоуп не склонна доверять людям. Елена под таким вниманием натягивает на себя простынь и пытается слиться с постельным бельем. Я помню ее дерзкой, сопротивляющейся, а проснувшись она стала на столько пугливой, что противно становится. Слишком уязвима, так что даже играть с ней становится не интересно. Излом. Вот то слово что ее характеризует. - Папа? – дочь пытается меня вразумить и заставить быть более милым с гостьей, но я хочу лишь одного – остаться вновь одиноким, и жить лишь с Хоуп. - Хоуп останется на ночь здесь. С тобой. Спокойной ночи, Елена. Девушка испустила удивленный вздох, но спорить со мной не стала. И как же приятно вновь оказаться в тишине и не думать о том, что, забывшись могу переломать ее хрупкие кости в запястье. Лишь глупая девушка, вроде нее может отказаться от вампиризма и вновь стать той, кого так легко убить. Совершенно абсурдное решение, настолько свойственное Гилберт, что удивления это совсем не вызывает. - Папа! – Хоуп догоняет меня уже в коридоре особняка. - Да? - В голове гудит, последние сорок лет я жил как отшельник и так непривычно нарушать традиции. - Ей плохо, по-настоящему плохо и она не виновата, что тебе глубоко плевать на это, отец. Она знала меня таким какой я есть, ради дочери я никогда не пытался казаться лучше, я не обманывал ее, я такой, каким был до ее рождения – жестокий, малодушный, эгоистичный гибрид и мне нравится быть именно таким. - Так в чем проблема, помоги ей. - Ты единственный человек из ее старой жизни отец, я думаю потому рядом с тобой ей легче, разве это не твой долг – облегчить ее жизнь. Долг за мою жизнь! Истинная дочь своего отца, умеет надавить, когда следует. - Хорошо. Иди спать, я вернусь в комнату Елены. И к моему недоумению Гилберт все еще плакала. - Что тебе снилось? – решил, что проблема в этом. Молчит. А слезы так и катятся. И черт, я не знаю, что с этим делать, у меня есть только Хоуп и даже будучи малышкой она ни разу не позволила себе опуститься до истерики. - Елена? Словно немая, пытается открыть рот, но кроме жалких всхлипываний связной речи не выходит. Не хочу подходить к ней, не хочу утешать никчемное существо, которому вселенная дала еще один шанс и дура вновь тратит его на ошибку. - Елена! – жесткая пощечина, какой же я получил восторг от того что она наконец заткнулась, - Приди в себя, - понаблюдал за ее реакцией и прибавил, - немедленно! Девушка вся подобралась и поджав под себя ноги села на кровати забившись в дальний от меня угол. Растрепанная с подтеками туши на лице и красным носом она вызывала лишь одно желание – открыть окно особняка и вышвырнуть ее вон, при условии, что дом находится на возвышенности. - Не будь жалкой! - А если бы ты, - начала заикаться, - если бы ты потерял дочь, не был бы жалким? Я понял, о чем она, конечно же понял, но девушка просто еще не была матерью, для нее, потерявшей родителей, приемных родителей, тетю (которую кстати убил я), и наконец того, кого любила, она думала, что большей боли просто не может быть. Может. Потеряла бы ребенка, узнала, что может. - Елена, - и зачем я вовсе говорю с ней, никогда не думал, что от этой девушки будет прок, - у тебя есть два выхода – залезть в петлю, пока я не вижу или перестать ныть и заняться собой. Желательно, Гилберт, выбери свой вариант быстрее. Я видел, как мои слова отлетают от нее как от стенки горох, абсолютно невменяемый взгляд карих глаз, блуждающая ухмылка, выражение лица не читаемо. До того, как об этом не сказала Хоуп я даже не задумывался, а ведь действительно – Елена часть моей жизни, той жизни от которой ничего как я думал не осталось. - Я понимаю твою боль, - усмехаюсь, - но это то, что можно пережить, как не страдай. Поверь многовековому первородному, Елена, любую боль можно и нужно пережить. Отдаленно вспоминаю сколько неприятностей эта девушка доставила мне в свое время. Что тогда, что сейчас большей ее проблемой была лишь одно – она не могла найти общий язык сама с собой. Елена Гилберт никогда не была цельной натурой. - Елена? - Оставь меня в покое, Клаус! Меня на самом деле давно так никто не называл, да и собственно говоря я давно не с кем и не общался, разве что с Хоуп. Гилберт была единственным живым организмом в моей личной вселенной за последние десятки лет и вовсе не была достойна этого. Пришлось дьявольски подавить в себе желание свернуть ей шею и избавить нас обоих от мук, но слово данное ведьме было нерушимо. - Можешь встать? Глаза девушки округлились, и она еще выше натянула на тело простыню. - Что? - Ты встать можешь? Кивает. С заторможенностью свойственную лишь людям девушка сползает с постели и обувшись в нелепые тапочки с пушком подходит ближе. Все в ней, от розовой пижамы до вот этой детской обуви издевка Хоуп, но нужно отдать должное Гилберт, она не отвечает дочери тем же. - Пройдемся, - протягиваю ей руку, согнутую в локте, - ночью в лесу очень красиво. По ее мимике можно понять лишь одно, девушка хочет отказать мне опасаясь за свою жизнь, но желание выбраться из четырех стен на свободу сильнее всего остального. - Я все хотела спросить, - заглядывает мне в глаза и желание покалечить ее за это возрастает с новой силой, - куда делась Хейли? - Мертва, - коротко отвечаю я чтобы Гилберт наконец заткнулась. - Сожалею. Глупая девочка уже успела взять меня под руку, и я сдавливаю ее так, что слышится хруст. - А вот я нет.