***
Уже много, очень много лет этот величественный зал, что когда-то часто привечал под своими сводами отважных и кровожадных воинов, празднующих успех очередного набега, не видел настоящего празднества. Но теперь огни в очагах ярко, весело пылали, повсюду были свечи и лампы – и в их свете нарядные, облаченные в свои лучшие одеяния пары танцевали под мелодии, которые усердно творили пусть и не скальды, к которым привыкли эти стены, но все же лучшие профессиональные музыканты. Музыка лилась плавно, и столь же плавно, в разученных, почти механических, но скрывающих в себе старательно запрятанный огонь чувств движениях пары кружились в центре зала, время от времени меняясь партнерами, когда этого предписывал церемониал, но рано или поздно вновь встречаясь. Анна уже давно не чувствовала себя так восторженно, неловко и одновременно взволнованно, как тогда, когда герольд объявил на весь зал ее имя и титул. Правда, потом ему пришлось аккуратно переставить принцессу поближе к сестре, от которой та уже почти рефлекторно постаралась держаться подальше, чтобы лишний раз не раздражать – но в остальном все было хорошо. А потом все вдруг закрутилось, совсем как давным-давно в детстве, и они уже снова смотрели друг на друга, как родные сестры. Холодная, отстраненная королева неожиданно оказалась все той же Эльзой, ее любимой Эльзой, только чуть повзрослевшей, как и она сама, и с тенью глубоко затаенной печали в голубых глазах. Придворные и гости из соседних стран кружились вокруг в пестрой круговерти, одни лица сменяли другие, и у Анны совершенно не получалось запомнить большую часть из них, хотя герольд и продолжал исправно представлять всех, кто изъявлял желание привлечь к себе толику монаршего внимания и познакомиться с сестрами. Знакомство с герцогом Варавским, впрочем, ей запомнилось – но не с хорошей стороны. Во-первых, Анне сразу не понравилось, как отреагировал на его появление герольд, словно бы чем-то испуганный, да и остальные гости словно старались держаться от этого сухощавого, невысокого старика на расстоянии, недостаточном, чтобы заподозрить, что его именно избегают, но вполне подходящем для того, чтобы не иметь возможности как-либо задеть его, словом или делом. Вместе с ним на бал пришли два телохранителя, и это тоже выделяло его среди прочих гостей, что проявили уважение к Эренделлу и его новой королеве, ограничившись той защитой, что предоставляла стража дворца. Эльза в последний момент ловко избежала необходимости танцевать с экстравагантным стариком, вместо этого сплавив ему Анну – и она была полна решимости стра-ашно отомстить ей... но позже. Сейчас она была больше занята тем, чтобы угнаться за резвым герцогом, который мало того, что, кажется, вообще не чувствовал усталости или свойственной его возрасту ломоты в суставах, так еще и умудрялся поддерживать во время танца беседу, словно бы пытаясь узнать от Анны обо всем сразу, кружась вокруг нее и рассматривая так, что, будь поблизости какой-нибудь знаток этикета, он вполне мог бы назвать это неприличным. Впрочем, если таковые рядом и имелись, они по какой-то причине предпочитали не обращать внимания на выходки Варавского, словно признавая за ним некое право на любое угодное ему поведение. На то, чтобы освободиться от его цепкой, время от времени становящейся почти болезненной, - особенно, когда герцог заговаривал о политике или экономике, - хватки ушло некоторое время, но в итоге Анна все же сумела вежливо вырваться и вернуться к сестре. Повод для этого представился достаточный – даже пресловутый Варавский переключил внимание с юной принцессы на нового гостя бала, что для него было крайне несвойственно. И внимание это было далеко от дружелюбного – можно было сказать, что уже спустя пару минут он буквально кипел от злости. - Аннатар, Царь Царей, владыка земель восхода, законный государь Харада и Мордора, деспот-наместник Гондора и Рохана, узурпатор Ра-Хемта!***
Герольд вспотел, зачитывая многочисленные титулы нового гостя. Он уже слышал о чужеземце, что прибыл из земель, что затеряны за границами южного континента, но до последнего не верил, что он действительно существует – и что он придет на бал в честь коронации Эльзы. Но вот он встал пред ним – и мужчина понял, что воля неумолимо покидает его, буквально заставляя непослушные губы произносить звучащие чуждо слова и названия. Улыбка тонких губ обратилась для него свистом зависшего над спиной бича, и лишь одно это чувство не позволило ему на месте рухнуть на колени, чтобы начать славить златоглазое божество.***
Да, герцог Варавский был в бешенстве. Его представление сочетало в себе тщательно отмеренные, выверенные пропорции демонстрации силы, просвещенности его государства и легкого, снисходительного пренебрежения по отношению к полудикому Эренделлу – но теперь можно было и не надеяться на то, что кто-то действительно запомнит, как он себя держал во время знакомства с королевой. Герцогу вдруг показалось, что строгий военный мундир с четырьмя заработанными усердной службой еще до получения власти орденами тесен ему и словно бы сжимается вокруг горла; огромных усилий стоило ему не начать оттягивать его, как безусому юнцу во время строевой подготовки. И даже размышления о том, что, пусть принцесса Анна и была, как на его вкус, уже заметно старовата, династический брак с ней все равно мог бы оказаться выгодной затеей, временно покинули его седую голову. Новый гость бала одним своим существованием нарушал все сложившиеся правила и нормы: от дикого, невозможного представления, и до внешнего вида, напоминающего не о просвещенном правителе, каковыми были (или хотели казаться) все собравшиеся до него на балу, но о диком вожде прошлого. Насколько знал герцог, даже безумные правители восточных орд редко доходили до такого в демонстрации своего величия. Сама по себе легкая белая туника, вкупе с легкими штанами из какой-то светлой ткани, не выглядели такими уж вызывающими; но вот золотое шитье, на которое, как подметил искушенный в подобных вопросах глаз старика, пошел благородный металл наивысшей пробы, без единой иной примеси, и драгоценные камни стоили целое состояние. Массивное золотое ожерелье и браслеты на руках дополняли эту картину – а венчала ее шкура исполинского зверя с золотистой шерстью и шикарной гривой. Варавскому пришлось изрядно напрячь память, чтобы понять, что это был никто иной, как диковинный зверь лион из южных земель, славящийся своей яростью и слывущий императором среди всего животного мира, как писали исследователи. Вожди юга, как, опять же, ему припомнилось, и вправду использовали такие шкуры в качестве регалий власти, доказывая свою силу сражением против лиона один на один. Герцог понял, что времени на аккуратную и дипломатическую реализацию всех имевшихся у него планов не осталось – эта новая фигура грозила смешать расстановку фигур на доске. Если к ним и вправду пожаловал безумный вождь обширных земель за гибельными пустынями, ему, Варавскому, стоило быть готовым ко всему. Ведь кто, если не он, встанет за защиту северных королевств от дикого врага, коли тот уже сейчас готовит вторжение? На мгновение сознание старика захлестнула картина сотен древних трирем, уже сейчас медленно пересекающих великий океан – но он, тряхнув головой, отогнал эту жутковатую картину. Быть может, этот дикарь был всего лишь самозванцем? Да, черты лица его выглядели не похожими ни на что, что Варавский видел раньше, но, в конце-то концов! Разве мало народностей, которые просто никогда не попадались ему на глаза? Незваный гость излучал настоящую ауру власти, но герцог успешно сопротивлялся этому подавляющему влиянию. Он и сам был не из простых людей, и мало было просто внушительного вида и доминирующей силы личности, чтобы заставить его потерять голову. Да, он определенно подозревал, что этот Аннатар мог оказаться самозванцем. Пожалуй, чувство, которое он сейчас испытывал, можно было назвать... надеждой?***
Эльза знала, что все, происходящее вокруг, затеяно не для развлечения, что за блеском и весельем таятся многочисленные интриги, предательства и жестокость – но сейчас то, что она накрепко зазубрила, вдруг оказалось просто набором сухих фактов, а вокруг воцарилась настоящая феерия. Она не могла не почувствовать, как атмосфера праздника захватывает даже ее: наблюдать за танцующими гостями и придворными, отыскивая среди них тех, о ком говорилось в записках отца, и вспоминать, как он о них отзывался, оказалось неожиданно забавно. Пару раз она даже чувствовала, что сама хотела бы присоединиться к кружащимся парам, ощутить, как ее подхватывают чьи-нибудь крепкие руки, увлекая в быстрых движениях – но позволить себе этого не могла. Да и, надо сказать, сами танцы были достаточно простыми и медленными, на ее вкус – она ни за что не призналась бы себе в этом, но ей бы хотелось, если уж танцевать, чего-нибудь чуть менее церемонного. Ну, стоять у трона и знакомиться с теми, кого ей представлял глашатай, забавный, расфуфыренный и словно бы раздувшийся от своей важности мужчина, было достаточно занимательно, хотя уже спустя два десятка представлений она начала испытывать легкую головную боль. Слишком много новых лиц – прожившая всю жизнь в заперти, она быстро утомлялась от человеческого общества, но не позволяла себе показать этого. Все стало заметно хуже, когда на сцену вышел герцог Варавский. Эльзе пришлось обратиться ко всем запасам выдержки, чтобы не нахмуриться – отец писал, что это был человек в высшей мере опасный, беспринципный и жадный как до золота, так и до власти. За время его правления территория герцогства увеличилась почти вдвое за счет искуснейшим образом сфабрикованных наследных претензий на соседние земли – стремительные победоносные войны позволяли Варавскому занимать пустеющие словно бы по волшебству престолы с пугающей легкостью, а об его армии шли мрачные и пугающие слухи. Среди тех же, кто не попал под его взгляд в качестве жертв для аннексии, многие правители залезали в долги перед герцогом – как в результате честных займов, так и из-за лазеек, которые он любил оставлять для себя в заключаемых торговых договорах. Его экспансия в северные земли была крайне успешной, и сейчас сложно было представить себе более грозную силу в этом регионе, чем герцогство Варавских. Пришлось отправить танцевать с ним Анну – Эльзе было совестно обрекать сестру на такое мучение, но сама она не могла рисковать возможностью случайно проявить силу из-за опасной близости другого человека – в особенности, такого... неприятного. Она знала из записок отца, что герцог, возможно, попробует нажиться на бедах ее королевства, или даже добиться его кабальной зависимости, и была полна решимости не допустить такого исхода событий. Эльза много раз клялась себе, что, во имя памяти своих родителей, станет достойной королевой и приведет Эренделл к процветанию. И нарушать эту клятву не собиралась. Анна вернулась, запыхавшаяся после танца, но явно не потерявшая задора из-за общения со стариком – но королева не успела толком порадоваться за нее или попросить прощения, ведь все внимание ее оказалось приковано к новому гостю, которого представил глашатай – причем не тогда, когда он подошел к королеве, как того предписывал этикет, но от самого входа в бальный зал! Да и титул, который провозгласил герольд... неужели такое было возможно? Без предупреждения, без каких-либо дипломатических писем, без договоренностей? Неужели царь столь многих земель и вправду мог вот просто так взять – и заявиться к ней на коронацию? Но не одно это, и не только зрелище царя варваров, величественного, обладающего чертами греческого бога и облаченного в львиную шкуру, шокировало Эльзу. Все дело было в словах, которыми представил его герольд, в названиях земель – да и в самом его имени. Мордор. Слово, пришедшее из прошлой жизни. Она помнила его. Это словно, наравне со многими другими названиями, произносил тот, кто, как она привыкла думать, приходил к ней в прекрасных детских снах. Он говорил ей о далеких, прекрасных землях, и среди его слов были и те, что рассказывали о горном крае, что пал жертвой великих сил, но затем вновь расцвел пуще, чем прежде, в тени дремлющей огнедышащей горы. Мелькор... Нет, это не мог быть он. Учитель остался в далеких детских снах – сначала в прекрасных, а затем и в кошмарных, рассказывающих о его заточении. Он помнился ей совсем другим – в этом незнакомце она видела смутное сходство с ним, но это определенно был другой человек. И все же... они были похожи – как похожи братья, или отец с сыном. Дело было даже не во внешности, хотя невозможная для людей идеальность черт и объединяла их – дело было в том ощущении, что возникало, когда глядишь на них. Словно бы перед тобой ожившая стихия, необузданная и дикая; ты смотришь ей в лицо – а она лишь снисходительно улыбается. Царь царей, как отрекомендовал гостя герольд, наконец добрался до королевского трона, намереваясь, похоже, представиться и засвидетельствовать свое почтение (впрочем, возможно ли такое чувство для подобного ему?) перед королевой. Эльза встретилась с ним взглядом – и вновь ощутила это почти забытое ощущение открытости перед бездной. Вот только в глазах учителя из ее снов было спокойствие и надежность, обдающая приятным холодком – у нового же гостя в них было лишь пламя, пламя бесконечных войн и невероятная сила, подкрепленная бесконечной уверенностью в себе. В отличие от взгляда учителя, этот буквально подавлял, ломал волю, заставлял падать ниц, славя его обладателя... Мгновение – и наваждение прошло, как мимолетный мираж. Аннатар растянул губы в легкой улыбке, и изобразил намек на церемонный поклон, опуская взгляд и избавляя королеву от его подавляющего воздействия. Когда же он поднял голову – чары словно бы рассеялись, и она почувствовала, что снова может нормально дышать. - Дары от царя царей! – провозгласил все тот же герольд, и два пыхтящих от натуги мужчины из дворцовой стражи подтащили прямо к трону изрядных размеров сундук. На то, чтобы опустить его на пол без грохота их сил уже не хватило – а затем Аннатар поднял тяжелую крышку, и стоящие вокруг люди ахнули, когда по их лицам побежали разноцветные отблески от света, пойманного сокрытым в сундуке сокровищем. Достаточно большой, чтобы вместить в себя взрослого человека, он был до краев заполнен золотом и драгоценными каменьями такой чистоты, что многие дамы, находящиеся в зале, вдруг поняли, что их ювелиры нагло их обманывают. Небрежно запустив ладонь в сундук, царь, подняв голову, бросил к ногам королевы горсть сапфиров и голубых алмазов, словно в его пальцах был простой песок. - Даже сокровища далеких земель достойны не большего, нежели лежать у ног прекраснейшей из королев! – провозгласил Аннатар, вновь улыбаясь и встречаясь с Эльзой, никак не могущей перевести дух, лукавым взглядом. Чуть в стороне Варавский чуть не подавился воздухом, окончательно лишившись всех касающихся принцессы Анны мыслей разной степени уместности для благородного дворянина. Он мгновенно понял, что сокровище, которое гость из далеких краев подарил Эльзе, стоит сокровищницы небольшого государства – если все самоцветы в сундуке были так же чисты и крупны, и если золото было столь же высокой пробы, то оно, как ему подумалось, могло почти в полтора, если не в два раза увеличить казну Эренделла. Что же безумные земли породили этого дикаря, если он столь легко разбрасывается подобными богатствами? И нет ли для него, Варавского, способа добраться до них? Эльза, тем временем, вновь сумела обуздать свои чувства. «От всех укрой» - урок родителей был заучен на отлично, и она без труда управляла внешними проявлениями эмоций. Имя этого варвара звучало для нее знакомо, вызывая воспоминания об уроках дивного языка, что она видела в своих снах и мечтах... - Вы – воистину владыка даров, мой августейший брат, - церемонно ответила она, бросая на гостя пронзительный взгляд чисто-голубых глаз, затевая с ним свою игру. Отреагирует ли он на то, что она поняла, как, кажется, по-настоящему переводится его имя – или прозвище, вернее сказать? Поймет ли он, что имеет в виду королева – или же ее воображение просто слишком разыгралось, потакая утомленному сознанию? А затем варвар еле заметно кивнул и подмигнул ей, поправляя львиную накидку, скрывающую его плечи, и Эльза поняла, что её мир, привычный, спокойный и замерзший, словно чувства, надежно запертые на замок, содрогнулся.***
Более никого значимого герольд не объявлял, чему Эльза была бесконечно рада – учащенное сердцебиение и хаотично летающие мысли определенно не помогли бы сосредоточиться на собеседнике. Как же Эльза была рада. Ей было всё равно, кто такой на самом деле этот незнакомец, главное – он был живым подтверждением того, что её учитель был на самом деле, и что те несколько счастливых лет не были ее сном. Немного в реальность её вернул всё тот же герцог. Точнее, юная королева обратила внимание на то, что он настойчиво пытается пробраться мимо танцующих пар; пока, к её счастью, безуспешно, ибо на балу было множество деловых партнёров и многие, пользуясь моментом, желали подлизаться к нему и как-то улучшить свои экономические дела. Меньше всего на свете Эльза желала сейчас общаться с Варавским – немного вышедшие из-под контроля эмоции могли высвободить силу, чего нельзя было допустить ни в коем случае. К счастью, словно заметив отчаянный взгляд королевы, брошенный на зал, Аннатар, поцеловав руку своей собеседнице, оставил её, вновь подошел к девушке, загородив её от пытливого взгляда герцога, который из-за короткого диалога с одним из своих должников на мгновение потерял Эльзу из виду и теперь отчаянно бегал глазами в поисках, оглядывая танцующие пары. Где это видано, что бы королева, в день своей коронации не танцевала? - Ваше величество… - Аннатар обозначил полупоклон, обращая на себя внимание юной королевы. - Эльза, царь, я слышала, ваши владения более обширны, - тепло улыбнулась своему спасению Эльза – есть надежда, что разговор с герцогом удастся оттянуть, когда она будет к нему готова. - Тогда, Аннатар, если Вас не затруднит, - вернул улыбку варвар, жестом подзывая слугу, разносящего бокалы с вином. – Вы слышали о мумаках, Эльза? Очень прелестные создания, жаль, в вашем королевстве для них слишком холодно. - Слышала. Боюсь, в нашем королевстве они и не поместятся, - ухмыльнулась Эльза, замечая, что Анна остановилась рядом с ними, - позвольте вам представить, Аннатар – моя младшая сестра, принцесса Анна. - Я очень рад снова встретиться с Вами, принцесса, - с легкой хитрой улыбкой вновь обозначил поклон гость. – Я вижу, вам нравится бал… Вы любите танцевать? - Приятно с вами познакомиться, - чуть покраснев, сделала реверанс Анна, явно счастливая, что на неё обратили внимание. – Да, танцы – это замечательно! Как жаль, что пока были закрыты ворота, мы не устраивали балов во дворце… А вы разве не танцуете? – удивилась принцесса, только сейчас осознав, что за всё время бала она ни разу не видела, что бы сей золотоглазый красавец танцевал с кем-либо. - Увы, моя госпожа, здешние танцы слишком просты для меня, я привык к другим ритмам. Не уверен я, что смогу найти себе достойного партнёра, который знает танец моей родины, - немного печально улыбнулся молодой человек, бросив взгляд на королеву, внимательно следящую за их диалогом. - Разве скучны наши танцы? – искренне удивилась Анна. – А скажите название вашего танца. Быть может, я знаю его? У лучших танцоров со всего света я училась, - явно с вызовом, но и надеждой. - Я сомневаюсь, что Вам он известен, принцесса, - чуть замешкался собеседник, бросив на королеву чуть более долгий и внимательный взгляд, словно следя за её реакцией, коей, пока не наблюдалась – лишь вежливая улыбка, чуть более искренняя, чем для других, да и только. - Прошу Вас, Аннатар, откройте секрет его названия, быть может, кто-то его, всё же, знает, - не сдавалась Анна, мило хлопая длинными пушистыми ресницами. - Быть может, правда, королева Эльза слышала о нём, - словно задумчиво провел тонким указательным пальцем по своим губам Аннатар, устремив свой взор на королеву, внимательно следя за ней, глазами цвета расплавленного золота, с лёгкими искорками веселья. - Эльза? Вряд ли – сестра моя не танцует. - Иллэн ллахар*, - слышали ли вы о таком, королева? – внимание гостя было переключено на Эльзу, которая вздрогнула от этих мелодичных слов, определенно ей знакомых… с детства… - Д-да… - слегка севшим голосом прошептала королева, и Аннатару на мгновение показалось, что на него смотрит не взрослая девушка, а наивная девочка 5 лет, что вновь увидела чудо падающего снега. Анна же огорченно опустила голову – как же так, чтобы она-то, да и не знала танца! А сестра знала! Как же так?.. Занятая небольшими внутренними противоречиями, принцесса чуть не пропустила дальнейшие события. - В таком случае, королева Эренделла, позвольте пригласить вас на ваш первый королевский танец! – церемониально поклонившись, Аннатар протянул вперед правую руку ладонью вверх, ожидая ответа. - Я… - на мгновение Эльзе показалось, что перед ней стоит не незнакомец, а её учитель, как тогда, много лет назад. И, не отдавая себе отчёта, словно прыгая в ледяной омут, она вложила свою ладонь в перчатке в протянутую руку. – Я согласна.