Умереть было бы проще....

— Елена, я могу войти? — белобрысая голова Хоуп просовывается в приоткрытую дверь и виновато извиняется за вторжение. Все внутри переворачивается, и единственное чего я хочу, прокричать — Клаус! — Да, это ведь твой дом, — не могу скрыть в своем голосе горечь обиды. Эта девочка была тем немногим, что радовало меня в этой жизни. Я верила в нее, я верила в то, что она мой друг. Так что же спровоцировало ее теперь? Все просто, она дочь агрессора, кем же могла еще она стать? — Я слышу твое сердцебиение, Елена. Ты боишься меня? С треском захлопываю тетрадь и смотрю себе под ноги. Вот знаете что не нормально на самом деле? Я не испытывала страха от того что меня напугала Хоуп, я испытывала страх перед тем, что я правда ищу защиты Клауса. — Извини меня еще раз, — девушка мялась в дверях, — я сама не могу объяснить, что на меня нашло! Сердце сделало кульбит в пятки. Да, что со мной происходит? — Все хорошо, Хоуп. Не стоит так переживать. Нельзя извиняться за то, кто ты есть. Ее родили такой. Ее такой привели на этот свет родители гибриды, и теперь ей приходится с этим жить. При этом девочка даже не имеет матери, чтобы попросить ее совета. Сейчас, как никогда я понимала, как же многое для меня сделала Миранда, заставляя верить в то, что я ее дочь. — Елена, скажи, — она попыталась поймать мой взгляд, — ты ненавидишь моего отца? А теперь, наверное, и меня? — Нет, — с твердой уверенностью ответила я. Девушка заправила белую прядку волос за аккуратное ушко. — Хотелось бы в это верить. Я не боялась ее, но и доверия больше не было. Сложно было вновь забыться в том, что вокруг тебя живут кровососущие твари. У всех в этом доме было свое сумасшествие, и не могу сказать, что мое не было столь же велико. — Все действительно в порядке, Хоуп, — признаться мне хотелось быстрее избавиться от девочки, но я то знала каково это быть вампиром и по перемене в сердцебиении человека можно было судить о его лжи. Но спорить со мной девушка не стала, пожелав доброй ночи и выйдя за дверь. Глупая мысль, а что же делает Клаус, настигла совершенно неожиданно. Это не должно меня интересовать и тем более не должно всплывать в голове так часто. Да, что со мной? Стокгольмский синдром заложницы? Кажется раньше, я читала об этом. Пленница привыкает к своему мучителю и кидается его защищать даже тогда, когда ей собираются помочь. Боже, голова разрывалась от диких мыслей, и хотелось вновь удариться в магический сон. Почему? Да все просто, так было легче. О тебе в гробу заботятся. Пишут послания, помнят, и в то же время все жизненные проблемы идут мимо твоего тихого мирка. Жаль, что все так вышло. Жаль, что люди, которых я любила и до сих пор люблю, по сути, людьми и не были. Жаль, таким словом можно описать всю мою жизнь. Кончиками пальцев я погладила простенькую рамку под фото и улыбнулась подругам на ней. Я до сих пор боялась выходить из дома, включать новости и запускать интернет. О современном мире я знала лишь одно, пересчет людей, которых никогда в нем не встречу. — Бонни, Бонни, что ж ты не написала, как жить со всем этим дальше? — выдохнув, я сдержала подкатившие к горлу слезы. Не будучи верующей, я точно знала — боль есть, потери есть, люди умирают, а вампиры существуют, и разве в этом имеется смысл? Разве на это способно древнее правосудие? В комнату вновь постучали и, не отрывая глаз от фото, я разрешила войти, думая, что вернулась Хоуп. — Как ты? Буквально подброшенная на кровати я больно закусила губу. — Я стучал. Чувствовать себя более глупо просто не было возможным. Держу пари, щеки заалели, и хотелось расплакаться от досады. Глупая, глупая, Елена! — Так как ты? Слышал Хоуп заходила. Слышал или подслушивал? А может он просто волновался о том, что его дочь перегрызет мне горло и ему придется разбираться со всем этим? Уймись, Елена! Им и дела нет до твоих душевных терзаний, это же Майклсоны! — Я в полном порядке, не стоит волноваться! Он не поверил ни на секунду. — Спокойной ночи, Елена.