***
Он несся на крыльях из молний, и густая, черная мгла стелилась плащом вокруг него. Сама природа отзывалась на пробуждение разрушителя – небо вокруг него темнело, собиралось тяжелыми тучами, готовыми исторгнуть на землю ливень, что, замерзнув задолго до того, как коснуться земли, обрушится на нее тысячами хрупких, но убийственно-острых ледяных лезвий. Люди успели уйти далеко – но недостаточно далеко, чтобы скрыться от его взора. Мелькор и сейчас видел впереди отсветы их фэа: словно бы немного неправильных, искаженных, сияющих с болезненной, не предназначенной для смертных яркостью. Впрочем, ему не было никакого дела до того, что сделали со своими душами эти смертные. Они все равно подписали себе приговор, покусившись на то, что принадлежало ему. Бауглир повел рукой, и несущая его буря изогнулась, направляясь к земле.***
Ветер усиливался с каждой минутой; но рыцари были заняты отнюдь не укреплением лагеря, как можно было бы ожидать. Обнажив клинки, они собрались кругом вокруг дерева, к которому была прикована ледяная королева – ожидая, пока явится то, что вызывало эту неестественную бурю. Каждый из них неким дополнительным, сверхъестественным чувством, приживляемым в академии ордена, ощущал приближение естественного врага – некоторые застыли неподвижно, выжидая, подобно терпеливым хищникам, некоторые же, из последних наборов, мелко дрожали от предвкушения, смешанного с пожирающим тело пламенем. - Ведьма! - инквизитор щурился, старательно вглядываясь в надвигающуюся мглу. – Командир, она её вызвала! Не знаю, каким образом, но я чувствую – эта буря связана с ней! - Это невозможно, на ней наши кандалы, - Ханс не подавал виду, что так же обеспокоен надвигающимся ненастьем. - Как ты это сделала? – Гюнтер, сплюнув под ноги, уверенно направился в сторону пленницы, что вот уже несколько минут почти не мигая, всматривалась в бурю. И чем дальше, тем светлее и радостнее у неё становились глаза. - Это не я. Я не в силах сотворить такое! – голос ее был звонкий, но явные истеричные нотки проскальзывали, выдавая общую нервозность. - Врешь! – почти прорычал рыцарь, хватая пленницу за горло, слегка приподнимая над плащом – а затем с силой впечатывая спиной в ствол дерева, прикладывая лишь на толику недостаточно силы, чтобы сломать ребра. - Ты же идиот, рыцарь, - холодные, ощущающиеся даже сквозь металл брони пальцы легли на плечо Гюнтера. Оглянувшись, тот вновь невольно вздрогнул – в дрожащем, неровном свете лицо Конрада выглядело еще более бледным, белесым, чем обычно, уподобляя его какому-то чудовищу из древних сказок. – Смертной не под силу сотворить подобное. К тому же... ты же рыцарь, идиот! Белые глаза словно бы светились от предвкушения чего-то, что бывший инквизитор чисто физически не мог осознать. А затем лагерь утонул в грохоте, сопровождающем вспышку света, способную сжечь глаза простому смертному. Земля вздыбилась – несколько рыцарей отлетели в сторону, но большая часть все же сумела удержаться на ногах, сохраняя строй, следуя примеру своего командира. Сияние постепенно опало – оставляя посреди выжженного, спекшегося до состояния камня круга земли высокую фигуру с иссиня-черными волосами. Мужчина повел рукой – и в ней, собираясь из кружащей вокруг вьюги, материализовался огромный, полупрозрачный молот; бледная тень того, что когда-то крушил для него горы, но здесь большего и не требовалось. - Утро доброе, - хмыкнув, хрипловато произнес Мелькор, поправляя шейный платок. - Ты всё-таки пришёл... – на грани слышимости прошептала Эльза, оседая безвольной куклой в руках все ещё прижимающего её к дереву рыцаря, заставляя того резко оглянуться – Гюнтеру явно не понравилась последняя фраза пленницы. Аура пришедшего с бурей существа поражала. Возможно, кого-нибудь другого его облик мужчины, одетого в простой костюм не слишком богатого, но явно следящего за модой дворянина и обманул бы – но рыцари отчетливо видели клубящуюся, бурлящую, разрываемую алыми всполохами непроглядную черноту, силящуюся вырваться из-под хрупкой плотской оболочки. - Держать строй, братья! – звенящий от еле сдерживаемого праведного гнева голос Ханса разорвал повисшую было над лагерем тишину; священный клинок блеснул в неверном свете, словно бы излучая золотистое свечение. – За Южный Крест! В атаку! Не все сумели сдвинуться с места; один из братьев, лишь недавно прошедший посвящение, рухнул на колени, царапая пустые, дымящиеся глазницы – сила пришельца была столь высока, что просто сожгла его плохо защищенные щитом веры глаза. Но остальные нашли в себе силы последовать за командором. Ханс бросился вперед, чувствуя, что словно бы движется против сильного ветра; но он давно привык не обращать на такие мелочи внимания. Цепкий взор скользнул по линии бойцов; все держатся достойно, и даже Гюнтер пусть и держится позади, но уже сменяет череду священных жестов, творя какую-то молитву. Вот только лекарь куда-то запропастился – впрочем, его предупреждали, что старик редко вмешивается в общие бои, предпочитая заниматься ранеными. Объединив свою волю с верой братьев, Ханс обратил ее в сияющее лезвие – и, вложив его в и так блистающий клинок, ринулся вперед, нанося удар столь быстрый, что простой человек не смог бы его даже увидеть. Сейчас он сражался в полную силу – многократно сильнее, чем на глупой дуэли с зазнавшимся самозванцем с юга. В конце концов, сейчас не надо было беспокоиться о сохранности целого зала напыщенных индюков-дворян. По земле позади пришельца прокатился настоящий вал сияющего пламени, вновь плавящего камень, испаряющего снег, заставляющего его взметнуться вверх клубами шипящего пара. На мгновение Ханс позволил себе самодовольно ухмыльнуться – но затем его лицо исказила гримаса гнева и изумления. Черный человек стоял все так же непринужденно, удерживая в правой руке полупрозрачную рукоять боевого молота. А левую... левую он вскинул вверх, поймав лезвие сияющего клинка и удерживая его, словно бы простую палку! Священная сталь шипела, но кожа незнакомца даже не обугливалась от текущей по ней энергии. Мелькор поднял бровь, с интересом энтомолога глядя на пойманный клинок – а затем, запрокинув голову, захохотал. Смеялся он долго, со вкусом, впервые за долгий, очень долгий по человеческим меркам срок. - И это все? – отсмеявшись, поинтересовался он, вновь бросая взгляд на Ханса. Тот ощутил, что у него еле заметно, но все же дергается глаз – стоящее перед ним существо смотрело так, словно перед ним была простая букашка, насекомое. – Других сюрпризов не будет?***
Пробуждение выдалось не самым приятным. Мало того, что предательски ныла голова (как такое вообще возможно? Это тело вообще не должно было испытывать подобных ощущений!), так еще и кто-то наглым образом пытался его тормошить! Его, в прошлом Меч Бауглира, а ныне полноправного, пусть и некоронованного, властелина всей Арды! Ну, может, и не всей, но уж большей части – точно. - Да-да, Мел, еще пять минут, - пробормотал самоназванный император Ра-Хемта, пытаясь отмахнуться от неизвестного. – Пусть сами повоюют, что они, эльфов есть не умеют, что ли? Впрочем, кое-как открыв глаза, Саурон быстро понял, что самую малость ошибся эпохой. Вместо привычной ехидной черноволосой морды повелителя, господина и так далее, над ним склонилось весьма миловидное девичье личико, прямо сейчас почему-то выглядящее на удивление взволнованно. - Ты жив! – обладательница оной мордашки почему-то чрезвычайно обрадовалась этому факту, набрасываясь на бедного императора и пытаясь придушить его обратно. Нет, ко второму ему, в общем-то, было не привыкать – это в Арде с некоторых времен вообще было национальным развлечением, но метод был выбран странный. Впрочем, ему понадобилась всего пара секунд, чтобы окончательно вспомнить, что именно здесь творилось. А щедро вливающаяся в его фэа энергия, буквально растекающаяся по миру вокруг, отчетливо говорила о том, что настало время переходить ко второй фазе плана. Поднявшись с земли, чуть не уронив при этом цепляющуюся за него девушку, Гортхауэр слегка раскинул руки, наблюдая за бурей, бушующей вдали. Направив нос по ветру, майа глубоко втянул воздух, словно принюхиваясь, насквозь пропитываясь такой знакомой энергией, слегка раскинув руки. В глазах же словно плескалось расплавленное золото, а между пальцев пробегали незаметные искры. Поддавшись непонятному порыву, он быстро просканировал девушку и, убедившись, что ледяная магия больше ей не угрожает, опустил на землю. До этого державшийся в стороне Свен, словно почувствовав, что все снова хорошо, тут же пододвинулся поближе, весело запрыгав вокруг этих двоих. Кристоф недовольно фыркнул – вот же предатель! Нашел за кого радоваться! Впрочем, говоря начистоту, у него и у самого от сердца немного отлегло. Конечно, эта златовласка ему не слишком нравилась, но и смерти чужеземцу он тоже не желал. - Нам надо спешить, - не обращая внимания на снующих вокруг юных троллят, явно вне всякой меры обрадованных счастливым разрешением истории с ледяным проклятием, произнес Саурон, с прищуром глядя куда-то вдаль. – Мне было явлено, что твоя сестра попала в беду – если поторопимся, еще успеем ее догнать. - Эльза? – удивилась Анна, потирая плечо. – Но она же осталась в замке! - Видишь эту бурю? – слегка повернувшись, Саурон указал пальцем на громыхающие в дали тучи. – Вот там сейчас твоя сестра. Ты со мной? - Но как?.. – Анна с ужасом всматривалась в красивое лицо своего спасителя, но тот лишь многозначительно, хоть и немного скептично хмыкнул в ответ на вопрос. – Она же не хотела меня больше видеть... но да, конечно, я иду! К принцессе на глазах возвращалась ее былая деятельность, угасшая было под воздействием ледяных чар. Саурон с удовлетворением отметил, что в глазах ее снова загорелись шальные огоньки – такие же, как когда он впервые встретил ее в гавани. - Эй! – Кристофу явно было не до манер – его спутники уже собирались отправляться, распихивая толпящихся вокруг троллей и пробираясь к выходу с поляны. – Куда это вы? - Туда же, куда обычно, - вполголоса произнес Аннатар, даже не оборачиваясь. – Попробуем за... спасти мир.***
Брат Фэйн ринулся вперед, пытаясь достать кончиком клинка открытый бок Мелькора, отвлеченного боем с тремя другими рыцарями – но тот в последний момент обернулся к нему, и юноша отлетел в сторону, буквально смятый чудовищным ударом молота. Промявшаяся нагрудная пластина доспеха раздробила ребра, раздавливая грудную клетку – даже с улучшенной физиологией пережить подобное было почти невозможно. Ханс тяжело дышал; ряды его соратников редели на глазах, рыцари один за другим выбывали из боя; и лишь немногие из них переживали удары, что этот незнакомец наносил с такой легкостью, словно отмахивался от назойливых насекомых. Впрочем, чего уж удивляться? Было бы глупо ожидать, что ожившая первостихия окажется способна испытывать усталость. Но и план, который командор избрал в самом начале сражения, не срабатывал. Он рассчитывал на то, что это чудовище, действуя в полную силу и на максимальной скорости, превысит порог прочности собственной физической оболочки – и тем самым окажется вновь выброшено за грань. Рыцари Южного Креста уже не раз пользовались подобными методами в борьбе с одержимыми – демоны, оставшись без надежного «доспеха» из человеческой плоти, быстро слабели и отправлялись туда, где им, несомненно, было самое место. Гюнтер чередовал священные знаки, обрушивая на врага один сноп испепеляющего света за другим – но тот гас, не достигая его кожи. Особенно сильный выброс спалил рукав костюма мужчины – но на этом успехи бывшего инквизитора закончились. Мелькор обернулся к нему, глядя прямо в глаза. К чести Гюнтера, он продержался почти три секунды, выстраивая в сознании один непроницаемый барьер за другим, вспоминая все, чему успел научиться в области защиты сознания от вторжения извне. А затем перестал существовать. - Так-то лучше, - фыркнув, произнес Бауглир двумя парами губ. А затем отбросил тело инквизитора, как сломанную куклу. С остальными он обходился еще по-доброму – но этот рыцарь успел навредить той, что принадлежала владыке тьмы, и потому тот смял его душу, как лист бумаги, выбрасывая ее из тела. Ханс остался один. И, воспользовавшись заминкой, вызванной сопротивлением бывшего, - уже во всех смыслах, - инквизитора, вложил всю оставшуюся силу в один удар. Как когда-то давным-давно, в тропических джунглях, на ступенях храма шестирукого демона Зоку. Мелькор все же успел обернуться – и вскинул молот, на этот раз уже не рискуя останавливать атаку голой рукой. Уж слишком ярко сиял меч – и в видимом, и в доступном только бессмертным спектре. А затем орудие в его руках разлетелось тысячей осколков. Молот, созданный из чистейшего, напитанного тьмой льда раскололся – но все же поглотил большую часть силы удара. Бауглир отшатнулся – осколки не причинили ему вреда, но вот раскаленное лезвие… оно прочертило на его щеке глубокую борозду, из которой, впрочем, не выступило ни капли крови. Металл был настолько горячим, что на месте раны остался безобразный ожог. - Достойно, - криво усмехнувшись, произнес Мелькор, усилием воли сдерживая пытающийся разлиться по телу огонь; по коже на предплечьях словно бы пробежало несколько трещин, истекающих густым черным дымом. – Но недостаточно. Выбросив руку вперед, Душитель, оправдывая свое имя, схватил рыцаря за горло, с силой сжимая. Кожа под его пальцами обуглилась – а затем шея мужчины с хрустом переломилась. - Смертные, - вновь фыркнул владыка тьмы, отбрасывая безвольное тело в сторону. – Впрочем, этот был еще ничего. Воинов, способных сражаться на поляне боле не было, в чём и убедился Мелькор, окинув её быстрым взглядом. Зажмурившись и сжав кулаки, приподняв их, усилием воли возвращая конечностям первоначальное – человеческое состояние, черноволосый мужчина быстрой походкой направился к слегка опаленному дереву, возле которого, будучи до сих пор без сознания, лежала Эльза. Опустившись перед девушкой на колено, падший вала, практически не напрягаясь, разорвал руками сковывающие её цепи, закутывая в плащ, согретый и высушенный силой, поднимая безвольное тело на руки. Свободное от тел и копоти пространство, при первом осмотрении обнаружилось недалеко от того самого дерева – практически возле леса. Опустив девушку на землю, Мелькор убедился, продиагностировав, что её здоровью боле ничто не угрожает. Оставалось лишь снять металлические кандалы Ордена – с ними сила не могла вернуться к девушке. Внезапно, из-за кустов послышался топот и громкое дыхание, ломаемые кусты словно разбегались при виде несущейся на полной скорости рыжеволосой девушки верхом на олене. Узнав в ней повзрослевшую сестру Эльзы, Мелькор вновь сосредоточился на снятии оков.***
- Эльза! Эльза! – спотыкаясь о камни, Анна бежала к сестре, которая еще до конца пришла в себя, не останавливаясь падая на колени, убирая растрепавшиеся волосы с лица. – Как ты? Что произошло? - и только тогда Анна заметила темноволосого мужчину, что сидел рядом с ее сестрой, руками сдирая кандалы с запястий королевы. – Кто… кто вы такой и что сделали с моей сестрой?! – принцесса вскинулась, напряженно всматриваясь в красивое лицо незнакомца, который усмехнувшись, быстро окинул её оценивающим взглядом, словно забыв о раненой девушке, лежащей у его коленей, крепко схватив Анну за подбородок длинными тонкими пальцами. Не смотря ни на что, пальцы были очень сильными и вырваться у Анны не получалось. Она с гневом и вызовом устремила взгляд на мужчину. – Что с моей сестрой? - Интересно-интересно… Очень интересный подход, - задумчиво протянул черноволосый, напрочь игнорируя вопросы. – А Он времени зря не терял, что ж, одобряю, - мужчина внимательно смотрел в глаза девушки, продолжая цепко удерживать ее за подбородок, словно проникая в её разум, выворачивая душу наизнанку, заставляя сердце учащенно биться от иррационального страха. Сзади послышался утробный рык, словно дикий зверь увидел претендента на его территорию. - Ты… - на мгновение лицо Саурона исказилось, теряя человеческие черты; Кристоф отшатнулся в сторону, машинально нашаривая на поясе старый, верный ледоруб. Однако наваждение прошло почти сразу – и к златовласому вновь вернулось его обычное расслабленное выражение. - Так вот, значит, что ты предпочел, - насмешливо произнес он, качая головой. Взгляд Мелькора он встретил без каких-либо проявлений эмоций – тот же, похоже, был немало удивлен, увидев здесь своего старого слугу. Слугу, который до последнего момента умудрялся скрывать отсвет своей фэа от бывшего господина. – Крохотный, заштатный мирок, живущий по наивным законам. Роль местного бога – или властелина тьмы? И Королева, достойная занять трон рядом с твоим. Последние слова буквально сочились ядом – Аннатар кивнул в сторону беловолосой девчушки, вокруг которой сейчас суетилась его спутница-принцесса, и совершенные черты его лица исказились в гримасе пренебрежения. - Гортхауэр, - похоже, выработанная бесчисленными годами бесконечной жизни выдержка Мелькора дала сбой. Он, похоже, не знал, как реагировать на появление своего майя – на его лице отображался целый спектр эмоций, от радости до плохо скрываемого гнева и недовольства. – Ты… ты не должен быть здесь. В следующий миг Бауглир понял, что последняя фраза получилась не слишком удачной. Но было уже поздно. - Не должен? – скептически поднял бровь Саурон. – Не должен. Не должен? Я уже давно никому ничего не должен, «владыка»! Аннатар щелкнул пальцами – и ткань реальности вокруг него всколыхнулась, отзываясь мучительным, заставляющим ныть зубы стоном боли, исходящим, казалось, от самого мира. - Ты бросил нас в Арде, наигравшись, оставив глупые правила и приказы, - со все более плохо скрываемым раздражением в голосе произнес он, поводя рукой, глядя, как пространство вокруг нее искривляется, уходя куда-то в недоступные человеческому глазу размерности. – Ты бросил МЕНЯ. Сбежал за грань, надеясь, что я разгребу все то безумие, что ты оставил. Анна вместе с пришедшей в сознание Эльзой наблюдала за разворачивающейся картиной, затаив дыхание. Между этими двумя мужчинами явно происходило что-то необычное; сейчас стало понятно, что между ними присутствует некое удивительное сходство, которое, впрочем, лишь сильнее подчеркивало имеющиеся различия. Пошатнувшееся, но все же остающееся таким же непоколебимым спокойствие черноты Мелькора – против бешенного, шального веселья золота Саурона. - У меня не было выбора, Гор, и ты об этом знаешь, - попытался успокоить бывшего соратника Бауглир, уже понимая, что ничего не выйдет. - Да, я так думал, - презрительно фыркнул тот, и Анна отметила, что, несмотря на схожесть и на одинаковую идеальность черт, золотоволосый все же выглядел во много раз моложе. Сюрреалистичный эффект – она не могла найти подтверждения своей мысли в их внешности, но все же почему-то это было очевидно. – Но ты же не думаешь, что я сидел все эти века сложа руки? Я знаю, что ты задумал, Мел. - Тогда ты знаешь, что я не мог поступить иначе, - тот словно бы постарел еще на пару столетий. - Мог, - покачал головой Саурон. – Но не захотел. Мелькор только прищурился, видя, что фигуру его бывшего ученика окутывает золотистое сияние. - Ты должен меня понять, - тяжело произнес он, бросая взгляд на рыжую принцессу, удерживающую за плечи Эльзу. – Ведь и ты сам… Но Аннатар уже не слушал. - Я выковал тысячу мечей, пытаясь создать тот, что будет достоин убить тебя, - нараспев произнес майя, вновь поднимая руку – и пространство вокруг него раскололось, обращаясь мириадами зеркал, в которых виднелось неверное отражение бесконечно великой сокровищницы, заполненной лучшими из творений, призванных нести смерть и разрушение. – Что бы выбрать? Одно из отражений разлетелось мельчайшими осколками – что, закружившись вихрем, собрались в нечто, напоминающее диковинное двухстороннее копье. Лезвия, венчающие непроницаемо-темное древко, словно бы постоянно немного меняли форму – из маслянисто-гладкой поверхности проявлялись все новые режущие грани, одно прикосновение к которым сулило мгновенную гибель. - Я вырвал его из спицы мирового колеса, - с нежностью произнес Саурон, поглаживая подушечками пальцев одно из лезвий. – А теперь – умри! В глазах Мелькора полыхнула разрываемая алыми вспышками чернота; он, сжав зубы, вскинул руку, заставляя взметнуться из земли настоящую стену из камня. Но этого оказалось совсем недостаточно – один взмах страшного оружия рассек монолитную глыбу, оставляя в ней оплавленную, расширяющуюся прореху. Если его безумный ученик и вправду осмелился вмешаться в работу вселенского колеса, чтобы создать подобный ужас… пожалуй, попадать под удар не стоило даже бессмертному. Мир вокруг искривился – оба, и падший вала, и вознесшийся майя, тряхнули реальность, расширяя ее, создавая вокруг себя зацикленный участок пространства. С одной и той же целью – чтобы не зацепить случайных свидетелей. Мелькор не хотел жертв, а Саурон… что же, он пока еще не наигрался с этой рыжей. Из земли взметнулась сотня каменных шипов – но Аннатар взмыл в воздух, уклоняясь от пытающихся достигнуть его сталагмитов. Те, поддерживаемые пробудившимися вдруг вихрями, попытались сплести вокруг него каменную клетку – но расплескались дымящейся черной материей, разорванные широким взмахом копья. - Я назвал его Темной Погибелью, - самодовольно, намеренно переигрывая произнес майя, обрушиваясь на землю пылающей кометой, обращая поле шипов в гладкую, идущую пузырями магмы поверхность. – А ты, я вижу, связался с природными силами этого мира? Опрометчиво. Ты не задумывался о том, что вместе с одним из вас погибнет и другой? Воспользовавшись предоставившейся передышкой, Мелькор погрузил руку в расплавленный камень – и, зарычав, вырвал обратно, вытягивая новый молот, на этот раз созданный из чистой, на глазах застывающей кости земли. Кожа с его кисти и предплечья облетела, обнажая обуглившуюся лапу, явно не принадлежащую человеку. - Я не хочу с тобой драться, Гортхауэр, - произнес он, касаясь пальцами второй руки навершия исполинского орудия, вновь разжигая в сердцевине молота первобытное, идущее из горных недр пламя. - Тогда прекрати дергаться и умри, - пожал плечами майя, бросаясь вперед, расчерчивая пространство перед собой искрящимися черно-фиолетовым пламенем линиями. Там, где по воздуху проносились лезвия копья, в воздухе словно бы оставались кровоточащие раны – и прикосновение к ним явно не закончилось бы ничем хорошим. - Опомнись! – все еще пытаясь взывать к голосу разума, прошептал падший вала, принимая сокрушительную атаку на свой молот, чувствуя своей сущностью, как вибрирует Бытие этого мира от выплескиваемой в него силы. - И что ты сделаешь, Падший? Ты, который не смог защитить верных тебе, бросивший последних слуг на пороге нового мира! Я ненавижу тебя! – голос звенел от гнева, глаза же, как и волосы, светились расплавленным золотом, в которое, однако, затесались нити серебра, ослепляя, мешая отражать сыплющиеся как из рога изобилия атаки. - А ты уверен? – оскалился Мелькор, отражая очередную, вкладывая в этот раз чуть ли не всю свою силу, дабы копьё от встречного удара по инерции отлетело чуть назад, давай доли секунды для того, что бы сменить позицию, или… Резкий рывок вперед едва не заставил Саурона отшатнуться – однако в последний момент он вновь направил свое смертоносное орудие на врага. С жутким грохотом и рёвом гигантский молот и копье сталкивались друг другом, высекая искры силы, не желая отдавать кому-либо первенство в этом бою. - Мы, двое бессмертных, так и будем биться здесь до второго хора? - Да, если только ты не сдашься. - А ты стал сильнее, - с непонятными интонациями признал Мелькор, замахиваясь в очередной раз молотком. - Не думал же ты, что я остановлюсь на достигнутом, когда ты бросил меня? – выплюнул Саурон, темным облаком перемещаясь за спину валы, уходя из-под атаки, выбрасывая руку вперед, в надежде, что молот не успеет сделать круг. Темный меч блеснул холодным светом в левой руке Мелькора, отражая летящую в него Погибель, завершая круг молотом. - Я уже и забыл про него - столь редко ты им пользуешься, - с досадой произнес майа, разворачивая копьё для отражения атаки. Несколько особенно яростных выпадов заставляли дыбится землю, кружить как в танце, то приближаясь, то отдаляясь друг от друга. - Тебе меня не победить. И не переубедить, - в один из самых яростных выпадов, приблизив лицо почти вплотную, прошипел златовласый воин. Но в следующую секунду же глаза его распахнулись от шока, а копьё исчезло из рук, остановившись в миллиметре от шеи валы, что так же откинул свой молот, одной рукой зарывшись в светящиеся золотые волосы Саурона, а другой, что было похожа больше на лапу, еле касаясь кожи, словно гладил шею и щёку майа, впиваясь властным поцелуем в столь желанные губы. Границы мира словно шли рябью, возвращая две сияющие фигуры в реальный мир, открывая их взору совершенно не ожидавших такого исхода зрителям. Если бы они нашли в себе силы оторваться друг от друга, они, возможно, смогли бы увидеть, как Анна, обнаружив, что столь загадочный, но прекрасный император, стоит в объятьях черноволосого незнакомца, обвивая его шею руками, зарываясь в длинные, иссиня-черные волосы и самозабвенно целуется с ним, прикрыв глаза, осела на землю, рядом с сестрой что опять отправилась в небытие, тряся головой, отказываясь верить в происходящее; как Кристоф, сняв с головы шапку, очень задумчиво почесывал затылок. И лишь только что догнавший их Олаф радостно носился по поляне, словно с самого начала знал, что так и будет. Лишь через несколько бесконечно долгих минут, когда обычный человек уже бы задохнулся от нехватки кислорода, Мелькор медленно отстранился, победно улыбаясь, рана на его щеке затягивалась на глазах, как и другие мелкие царапины. Рука его вновь приобретала человеческий вид, сильнее прижимаясь к коже юноши, проводя тыльной стороной ладони по щеке, спускаясь на талию, обнимая и словно удерживая. - Я скучал, знаешь ли, - хрипло признался Мелькор, немного насмешливо, но с плохо скрываемой страстью во взгляде. - Какая же ты сволочь, Мел… - выдохнув, сообщил Саурон, уткнувшись лбом в плечо своего… господина? любовника? друга? Ослепительное сияние спадало, волосы приобретали столь привычный всем цвет расплавленного золота, без единой нити серебра. - Это что такое? – ошарашенно, хором пробормотали королева и принцесса, сидящие на небольшом пятачке целой земли посреди искореженной, выжженной, оплавленной земли. И сложно было сказать, что сильнее ошарашило их – сам бой или его неожиданное завершение. Возможно, они сказали бы еще что-нибудь – но тут повисшую тишину разорвали мерные, издевательские аплодисменты. Мелькор с Сауроном, все еще находящиеся в легкой прострации, обернулись – и тут же подобрались, словно бы забыв о том, что творилось на этой поляне пару мгновений назад. У человека, появившегося словно бы из ниоткуда, не было фэа. Совсем. Или она была сокрыта настолько хорошо, что даже властелин мрака не мог ее увидеть. - Браво, - сухо произнес сэр Конрад, скользя по фигурам титанов безэмоциональным взглядом белых глаз; лишь выраженные морщины между бровями показывали, что этот человек вообще способен испытывать какие-либо чувства. Короткие темные волосы с начинающими проявляться залысинами были аккуратно приглажены, подчеркивая высокий, косвенно указывающий на высокий интеллект лоб. – Ваши способности весьма... театральны, господа паразиты. Встать! Последние слова были обращены уже не к гостям из иного мира; рыцари, до этого лежавшие бездыханными телами, некоторые из которых были, вдобавок, разорваны каменными шипами, начали подниматься. Чудовищные, однозначно смертельные раны затягивались с мерзким хлюпающим звуком и хрустом встающих на место костей; в бывших до этого пустыми глазах вновь разгорались искры жизни. Поднялся на ноги Ханс; грудная пластина его доспеха с лязгом выправилась, давая дорогу вновь встающим на место ребрам и вырастающему из кровавой каши новому сердцу. Воздух с влажным хрипом наполнил расправляющие легкие. - Впрочем, ваши экстраординарные экзерсисы сейчас не слишком уместны, - добавил лекарь, бросая короткий взгляд на вновь материализующийся в руках Мелькора молот. – В них нет никакой нужды. Взмах руки – и падшего валу словно ударило в живот пушечным ядром. Он согнулся, удерживаясь на ногах лишь благодаря поддержке Саурона; из носа побежала тонкая струйка крови. Тому, впрочем, было не на много лучше – кровь отхлынула от лица, обращая его в белоснежную маску. Ангелы переменных мироздания взвыли в чудовищной какофонии, рассекая потоки энергии вокруг пришельцев из иной реальности, отрезая их от... да от всего, откуда можно было подпитываться силой, столь щедро отдаваемой этим миром! Мелькор судорожно пытался дотянуться до окутывавших его только что силовых потоков – но они оставались недостижимыми, словно отрезанные невидимым куполом! Оставались лишь собственные резервы... почти до нуля истощенные необходимостью сдерживать призванную учеником силу. Того-то явно не смущала возможность случайно исказить пространство на пару миль вокруг до состояния, в котором там не могло бы существовать даже само понятие жизни. Эльза зажмурилась. Слишком много безумия за одни несчастные сутки, слишком много. Все это – такой странный разговор с сестрой, похищение этими странными рыцарями, битва между двумя невозможными существами, одно из которых она считала своим учителем, встающие с земли мертвецы... все это было неправильно – настолько неправильно, что сводило зубы, что холод, вновь проснувшийся внутри, так и рвался наружу, завывая от радости вновь ощутить свободу. И она перестала сдерживаться. Взмахнув руками, королева выпустила на волю настоящую лавину – снег закружился вокруг, снижая видимость почти до нуля, отбрасывая в сторону живых мертвецов, подобравшихся особенно близко. Рядом с ними завихрения угасали – но недостаточно, недостаточно быстро... Ветер – могучий северный ветер подхватил ее и ее спутников, поднимая высоко в воздух, унося от этих страшных пришельцев из чуждых земель юга. Назад, к замку – к стенам, в которых она чувствовала себя такой уверенной, такой сильной, свободной от всех правил и ограничений. - Я лечу! Мы летим! – восторженно завопил Олаф, кружась вокруг своих друзей и на ходу рассыпаясь на три части. Проносясь мимо одного из рыцарей, безуспешно пытающегося запрыгнуть в уносящий пленницу вихрь, нижняя его часть от души пнула его по лицу, отправляя в глубокий нокаут. И лишь одно не давало покоя Эльзе – холодный, чуть насмешливый взгляд белоснежных глаз, словно бы преследующий ее даже через снежную круговерть.