Dream-dealer

      … Как и в прошлое посещение, в центре этой необъятной тёмной комнаты стоял всё тот же столик и два гобеленовых кресла. Всё та же лампа всё так же уютно светила, очерчивая на полу окружность с мягкими размытыми границами. Вот только одна деталь отличала этот раз – Макс уже был здесь, словно монаршая особа, развалившись на одном из кресел, правой рукой подпирая в скучающей позе щёку, а другой – лениво водя указательным пальцем по колени. Теперь он не старался поразить или заинтересовать Егора – работа уже была сделана, парень больше не сорвётся, крепко увязнув в необходимости другой, более значительной сейчас для него жизни. Егор стал очередным юзером, просто источником дохода своего дилера. Вот только сам молодой человек вовсе и не думал о том, что представляет для этого желтоглазого мужчины лишь такой интерес – сейчас он был просто рад, что снова оказался здесь, ещё раз убедившись в «реальности» происходящего. - Что-то ты долго, - лёгкое недовольство, упрёк, усмешка и, в то же время, одобрение сплелись в голосе хозяина комнаты. – Мне казалось, ты умнее и быстро догадаешься, в чём причина твоей депрессии. Ты заставил меня ждать. Впрочем, теперь уже не важно. Ведь отныне ты будешь заходить ко мне чаще, так, мой мальчик?       Мужчина плавно встал, потянулся, сделал шаг навстречу Егору. Сегодня он выглядел совсем иначе, не так, как в прошлые встречи. Это был не мальчишка, не студент-разгильдяй, в этот раз с парнем говорил взрослый, лет сорока пяти, мужчина с узким смуглым лицом, аккуратно подстриженный, чуть выше среднего роста, ухоженный, одетый в белую рубашку с расстёгнутым на две пуговицы воротом, чёрный замшевый пиджак, тёмно-серые брюки и мокасины. Егор невольно подтянулся и сам, теперь он понял, как правильно поступил, затратив немного времени и приведя себя в относительный порядок – находиться рядом с таким человеком, как его нынешний визави, хотелось не то что бы «при параде», но всё же достойно. - Эмн, кхе-кхе, Макс…им? – немного растеряно проговорил молодой человек. Он не знал, как вести себя сейчас – эта встреча представлялась ему совсем иначе, он шёл к Максу, как к хорошему приятелю, почти другу. А оказался на приёме у чужого властного мужчины, внушающего желание ежеминутно приседать в реверансах и выполнять любые прихоти «сеньора». – Здравствуй…те… - Привет! Ну, к чему эти формальности? Ведь мы всегда были на «ты», - медленно, бархатистым голосом проговорил дилер, сделал приглашающий жест рукой. – Проходи, присаживайся. Может быть, чаю, печенье? Расскажи, мне свою историю.       Егор подошёл к столу, на котором теперь стоял белый керамический пузатый чайничек с нарисованным голубой глазурью городом, две чашки и блюдечко с печеньями. Запахло ванилью и корицей, какими-то травами, может быть, мятой и ромашкой. Молодой человек присел на краешек кресла, всё ещё прибывая в оцепенении и не решаясь вести себя более свободно. На гладковыбритом аристократическом лице сидящего напротив появилось выражение явного недовольства: - Нет, ты меня уже порядком бесишь этим своим ступором! – почти сорвался на рык он. – Я ж говорил: как бы я ни выглядел, для тебя я – всегда я! Так что будь любезен – не нервируй меня своей физиономией в стиле «барин посетил мою холопу» и отомри уже, наконец!       В этот момент Макс приподнялся и отряхнулся, как мокрая собака – только брызги не разбросал по мебели – становясь «прежним» вихрастым парнишкой. Егор выдохнул, чувствуя, как напряжение скатывается с головы куда-то к ногам и прочь, в темноту неосвещённого пространства комнаты… - Так лучше? – голос дилера тоже изменился, соответствуя внешности. – Теперь ты можешь говорить членораздельно? - Пожалуй, - уголки моих губ невольно поползли вверх, и я не стал их останавливать. Вот теперь я действительно рад видеть этого субъекта – такой он и привычнее и проще. – Знаешь, даже твой хвост и глаза на ладони не пугали меня так, как этот дядька! Не будь больше им, ладно? Кем угодно, только не им! – я помахал вытянутыми ладонями, показывая, насколько я против таких персон. - Оу, договорились, - что-то хитрое промелькнуло на его лице, такое хитрое, что стало даже не по себе как-то. Придумал что-то, точно, а я сам и развязал ему руки, теперь уж точно выкинет номер, знаю его. – Ну, так что, поведаешь, как жилось? Мы давно не виделись. - Будто ты сам не знаешь! – я точно был уверен, что Макс в курсе всех моих дел с момента, когда я взял его визитку. Вряд ли ему нужна была информация, или ему было интересно, что происходит в моей жизни. Скорее - этому садисту просто хотелось услышать от меня, как было плохо, как я в нём нуждался, признание моей потребности в нём. Что ж, хозяин – барин, если это ускорит получение ключа, мне не сложно. Тем более что так оно всё и было. – Разве не следишь за мной? Раньше, так казалось, по пятам за мной ходил, везде мерещилась твоя физиономия.       Общаться с ТАКИМ Максом было действительно легче, и я позволил себе выговориться: - Даю твоё правое ухо на отсечение – ты видел, как я был счастлив ту неделю после нашей встречи! Видел, что мне всё в кайф, всё радовало, я хотел делать всё сразу! Да я и делал! И главное – получалось! Я будто стал многоруким индийским божеством – бесконечнодобрым и вечносчастливым. А потом, - что-то заусило меня и понесло селевым потоком без шанса остановиться, - разве ты не видел, как больно мне было? Как жёстко я приземлился после того полёта? А помнишь, как я слонялся по городу, бегал по улицам, ища кого-то? И кого же я, интересно, искал?! – обида и злость вдруг запузырились в горле горечью изжоги, сейчас мне казалось, что он виноват во всём этом, он допустил эту неделю кошмара, когда хотелось распасться на атомы, только бы никогда больше не чувствовать чёрную пустоту внутри, не знать, что потерял. – Неужели ты не мог прийти сразу?!..       Выплеснув эмоции на «корень зла», я утих, прерывисто и резко вдыхая, и казалось, будто я поскуливаю. Кулаки сжаты, весь подался вперёд – вот какой я сейчас: просто злой обиженный ребёнок. А что видит он? Ноющее жалкое существо? - Слышь, перестань… - похоже, парнишка не ожидал такой реакции на свою просьбу рассказать, как дела. Удивил я его, всё же. Да и пусть – не только ему одному! – Так надо было, понимаешь? Но теперь хардкора не будет, ты больше не забудешь, что надо делать, к кому идти, обещаю…       Он говорил голосом переговорщика с террористом или самоубийцей, голосом, которым испуганные молодые папаши обещают своим маленьким детям любые сокровища, лишь бы они не плакали. При этом он имел вид сапёра-недоучки, в страхе перерезающего синий проводок (а что, если надо было красный?..). Это было настолько странным и так ему не шло, что я не выдержал и уткнулся лицом в ладони, закашлявшись от с трудом сдерживаемого смеха. - Ах, ты!.. – он наконец-то понял, в чём здесь подвох и тоже рассмеялся. – Ладно, уел! Мир? – протянутая вперёд рука.       Ещё бы не мир – пожимаю прохладную, широкую, с длинными тонкими пальцами ладонь. – Серьёзно, не держи зла, просто приходи сразу, как будет нужно, ключ всегда в твоём распоряжении. Есть какие-нибудь вопросы? Вопросов не было. Мне больше не хотелось знать, кто он, откуда, что это за сны такие и почему без них весь мир – унылая картонная коробка, тёмная и вонючая, как из-под испорченных овощей. Я больше не хотел спросить, что Макс забирает у меня в обмен на эти кусочки счастья – теперь я бы и так отдал ему всё, что есть в реальности, каждый шаг, каждый выдох. Больше говорить было не о чём, я ждал свой кусочек металла, мой проводник в Мечту. - Держи, - дилер полез в карман рубашки и вытащил поблёскивающий предмет, положил на льняную скатерть. – Знаю же, что только о нём и думаешь. Приятного путешествия! - До встречи! – я двумя пальцами подцепил ключик и слегка хлопнул Макса по плечу на прощание. Развернулся и пошёл к двери, освещённой старым чугунным фонарём. Не было нужды оборачиваться – зачем? То, что мне нужно – прямо передо мной. Выполняю долгожданный алгоритм: дверь-скважина-ключ-поворот ручки-щелчок открывающейся двери…       … «Я так и знал! Ведь знал же, что так получится, когда подписывался на этот заказ! – думал я, стараясь как можно быстрее бежать по коридорам личной межпланетной станции главы одного из крупнейших контрабандистских синдикатов Солнечной системы. Позади слышался топот сапог личной охраны Дона и его дрессированных головорезов. Мои же ботинки на нано-резиновой подошве почти совсем не издавали шума, к тому же экзоскелет костюма существенно увеличивал мою скорость. Благодаря этому и, опять же, желанию живым покинуть космическую крепость-резиденцию, я всё ещё оставался в отрыве от преследователей, продвигаясь к шлюзовому отсеку, где с внешней стороны обшивки была примагничена моя космояхта. Из всей нашей пятёрки, похоже, остался только я – остальные экстренно телепортировались на базу, больше не имея возможности принимать участие в этом деле. Навигатор на дисплее очков показывал кратчайший путь до выхода, и я бежал, прижимая к груди сумку с добычей – размером со страусиное яйцо радужный изумруд «Принцесса эльфов». Сам по себе этот камень не был чрезмерно ценен, даже учитывая его необычную окраску. Интерес и заоблачную стоимость ему придавало то, что у найденного в шахтах одной из планет созвездия Рыбы минерала внутри было некое образование, напоминающее очертаниями сердце, которое, по догадкам учёных, может содержать вкрапления ДНК, изучив которые, человечество смогло бы ещё на шаг приблизиться к разгадке тайны возникновения жизни во Вселенной. К сожалению, учёным мужам так и не удалось поработать над этим камушком – по заказу Дона он был выкраден из Главного Исследовательского Института на Марсе ещё два года назад и с тех пор считался безвозвратно потерянным, ибо не было никаких прямых доказательств, указывающих на главу синдиката. А если и были – то исчезли по мановению волшебных нолей на чеках и пачек общегалактической валюты. Вот из-за отчаянного положения профессоров космологии я и оказался петляющим по ярко освещённым, выкрашенным в нежно-персиковый цвет, коридорам станции Дона. Меня и мою команду наняли выкрасть «Принцессу» обратно, так сказать, вернуть в заботливые руки науки. Как бы мы ни готовили эту операцию, реальная подготовка охраны резиденции и её количество неприятно удивили нас – надо отдать им должное, парни умеют работать как хорошо выдрессированные псы.       Конечно, и нас можно назвать ворами – тем более что так оно и есть. Однако, в этот раз я получал кроме хорошего денежного вознаграждения в случае успеха ещё и бонус для совести – возвращал, так сказать, общечеловеческую ценность, артефакт, возможно, выводящий науку на новую ступень исследований. Вот только ещё бы добраться до моей яхточки!       По показаниям навигатора, оставалось буквально несколько поворотов, когда, вылетев из-за угла на т-образный перекрёсток, я попал в засаду. Четверо наёмников с лазероножами поджидали меня по разные стороны и, как только я оказался на линии их видимости, накинулись. Троих врукопашную я бы точно сделал, всех четырёх – без проблем, если бы только остался заряд в бластере (которого, кстати сказать, тоже не было, так как пришлось его, уже опустошённого, метнуть в голову одному из охранников). Шансов выбраться, учитывая, что сзади догоняет ещё толпа парней, вряд ли желающих взять у меня автограф, почти не оставалось, меня могло спасти только чудо.       И, вопреки уже растворившейся, как облачко кислорода в атмосфере Венеры, надежде, оно таки произошло! В те доли секунды, пока церберы Дона неслись на меня, от стены отделилась фигура человека с квазикольтом, до этого момента незаметная. - Давай быстрее к яхте! – крикнул Том, мой давнишний напарник, проверенный не в одном деле, единственный из нашей группы, у кого был костюм-хамелеон, полностью сливающийся в режиме маскировки с любой поверхностью. – Я прикрою, выноси «Принцессу»!       Времени на дружескую болтовню совсем не было, и я помчался по левому, свободному от охраны, коридору вперёд. Сзади слышались резкие хлопки выстрелов, и, оглянувшись на миг, я увидел, как чёрнокожая голова и руки Тома мелькают в гуще схватки, контрастно выделяясь на фоне светлых стен и придавая ещё больше резкости всей картине боя. Мысленно прокрутив ход нашей операции, понял, что теперь-то здесь уж точно никого не осталось из моих ребят, Том был последний. Я просто обязан выбраться с камнем. И всё бы ничего, но я бежал вовсе не по тому коридору, который ведёт к шлюзовому отсеку. План отхода пришлось пересматривать в секунды. Карта подсказывала, что за поворотом находится лифтовая шахта, ведущая на нижний уровень корабля, где есть грузовой зал с выходом наружу. Делать нечего – сворачиваю к шахте, никаких других решений в голову не приходит, всё тело сейчас уже работает на пределе возможностей, выдавая только самые эргономичные варианты, обходясь максимально точными движениями.       Подбегаю к огромному квадрату створок дверей лифта, нажимаю на кнопку открытия. Тяжёлая металлическая перегородка начинает медленно разъезжаться в стороны. Медленно! Очень медленно! Или это только мне так кажется – я, будто перешёл на другой режим функционирования, когда твоё внутреннее время, ускоряясь, намного опережает то, как живёт всё вокруг. Послышалось металлическое жужжание – это перекрывают на всех этажах отсеки, хотят заблокировать меня, как крысу в ловушке. Посмотрим! Я протискиваюсь сквозь ещё не полностью открывшиеся двери и начинаю спуск на дно этой крепости по обычной металлической лестнице-перекладинам.       Поднимаю голову – где-то высоко наверху вижу дно лифта. Остаётся только молиться всем вселенским богам, чтоб никто не додумался поехать на нём вниз. Судя по данным навигатора, стена шахты, вдоль которой я сползаю – внешняя стена корабля, за ней только пустота открытого космоса и холодные острые лучи звёзд. Такая близкая и такая далёкая желанная чернота и свобода. Слышно, как по обшивке с внешней стороны этой крепости царапаются острые титановые коготки космоголубей – существ, чем-то действительно напоминающих земных птиц. Этих тварей впервые описали, когда начали освоение Нептуна: на базе исследователей, находящейся между ним и Тритоном, заметили некое скопление, которое вело себя не как обычная космическая пыль, двигалось не по стабильной траектории, а меняло направление и очертания. Когда учёные подобрались поближе, то поняли, что это стая вполне живых существ, имеющих конечности, напоминающие крылья земных птиц, покрытых чем-то вроде перьев. При поимке этих обитателей безвоздушного пространства выяснилось, что в условиях земной гравитации и при наличии кислородной атмосферы они гибнут, распадаясь на углеродные соединения, буквально истлевая на глазах. За почти сто пятьдесят лет к этим «птичкам» привыкли все, кто хоть раз покидал орбиту Земли, и не обращали на них внимание. Особой опасности они никому не представляли, лишь портили коготками обшивку кораблей, на которые садились, да могли проколоть руку своим рогом, расположенным там, где у привычных человеку птиц находится клюв. Нет, агрессии они не проявляли, питаясь, судя по словам учёных, некими ∑-волнами, периодически испускаемыми звёздами, так что трудностей мне они доставить не должны были, когда стану добираться до своей яхты.       Я посмотрел вниз – метрах в четырёх было различимо тёмное дно шахты. Наконец-то! Мне нужно выбраться наружу до того момента, как все сообразят, каким образом я решил это сделать. Встав на пол, прижался к стене, стараясь как можно сильнее слиться с ней, прислушался: по грузовому отсеку ходили охранники, переговариваясь между собой и по радиосвязи. С такого расстояния нельзя было различить, о чём они докладывают, но это, скорее всего, касалось меня и камешка в сумке на спине.       Времени всё так же было катастрофически мало, меня вот-вот могли обнаружить. Все следующие действия развивались очень быстро, я не мог потерять эффекта внезапности, пока ещё столь любезно остающегося на моей стороне. Вколов себе ампулу с коктейлем из нейротрансмиттеров, на секунду прикрыл глаза, готовясь к эффекту препарата.       Открыл глаза, выходя из-за угла лифтовой шахты и оглядывая просторное помещение. Казалось, застыли не только люди вокруг, кто - подняв для шага ногу, кто – с открытым ртом, говоря что-то. Вокруг, в замершем воздухе висели лёгкие пылинки – теперь я видел каждую из них очень отчётливо, мог бы даже рассказать, чем одна отличается от другой. Само время словно исчезло, заморозив всё вокруг, кроме меня, превратив живых людей в манекены, слишком реалистичные восковые фигуры. Я знал, что действие содержимого ампулы не бесконечно, эффект уменьшается пропорционально длительности, вещество быстро расщепляется в крови, мне надо было спешить. Пробегая мимо человеческих скульптур, заметил, что они начали неизмеримо медленно, но всё же двигаться. Активировав на костюме режим «Космос», защищающий от низкой температуры, излучения, а также позволяющий некоторое время обходиться без воздуха, я метнулся камере выхода за пределы корабля. Кто-то из охраны уже, похоже, заметил движение тени, каковой я им сейчас и представлялся, начал поворачивать в мою сторону голову, ещё толком не поняв, что происходит. Из камеры, где я стоял, откачивался с шипением воздух, открывались створки выхода. Какое-то время парням Дона потребуется, чтоб камера перезагрузилась, готовясь принять очередных желающих выйти в чёрный светящийся миллиардами алмазных гвоздей вакуум.       Не желая зря тратить подаренные мне биохимией секунды, я протиснулся сквозь ещё не полностью раскрытый шлюз, запуская режим намагничивания подошв ботинок. Очутившись снаружи, огляделся и заметил «припаркованную» метрах в пяти свою космояхту, скорее направился к ней. Вокруг сияло бесконечное пространство Вселенной, как и всегда – абсолютно прозрачное, чистое и давящее своими размерами, так, что в голову невольно приходила мысль о том, как же мало и ничтожно человеческое существо, как чуждо оно этому миру. В такие моменты сам себе казался просто ошибкой мироздания – вокруг огромные звёзды, планеты, кто ты такой, что имеешь дерзость считать себя венцом творения?       Добравшись до своего кораблика, я на мгновение упёрся лбом в его обшивку – всё, финишная прямая, осталось только убраться подальше от этой крепости. Волнение отступало, освобождая место для более приятных мыслей, одной из которых была мысль о ванне и бутылке чего-то, что поможет мне забыть, сколько раз за прошедшие семь часов я мог умереть. Расслабляться сейчас всё же не стоило, камень ещё не в Институте, мне ещё не заплатили и псы Дона всё ещё у меня на хвосте, действие сыворотки уже почти прошло. Быстро пролажу в люк яхты, прохожу процедуру смены космического «ничто» на такой любимый мной воздух и запускаю двигатель, переключая системы своего кораблика в режим «Антирадар». Теперь меня будет сложно увидеть не только на экранах приборов, но и просто глазами – нано-составляющие обшивки превращают мою малышку со стороны в пятно космического пространства, будто раскрасив её в цвет галактической пустоты. Беру в руки рычаг управления и со всей скоростью, на которую способна эта машина, отрываю её от махины звездолёта и покидаю околоземную орбиту, приближаясь к поверхности Родины человечества.       Моя цель – небольшой городок в северном полушарии, точнее – его окраина, спальный район со старыми ещё панельными девятиэтажками и жителями, не желающими влезать в чужие дела. Сажаю яхту на плоскую бетонную крышу одного из домов отдалённого от центра района, находящегося у самой кромки леса, самого последнего на улице. Я давно уже выбрал именно это здание, расчистил посадочную площадку, позаботился о ключе на чердак. Когда-то давно в этом районе жили мои родители, и я знал все дворы, все закоулки, облазил с друзьями все крыши, думаю, некоторые из оставшихся местных даже вспомнили бы меня. Сейчас здесь мало кто остался – многие перебрались на другие планеты или просто орбитальные Полисы. Земля пустела, маленькие города вырождались, возвращая природе то, что когда-то было взято взаймы. Жизнь на планете кипела только в мега-городах да на центральных улицах вот таких вот населённых пунктов, оставляя на своих задворках лишь стариков и тишину. Как раз то, что мне и нужно.       Выбравшись из кабины на серую крышу дома, я с удовольствием потянулся, расправляя онемевшие от напряжения мышцы, и вдохнул свежий, пахнущий травой и нагретыми сосновыми иголками воздух. Летний день лениво плыл к вечеру, и уже порыжевшее солнце размазывало по верхушкам деревьев прозрачный апельсиновый сироп, не принося жары, но, прощаясь до утра, тёплой ладонью поглаживало всё, до чего дотягивалось. С писком носились в только им одним понятном порядке стрижи, догоняя мошкару, выделывая такие фигуры пилотажа, резко меняя направление, высоту и скорость полёта, какие не снились и самым опытным пилотам-асам. Что ж, я на месте. Осталось только встретиться с агентом Института так, чтоб меня не поймали здесь, на Земле. В том, что Дон уже выяснил, к какой планете я направился, сомневаться не приходилось. Оставалось лишь надеяться на размеры нашей Старушки и на анти-радары, расставленные мною по периметру этой крыши и ещё нескольких домов в округе.       Теперь мне предстояло пройти по более оживлённым улицам этого города, пересечь рынок и добраться до ночного клуба, где и работал под прикрытием ди-джея нужный мне человек. Выходя из подъезда, подумал, что хорошо бы на рынке немного «слиться» с толпой, изобразив что-то среднее между покупателем и продавцом, сойдя за своего среди тех и других. Оглядевшись, увидел развалившихся на асфальте у дверей дома чёрную кошку и двух, уже подросших котят – с бананово-клубничным запахом. Отлично! То, что сейчас нужно: сложно будет сказать – продаю я их или только что купил. Взяв животных в охапку, направился в сторону робо-такси, всегда стайкой ожидающих пассажиров около сэлф-маркета неподалёку. Сев в автоплан, поднёс чип-карту гражданина к идентификатору и, как только загорелась зелёная лампочка одобрения, ввёл конечный адрес поездки, указав место недалеко от рынка. Чип-карта, естественно, не моя – я украл её у одного очень милого старичка, живущего в пяти кварталах от места, где я посадил яхту. Конечно, я уже компенсировал ему все издержки, переведя со ста восьмидесяти четырёх счетов-однодневок ему вполне ощутимую сумму и просьбу не беспокоиться о происхождении денег и судьбе карты, которую я, кстати, верну, переданное маленькой девочкой в парке. Кошки вели себя на удивление прилично: не рвались из машины, не мяукали, лежали мягкими комочками на кресле сиденья тихонько, по-моему, даже спали.       Мы ехали довольно быстро – население города совсем не большое и пробок практически не бывает – то поднимаясь в воздух, огибая преграды на пути, то снова мягко скользя по дороге. За те почти десять минут, проведённые в такси, я всё больше успокаивался, мысленно прокручивая в голове последующие свои шаги. За окнами мелькали улицы и дома, деревья и зонтики небольших кафе, прохожие, чем ближе к центру города, тем более суетливые. Солнце уже почти присело на зубчатый от силуэтов домов забор горизонта – отдохнуть, отдышаться от рабочего дня, и снова – тонуть, тонуть, тая у этой кромки, последним лучом своим махнуть людям, городу: «Чао! До встречи утром!» Выйдя из машины, поудобнее взял своё «пушистое прикрытие» и направился в сторону торговых рядов. Несмотря на уже подступающие сумерки, там стоял гвалт голосов, светили разноцветные огни фонариков и рекламных щитов, зазывающих в лавки. Здесь всегда много народу, всегда очень шумно – самое лучшее место, чтоб затеряться, уйти от погони. Я не знал, следит ли за мной кто-то, но рисковать, глупо открывшись, вовсе не хотел, поэтому шёл, сделав заинтересованный вид, будто изучаю товар или ищу что-то, а порой – предлагая проходящим рядом своих кошек, так и норовивших вывалиться из рук: «Отличные котята! Не возьмёте себе? Бананово-клубничные…»       К счастью, никто не прельстился мирно болтающимися у меня в руках животными, и я быстро пересёк рыночную площадь, оказавшись через дорогу от того самого ночного клуба, где мне и предстояло передать «Принцессу». Оставалось только одно – куда-то деть кошек, которые теперь только мешали бы – несколько странно входить в такое заведение с питомцами.       Выбрасывать просто так бедняжек не хотелось, я и так увёз их далеко от привычного им места жизни, позвоночником чувствуя покалывания упрёков совести. Повертев головой, увидел в паре шагов от себя парнишку лет двадцати или около того, немного небритого и в очках, с которыми обычно плавают в бассейне. Высокий и худощавый, он стоял на краю тротуара, словно решаясь сделать какой-то очень важный шаг, стать кем-то или просто самим собой. В тёмной футболке, серой мастерке и шортах, с видом человека, мечтающего о чём-то большем, чем реальность – он мне показался идеальным вариантом хозяина моих «помощников».       Подхожу к нему поближе, так, чтоб понял, что я не случайно стою рядом, а уже предупреждаю о начале общения: - Привет! – говорю я, и взгляд парня начинает фокусироваться на мне. - Привет! – отвечает он, и видно, что не вполне понимает, как так получилось, что кто-то подошёл слишком близко к нему. – Знаешь, я, вообще-то, ухожу, вот прям сейчас… Пропусти меня… Если, конечно, согласен… - А разве я могу запретить тебе идти? Только послушай, возьми этих кошек. Эта, - показываю на чёрную со светло-золотистыми глазами, - мамаша их. А остальные – котята: два с бананово-клубничным запахом и один – банан, клубника, шоколад, как мороженое. Мне больше нет смысла их держать, а выбросить в пустоту не могу – они мне очень помогли. - Кошки? – вихрастый смотрел на меня, почти не моргая пушистыми ресницами. – Зачем они мне? Что я с ними буду делать? Съем? - Возьми просто на память, пусть будут, - я улыбнулся, представляя, что он может действительно ими позавтракать, например, вместо яичницы. Ну, всё, держи их, и расходимся каждый в своём направлении.       Переложив несопротивляющихся животных парню на руки, развернулся и зашагал, пересекая проезжую часть в направлении двери клуба. Не давая пройти внутрь, охранник в чёрной форме с жёлтым логотипом на левой стороне груди – лев, выходящий из клетки – встал в проёме, загораживая телом всё пространство входа. - Закрыты, - разрубает словом воздух существо, больше похожее на гомункула, нежели не человека. - Я к Гарику, он ждёт меня, - знаю, что клуб уже час как открыт, но пускают туда только своих, тех, у кого платиновые карты общегалактического банка и шахты по добыче «всего-что-только-можно» на планетах вне Солнечной системы. Или их детей. Или их подруг. У меня же, после уже почти девяти часов попыток не попасться на глаза ребятам Дона, вид был несколько потрёпанный и вряд ли соответствующий представлениям об элите Галактики. Но мне плевать на его размышления по этому поводу, я устал и хотел поскорее завершить задание. К тому же и здесь хватает тех, кто знает главу картеля и может опознать меня. Нет времени что-то объяснять этому громиле, я просто подхожу ещё чуть ближе и быстрым незаметным движением руки всаживаю ему в сонную артерию мини-шприц с дозой транквилизатора, который не то что слона, но и динозавра, найдись таковой, отправил бы к Королеве Снов на минут двадцать-тридцать. Думаю, этого времени мне вполне хватит, чтоб найти Гарика, уверен, что я и зелёный камушек куда важнее всей его «работы».       Прохожу через тёмный коридор с обитыми бархатом стенами в центральный зал. Оглушительно громко кричит музыка, своим быстрым ритмом заставляя ускоряться сердцебиение и дыхание. На танцполе, среди разноцветных от прожекторов струек дыма и полос света, мечами прорезающих плотную, густую темноту, будто выхватываемые из пустоты, мечутся в танце тела девушек и юношей, одетых в яркие лоскутки ткани, со светящимися браслетами на руках, ногах, шее. Оглядываю поверх прыгающих, как море резиновых мячиков, голов толпу – за ди-джейским пультом никого нет. Странно, связной должен быть здесь. На миг, словно кто-то сжал в кулак мой кишечник, липко и душно шептали в ухо подозрения – а вдруг, он сдал меня, или его сдали, и, вообще, нет его уже на свете, псы Дона нашли, постарались… Медленно вдыхаю через нос коктейль из запаха разгорячённых людей, сладковатого дыма, паров подожжённого алкоголя и – осадок совсем на донышке – воздуха. Будто в мольбе, поднимаю голову наверх и вижу на втором этаже-балконе толпу журналистов, окруживших бородатого мужчину в белой майке. Гарик! Спасибо, Небеса, с понедельника обещаю стать паинькой!       Пока не очнулся охранник на входе, или кто-нибудь из персонала не нашёл его, нужно добраться до агента учёных, а то начнётся такая паника, что к чертям собачьим полетит вся моя конспирация, да и дело, скорее всего, будет провалено. Резкими скачками перепрыгивая через ступеньку, поднимаюсь наверх, подбегаю к журналистам с микрофонами и камерами, нацеленными на ди-джея (он довольно известен в нашей системе, так что интерес прессы вовсе не удивителен). Привлекать внимание мне сейчас вовсе ни к чему, поэтому просто забираюсь на стул у ближайшего столика позади толпы, возвышаясь над ними. Машу рукой Гарику – и, увидев, что он меня заметил и кивнул, быстро спускаюсь на пол и отхожу в сторону, сажусь на чёрный кожаный диван у стены, делая вид, что я один из посетителей клуба. Сквозь музыку слышу усилившийся недовольный гвалт журналистов – суда по всему, парень прервал аудиенцию, сорвав планы этим чайкам. Действительно, через несколько секунд мимо прошёл мой связной, движением головы призывая следовать за ним. Я медленно встал, чтоб не вызывать подозрений у собирающих аппаратуру корреспондентов, и направился в сторону незаметной, окрашенной в такой же фиолетовый, как и стены, цвет, двери. Повернул позолоченную резную ручку и вошёл в комнату.       Это был довольно просторный кабинет, обставленный массивной деревянной и тёмно-бордовой кожаной мебелью. Широкое окно, занавешенное лёгкими прозрачными золотистыми шторами, снаружи закрывали бронежалюзи, от расползшейся на полпотолка люстры с хрустальными каплями-подвесками по стенам прыгали радужные блики-зайчики. Справа стоял высокий книжный шкаф-бар, заполненный книгами и бутылками разного цвета, формы и содержания, слева – створки лифта, ведущего на крышу, где по договорённости уже ждал нас небольшой, но очень быстрый космо-скутер, который должен был отвезти меня в любое указанное мной место, а Гарика с «Принцессой» доставить в Институт. Бородач стоял посреди кабинета, явно нервничая и покручивая в руках невысокий треугольный стакан с чем-то лимонно-жёлтым. - Как всё прошло?..экхы…кха… – молодой человек не мог скрыть напряжения, его голос сорвался на хриплый бас, он закашлялся. – Камень у тебя? За тобой следят? - И тебе привет, друг! – не смог отказать себе в удовольствии чуть-чуть потянуть время, заставляя парня раздувать в нетерпении ноздри. – Видишь – я жив, обе руки, обе ноги, глаза на месте, кое-где синяки есть, но это мелочи. Сам как? – почти смеюсь ему в лицо, конечно, издеваюсь, но мне сейчас очень нужно сбросить напряжение, а как ещё это лучше сделать, не побесив ближнего своего? - Хватит, ну же, просто покажи её!.. – ого, а для них это действительно важно, вон как нервничает! - Пожалуйста, вот… - достаю из сумки камень, крепко сжимаю, поворачиваю так, чтоб свет от люстры, падая на грани, отражался зелёными брызгами, радугой росы на траве. – Мы с ней, конечно, многое пережили и стали близки, но за оговоренную компенсацию моей тоски от расставания с красавицей, я готов уступить её тебе и даже не скучать. А если ты поторопишься с переводом денег, то мы все втроём еще сможем и исчезнуть отсюда, пока ребята одного очень сурового дяди не надрали нам… всё, что есть. - Да, деньги, конечно, - Гарик с трудом оторвал взгляд от изумруда и достал из кармана телеком. Пара секунд, и сытое урчание звука сообщения оповестило меня о пополнении счёта.       Проверив сумму, я с облегчением передал камень агенту учёных – всё, теперь это их проблема, избавился, осталось только оказаться подальше отсюда. - Всё отлично, сделка завершена. Теперь, если ты не против, давай убираться из клуба. Что-то мне домой захотелось…       Ди-джей кивнул, убирая «Принцессу» обратно в сумку и нажимая кнопку лифта. Благодаря этому скоростному подъёмнику мы в считаные секунды оказались на крыше здания, где, уже готовый к вылету, тихонько шумел скутер. Назвав пилоту адрес, я откинулся на спинку сиденья и смотрел в окно, составляя из кусочков желаний план траты гонорара. За стеклом уже стемнело, зеленоватая полоска горизонта перетекала в индиго и, густея дальше – в чёрную глазурь, оголяющую прячущиеся днём стыдливые здесь, с земли, и такие властные, заиндевато-холодные в пустоте космоса, звёзды. Тёплый воздух над сонным городом дрожал, делая его похожим на мираж в пустыне, заставляя свет огней окон и улиц танцевать сальсу, подмигивая небесам, словно в уговор о сохранении какой-то их общей тайны.       Меня высадили недалеко от одного из типовых панельных домов того района, где я оставил свою космояхту. Дойдя до нужного мне здания, я остановился, прислушиваясь – рядом со мной стояла, одетая в мягкий чёрный балахон, Тишина. Здесь её резиденция – маленький, почти опустевший квартал, и при свете дня-то нешумный, ночью превращался и вовсе в онемевший символ фиаско человечества перед природой. Большинство жильцов покинуло это место, поддавшись уговорам далёких горизонтов новых планет и просто бесконечности космоса: люди так давно мечтали об этом, что когда жизнь вне Земли стала возможной и доступной для каждого – с лёгкостью променяли свой зелёно-голубой шарик на неизвестность другого цвета. Почему-то я не поддался веянью моды, не мечтал освоить пески или метановые острова других миров – всегда возвращался в этот, ставший ещё более уютным и близким после резкого снижения населения. Теперь кажется, что Земля стала чем-то вроде непопулярного кружка по интересам, только для своих, тех, кто понимает её, никого лишнего. Вот и в том доме, куда я собираюсь зайти, живет всего несколько семей на все девять этажей – в основном, старики. Когда-то и моя семья обитала в одной из квартир, но потом я ушёл, а родители предпочли перебраться в Орбитальный Полис, вручив мне ключи и право распоряжаться всем нажитым.       Оставив ночных насекомых стрекотать, скрежетать и во весь голос сплетничать о том, что происходит в их летней жизни, вошёл в подъезд, заметив уголком глаза пролетевшую с горловым уханьем совсем рядом со стеной сову – раньше они так близко не показывались, теперь, видимо, осмелев и уже начиная хозяйничать на почти захваченной дикой природой территории. Поднявшись к себе на последний этаж понял, что, несмотря на усталость, совсем не хочу спать, даже не зеваю. Видимо, смесь из моих собственных гормонов и данных им в помощь стимуляторов ещё не растворилась, не распалась до ни на что уже не годных составляющих, разрешая телу таки ощутить всю его тяжесть и провалиться на дно омута безмыслия, в мягкий ил сна с проплывающими мимо сознания мутными тенями видений. Поэтому, сделав себе мятный чай, захватил плед, подушку и направился на крышу через проделанный мною ход в потолке, где стоял небольшой навес с гамаком, маленьким столиком из какого-то ящика и старым, но очень уютным, найденным в одной из брошенных квартир, креслом с плюшевой бордовой обшивкой.       Устроившись в коконе покрывала на подушке сиденья, откинувшись на мягкую спинку, с круглой, пузатой, красной в белый крупный горох кружкой в руке, я смотрел на медленно тающую тень ночи. Чистая полоска лазури выползала из-за края леса, напоминая, что сейчас лето – время коротких снов и бесконечного света. Звёзды, теряя свою власть над небом, тускнели, одна за другой пропадая в шёлковом, тонком, ещё не нагретом воздухе, словно сметаемые ветром – свежим спросонья.       В лучах вспыхнувшего на востоке малинового пожара пролетела большая птица, что-то прокричав, обозначая своим голосом начало нового дня. Я прикрыл глаза, пропуская сквозь ресницы рыжий мёд ещё не жгучего пламени дневной звезды и …