Умереть было бы проще....

Тихо прикрываю за собой дверь и, привалившись к ней лбом, глубоко вздыхаю. И что это было? Почему он так смотрел, а точнее не смотрел на меня? Что вообще происходит в последние дни между нами? А что творится внутри у меня самой? — Елена? Я прикасаюсь пальцем к губам и прошу, чтобы Хоуп говорила тише. Я не хотела, чтобы Клаус услышал то, о чем мы говорим. — Ты что здесь делаешь? Глазами ей показываю, чтобы отошла дальше от двери и, следуя за ней, тихо отвечаю. — Тренировалась. — Опять будешь вся в синяках? — нежные пальчики пробегаются по моему предплечью и, следуя их пути, боль отступает, — Хочешь, я приготовлю мазь из трав, тебе станет легче? Передергиваю плечами и согласно киваю головой. Даже это невинное движение пронзает позвоночник дикой болью. — Буду благодарна. — Стоит сказать отцу, чтобы вел с тобой себя аккуратнее. Я хочу сказать – нет, но сдерживаюсь. Если от отца Хоуп что-то и унаследовала, так это упертый характер. Если девочка решила, что стоит за меня заступиться, то она так и сделает. — Даже не знаю, почему он такой жестокий с тобой, впервые, признаться вижу его таким, — она возводит глаза к потолку, — добром это не кончится. Я почти издаю предательский смешок. Впервые? Похоже, Хоуп не все знает об отце. Он — монстр. Если что-то и поменялось, так это то, что он научился себя сдерживать, только потому, что здесь его единственная дочь. — Иногда мне кажется, что ты не честна со мной, Елена. Я знаю, какие ужасные вещи делал отец. Я знаю даже про твою тетю, прости, я не помню ее имени. Такое простить невозможно, и я на это не рассчитываю, — девочка хватает меня за руку, —, но он мой отец, единственный близкий человек, который был всегда со мной. Он монстр, да Елена. Но и я не лучше. Я дочь двух гибридов, в моей крови намешаны гены оборотня, вампира, первородного. Одна из моих теть — ведьма, моя семья истребляет родственников сотни сотен лет подряд. Мы с отцом едва ли не единственные для кого слово семья что-то значит. Не разрушай мой мир, Елена Гилберт, — ее глаза недобро засветились, — не рушь его. Я плохо понимала, о чем она, но точно знала, что девичьи пальцы, которые пять минут назад нежно поглаживали, теперь впивались почти до кости. — Хоуп, я не желаю вам зла. И это была чистая правда, вот только глаза девочки полыхнули волчьим огнем. За все дни, проведенные вместе, это был первый всплеск агрессии. — Хоуп, — я постаралась ее вразумить, но хватка лишь усилилась, — Хоуп. — Елена, — девушка хрипела, — уходи! Но вопреки ее словам, она меня не отпускала. Рука болела неимоверно, и из легких воздух выходил неровными потоками страха. — Хоуп, мне больно, — я пищала как мышь, боясь спугнуть последние крохи ее спокойствия, — Хоуп, отпусти, пожалуйста. Я почти не заметила, как сзади подошел Клаус и стальной хваткой разжал пальцы своей дочери. Мускулы на его руках напряглись, и я поняла, что девочка очень сильна. — Что здесь происходит? Я прижалась вплотную к его груди и ощутила самую огромную странность на свете — его сердце ровно билось. — Я не знаю, — со страхом выдала я. — Хоуп, ты принимала зелье? Девочка отвела от меня пылающий взгляд и посмотрела испуганно на отца. Сейчас и здесь они были так похожи. — Да. Я просто подслушала ваш разговор, если ты доверишься ей, а она предаст нас, как мама, что с нами станет, пап? Я прижалась к нему еще плотнее. — О чем она? Клаус пропустил руку под мои предплечья и прижал ее к животу. Я прямо чувствовала, как моя брюшная артерия в панике ударяет в его распахнутую ладонь. — Хоуп, иди к себе и выпей зелья. Потом извинишься перед Еленой. Я прижалась к нему еще сильнее. Девушка ушла, а я с испугу крутанулась в его руках и прижалась лицом к теплой ткани его тренировочной футболки. — Испугалась? Мои плечи сотрясались в беззвучных рыданиях, но я не могла выдавить из себя ни слова. — Что с ней? В его груди трепыхнулось сердце. — Елена, она дочь первородного, ей сложно сдерживать эмоции, пойми и ее тоже. За столько лет в нашем доме не жил никто. Хоуп опасается, что твое появление, вновь подтолкнет меня на жестокость. Я оторвала лицо от его груди и заглянула в глаза. — А это так? Он лишь пожал плечами. — Возможно.