***
Коронация! Как много значений у такого маленького слова! Как же долго принцесса Анна ждала этого дня! Впервые за долгие годы будут открыты ворота замка и она сможет выйти наружу. Впервые за много лет во дворце зазвучат голоса сотен гостей и смех – вечером состоится бал в честь коронации её сестры. Сотни приглашённых, сотни людей, как же это много! Как же долго Анна ждала этого дня! Ни теряя ни минуты, она поспешила нарядиться в приготовленное со вчерашнего вечера слугами платье и выбежала из покоев, не в силах усидеть на месте. Замок сиял. Начищенные полы блестели и отражали сияние свечей – как же давно их не зажигали все разом! Анна рыжим вихрем пронеслась по преобразившимся залам, пугая прислугу, воруя сладости и принося в и так всполошенную атмосферу еще немного хаоса. Ее буквально переполняли эмоции – в этот день столько всего могло, столько всего должно было случиться! Что-то ей подсказывало, что загаданное несколько месяцев назад желание сегодня должно было исполниться – Анна верила, что именно в этот вечер она наконец-то встретит свою настоящую любовь. Не воспользоваться подвернувшимся шансом было невозможно – и принцесса, распахнув настежь ворота замка, буквально вырвалась наружу, изрядно удивив этим всех, кто как раз к ним подходил в ожидании начала коронации. Чуть не ослепив всех и вся сияющей от восторга улыбкой и едва не врезавшись в правителей одного маленького, но гордого соседнего королевства, она перебежала через мост – и с головой окунулась в атмосферу праздника, что окутывала город. Все вокруг улыбались ей, пусть и не ведая, кем она была на самом деле – для прохожих Анна оставалась просто красивой девушкой из какой-нибудь богатой дворянской семьи, если судить по платью. Торговые ряды, палатки, зазывалы, нарядные прохожие! Все это было так ново, так необычно – и так здорово, что Анна просто не могла остановиться, перебегая от одной удивительной вещи к другой, смеясь и заражая всех, кто только видел ее, чувством искренней, чистой радости и надежды. Юная, свежая и прекрасная в своей непосредственности и искренности, она приносила новые нотки в жизнь Эренделла, и даже самые черствые и мрачные из жителей и гостей города не могли удержать улыбку, смотря, как она, словно танцуя, бежит по городу. Словно бы собираясь осмотреть за оставшуюся до начала церемонии пару минут весь-весь город, все интересное, что можно было в нем найти, она выскочила на набережную, и, зажмурившись, подставляя лицо свежему ветру, снова ринулась вперед, расставив в стороны руки, словно бы пытаясь взлететь, как птица– как вдруг на пути ее грандиозных планов вдруг появилось неожиданное препятствие, обретшее форму возникшего словно бы из ниоткуда белого коня. И появилось довольно неприятно – почти на полном ходу врезавшись в пусть и не хрупкую, - дочери северных земель вообще обычно не были такими уж изнеженными особами, - но все же девушку. Вскрикнув, выпадая из окончательно захвативших ее прекрасных видений и мечтаний, Анна почувствовала, как плечо пронзает острая боль, а земля вдруг уходит из-под ног – и, успев только взмахнуть руками, отлетела в сторону, падая в так неудачно брошенную каким-то рыбаком лодку... Точнее, отлетела бы. В последний момент, уже споткнувшись, она ощутила, как какая-то неведомая сила подхватывает ее и удерживает от унизительного полета вверх тормашками навстречу холодным волнам, который наверняка оставил бы от ее платья сущее посмешище. С удивлением почувствовав, что боль в плече, которое, как ей, было, показалось, было как минимум вывихнуто, неестественно быстро утихает, она подняла взгляд – и столкнулась с изучающим, скрывающим в своей глубине еле заметную веселую насмешку взглядом невероятных, будто бы светящихся глаз цвета расплавленного золота. - Вы в порядке, леди? – насмешка в золотых глазах сменилась весельем, и Анна вдруг совершенно отчетливо поняла, что плечо больше совсем не болит, разве что от места ушиба по телу разливается приятный холодок. Как такое было возможно? Она, говоря начистоту, не представляла, но это было классно! - Здрасьте... нет, то есть да, то есть все в порядке, - сбиваясь и чуть тараторя, отозвалась она, с трудом стряхивая странное, но на удивление приятное оцепенение, в которое ее погрузил взгляд незнакомца, и обнаруживая, что кроме глаз у него, в общем-то было еще и лицо, да и все остальное тело тоже. – Я просто не смотрела куда иду, но все хорошо – даже очень! Незнакомец, надо сказать, впечатлял – а Анне вообще показался чуть ли не богом из древних легенд, почему-то вдруг сошедшим на землю, чтобы уберечь ее от падения в море. Аккуратные, идеальные, даже слишком идеальные, чтобы быть настоящими черты лица, воссоздать которые можно было бы только в редчайшем мраморе из недр самых высоких гор, веселые, удивительно живые золотые глаза, легкая полуулыбка на губах – с такой внешностью не нужно было никакой магии, чтобы очаровывать и разбивать сердца. - Извините, вы не ушиблись? – владелец коня, кажется, опешил было, когда перед его скакуном вдруг появилась рыжая красавица, которую затем подхватил на руки появившийся словно бы из ниоткуда юноша, но теперь взял себя в руки и спешно покинул седло. Да, он определенно мог поклясться, что этот незнакомец буквально появился из воздуха – но сейчас важнее было уточнить, как себя чувствовала дама. - Несомненно, нет, - Анна не успела ответить сама, когда рыжеволосый незнакомец вступил в разговор, одновременно аккуратно ставя ее на ноги. – Людям не свойственно ушибаться при столкновении с боевыми конями, не правда ли? Принцесса хотела было вмешаться в разговор, но тут поймала лукавый взгляд поймавшего ее юноши – и увидела, как тот хитро подмигнул ей, явно что-то замышляя. Ну как тут было помешать? Когда-то так же, одними взглядами, она общалась с Эльзой, замышляя очередную пакость против нянек и прочей прислуги, и теперь в душе юной девушки вдруг вновь проснулся тот вредный огонек. - Сударь, я обращался не к вам, - в голосе облаченного в белый камзол с приколотым к нему орденом в виде звезды молодого, щеголяющего изрядными для его возраста бакенбардами человека скользнули стальные нотки; вдруг стало понятно, что ему было не привыкать командовать. – Я благодарен вам за то, что вы помогли этой леди, но теперь вам пора идти. - Любезный, этот мир столь велик, - рыжий развел руками, словно бы сокрушаясь, - что в его глазах будет абсолютно безразлично, останусь ли я здесь или отправлюсь в иное место, пусть даже на край света. А раз так – разве может быть желание мельчайшего из людей для меня превыше воли самого мира, что разрешает мне находиться там, где я пожелаю в то время, которое будет мне угодно? - Лучше бы вам взять свои слова назад, пока я не решил, что ваши слова были намеренным оскорблением, - рыцарь ордена Южного Креста Ханс нахмурил брови и сделал еще шаг вперед, подходя уже вплотную к рыжеволосому наглецу. А тому, как оказалось, именного того было и надо. Шагнуть в сторону и одновременно легонько пнуть лодку оказалось достаточно, чтобы та скользнула прямо под ноги идущему вперед рыцарю – после чего тот, споткнувшись, рухнул в нее, и, не успев выпутаться из водорослей и такелажа, прямо в этом утлом суденышке скатился с набережной, издав самый громкий в мире плюх, как в старой детской сказке. Анна, не удержавшись, хихикнула, прикрывая рот ладонью – конечно, нехорошо было смеяться над чужой неудачей, как и издеваться над людьми в принципе, но уж больно напыщенным показался ей этот дворянин. - Аннатар, к вашим услугам, - представился тем временем золотоглазый уже-не-незнакомец, изображая вежливый, еле заметный полупоклон. - Принцесса Эренделла Анна, - взяв себя в руки и пытаясь перестать хихикать (чему совсем не способствовали звуки, с которыми упавший в море рыцарь пытался справиться с лодкой и заставить ее перестать уплывать от берега), представилась, как ее учили, девушка, стараясь не глазеть на юношу слишком уж откровенно. - Миледи, - Аннатар приложил руку к груди, и девушка отчетливо поняла, что в этом слове не было ни капли ставшего ей привычным за время, проведенное с прислугой и учителями, уважения к титулу, стоявшему за ней - а просто констатация факта, что собеседник... признавал ее достойной обращения? – Приношу свои извинения за... это, - он, растянув губы в тонкой улыбке, кивнул в сторону моря, намекая на пытающегося выгрести найденным веслом к пристани молодого человека с бакенбардами. – Надеюсь, этот инцидент не испортит вам дня и вечера. - О, ничего страшного, - она снова хихикнула, - вот попадись вам моя старшая сестра, Эльза, было бы... у-у-у! – она изобразила что-то страшное, что, учитывая милое личико, получилось не очень. – На вашу удачу, это всего лишь я. Она снова замерла, поймав своими глазами почти гипнотизирующий взгляд юноши, в котором она рассмотрела... теплоту? Она не могла сказать точно, но отчего-то просто замерла, улыбаясь и ощущая какое-то странное тепло в груди. - Коронация! – вдруг воскликнула она, когда важная, очень важная мысль сумела все же пробиться через почему-то заполнивший ее голову золотистый туман. – Я... я... мне пора – я опаздываю! Я побегу! Пока! Дважды обернувшись и помахав напоследок, явно не зная, достойно ли принцессы просто снова броситься к замку со всех ног, подхватив юбки, принцесса Анна все же смогла кое-как взять себя в руки и ринулась обратно к часовне, где ее сестру уже через считанные минуты должны были короновать на царствование. - Увидимся на коронации, - негромко произнес Аннатар, переводя взгляд на возносящиеся к небу шпили замка. – Быть может, этот мир и примитивен, но люди в нем определенно заслуживают внимания – девы прекрасны, а мужи... такие, как и положено, - он хмыкнул, даже не подумав посмотреть, где сейчас его недавний оппонент. – Не правда ли? Конь, все это время стоявший без дела, издал негромкое ржание, соглашаясь с суждением незнакомца, сразу инстинктивно ему понравившегося. На то, чтобы выбраться обратно на набережную, ушло достаточно времени, чтобы и принцесса, и не в меру наглый незнакомец исчезли, отправившись, вероятно, куда-то в сторону дворца, где вот-вот должна была начаться коронация. Хансу же пришлось, вновь пришпорив коня, отправиться обратно к гостинице, чтобы надеть запасной выходной костюм – этот оказался безвозвратно испорчен морской водой и водорослями. Он не мог не понимать, что этот рыжий нахал обыграл его вчистую, вероятно, попытавшись таким образом завоевать внимание принцессы. Свои же действия Ханс, немного поразмыслив и остыв, оценил, как глупые и неприемлемые – словно бы какой-то хитрый бес решил вмешаться в дело, заставляя его, обычно непроницаемо-спокойного, ни в каких ситуациях не теряющего равновесия (даже если окружающим казалось обратное – актером он был весьма неплохим), вести себя, подобно полному идиоту. Он даже мог бы заподозрить колдовство – но амулет, висящий под одеждой на шее, все это время оставался холодным, не сигнализируя ни о чем противоестественном. В общем, оставалось только принять печальную правду, состоящую в том, что он просто слишком нервно воспринял долгий путь по морю и предстоящую официальную церемонию. Мысленно назначив себе четыре ночи молитв для смирения разыгравшихся эмоций, Ханс вновь вернулся в мыслях к личности подозрительного незнакомца. На первый взгляд он показался обычным горожанином, пусть и неплохого достатка – но теперь рыцарь понимал, что и здесь чувства почему-то обманули его. И стать, и повадки, и внешность этого человека говорили о том, что натурой он был совсем непростой – и тот факт, что это осталось сокрыто для его взгляда, не переставал беспокоить принца Южных Островов. Он не любил, когда что-либо шло не по плану. А этот золотоглазый демон умудрился испортить так удачно, - и так неожиданно, - подвернувшийся шанс познакомиться со второй претенденткой на местный трон. И, к тому же, Ханс, рыцарь ордена Южного Креста и двенадцатый претендент на трон Южных Островов, никогда не прощал оскорблений.Глава 7.
24 июля 2015 г. в 01:57
Праздник!
Уже много лет в Эренделле не проводили масштабных празднеств - если раньше королевская чета еще следила за тем, чтобы устроить для народа хоть какие-то развлечения, то после их гибели город словно бы так и остался в трауре. Старик-регент, один из доверенных людей короля, и с обычными государственными делами справлялся с изрядным трудом, и потому в плане возможностей немного развеяться люд оказался представлен сам себе.
И вот теперь, спустя столько времени, врата замка наконец должны были распахнуться, а город – погрузиться в самое масштабное гуляние, наверное, за целое десятилетие!
Неудивительно, что все и вся готовились к дню коронации Эльзы с особым усердием. Хозяйки в поте лица драили свои дома, без всякой жалости заставляя мужей и сыновей лазить по фасадам и отчищать их от накопившейся грязи и копоти; целые специально сформированные бригады рабочих-дорожных сновали по городу, буквально до блеска начищая мостовые и следя за тем, чтобы каждый камешек лежал именно там, где ему полагается. Люди развешивали повсюду яркие флажки, вывешивали полотнища с поздравлениями в честь царственных сестер, разбивали на площадях палатки и шатры, в которых уже совсем скоро, буквально завтра, должны были начаться представления и торговля всем, что только в голову взбредет. Какая-то группа темнокожих странников из далеких земель, пышно разодетых и бренчащих сотнями побрякушек, даже устроила рядом с городскими воротами палаточный городок, и те, кто побывал в нем, возвращались домой поистине изумленные увиденным – пусть и без единого гроша в кармане.
Народ верил, что теперь годы невзгод подходили к концу, и для Эренделла наконец наступало светлое и счастливое будущее.
Готовился к празднику, разумеется, не только простой люд. Многочисленные важные персоны из соседних и не очень государств прибывали в знаменитый эренделльский порт, готовясь засвидетельствовать свое почтение новой августейшей особе – и, конечно, тут же попробовать извлечь из коронации столь юной девушки свою выгоду. И кого здесь только не было! Были здесь и изящные, выполненные из легкой, особо плавучей древесины ладьи, пришедшие с востока, были и массивные, словно бы олицетворяющие собой уверенность в своих силах линейные корабли запада, были и диковинные, сочетающие в себе основные западные черты и экзотические материалы изготовления фрегаты островных колоний и зародившихся из них королевств. Десятки благородных прибыли, чтобы увидать королеву Эльзу; даже сам одиозный герцог Варавский прибыл сюда в этот день, и люди с опаской проходили мимо его судов, зная из слухов, что человек этот был в равной степени бесчестным и жестоким – достаточно, чтобы крепко держать в руках власть и преумножать и без того великие богатства. Не меньше внимания, - но уже не испуганного, а скорее почти благоговейного, - привлекало посольство благородного ордена Рыцарей Южного Креста, в составе которого, как поговаривали, приехал молодой, но уже успевший осиять себя славой рыцарь Ханс. Об этом юноше ходили разные истории – и о том, как он, бесправный двенадцатый сын короля мелкого королевства вступил в орден, чтобы бороться со злом, о том как он в одиночку одолел шестирукого демона долины Зоку, о том, как выстоял шестидесятидневный пост на сторожевой башне, вознося молитвы богу в созерцании Южного Креста… в общем, несмотря на то, что рангом в ордене он пока большим не обладал, ходили слухи, что ему пророчили чуть ли не звание будущего магистра ордена.
Но для горожан один гость затмил их всех.
Он прибыл с юга, и корабль его, будто бы отлитый из чистейшей, благородной бронзы и орихалка, изрыгал клубы пламени и густого пара. Сотни зевак стеклись на набережную, глазея на то, как этот исполин выходил из-за горизонта, увлекаемый к берегу массивными колесами, что мерно вращались по бокам судна, позволяя его носу, выполненному в форме ощерившейся, словно перед броском, волчьей головы рассекать волны, игнорируя тот факт, что прибытие его совпало с поднимающимся штормом, и любое менее крепкое судно, скорее всего, погибло бы, разбитое о берег. Никто, ни в Эренделле, ни среди прибывших гостей, никогда раньше не видел таких кораблей, и это зрелище вселяло в сердца даже самых храбрых из зрителей чувство благоговейного ужаса – и лишь немногие обладали достаточной выдержкой, чтобы скрыть его.
Впрочем, гость, что сошел на пристань с борта бронзового корабля, впечатлял не меньше.
Бледнокожий, стройный и зловещий в той же мере, в какой внушающий восхищение, он был облачен в доспех, словно бы отлитый из чистого золота – но даже самый неискушенный в ратных делах зритель инстинктивно понимал, что ни один меч не сможет пронзить этот металл. Он благосклонно принял приветствия распорядителя порта, лично спустившегося, чтобы поприветствовать знатного гостя, и вскоре уже все знали, что гость их города был древних, туземных кровей, и вышел из сокрытых мраком веков земель загадочного Ра-Хемта, что простирался к югу от великого океана, за землями, где солнце в полдень светит столь жарко, что способно испепелить человека заживо. До сих дней лишь в сказках люди слышали об этих землях, но никто не мог даже помыслить о том, чтобы заподозрить гостя во лжи, столь уверенно он говорил и столь властно держал себя.
С ним пришли безмолвные слуги – лишь четверо сошли на берег, но люди остерегались смотреть им в лица, сокрытые глухими масками. Из-под брони не было слышно ни дыхания, ни иных естественных звуков – наружу доносилось лишь лязганье, подобное ритму работающих часов, сопровождающее каждое их движение – в особенности движения каждой из четырех рук этих диковинных созданий.
В высокомерии, достойном императора, гость, назвавшийся Аннатаром, купил для себя поместье в городе, не утруждаясь тем, чтобы арендовать его на время, разместиться в гостинице или хотя бы принять предложение погостить от одного из местных вельмож. Легкость, с которой он расставался с сотнями полновесных монет из чистейшего золота, поражала, и в народе тут же пошла молва о бессчетных сокровищах, которыми обладал этот человек. Слухи о нем словно зарождались из воздуха, и уже скоро никто не мог сказать, что из них было основано на реальности, а что появилось лишь благодаря тому впечатлению, что Аннатар производил на людей, которым выпадало счастье видеть его.
В своей благосклонности он несколько раз встречался с людьми из местного высшего общества, неизменно производя на них поразительное впечатление, и несколько раз показывался народу, хотя ни разу не обращал внимания ни на кого из крестьян или простых горожан, словно не замечая их. Толпа внимала его действиям и речам – но золотой гость появлялся лишь ненадолго, словно бы намеренно не давая людям забыть о том, что же за праздник они готовили, и посвятить все время преклонению перед ним.