Бледный лик луны заливал зимний лес своим серебристым светом, заставляя сугробы, что погребли под собой, казалось, уже весь мир, блестеть, подобно грудам драгоценных камней. Завораживающая, диковинная картина – в зиме всегда было нечто, затрагивающее самые потаенные струнки в душах людей. В именно такой зиме, какая сейчас накрыла Эренделл – сказочной, заставляющей природу благоговейно замереть под белым пушистым одеялом, устанавливающей собственные правила и порядки, позволяющей выйти на свет потаенным страхам и секретам – наравне с волшебством и чудесами.
А ночью и те, и другие получают стократ больше свободы, не сдерживаемые больше ничем – даже дарующим кажущуюся уверенность в незыблемости законов материального мира светом Солнца.
Сани с негромким скрипом скользили по запорошенной свежим снегом дороге; копыта резвого, крепкого оленя выбивали ровный, почти убаюкивающий ритм – как бы хозяин не подхлестывал его, заставляя все больше наращивать скорость. Впрочем, зверю, кажется, и самому была в удовольствие эта бешеная гонка через ночь и снег.
Пожалуй, впервые за этот неожиданный поход Анна чувствовала некоторую уверенность – в себе и в том, что все мероприятие, безумная погоня за убежавшей, как теперь выяснилось, в северные горы сестрой и вправду может увенчаться успехом. Теплая шапочка, накидка, сапоги и варежки позволяли уже не страдать от холода – а рядом, крепко сжимая вожжи, сидел, кажется, настоящий профессионал в обращении со всем снежно-ледяным – бывший торговец льдом, а ныне, кажется, безработный, - или все же личный проводник принцессы? – некто Кристоф.
В целом, такая компания тоже придавала уверенности в своих силах – хотя мужчина этот, как показалось девушке, и относился слишком бережно к своим саням. Ну где это видано – начинать ругаться из-за такой мелочи, как ножки, закинутые на переднюю раму? Пф!
Фонарь покачивался на своем креплении, вырывая из темноты небольшой пятачок вокруг постепенно поднимающихся в гору саней – и его желтый свет начинал выглядеть особенно уютно, стоило задуматься о том, каково это – оказаться в этом зимнем лесу ночью, одной, в темноте.
- ...а потом на бал пришел царь! Настоящий, из южных земель! – Анна пересказывала своему, словно бы появившемуся по велению самой судьбы, спутнику историю о том, что именно произошло на коронации; пересказывала живо, эмоционально и время от времени начиная размахивать руками, чуть не теряя варежки. – На плечах шкура желтого зверя с во-от такой гривой, весь в золоте, а сам... просто дивный, - девушка, к своему стыду, не смогла сдержать чуть печального вздоха.
- Так уж прямо и царь, - Кристоф явно был настроен по этому поводу скептично. – И какой же страны?
- Ра-Хемта! – это название принцессе запомнилось лучше всего: скорее всего, потому что раньше она уже где-то читала о таком государстве.
- Ха! Да это же детские сказки! Нет никакого Ра-Хемта, это просто байки, которые моряки придумывают, чтобы их поили бесплатно! – мужчина утробно хохотнул, поводя рукой с вожжами и подавая Свену, оленю, сигнал о необходимости плавно вписаться в поворот. – Самозванец он, а не царь!
- Царь! – заупрямилась Анна, почти оскорбленно глядя на Кристофа и чуть отодвигаясь от него. – Самый настоящий! Видел бы ты, как он себя держал! Как танцевал с Эльзой! И как дрался на дуэли, когда ту оскорбил какой-то рыцарь...
Она вновь печально вздохнула.
- А меня он танцевать не пригласил, - уже почти обиженно, доверительно сообщила она своему спутнику. – Хотя утром мы с ним уже познакомились!
- Так он затем и приехал, наверное, чтобы при королеве обосноваться.
- Ну нет! Видел бы ты, какие он ей дары привез – с половину всей нашей казны, наверное! Так вот, потом тот мерзкий герцог снова подошел к моей сестре, они поругались – я слышала, тот требовал, чтобы она меня отдала за него замуж! – а потом Эльза как взмахнула рукой! И тут все и началось – с ее пальцев словно вихрь сорвался. А потом она убежала, а вокруг началась зима. Наверное, это я во всем виновата – Эльза знала, что я ни за что не соглашусь выйти за этого старика, вот и рассердилась. А ведь принцесса должна заботиться в первую очередь о своем народе, а потом уже о своем счастье...
- А чего не так с этим герцогом-то? – простодушно поинтересовался Кристоф. – Подумаешь – старый. Зато влиятельный, разве нет?
- Ну, знаешь! – тут приунывшая было Анна буквально вспыхнула возмущением. – Я его не люблю!
- А что ты вообще знаешь о любви?
- Да уж побольше твоего!
Кто знает, куда бы зашла эта перепалка – если бы Свен, громко всхрапнув, не остановился бы прямо посреди дороги, опасливо оглядываясь.
А затем над лесом понесся гулкий, протяжный, призывный вой.
Мужчина, на полуслове оборвав уже набравшую в легкие воздуха, чтобы выдать какую-то гневную тираду принцессу, снял с крюка фонарь, медленно поднимаясь с деревянного сиденья, со вдруг закравшимся в сердце страхом оглядываясь по сторонам.
И скорее даже почувствовал, чем увидел, что со всех сторон к саням приближаются серые, почти невидимые в сумерках тени. Невидимые – до тех пор, пока волки разом не подняли морды, позволяя янтарным глазам блеснуть в неверном, мерцающем свете фонаря.
- Ходу! – рявкнул Кристоф, буквально падая обратно на сиденье и тут же взмахивая вожжами. Свен, буквально взревев, рванул с места – да так, что сани аж заскрипели от такого усилия! А волки, казалось, только того и ждали – стоило оленю двинуться с места, как серые туши рванули следом. Мужчина мог поклясться, что доходяг среди их преследователей не было – все сплошь крепкие, упитанные, словно специально собрались стаей, подходящей для долгой погони.
Вот как тут не поверить в злой умысел каких-нибудь высших сил?
И дернул же его тролль ввязаться в это дело!
Сани жалобно скрипели, с трудом входя в повороты, которые закладывал Свен, пытаясь не вылететь с дороги; хоть вокруг был и лес, но местность была гористой, и наскочить на какой-нибудь камень тут ничего не стоило. Ветер свистел в ушах, а, как на зло, начавший валить уже куда более крупными хлопьями снег так и норовил попасть в глаза, залепить их, заставить сбиться с пути и попасться в когти и клыки преследователей.
Те же, убедившись, что измором жертв не возьмешь, перешли к более активным действиям, ускорившись и начав резво нагонять сани. Пара секунд – и уже первые, самые матерые волчищи начинают пытаться в прыжке схватить кого-нибудь из пассажиров!
Тут уж, впрочем, Кристоф в стороне не остался. Ярко полыхнул зажженный от фонаря факел, припасенный как раз на такой случай – и мужчина начал яростно отмахиваться им от словно бы вылетающих из тьмы серых теней. Шипела вспыхивающая шерсть, когда удары пылающего оголовья приходились по тугим бокам – но волки не прекращали своих попыток, чувствуя силу, чувствуя свою власть в этом месте.
Анна, разумеется, тоже не оставалась в стороне. Возможно, какая-нибудь другая девушка уже давно забилась бы под сиденье саней, тихо хныкая и ожидая, пока ее спасут – но не в привычках рыжей принцессы было сдаваться перед трудностями! И потому она, вспомнив, что принадлежит к славному роду правителей – и, что главное, воинов, грабителей и безбашенных налетчиков – бесстрашно поднялась на ноги, схватив первое, что подвернулось под руку, со всей юной, ничем не сдерживаемой дури врезала прямо по морде появившемуся из мрака волку.
Звонко забренчала чуть не треснувшая от такого обращения длинногрифая лютня – а принцесса, явно начав входить во вкус, продолжила размахивать своим импровизированным орудием влево и вправо, пару раз чуть не зашибив своего проводника.
И все бы хорошо – но, увлекшись попытками отбить атаку хищников, Кристоф совсем забыл править санями, позволив Свену нести их туда, куда его оленьей душе было угодно. И когда мужчина, обернувшись, увидел, что впереди начинает маячить обрыв, оставшийся, судя по всему, после того, как и так никогда не бывший особо надежным мост обвалился под внезапно легшей на него тяжестью снега, было уже слишком поздно что-либо менять.
А Анна решение сложившейся проблемы ему ничуть не упрощала.
Очередной мастерский удар лютней – и уже третий волк, пожалев, что попытался запрыгнуть на сани, чтобы достать сочную и вкусную девицу, с визгом исчез где-то позади. Но вот четвертый... четвертый, самую малость не достав до ее ноги, вцепился зубами в накидку – и, грохнувшись на землю, увлек за собой Анну, буквально сдергивая ее с саней, заставляя грохнуться в сугроб и покатиться следом за стремительно удаляющимся транспортом.
Кристоф не знал этого – но в тот момент перед ним встал Выбор. Да, именно с большой буквы – тот самый Выбор, который, при всей своей незначительности, зачастую определяет, как дальше будут складываться судьбы целых государств.
И, крякнув от досады, мужчина свой Выбор сделал, предпочтя странной, представляющейся принцессой, но все же незнакомке Свена, только-только выкупленные сани и собственную жизнь. Со всей силы хлестнув своего друга вожжами, он все же сумел заставить его еще немного ускориться – и, в головокружительном прыжке, проехав по оставшемуся от моста природному трамплину-пригорку, перемахнул через пропасть, оставляя девушку одну во мраке.
Анна не строила для себя иллюзий по поводу своей дальнейшей судьбы. Умирать не хотелось – просто до крайности, но, кажется, выбор становился совсем невелик. Все, что оставалось принцессе – попробовать подороже продать свою жизнь; это была не сказка, и потому не стоило и надеяться на чудеса вроде возможности с волками договориться. Она отлично знала, что этих хищников, если уж они дошли до того, чтобы напасть на человека, отогнать можно разве что огнем – и то его должно быть много, очень много. А у нее из всего оружия с собой был один нож.
И все же морозорожденная дева, с трудом переведя дыхание, пытаясь игнорировать боль в отбитых, несмотря на снежную подушку на земле, ребрах, вскочила на ноги, выхватывая это не слишком-то серьезное орудие, поднимая его на уровень глаз и зло щерясь на выстроившихся перед ней полукругом, явно собирающихся обойти ее с боков волков. Зеленые глаза встретились с янтарными – в тех и других читалась решимость и готовность идти до конца. Вожак стаи уже вкусил этой неожиданной зимой человеческой крови – а принцесса просто хотела забрать с собой побольше чудовищ до того, как когти и клыки достанут ее. Хотя бы одного – чтобы достойно присоединиться к своим предкам в чертогах Вальгаллы.
Как легко в моменты нужды слетает с души пелена напускной миролюбивой праведности – и как легко возвращаются жестокие верования предков!
Девушка увидела, как шерсть на загривке вожака поднимается, как тот готовится к прыжку – и в тот миг ей показалось, что позади волков выстроились в ряд смутные тени. И в очертаниях тех теней, что стояли прямо за главным чудовищем, ей почудились фигуры отца и матери – женщина смотрела на нее с печалью, а мужчина – с тоской и гордостью, видя, что дочь его выросла воительницей. Вскинув руку, сжимающую старинный клинок, король беззвучно выкрикнул древний боевой клич своей родины.
- Erendell hjolda, - еле слышно выдохнула девушка одновременно с ним.
Вожак сделал первый шаг вперед, плавно перенося вес с одной лапы на другую – готовясь к прыжку.
И в этот момент Анна ощутила, как ее спину, даже через одежду, ожег жар, словно бы от невидимого костра – а затем через ее голову перемахнуло что-то огромное, белое, словно снег. Исполинский волк – что теперь стоял между принцессой и
Утробный рык словно бы разнесся по всему лесу, заставляя все живое забиваться глубже в свои норы, скрываясь от гнева законного правителя этих земель. Законного – по праву рождения, по праву сильного.
Светящиеся глаза цвета расплавленного золота встретились с янтарными глазами вожака – и тот, заворчав, упрямо опустил голову, не желая отступаться от своей добычи. Белый исполин шагнул вперед, обнажая клыки – и волки, поджав хвосты, заскулили, словно испрашивая разрешения уйти.
И лишь вожак, старый, но еще не потерявший прыти и силы, с оглушительным рыком ринулся вперед, намереваясь уничтожить, разорвать вторгшегося на его территорию наглеца, доказать, что, несмотря на свои годы, способен вести стаю в бой.
Его клыки почти достали горло белого наглеца – но тот в последний момент просто махнул лапой, нанося оглушительной силы удар. Хрустнули кости – и серая тень, жалобно взвизгнув, отлетела в сторону.
Это словно послужило сигналом – и остальные волки со всей прыти ринулись прочь, а следом за ними пошел сам вожак, прихрамывая на переднюю лапу. Не стоило сомневаться, что со дня на день ему бросит вызов кто-нибудь из молодых членов стаи – такие ошибки в лесу не прощаются.
Анна даже не успела испугаться. Белый волк обернулся к ней, блеснув золотыми глазами – а в следующий момент его окутала пелена пламени, искажая, плавя черты, создавая из них что-то новое. Огонь опал – и перед ней предстал Аннатар, царь царей.
Одеяние его было скромнее, чем на приеме, больше подходя для похода, нежели для бала – но впечатление он производил не менее ошеломляющее, почти подавляющее. Мужчина улыбнулся, стряхивая с рукавов последние искорки – и наваждение немного спало, позволяя девушке хотя бы вздохнуть.
- Кажется, я вовремя, принцесса, - голос звучал чуть насмешливо, но в то же время участливо.
- Вы… оборотень? – голос девушки звучал достаточно подозрительно – особенно с учетом того, что ее только что спасли. Но поводы для того, в общем-то, были – она неплохо знала легенды своего народа, которые отчасти заменяли ей в детстве сказки, и слышала в том числе и истории о людях-волках и людях-медведях, связывающих свою и звериную суть посредством кровавых жертвоприношений духам холода и смерти. Были, впрочем, и другие – те, с кем хищники добровольно делили свой облик, но, разумеется, они всегда были в меньшинстве по сравнению с теми, кто просто жаждал заемной силы. И ничего хорошего от тех созданий ни в одной из сказок ждать не приходилось.
- Я Император, - просто ответил Аннатар, не теряя благостного расположения; глаза его поблескивали озорными огоньками. – Но, если тебе будет так проще, принцесса, можешь считать меня… чародеем. Природа подвластна мне – по праву рождения.
Девушка медленно кивнула; подозрительность в ее глазах наконец сменилась облегчением – только сейчас ее начала колотить легкая дрожь, пришедшая вместе с пониманием того, что ее, в общем-то, только что чуть не съели.
На колдуна гость с далекого, загадочного юга и вправду был похож – тем более, что в тех немногих легендах, что читала о Ра-Хемте девушка, он описывался, как земля чудес и магии, пронизывающей раскаленный воздух.
- В городе все спокойно, - предвосхищая вопрос, который уже был готов сорваться с губ Анны, сообщил Аннатар. – Я почувствовал, что что-то не так, и отправился следом, чтобы убедиться, что ты спокойно доберешься до своей сестры.
Принцессе оставалось только кивнуть. Она даже не заметила, как мужчина перешел на «ты» - впрочем, было бы достаточно странно продолжать придерживаться церемониала в ночном лесу, полном волков и одни Норны знают каких еще опасностей.
- Мы почти добрались, - наконец взяв себя в руки, Анна вновь вернулась к деловито-боевому настрою. – Нужно перебраться через расщелину – и уже скоро начнутся горы, откуда Эльза и насылает зиму. Выходим прямо сейчас – она ведь там совсем одна!
Саурон не стал спорить – живой, в чем-то резкий нрав принцессы нравился ему, никогда не ценившего в людях ни покорность, ни смирение. Ухмыльнувшись, он провел по волосам рукой, стряхивая успевшие улечься на них снежинки – и бодрым шагом, явно не чувствуя холода двинул вперед. Насколько он успел разведать, ближайший переход через расщелину находился примерно в получасе ходьбы к северу – и потому тянуть с этим смысла он не видел.
- Там будет еще один мост, - коротко объяснил он выбор направления Анна. – Я видел его, когда летел сюда.
Та только кивнула, даже почти не удивившись тому факту, что ее новый спутник, оказывается, еще и летать умел. Ну, в конце концов, если он был чародеем – то наверняка умел превращаться не только в волка! Вон, в легендах они и в медведей, и в рысей, и в воронов обращались, и ничего.
Все ночные страхи, тем временем, словно бы попрятались, стараясь не попадаться на глаза ступившему в их владения хищнику. Анне казалось, что она буквально слышит краем уха еле различимое ворчание, время от времени доносящееся то из-под сугроба, то из темного дупла на вековом дубе, то от переплетения корней, напоминающих изготовившегося к броску лешака. Да, с Аннатаром по лесу идти было определенно куда спокойнее, чем даже ехать на санях. Девушка подавила желание придвинуться к нему ближе – в конце концов, она была принцессой, а не какой-то перепугавшейся после нападения волков девчонкой!
Навесной мост, перекинутый через пропасть, раскачивался от порывов ветра. Тот, что обрушился, был когда-то надежным и крепким; этот же использовался редко, лишь теми путниками, что шли налегке, да охотниками, желающими поскорее добраться до горных угодий. Анна не смогла не поежиться, представляя, как непросто будет по нему перебираться на ту сторону – тем более, что вьюга постепенно усиливалась, и та сторона пропасти постепенно исчезала из виду.
- Благодарю за помощь, император, - призвав все свое мужество, она повернулась к рыжеволосому юноше, что, кажется, либо не видел опасности, либо высокомерно игнорировал ее. – Но дальше идти слишком опасно. Вы и так сделали для меня... для нас с Эльзой слишком много, - она на мгновение замешкалась, - я не могу просить, чтобы вы шли дальше со мной.
- Вы не были близки с сестрой, - Саурон вдруг бросил на так уверенно шедшую вперед, нацепившую маску непробиваемой решимости Анну пронзительный взгляд, отвечая словно бы совсем невпопад. – Но ты все же рискуешь всем, чтобы найти и спасти ее. Лишь люди наделены таким восхитительным даром сводящей с ума нелогичности – люди и некоторые боги, возможно. Я обожаю это свойство, - он хищно улыбнулся, проводя самыми кончиками горячих, неестественно-горячих в этом холоде пальцев по щеке принцессы; лицо его вдруг оказалось близко, слишком близко, настолько, что она почувствовала на губах его легкое дыхание, - и не могу позволить столь прекрасному его сосуду сгинуть в этом холоде. Я пойду с тобой – до конца.
И вновь Анне осталось только кивнуть, стараясь успокоить сердце, которое вдруг начало биться слишком быстро, разгоняя по телу медленно остывающую кровь.
На мосту девушка пошла вперед – а Саурон страховал ее, придерживая за талию, когда особо сильные порывы ветра начинали раскачивать неустойчивую конструкцию. Сам он словно не ощущал этой тряски, обладая какой-то доступной ему одному точкой опоры – а Анна каждый раз замирала, чувствуя, как что-то внутри словно бы пытается провалиться вниз. Душа пыталась в пятки уйти, возможно? Высоты она никогда не боялась – но здесь это было все же немного чересчур. Правда, ощущение обхватывающих стан крепких рук смущало не меньше – и Анна могла только порадоваться, что в этой снежной круговерти не видно, как каждый раз предательски алеют ее щеки.
Наконец этот безумный переход, и принцесса вновь ступила на твердую землю. Вздохнув с облегчением, она сделала пару шагов прочь от обрыва, пытаясь заставить мир вокруг перестать раскачиваться – и на мгновение ощутила легкое сожаление о том, что южный царь вновь отстранился, оглядываясь и почти безразлично отряхиваясь от снега.
Оставалось только продолжить путь. Горизонт на востоке постепенно начинал алеть в знамении скорого рассвета – и уже через какой-то час солнце наконец явило себя двум путникам. Вьюга к тому моменту уже почти стихла...
...и, видимо, именно поэтому ничто не помешало им услышать доносящуюся откуда-то спереди песню, звучащую на два мужских голоса – причем один из них был Анне подозрительно знаком.
***
Если бы кто-нибудь в этот момент заглянул в стрельчатые окна ледяного замка, он бы очень удивился и, скорее всего, усомнился в психическом здоровье всех окружающих, ибо лицезреть, как юная девушка и снеговик, отчаянно споря, перетаскивают с места на место гигантскую глыбу льда с кем-то внутри, сможет не каждый.
- Эльза, ну вот скажи, зачем он нам? Давай лучше к стенке отвернем! – Олаф пыхтел, страдал, но продолжал двигать глыбу, то подставляя ее солнечным лучам, то наоборот, отодвигая подальше от оконного проёма, дабы, как говорила девушка «не заморозить Его еще сильнее!».
- Мы должны его разморозить! И нет, отворачивать мы его тем более не будем, ему же скучно будет оттаивать! – ласково погладив льдину, Эльза вспомнила, что почувствовала, едва увидев ЕГО. Надежда уже почти исчезла, когда она вновь взглянула в тёмные глаза. Яркие эмоции счастья, надежды и боли. Кто посмел сотворить такое с Ним? У кого поднялась рука заточить в лед сей светлый лик с темными омутами глаз? Пусть сейчас они застыли в злости и надменности – она помнила их мягкое сияние, веселые искорки и добрую мудрость. Никогда раньше она не видела столь высокомерного выражения на Его лице. И только когда Олаф привел ее в чувство, она поняла, как же мало она знала о Нём…
- Как может быть скучно оттаивать? И зачем ему оттаивать? Разве не так и должно быть? Эльза, зачем он нам и кто он? – Олаф не сдавался, познавая окружающую его действительность с неимоверным упорством.
- Это мой исчезнувший много лет назад Учитель, Олаф… - Эльза грустно улыбнулась. Темные мысли проникли в разум. – Я должна ему помочь, ведь он многому научил меня…
- Учитель? Но почему тогда он тут? Что плохого он сделал? – не сдавался снеговик, поставив, наконец, «статуй» посередине залы, недалеко от окна, но не на сквозняке.
- Я не знаю… Просто в один момент он исчез… И не вернулся. И это всё из-за меня! Если бы я тогда его послушалась и не играла с силой – ничего бы не было. – воспоминания былого тенью пронеслись по памяти королевы Эренделла. – Я не удивлюсь, если он возненавидит меня после всего этого. Но я обязана попытаться помочь ему! Ты поможешь мне? – она старалась не думать, что будет, если учитель её действительно отвернётся от своей ученицы, оставив девушку на произвол судьбы.
- Ну, раз он твой учитель, то что же делать, конечно я помогу! А… как ты собираешься его размораживать? Мы ведь в ледяном замке! – Олаф задумчиво поскрёб затылок, отчего несколько снежинок упали на гладкий пол, так и не растаяв.
- Спасибо тебе большое, Олаф! У тебя доброе сердце! – Эльза от радости разве что в ладоши не начала хлопать, но вовремя спохватилась, что она уже взрослая и коронованная особа. - Хм… я думаю, нам нужны одеяла! Я видела тут недалеко то ли деревню, то ли чью-то лавку. Я уверена, там должны быть одеяла. Я дам тебе королевскую расписку, сходишь за ними? – Эльза с надеждой заглянула в глаза-бусинки.
- Конечно, я так хочу повидать мир! – Олаф расплылся в улыбке. – Совмещу приятное с полезным. Не скучайте тут без меня, я скоро вернусь! – весело что-то напевая себе под нос, снеговик, приплясывая, удалился в сторону выхода из ледяного дворца.
Он не видел ни брошенного ему в спину взгляда, полного надежды и благодарности, ни взгляда полного боли и… эмоции, о которой юный снеговик еще не знал, ибо был еще очень молод.
Услышав, как створки ворот мягко затворились, Эльза положила руку на льдину и, прижавшись лбом, словно к груди застывшей внутри фигуры, еле слышно шептала:
- Прости меня, если сможешь, учитель мой… Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вернуть тебя… Мне так одиноко… не было еще дня, чтобы я не вспоминала о тебе, о времени, проведенном вместе с тобой… Ты можешь возненавидеть меня, я пойму… лишь только улыбнись мне еще раз, прошу тебя… Мелькор…
***
Что за день! Что за чудесный день!
Олаф, насвистывая, вприпрыжку бежал по тропинке, время от времени сбиваясь с курса из-за висящего на нем груза. Немудрено – следуя просьбе королевы, он утащил столько одеял, пледов, шкур и прочей теплой ерунды, сколько смог найти!
Не портил его настроение даже тот факт, что жители деревни почему-то, вместо того, чтобы вступить с ним в торговые переговоры, решили начать праздновать его прибытие, бегая, крича и размахивая кто чем горазд. Олаф был безмерно польщен такой теплой встречей – но остаться и поучаствовать, увы, не мог, поэтому, пока крестьяне бегали вопили, быстро нахапал все теплое, что плохо лежало, и, шатаясь под этим огромным тканево-меховым комом, бодро укатился обратно к замку, оставив на столе старосты всамделишный вексель на целых пять золотых!
Сначала с курса его сбивало значительно сильнее, но потом застрявшие в меховом тюке вилы, метко брошенные вслед одним из крестьян, отвалились, и дела пошли куда бодрее.
Да, веселый был праздник. Факельное шествие так вообще заставило снеговичка пустить слезу умиления – так тепло его еще никогда не провожали! Собственно, его пока вообще никак не провожали, но сам факт!
Олаф сделал для себя мысленную заметку потом еще раз навестить таких милых людей – и, разумеется, тут же об этом забыл, подбирая слова для песенки, которая как раз складывалась у него в голове.
- Огонь… такой красивый, такой теплый… а ведь я никогда не видел лета! – логическая цепочка в голове снеговика была вполне конкретной, пусть и местами немного… снеговичиной. И действительно – ведь никогда в своей жизни он не видел ничего, кроме зимы! А лето… лето наверняка было еще более волшебной порой, полной таких чудесных вещей, как жаркое солнце, пляжи, зеленая травка, пикники… да, он просто обязательно должен был увидеть его!
Не стоит задаваться вопросом о том, откуда только что появившийся на свет снеговик обо всем этом знал. У магии всегда есть свои тайны, и это – одна из них.
- А ведь об этом и вправду можно сложить отличную песенку! – чуть захандривший было Олаф вновь воспрял духом, снова начиная мурлыкать что-то себе под отсутствующий нос, подбирая подходящий мотив. Слова уже почти сложились, оставалось только правильно их спеть! Например…
Но начать петь снеговик не успел. Замечтавшись, он совсем перестал смотреть на дорогу, по которой шел – и потому самым беспардонным образом выскочил прямо под копыта неспешно трусящему вперед оленю.
Громко бумкнуло, заскрипело и затрещало.
Кристоф успел дернуть поводья в сторону – но эффект получился не совсем тем, на который он рассчитывал, и теперь его чудесные, только-только выкупленные сани красовались в сугробе, перевернутые вверх полозьями. Свен что-то недовольно бурчал, пытаясь вылезти из-под намотавшихся на его рога одеял – и, заодно, избавиться от каким-то чудом надевшегося на него свитера.
- Ну дела, - только что и произнес Кристоф, все же выбравшись из-под саней, ошеломленно скребя затылок. – Это, вообще, что?
- Я Олаф! – жизнерадостно воскликнула лежащая посреди дороги голова снеговика, на месте отсутствующего носа которой теперь красовалась морковка, которую мужчина как раз собирался съесть перед дорожно-санковым происшествием. – Люблю жаркие объятия!
В подтверждение последней части фразы из сугроба выбралось туловище все того же снеговика, распахивая руки для вышеозначенного объятия. Правда, в силу отсутствия глаз, обнять оно пыталось елку, но это уже мелочи.
Тяжело вздохнув, Кристоф взял дружелюбно улыбающуюся ему голову и насадил на тело. Удивляться он уже давно перестал – судя по всему, воцарение королевы Эльзы ознаменовало начало эпохи странностей и волшебства. Не то что бы мужчина был от этого в восторге – но тут уж ничего не поделаешь.
- Только выкупил, - только что и покачал он головой, бросая еще один тоскливый взгляд на явно намертво застрявшие сани. – Ну, Олаф, что делать будем?
