Dream-dealer

      …Звонок телефона заполнял темноту под веками, впитываясь в мысли, возвращая в явь, убеждая, что «каждый день – это начало чего-то прекрасного, чего-то нереального»*. Когда Егор успел поставить такую мелодию? Сам не помнил. Вспоминать не хотел, настроение у него было отличное, такое, что даже заполненный мусорный бак превращает в сундук с сокровищами.       Парень нащупал рукой телефон, мазанул пальцем по экрану, отвечая. Звонивший – коллега: - Привет! Ты как? – в меру встревоженный, но, скорее, любопытный голос. – Ну, ты вчера устроил! Все в шоке! Ты, правда, заболел? Когда выйдешь? Никита, вроде как, тебе неделю выходных дал. - Привет, - усталость Егор больше не чувствовал, будто её сдуло весёлым горным хрустальным ветром, хотелось прыгать на кровати, кидаться снежками и вообще – всё, что угодно, только бы не сидеть на месте. Иначе – накопление критической массы радиоактивного счастья и взрыв: заденет всех, кто не спрятался – я не виноват! – У меня всё отлично – а будет ещё лучше! Я здоров как никогда и собираюсь осветить офис своим сиянием сегодня, так что передай Начальствующей Особе, так легко он от меня не избавится. Вот стоит только на минутку человеку расслабиться – как его уже списывают! Неееееет, не дождётесь! Скоро буду, готовьте кокошники! - Ну, круто! – смех на том конце диалога, причём, судя по количеству голосов, Егор был на громкой связи. – Подгребай, мы красный коврик для тебя от пыли прохлопаем!       Нажав на «отбой», парень, раскинув в стороны руки, повалился обратно на постель. Счастье искрилось бенгальскими огоньками по всей поверхности кожи. Нет, оставаться дома он точно не смог бы. Прикрыв глаза, Егор вызывал в памяти картинки произошедшего с ним во сне, в том городе, в том мире, в той жизни. Воспоминания, действительно, были яркими и чёткими, словно он, и правда, только что вернулся из путешествия, просто фотографий не сделал, ну, да и ладно, зачем, когда и так всё помнишь. Это было для него новым и потрясающе чудесным чувством – с ним произошло то, что никогда не переживёт никто из знакомых, это было только его персональное приключение, его личное сокровище. Рывком вскочив с кровати – сил было много и они требовали реализации, действий, подвигов – Егор поскакал в ванную. Хохотал, балуясь водой в душе – то включал, то выключал холодную, фыркая и отскакивая, вволю наигрался с пеной шампуня, делая из неё фантастичные причёски и бороду. На мгновение представил себя ребёнком и сам поверил в это. Наскоро вытеревшись и одевшись, выбежал на улицу – дома всё равно есть нечего, решил позавтракать в кафе напротив дома. Время – двенадцатый час, самое то для кофе.       Ночью на улице прошёл снег, и теперь весь город выглядел чистым, невинным и ненастоящим, будто его только что нарисовали – открытка к Новому году для маленькой племянницы, верящей в чудеса и Деда Мороза. Под ногами хрустел искрящийся на солнце сахар, такой свежий, что хотелось зачерпнуть его горстью и попробовать языком. Холод не ощущался вовсе – только пощипывание за нос и щёки, такой контраст с мягким шёлковым прикосновением ветра во сне. В кафе одуряюще пахло кофе, корицей и утренней выпечкой. Девушка за стойкой казалась такой милой, что Егору захотелось прямо сейчас сделать ей что-то приятное – позвать замуж, подарить букет солнечного света или просто нарисовать портрет на салфетке. Однако, подойдя, ограничился улыбкой: - Доброе утро! – начал он. – Или у вас уже день? Как замечательно у вас здесь пахнет – так бы и забрал всё кафе в ладошку и носил бы с собой! - Здравствуйте! – улыбалась в ответ девушка, решив принять участие в этой игре. – У нас сегодня то время суток, которое выберете вы сами. Кстати, к каждому из них можно добавить топпинг! Очень рекомендую «Мандариновое ожидание сказочных перемен» - идеально подходит перед Новым годом. Хотя, - прищурясь, проговорила бариста, - мне кажется, у вас и так уже всё поменялось. Отметите это кусочком творожного пирога с орехами? Какой кофе вам сделать? - А и правда – отмечу! Вот именно таким пирогом! А кофе – удивите меня им, - весь разговор молодых людей перестал быть обменом дежурными фразами продавца и покупателя и просто струился цветной краской по стенам, рисуя волны, спирали, извиваясь ленточкой дыма от сандаловой палочки. – Я даже глаза закрою!       Получив в стаканчике с пластиковой крышкой свой «сюрприз», Егор, помахав девушке рукой на прощание, вышел в новый, чистый, как только что купленный альбом для рисования, мир. Теперь он сам раскрасит его, заново придумает всех. Парень шёл по улицам города, чувствуя себя абсолютно счастливым – не так, когда сбывается всё, чего хотел, а когда и хотеть-то не надо ничего, просто счастлив и всё, без условий. Чего уж там добавила в кофе бариста – он не знал, но напиток удивительно подходил к его настроению: горячий, с мягкой, как снег на ветках пенкой, запахом цедры и гвоздики, привкусом загадки и обещания подарков. Теперь он совсем иначе смотрел на то, что происходит вокруг, словно кто-то нажал кнопку и включил диско-шар или превратил небо в огромный витраж, и солнце, светя сквозь него, придаёт вполне знакомым вещам новый, чудесный вид. Люди, толпой обтекавшие Егора, спешили по своим делам, многие были с блестящими праздничными пакетами, несли покупки-подарки, сетки мандаринов и хурмы, украшенные бантиками цветные коробочки. Молодому человеку и самому захотелось бежать по магазинам, набирая сверкающих шаров, безделушек и мишуры, дарить это всё друзьям, коллегам, просто прохожим. Парень и сам не понял, утонув в этом сиропе эйфории, как добрался до офиса. Сегодня он был рад видеть всё здесь – свой стол, кресло, календарь на стене, непомытую со вчерашнего дня кружку с остатками чая, скомканные бумажки в мусорном ведре. Все улыбались ему, и он улыбался всем. Работа спорилась как никогда, минуты бежали весело, техника не вредничала, заказчики не скандалили. - Здорово, что ты уже в норме, бро! – похлопал Егора по плечу курьер, зашедший в кабинет. – Кстати, на чём ты сегодня добирался от дома? Мне кажется, я видел тебя в автобусе. - Что? – вопрос парня застал Егора врасплох. – На чём я приехал?..Эмн…Как обычно, наверное… Может, и на автобусе… - Да ладно, чего ты?.. – смутился курьер. – Не парься, я ж просто спросил, может быть, и не тебя видел, мало ли, похожий кто. Ну, давай, пока! – он схватил со стола приготовленные для отправки пакеты и вышел...       …Так. Стоп. А, действительно, на чём я приехал? Вышел из кафе, прогулялся по улице до остановки… или нет? Мог ли я так задуматься, что не заметил, как добрался до НИИ?       Что-то холодное и противное капелькой скатилось между лопаток под футболкой, кто-то шершавый заворочался под рёбрами, на мгновение затошнило.       Э, нет, без паники! Сегодня такой отличный день, звенящее серебряными колокольчиками настроение, я сегодня первый раз за долгое время просто радуюсь тому, что живу, что вижу вокруг, я отдохнувший и готовый свернуть горы и переплыть моря! Да у меня сегодня столько сил, что я могу в одиночку озеленить Сахару! Ну, подумаешь – забыл, как доехал от дома до работы! С кем не бывает? Задумался, увлёкся, просто был счастлив! К тому же, это обычное дело – не замечать действий, выполняемых одинаково из раза в раз, на автомате. Никто же не следит за тем, с какой стороны он сегодня начал чистить зубы!       Конечно, где-то в чуланчике подсознания этот вопрос у меня остался – но зачем портить такое отличное «сегодня», включая режим «Скарлетт», я решил подумать об этом завтра. Или послезавтра. Или ещё когда-нибудь не сейчас.       Как назвать состояние, когда у тебя всё получается, ничего не раздражает, мир кажется весёлой заводной игрушкой, которую тебе подарили – вот она, в твоих руках, делай, что хочешь? Счастье? Радость? Эйфория? Сумасшествие? Теперь мне кажется – глупость. Глупо было так попасть в лапы Максу, ни один нормальный бы не согласился на его условия. Только, похоже, нормальных-то маловато. И я не в их числе.       Да, какое-то время, наверное, даже неделю, всё было просто отлично, просто потрясающе. Реальность тогда поражала своим объёмом, чёткостью и красками – я будто первый раз посмотрел 3D-фильм. День проходил, словно в парке аттракционов: друзья (все казались друзьями, хотелось верить в лучшее в каждом, всех понимал с полуслова), веселье (даже пролитый на джинсы кофе или толчок пешехода на улице не становился поводом для злости, я улыбался и шёл дальше), интересные занятия (давно я так продуктивно не работал, каждое дело становилось приключением). Кроме всего этого, подошли предпраздничные дни, и я вихрем носился по магазинам, скупая сувениры, какую-то блестящую мелочь на подарки, сам превращаясь в ёлку, гирлянду, золотой новогодний шар. Практически не чувствовал усталости, ложился поздно – столько всего надо было успеть! – а просыпался рано, ещё до будильника, уже отдохнувший и готовый встретить новый день, не пропустить мимо ни одной его секунды. Каждую ночь я видел сон – один и тот же – тот самый холм над городом, тёмное, сверкающее крупой звёзд небо, тихонько шевелящиеся чуть выше головы листья, ветерок, приносящий запах цветов, далёких степей, горячей пустыни, пенного моря и скалистых вершин гор. Ветер каждую ночь рассказывал мне во сне о своих приключениях во всём мире, во всех вселенных, убаюкивал меня там, успокаивал, прогонял даже намёк на тревогу.       Так прошёл и новогодний праздник – легко и весело, без обычной депрессии в одиночестве и обиде на свет в чужих, мерцающих огоньками свечей и разноцветных лампочек, окон. Проснувшись в своей квартире ближе к вечеру первого января – пришёл от друзей только утром – и, обрадовавшись, что впереди ещё столько выходных, ощутил, будто что-то изменилось во мне, перестало быть таким, к чему привык. Поначалу я не придал этому значения – не многих людей я знаю, кто бы после ночи праздника чувствовал себя принцессой на радуге. Я в этом не исключение. Просто нужно выспаться. Составив идеальный план действий своей реабилитации, приступил к его исполнению. Душ-еда-кровать.       Проснулся утром следующего дня, когда серый свет туманом вползал в комнату, обесцвечивая стены, мебель, меня. Кто-то просто взял и выключил краски, поселил мир в старый чёрно-белый телевизор, приглушил звук и нашёл самую унылую передачу – мою жизнь. Жизнь скрипела повозкой старьёвщика, каждое движение давалось с трудом, через силу. Голова – мутный аквариум с умершими рыбками и вялыми белёсыми водорослями. Праздник кончился. Холма больше не было.       Когда мир – пепел и ты – пепел, какая разница, что происходит с теми, кто просто медленно идёт навстречу времени. Ты закрываешь глаза или держишь их открытыми, сейчас даже дуло у виска не сделает тебя победителем. На что решишься теперь, сколько сокровищ отдашь, чтобы пустили тебя в ту дверь? Как зверь, готовый завыть от бессилия, скребёшься, ломая когти, вон, все пальцы в кровь изодраны, слов не осталось, мысли тряпками скомканы. Сколько же будешь ещё стучаться, разбивая кулаки, умоляя впустить в счастье?..       Не видя смысла вытаскивать тело из-под одеяла, просто лежал и пялился на оконную раму: такая квадратная, четыре палки, четыре угла, холодное стекло – квинтэссенция моего существования. Не мог понять, что случилось, ведь вчера ещё сияли краски, лопались, щекоча нос, пузырьки радости. Будто ушёл близкий друг, ушёл, не оставив после себя ничего, кроме ноющего, как больной зуб, отчаяния и воспоминаний о шутках и совпадающих мыслях. Царапался коготком по виску страх – а вдруг всё привиделось, сам себе придумал, просто манифест болезни. Теперь время того странного состояния – его называют некоторые счастьем – казалось далёким, как деревянные качели из детства на ветке старой яблони. Таким же далёким и таким же потерянным.       Потеря! Это слово лезвием резануло по лицу, кромсая пополам расширившиеся зрачки. Исчезло то, что хоть как-то якорило за жизнь, не давало оторваться от неё, заставляло чувствовать себя настоящим. Паника накатилась волной цунами: что теперь делать?! Кое-как оделся и вылетел на улицу – стены квартиры давили, я задыхался в ней, крошился в муку. Шёл по тротуарам быстро, никак не мог остановиться, ноги, словно не мои, заставляли постоянно быть в движении, метаться загнанным зверьком среди прохожих. Через какое-то время устал, всё же притормозил, паркуя тело у подъезда своего дома, так и не поняв, как очутился здесь. Завёл себя в квартиру, стёк грязной тряпкой по стене на пол. Нет, не могу так. Дополз до кровати, не раздеваясь, утих, уснул, надеясь, что увижу снова тот холм, почувствую на щеке прозрачный ромашковый ветер. Вдруг потерял всё, что было – теперь в зрачках только отчаянье застыло. Совсем не мило. В открытую дверь постучалась паника, с улыбкой вошла: не выгонишь этого странника. Шататься по городу стало твоим уделом, задыхаться от безысходности, кричать мелом по стенам вопросы, на которые никто не даст ответа, хоть все заборы исчерти словами «Где ты?» Дома ждёт тебя только чай и форточка открытая, остаётся скучать, смотря на фотографию забытую. Видимо, становишься в жизни просто зрителем, следя изо дня в день, как линяет в месяц луна. Восхитительно! На дне колодца твоих мыслей, куда заглядывает только ветер, рваным клочком бумаги валяется одна – ты сам свой траблмейкер.       Открыл глаза – будто и не спал, просто кто-то выключил-включил меня. В комнате темно, вечер, на часах – десятый. Значит, всё же спал. Вот только не снилось мне ничего, упал в чёрную яму - нет, не нашёл в ней ни сил, ни спокойствия, ни отдыха. Стало ещё хуже – безысходность тягучей нефтью заполняла меня, растворяла кости, делая тело безвольным и аморфным. Дотянулся до кнопки выключателя, зажёг свет. Темнота за окном отражала комнату и меня – что-то незнакомое, чужое, мешок ненужного тряпья, оставленный кем-то. Взгляд, скользя по плоскостям вещей, споткнулся о пачку сигарет, валявшуюся на подоконнике уже с неделю - с тех пор, как я побывал в том городе, даже не притрагивался к ней. Странно, но на неё совсем не было времени: столько чудес происходило вокруг, столько весёлых дел, что даже в мыслях не было закурить. Но это тогда, вечность назад. А сейчас… Сейчас это было единственным, что заставило меня встать, наконец-то раздеться, двигаться и дышать.       Следующий день не принёс мне ничего нового, сценарий повторился – я вынырнул из немого ничто, бросая себя на улицы, под серое январское небо, под пепельный снег, под испуганные взгляды проходящих мимо. Люди косились на меня, как на раненного или больного пса – вроде бы жалко, но подойти никто не решался, мало ли – укусит, испачкает, поверит в показную жалость? Я опять скитался по узким подворотням и широким проспектам, терялся на площадях и находил себя на скамейке в парке. Не помню, что ел и ел ли вообще, это не имело никакого значения тогда для меня.       В сводках новостей твоей головы – ураган срывает крыши. Диктор говорит: «Есть жертвы», но ты его уже не слышишь. Разрушен город, потерян в боях разум. Ты знаешь, где выход – он такой, что навсегда и сразу. Ещё не решаешься зайти так далеко, между явью и сном разрываешься, убеждаешься только в одном – мечты не сбываются. Не стоит ждать, что что-то в твою жизнь ворвётся, твой мир проснётся, как Феникс, восстав из пепла, светлым сделав твой путь, сбудутся желания и всё, что хотел – в одно касание. Даже отражение в зеркале над тобой хохочет уже: «Оглянись! Разве тебе не видно?! Это обидно, что ты стал таким наивным!» Убегаешь, теряясь в улицах, читаешь на лицах прохожих, за их глазами: жизнь – просто медленное угасание.       На одной из оживлённых улиц, где прохожие напоминали муравьиную реку, стоял, курил, опираясь о стену, смотря сквозь ряды движущихся курток, шуб, шапок, пустых глаз. Вдруг показалось, что увидел знакомое лицо, человека, как-то связанного со мной, что-то для меня значащего. Вздрогнул как от ведра ледяной воды, попытался отыскать то лицо. Не получилось. Расталкивая толпу, наперерез потоку, двинулся в ту сторону, где, как мне казалось, должен быть тот человек. Что-то важное он должен передать мне, или я что-то должен отдать ему. Никак не мог сосредоточиться, вспомнить, кто он, почему найти его – необходимость. Стоял, вертел головой, мешая проходить по улице. Меня толкали и материли за нерасторопность движущиеся декорации, не понимали, что это они мне мешают, не дают отследить его, добраться до него. Несколько раз казалось, что я рядом – вот те самые золотистые глаза – но через мгновение они уже исчезали или зеленели где-то совсем в другой стороне. Он будто игрался со мной, мелькая между прохожими, смеясь отражением в витринах. В конце концов, уставший и запутавшийся я вернулся домой. Пустота вокруг странным образом гармонировала с опустошённостью внутри. Ничего не хотелось, в голове крутилось только одно – найти те глаза, обладатель которых казался моим спасением.       Так прошли ещё два дня. Каждое утро я выходил из квартиры в надежде увидеть того человека, никак не понимая, что же мне от него нужно, о чём хочу спросить его. Вглядывался в лица идущих мимо людей, не замечая ничего больше вокруг, становился объектом насмешек, неловко поскальзываясь из-за этого и падая, меня не единожды отправляли по разным адресам, единственным нематерным из которых была психбольница. Словно издёвка, те глаза мерещились в самых неподходящих местах – из окон домов и трамваев, между закрывающимися дверями уходящего автобуса, на другой стороне дороги, под красным фонарём светофора. На пятые сутки от реальности не осталось даже звуков: голоса, рёв двигателей, стук шагов – всё превратилось в монотонный шум морского прибоя, облизывающего меня, стирающего то, что делало меня мной. И вот, когда, казалось, я уже стал просто плоским камешком на берегу, прошлое которого сливается с будущим, серым и обезличенным, наступила тишина. Такая, что если получше прислушаться, точно сможешь даже различить, как уходит время, пушистыми тапочками-зайками ступая по паркету вечности. Тогда я понял, за кем гонялся почти неделю. Разгадка была так проста, что захотелось стукнуть себя по голове в наказание за тупость. Макс! Конечно же, он! Как я мог упустить это, потерять столько времени и сил! Он же сам говорил, что когда мне понадобится ещё сон – приходить к нему!       Обзывая себя всеми словами, которые хоть как-то предполагают отсутствие сообразительности, я спешил домой. Шумели машины, болтали между собой прохожие, город жил в обычном ритме, не обращая внимания на свихнувшуюся, летящую сломя голову, песчинку. Воистину, я мог бы стать олимпийским чемпионом с такими результатами, но мне нужен был только маленький листочек плотной бумаги с неизвестными знаками – номером моего дилера. Перепрыгивая через две ступеньки, я ворвался в квартиру. Где же он? Куда я его положил? Лишь бы не потерялся, не был случайно выкинутым в порыве приборки! Метался по комнате, просматривая каждый уголок, каждую полку и ящик – даже в ванную и в холодильник заглянул – нету! Хотелось кричать, но я только скулил, прижимая кулаки к губам. Лёгкие работали так быстро, что закружилась голова, взгляд метался по всем плоскостям, оценивая, анализируя, сопоставляя воспоминания – хоть что-то, за что я мог бы зацепиться, поняв, где же визитка Макса. Медленно, будто тону, опустился на диван. Дотянулся рукой до лампы, стоявшей рядом на тумбочке, нажал на кнопку включения. Лампа, ну, конечно же! Я ведь сам положил бумажку под неё, чтоб не потерялась, чтоб не забыть. Поднимаю – точно, вот он, тоненький листочек золота, который сейчас для меня дороже всего мирового запаса. Можно выдохнуть. Сразу становится спокойно, дыхание выровнялось, щёки горят, будто их натёрли шерстяным шарфом, губы приоткрыты в полуулыбке. Отхлынул, втягивая щупальца отчаяния и паники, кошмар пережитых этих нескольких дней. Никогда и никому не пожелаю быть окутанным им, и сам больше не собираюсь проходить по этому пути. Макс же сказал – приходи, как будет нужно, даст мне сон в любое время, столько, сколько захочу. Так что ж я, тупица, сразу не обратился к нему, бегал, словно безумный по городу, искал кого-то. Как обычно и бывает в таких случаях, после пережитого ужаса, когда ситуация, кажется, исправилась, то, что было, воспринимается как отдалённая глупость – не так уж и катастрофично, оказывается, всё было, а ты вёл себя дурак дураком, теперь даже стыдно перед собой немножко.       Ну, теперь-то всё будет хорошо, теперь сразу к Максу буду ходить – не зря же я ему плачу? Интересно вот только, чем? Да не важно, никаких фатальных изменений в жизни не произошло, ничего ценного не исчезло, можно продолжать. Развеселившись от мысли о новых приключениях, я спустился вниз, в супермаркет, купить что-нибудь съедобное, желудок урчал, явно недовольный игнором с моей стороны. Уже набрав продуктов, как водится у голодных людей – без разбору и много лишних, стоя у кассы и увидев своё отражение в витрине, понял, почему на меня с подозрением косятся окружающие: в чистом стекле я увидел лохматого небритого худого мужчину, в мятых джинсах и растянутой футболке, с тёмными кругами у глаз. Не раз видевшие меня продавцы, наверное, подумали, что я запил. Стало смешно и немножко совестно. Нарочито вежливо поздоровался с кассиршей, попросил большой пакет, не забрал сдачу, попрощался («Всего доброго, хорошего вам дня, э…Лариса!») и медленным шагом аристократа удалился за двери. Там не выдержал и захохотал в голос, утыкаясь лбом в стену. Через витрину на меня смотрели все, даже охранники. Теперь они не будут думать, что я – алкоголик. Теперь они будут уверены, что просто был под чем-то более весёлым. Отлично! Ну и плевать! Не нужны они мне, их мысли и сплетни. У меня сегодня встреча с дилером!       Придя домой, взглянул в зеркало – и правда, бомжик, запустил себя. И перед Максом как-то стыдно. Побрился, привёл себя в порядок, нашёл чистую одежду, нарезал бутербродов, поел, сел на кровать. Всё. Готов. Немного повалявшись, настроился на «путешествие». Взял визитку, стал разглядывать каракульки, стараясь в этот раз придумать, на что они похожи. Знаки стали увеличиваться, наползать друг на друга, заполняя чернотой всё пространство вокруг…