***
Погляди же вокруг и запомни, как страшно — выжить, Когда возле тебя лишь осколки чужих снарядов, Когда кровь из багряной становится грязно-рыжей, Засыхая на стали. И если с тобою рядом Никого не останется — я спою тебе песню. Лучшую в мире песню.[1]
***
Под покровом ночи, когда на небосклоне появился месяц, озираясь по сторонам и шагая почти беззвучно, семенил пятикурсник из Хаффлпаффа. Он крепко и почти любовно прижимал к себе что-то похожее на мантию, которая серебрилась в свете убывающей луны. Колдовские зелёные глаза юноши влажно блестели, таинственная улыбка коснулась юного лица. Молодой барсучонок, словно сотканный из неясных теней, подошёл к Чёрному озеру. Юноша дрожал на промозглом ветру, но всё же снял с себя мантию и всю остальную одежду, оставаясь обнажённым перед тёмными водами озера. Тонкие руки всё также нежно прикоснулись к серебряной шкуре с коричневыми полосами и пятнами. Хаффлпаффец накинул её себе на плечи и вошёл по колено в воду, превращаясь с едва заметным белым свечением в тюленя. В ту же секунду тот скрылся под ровной поверхностью Чёрного озера. В то же время, прислонившись к стволу дерева, наблюдал за необычайным существом староста Слизерина. Его тёмные глаза долго изучали поверхность тёмных вод, а алые губы изогнулись в улыбке. Слизеринец выпрямил спину и в последний раз окинул взглядом Чёрное озеро, прежде чем уйти в направлении школы.***
Шелки[2] даже в магическом мире считаются лишь мифом, но в некоторых древних рукописях можно найти упоминание об удивительных и необычайно красивых существах, чей голос мог убаюкать море даже в самый сильный шторм. Риддлу повезло найти такие с потёртыми временем записями рукописи в Запретной Секции поздней ночью. «Шелки даже сейчас не более, чем миф, прекрасная легенда о рыбаке, укравшем шкуру одной из шелки[3]. Но однажды мне довелось увидеть эту прекрасную сказку наяву. Молодые и необычайно красивые люди скинули с себя тюленьи шкуры и, совершенно не стесняясь своей наготы, звонко смеялись (я до сих пор слышу этот прекрасный перезвон колокольчиков), танцевали перед разведённым костром, чьи движения волнуют меня даже сейчас. Но при долгом пребывании на суше они до смешного неуклюжи, способные споткнуться на ровном месте. Их движения не такие мягкие и плавные, как во время плавания (даже в человеческом облике). И чем дольше они на суше, тем сильнее для них зов моря. Кроме прекрасной внешности и певучего голоса, могу сказать, что они практически не умеют колдовать, как любое другое волшебное существо, не считая, конечно, способность превращаться в тюленей и обратно. Также они имеют необыкновенную способность вызывать шторм, если кто-то разгневал шелки, что, по моему мнению, практически невозможно. Они довольно добрые и нежные существа, которые могут только перевернуть рыбацкую лодку потехи ради. Также имеют необыкновенную для волшебного существа долголетие. Я познакомился с одной из них, она поведала мне, что ей больше пятисот лет, и, по её словам, она ещё довольно молода. Даже в самой глубокой старости шелки прекрасны, их тёмные волосы не трогает седина, а на лице практически нет морщин». Том услышал шорох, отвлекаясь от чтения рукописи старого волшебника, жившего едва ли не во времена Основателей. Он наложил на свой уголок все известные ему отталкивающие и маскирующие его присутствие чары, но всё же полностью довериться магии он до сих пор не мог. Молодой волшебник окинул взглядом пустующую библиотеку и вновь устремил взгляд на ветхий пергамент, мягко разглаживая помятые уголки пальцами: «Из-за своего долголетия шелки беременеют реже, чем любое другое волшебное создание. Как женщины, так и мужчины, могут иметь детей только при огромной любви друг другу и обоюдном желании обоих партнёров. Обычно они влюбляются в маглов (возможно, из-за среды обитания: они обычно живут рядом с рыбацкой деревней маглов), в редких случаях, в магов. В последнем случае ребёнок рождается с более сильной расположенностью к волшебству, не имея возможности перекинуться, как один из его родителей, в тюленя, но при этом могут дольше остальных оставаться под водой. Но одно мне известно точно, если украсть тюленью шкуру шелки, даже при огромной взаимной любви, она всё равно будет несчастна, тоскливо оглядывая море, без возможности перекинуться в тюленя. Коли Вы хотите добиться расположенности и преданности шелки, Вам нужно быть к ним учтивым и терпимым (даже несмотря на доброту и нежность этих созданий, они до смешного пугливы и наивны, чем могут воспользоваться другие, обижая их; пожалуйста, не пользуйтесь их доверчивостью!). И, возможно, однажды они сами добровольно отдадут Вам свою шкуру, тем самым вверяя свою судьбу в Ваши руки». Удобный стул под ним скрипнул, когда юноша облокотился на спинку стула. После того, что он увидел собственными глазами и успел прочесть, он по-другому посмотрел на маленького студента Хаффлпаффа. Теперь ему понятно, почему тот не мог наколдовать даже простейшие чары и нормальным образом трансфигурировать спичку в иголку до сих пор, учась на пятом курсе. Также мимоходом староста Слизерина отметил непохожую ни на что красоту хаффлпаффца, затмившую его собственную. Он не мог оценить, согласно рукописям, его певучий голос, так как тот был необычайно молчалив в его присутствии, точнее в обществе любого слизеринца. Молодой волшебник усмехнулся, изогнув губы в порочной улыбке. Риддл хотел его себе, и как бы трудно ни было расположить к себе милого и невинного шелки, он заполучит его. В конце концов, он всегда любил любого рода вызов своим способностям.***
Незаметно для всех Риддл взмахнул палочкой, когда к нему подошёл маленький барсучонок. Тот неожиданно споткнулся, чем не преминул воспользоваться староста Слизерина. Он подхватил падающего прямо в его руки шелки и озорно улыбнулся тому. Хаффлпаффец поднял свои глаза на него и покраснел. — Будь в следующий раз более внимателен, Поттер, — усмехнулся Том, продолжая прижимать к себе тонкое тело шелки. Тот опустил свои блестящие глаза в смущении. — Прости, — тихо произнёс Поттер, тут же отпрянув от слизеринца. Нервно разгладив складки на своей мантии, он потупил взгляд. — И спасибо. И хоть его голос был приглушён и среди шума Большого Зала едва различим, Том мог сказать, что голос шелки действительно был мягким и певучим. Слизеринец почти ласково улыбнулся тому. — Ничего страшного, Поттер, — вкрадчиво произнёс Риддл, всё так же улыбаясь смущённому хаффлпаффцу. Шелки удивлённо взирал на Риддла. — Можешь звать меня Гарри, — растерянно кивнул пятикурсник. Тёмные глаза слизеринца заблестели. — Конечно, Гарри. В таком случае ты тоже зови меня по имени, — подмигнул староста. Поттер мягко и светло улыбнулся ему и, пожелав приятного аппетита, направился к своему столу. Слизеринец хитро усмехнулся и развернулся к столу своего факультета, за ним тут же последовал Лестрейндж, хмурясь своим собственным мыслям. Он понимал, что Риддл не стал бы помогать и тем более так улыбаться Поттеру, если бы он не был ему хоть в чём-то полезен. Но слизеринец не понимал, что мог дать Лорду Волдеморту ни на что не годный волшебник, без связей и каких-либо средств, так как тот не был наследником огромного состояния Поттеров, и был связан с ними лишь фамилией и дальним родством. Молодой последователь своего Лорда обернулся, чтобы посмотреть на хаффлпаффца. Да, тот был невинно прекрасен и его голос будоражит головы как девушек всех факультетов, так и молодых юношей. Но вряд ли это могло объяснить интерес Тёмного Лорда. Том Риддл никогда не интересовался ни красотой, ни любовными отношениями (если, конечно, те не могут принести ему выгоду). Насколько он мог помнить, староста Слизерина никогда не уделял должного внимания ни противоположному полу, ни своему. Поэтому Лестрейндж считал, что Лорд Волдеморт асексуален. — Родолф, ты смущаешь его своим пристальным взглядом, — усмехнулся Том, подмечая, как Гарри покраснел от повышенного внимания к своей персоне, и отчего-то считая это милым. Слизеринец моргнул и резко отвернулся от Поттера, чем вызвал смешок у Риддла. — Я не понимаю, чем он заинтересовал тебя, Том, — буркнул тот, опустив глаза на свою полную тарелку. — Тебя никогда не интересовали смазливые мордашки, особенно если за ними больше ничего нет. Староста Слизерина прямо посмотрел на Лестрейнджа. Ему совершенно непонятна ревность его последователя, и ещё больше ему не ясна та злость, появившаяся после того, как тот пренебрежительно отозвался о Гарри. — Тебя не должно волновать то, к кому я проявляю интерес, Лестрейндж, — будничным тоном заметил Риддл, принимаясь за свой завтрак. Родолф моргнул и посмотрел на Тома, после чего стыдливо опустил глаза. — Да, ты прав. Прости, — только произнёс слизеринец, прежде чем уткнуться в свою тарелку.***
Этой ночью было новолуние, но шкура, словно сотканная из сияния звёзд, в его руках всё равно серебрилась и мерцала. Поттер с лёгкой улыбкой прикоснулся к ней, прежде чем накинуть её себе на плечи, войдя в воду по колено. Риддл мгновение любовался прямой спиной, по-девичьи тонкой талией и стройными ногами шелки. В мягком белоснежном свете тот превращается в тюленя и скрывается под тёмными водами. — Н-невозможно, — пискнул кто-то за его спиной. Том резко обернулся с палочкой в руке, готовый напастью сию же секунду. — Finite Incantatem, — взмахнул палочкой слизеринец. — Родолф, что ты здесь делаешь? Лестрейндж пристыженно опустил глаза, не зная, что сказать в своё оправдание. Он просто хотел знать, куда исчезает тот ночью. Родолф, конечно, считал, что тот вновь пропадает в Запретной Секции, но прошлой ночью слизеринец тайком проскользнул в библиотеку, которая встретила его пустующими столами и ночной тишиной. В эту ночь их староста снова исчез с покровом ночи, и Лестрейнджу пришлось действительно потрудиться, чтобы не только не потерять след Риддла, но и не попасться самому. Том покачал головой и строго посмотрел на своего верного последователя. Он, конечно, знал, чем руководствовался Родолф, но не понимал этого любопытства. Иногда тот вёл себя слишком дотошно, чем только сильнее раздражал Риддла. — Надеюсь, то, что ты сейчас увидел, Родолф, останется между нами. Ясно? — приподняв выразительно бровь, уточнил слизеринец. Тот кивнул и обратил свой взгляд карих глаз на ровную гладь Чёрного озера. — Он шелки? — недоверчиво спросил Лестрейндж, хотя и сам понимал, что за глупый и очевидный вопрос он задал. — Но они же всего лишь миф. Нет доказательств их существования. Родолф нервно пригладил волосы и не мог оторвать взгляда от тёмных вод озера. Риддл усмехнулся, тоже устремляя взгляд тёмных глаз на спокойный водоём. — Однако, прямое доказательство их существования мы видели только что, — напомнил тот своему «другу». Слизеринец быстро кивнул, скорее самому себе, чем соглашаясь со словами старосты, когда над поверхностью озера показалась тюленья голова. В таком же мягком свечении его тело преобразилось в молодого юношу, на чьих тонких плечах была серебряная шкура, облегая изгиб его спины. Босыми ногами он подошёл к берегу, где скинул на большой камень шкуру, а сам обтёрся полотенцем. — Поэтому, — шепнул Родолф Тому. — Поэтому ты им заинтересовался, да? — Конечно, я хочу заполучить себе столь необычное и редкое создание, как шелки. — Ты можешь украсть его шкуру, тогда он не сможет перевоплотиться обратно и уйти от тебя, — предложил слизеринец. — Об этом говорилось в мифах. — Да, я могу, но это было бы и вполовину не так интересно, как если бы я добился расположение столь пугливого существа, и тот сам бы отдал мне свою шкуру, — усмехнулся Том, поворачивая голову к Лестрейнджу. Его верный последователь раскрыл рот, чтобы что-то добавить, когда услышал чистый смех шелки. Риддл замер и перевёл взгляд на Гарри, вслушиваясь в прекрасный перезвон колокольчиков в его смехе, и только мгновение после он заметил русалку, что-то говорящей на своём языке тому. — Нет, — всё ещё смеясь, ответил Поттер. — Я не женюсь на твоей дочери. Что же за смешной союз получится — шелки и русалка? Какие у нас будут дети? Ха-ха! Русалка что-то гневно ответила тому и скрылась в водах Чёрного озера, и только тогда Том выдохнул, даже не подозревая, что задержал дыхание. Гарри продолжал смеяться, надевая школьную форму. Он облачился в мантию и невесомо провёл вдоль своей шкурки, после чего длинные пальцы подцепили её. Поттер скрылся в тёмных коридорах, передвигаясь по ним почти бесшумно. Слизеринцы проводили его спину долгим взглядом и также никем не замеченные возвратились в свои спальни.***
— Можно, Гарри? — игриво улыбаясь, спросил Том. Впрочем, не дожидаясь ответа, он положил свои книги на поверхность стола и выдвинул стул. — Хо-хорошо, — кивнул Гарри, озираясь по сторонам. Библиотека была пугающе пустой, что было довольно странно, учитывая, что сейчас большинство студентов должны писать эссе. И библиотека была идеальным местом для этого. Но, принимая во внимание необычайную простоту хаффлпаффца и пугающую доверчивость шелки, Поттер ни в чём не заподозрил Риддла. Хотя тот очень постарался, чтобы они остались одни, не считая, конечно, библиотекаря. Том обворожительно улыбнулся Гарри, отчего тот смущённо спрятался за книгой, что-то царапая по пергаменту пером. — Тебе помочь, Гарри? — было что-то необычное в том, как произносил слизеринец его имя. Поттер посмотрел на страницы учебника и своё эссе, которое оставляло желать лучшего. И, возможно, помощь лучшего ученика оказалась бы впору. — Если тебе не трудно, Том. Мне действительно, трудно понять Защиту от Тёмных Искусств, — признался тот, отчаянно краснея. Том усмехнулся и пересел ближе к Гарри. Конечно, тому было тяжело не только потому, что у него был слабый магический потенциал, но также потому что шелки светлые из светлейших магических существ, если не самые светлые из ныне существующих. Им трудно понять, что собой представляют «Тёмные искусства», и потому им труднее понять способы защиты от них. — Спасибо, Том, — улыбнулся хаффлпаффец ему. Риддл вернул ему улыбку и вместе с ним поднялся из-за стола. — Если хочешь, то я могу с тобой позаниматься теми предметами, с которыми у тебя возникают трудности. Как ты на это смотришь, Гарри? — предложил слизеринец, хитро блеснув глазами. Шелки удивлённо посмотрел на того, совершенно не замечая плутоватый взгляд своего нового знакомого. — Да! — воскликнул Гарри, на него тут же шикнула библиотекарь, заставляя того краснеть и поспешно извиниться. — Я хотел сказать, если это не отразится на твоей учёбе, то я не возражаю. На его светлом лице появилась скромная улыбка, а глаза влажно заблестели колдовским огнём. Риддл замер, любуясь правильными и красивыми чертами лица. Он не мог подобрать слов, чтобы описать то, что он чувствовал в тот момент, даже спустя несколько десятков лет. Том кивнул. — О моей учёбе можешь не беспокоиться, Гарри. Я всегда буду лучшим во всём, — порочно усмехнулся слизеринец. После того вечера они ежедневно встречались после занятий в библиотеке, делая вместе домашнее задание. Постепенно Том начал задавать своему маленькому шелки вопросы о его детстве и семье. — Моя мама сейчас далеко, иногда я вижусь с ней на каникулах. В основном во время каникул я у Поттеров, но после окончания учёбы я вернусь к своей семье, — светло улыбнулся Гарри. — А отца я не знал, — грустно добавил юноша. — Я тоже не знал своих родителей, — признался Риддл, и сам удивился оттого, как легко и необдуманно рассказал о себе хоть что-то. Гарри отвернулся от книги и посмотрел в тёмные глаза слизеринца. Его зелёные глаза продолжали блестеть затаённой печалью, непонятной Тому. Поттер опустил учебник на стол и прикоснулся к руке Риддла. Его длинные нежные пальцы несильно сжали, привлекая к себе внимание. Слизеринец полностью обернулся к Гарри, не в силах прервать приятный контакт. Руки шелки были холодные, подобно водам Северного моря, но ощущать их на своей коже было похоже на острую необходимость. — Том, прости меня, я не должен был напоминать тебе об этом, — прошептал хаффлпаффец, в то же мгновение убирая руки. — В этом нет твоей вины, — заверил его Том. Слизеринец не знал, но с того самого вечера всё изменилось.***
Шелки звонко смеялся, а юный волшебник продолжал говорить о забавной ситуации, связанной с любовным зельем, в которую попали Родолф Лестрейндж и Абраксас Малфой. — Им повезло, что зелье действовало всего около шести часов, — усмехнулся староста Слизерина, обдавая жарким взглядом всё ещё смеющегося юношу. — Ох, я бы хотел посмотреть на влюблённого Малфоя. Он выглядит всегда таким холодным и высокомерным, — отсмеявшись, заявил Поттер с улыбкой. — О, ты многое потерял, мой милый Гарри, — заверил его Риддл. Пятикурсник замолчал и странно посмотрел на слизеринца. Том поднял бровь. — Что? — Ты сказал: «Мой милый Гарри», — тихо произнёс юноша, заливаясь прелестным румянцем. Для Тома в своих мыслях тот с какого-то определённого момента стал «его милым Гарри». Возможно, ему следовало огорчиться или даже рассердиться на себя за то, что у него появилась такого рода привязанность. Но ни злиться, ни печалиться он не мог, смотря на своего маленького шелки. — Тебе не нравится? — спросил Том, хитро усмехнувшись, и непозволительно близко прижался к Гарри. — Нет, мне нравится, — так же тихо шепнул тот, обдувая жарким дыханием шею волшебника. Сейчас ему казалось, что это не Малфоя, а его опоили любовным зельем. Он облизнул губы, смотря на алые губы слизеринца и боясь быть пойманным, он тут же опускает глаза. Мягкая и немножко мечтательная улыбка коснулась прекрасного лица Тома Риддла, прежде чем он музыкальными пальцами нежно приподнял Гарри за подбородок и их губы встретились в мягком поцелуе. Том смотрел, как доверчиво прикрыл свои зелёные глаза шелки, прижимаясь к нему всем телом. Тёплые губы поддались его напору, отдавая главенство. Шелки застонал в поцелуй, когда влажный язык Риддла очертил контур нижней губы. — О, мой милый Гарри, если ты меня не остановишь, я никогда тебя не отпущу, — прошептал Том, его жаркое дыхание накрыло влажные блестящие губы Поттера. — Подожди, я хочу кое-что тебе рассказать, точнее… — он запнулся и опустил глаза, нервно теребя мантию. — Оставайся здесь и дождись меня, пожалуйста, Том. Слизеринец кивнул и нехотя выпустил из своих объятий хаффлпаффца, с ухмылкой облокотился на стену пустующего кабинета. Всё складывалось, как он и рассчитывал, за исключением того факта, что столь нежное и доброе создание смогло пробиться сквозь толщу льда его сердца. А ведь многие говорили, что он не способен любить. Не прошло и десяти минут, как дверь в кабинет открылась, и показался Гарри. Он нежно обнимал свою шкуру, мерцающую в свете полной луны, заглянувшей к ним из арочного окна. Подойдя так же близко, что и минутами ранее, юноша провёл рукой вдоль шкурки и протянул её Тому. — Возьми её, — срывающимся голосом произнёс Гарри. Том осторожно дотронулся до гладкой шкуры, пахнущей морской солью. — Что это, Гарри? Он не мог сказать, что с самого начала знал, кем был на самом деле Гарри. Пусть эта тайна останется с ним навсегда. — Я шелки, светлое создание, — тихо признался юноша, в последний раз прикасаясь к шкуре. — Я способен превращаться в тюленя с помощью этой шкуры и жить в море. Но сейчас я хочу, чтобы она была у тебя, и быть полностью твоим. — О, Гарри, — он поддался вперёд, сминая в поцелуе полные губы своего маленького шелки.***
Гарри быстро семенил по коридору действительно огромного поместья. Они с Томом давно окончили учёбу в Хогвартсе, и сейчас его возлюбленный известен всем, как Тёмный Лорд Волдеморт, а некоторые столь страшатся произносить это имя, называя его «Сами-Знаете-Кто». Но для него он навсегда останется Томом, Гарри был единственный, кому Лорд позволил произносить это имя. — Том, прошу, впусти меня, — умолял Поттер, стуча в кабинет Риддла. — Убирайс-с-ся, — едва ли не на парселтанге прошипел Волдеморт. — Но почему, Том? — жалобно произнёс шелки, из последних сил сдерживая слёзы. — Ты не должен видеть меня таким, — его голос вновь преобразился, без змеиного шипения. — Я не хочу, чтобы ты меня видел таким, мой милый Гарри. Шелки услышал глубочайшую боль в голосе своего возлюбленного и его сердце сжалось от этого. Он снова попытался открыть запертую дверь. Прикусив губу, он достал палочку, молясь всем известным богам, чтобы заклинание сработало. — Alohomora! Том никогда не запирался с помощью заклинаний кабинет, ведь Гарри даже если и хотел бы открыть, у него не всегда получается даже простое и всем известное «Alohomora». Но в этот раз удача была на его стороне, и запертая дверь поддалась. Резко открыв её, шелки вошёл в мрачный кабинет. — Зачем ты это сделал? — прошептали над его ухом. Гарри развернулся и посмотрел на волшебника. Тот постарался скрыть своё ужасное лицо, скорее похожее на восковую маску, которая утратила всю свою юношескую красоту. — Я не хотел, чтобы ты видел меня таким! Только не таким! Поттер поддался вперёд, обхватывая широкие плечи руками и щекой прижимаясь к груди. Он слушал быстрые удары сердца возлюбленного, прикрыв глаза. — Внешность не главное, для меня она не имеет значение, Том, — всхлипнул шелки, теснее прижимаясь к могущественному тёмному магу. — Неужели ты думаешь, что я все эти годы любил не тебя, а только лишь твою внешность? Прошу, никогда не прячься от меня, это мне приносит такую сильную боль. Риддл жадно смотрел на своего любимого. Он кивнул, обещая ему, и прижал к себе Гарри. — Гарри, ты — самое светлое из всего, что есть в моей жизни. Никогда не оставляй меня. Обещай мне это, мой милый Гарри. — Я обещаю тебе, Том, — улыбнулся Поттер и поднялся на носочки, целуя бледные губы Лорда.***
Волдеморт прижал к себе любимого и трансгрессировал прямиком в дом зельевара. Северус присоединился к нему минутой позже и смог наблюдать, как его Господин нежно опускает на тахту Гарри. Бледные паучьи пальцы прикоснулись к покрытому испариной лбу, секундой позже целуя его бескровными губами. Чёрные глаза удивлённо расширялись. — Северус-с-с, не стой без дела, — гневно прошипел Лорд и, резко поднимаясь, развернулся к нему. Снейп кивнул и отправился к своим запасам лечебных зелий, когда его остановил надломленный голос Поттера: — Нет, ничего не поможет. Меня может излечить лишь тот, кто меня ранил. Добровольно. Каждое слово давалось ему с трудом, рана от режущего заклинания не затягивалась и продолжала кровоточить. Северус протянул с поклоном Крововосполняющее зелье своему Лорду. Холодные пальцы едва коснулись его ладони, забрав склянку с зельем. Волдеморт присел на пол рядом с тахтой и приподнял голову Поттера, вливая ему в рот зелье. — Северус-с-с, найди того, кто ранил Гарри. Найди и приведи его ко мне живым и невредимым. Волшебник поклонился своему Господину и трансгрессировал в неизвестном направлении. Том остался возле своего милого шелки, прикасаясь к горячему лбу рукой. — Том, мне нужна моя шкура. Море и мой народ мне помогут, — шёпотом произнёс Гарри. Тёмный волшебник кивнул, долго изучая лицо возлюбленного. Тот не был в море несколько десятилетий, и сейчас Лорд боялся, что зов моря будет слишком силён для его маленького шелки, и он не вернётся к нему. Риддл очнулся, когда холодная рука прикоснулась к его впалой щеке. — Я никогда тебя не покину, глупый, — сипло произнёс Гарри, его губы сложились в вымученную улыбку. — Да, я верю тебе. А сейчас тебе нужно немножко поспать, — он торопливо оставил поцелуй на бледнеющих губах своего любимого и резко поднялся, выходя из гостевой. — Господин, — перед ним появился Снейп, удерживая с помощью Incarcerous Молли Уизли. Она бесстрашно смотрела на бледное с змеиными чертами лицо тёмного мага. — Это она ранила Гарри? — бросив уничтожительный взгляд алых глаз на волшебницу, спросил Риддл. Зельевар кивнул. — Хорошо. Северус-с-с, у меня к тебе ещё одно задание. Ты должен трансгрессировать с этой женщиной и Гарри к Северному морю, я позже к вам присоединюсь. Снейп без слов схватил Молли и, не оборачиваясь, отправился в гостевую, где на тахте лежал смертельно бледный Поттер. Северус, не любящий любого из этого рода, также пренебрежительно относился к этому Поттеру, даже зная, что, кроме дальнего родства, ничего их не связывало. Возможно, эта ненависть сильнее него. Секундой позже они были у берега моря, что яростно встретило волшебников у своих берегов. Гарри опустился на камень, болезненно морщась. Северус крепко держал Молли Уизли и смотрел на юного мальчика, которому и не дашь больше семнадцати. С практически бесшумным хлопком появился Тёмный Лорд перед своим возлюбленным, протягивая ему тюленью шкуру. Он помог подняться своей шелки и дойти до моря. Гарри накинул себе на плечи свою шкуру, которая, как он и всегда помнил, всё также серебрилась и была гладкой на ощупь, с запахом морской соли. Со слабым белоснежным свечением шелки перекинулся в свою вторую ипостась, скрываясь за очередной сильной волной. — Северус-с-с, бросай эту женщину в море, — велел Лорд Волдеморт, не отрывая взгляда от неспокойного моря. Снейп едва смог справиться с шоком от увиденного и принялся исполнять приказ своего Господина, освободив женщину от заклятия. Молли Уизли тонула, она пыталась отплеваться от морской воды. Огромные волны не давали ей сделать даже глоток воздуха. Но через мгновение волшебница ощутила тепло вокруг себя, и она смогла спокойно дышать под водой. Её окружили шелки. — Ты должна излечить нашего брата, только ты сможешь это сделать, — произнёс один из них. — Прошу, он мой сын! — отчаянно воскликнула шелки, подплывая к ней. — Только твоё добровольное решение может спасти моего сына. Прошу тебя, светлая волшебница. — Он Пожиратель Смерти! — мотнула головой Молли. — Нет, нет, — ответили ей. — Он всего лишь любит того, кому отдал свою шкуру. Не желай смерти ему за то, что он любит. Спаси его, прошу, светлая волшебница. Уизли взглянула в умоляющие карие глаза тюленя и кивнула. И когда она согласилась, её ладони осветились золотым свечением. — Прикоснись к его ране, — велела шелки, подплывая к телу своего сына. Молли в точности выполняла сказанное той, и рана затянулась на её глазах. Шелки плавно проплыли мимо брата, касаясь своими ластами. Тот очнулся и сонно моргнул, фокусируя взгляд на матери. — Мама, — мягко поприветствовал он, касаясь мордочкой её бока. Её ласты похлопали по его тельцу. — Тебе нужно идти, — прошептала его мать, в чьих словах была слышна улыбка от долгожданной встречи и печаль от предстоящей разлуки. Прощаясь со своей матерью, братьями и сёстрами взмахом плавника, шелки подплыл к женщине. — Светлая волшебница, держись за меня, — посоветовал он. Молли неловко обняла скользкую шею тюленя и в ту же секунду почувствовала, как шелки резко набрал скорость и мгновение после они всплыли на поверхность моря.***
Море шумело и билось о берег волнами, едва ли облизывая ноги волшебников. Алые глаза смотрели прямо на неспокойную поверхность вод. Если его что-то и беспокоило, то даже глаза не выдали это. Северус украдкой наблюдал за Господином, спрашивая себя, как тот познакомился с таким светлым существом, как шелки. Хотя его должен удивлять тот факт, что те вообще существуют. — С-спрашивай, Северус-с-с, — сказал Лорд с привычным змеиным шипением. — Это шелки, мой Лорд? Разве они существуют? — Как видишь, они более, чем реальны, — лаконично ответил Риддл, продолжая вглядываться в неспокойное море. — Я знаю также мать Гарри, только потому что она хотела познакомиться с тем, кто стал хозяином шкуры её сына. Но не более, они очень пугливый народ. Хотя мне известно, что в семье Гарри около десяти особей. — А как Вы познакомились с Поттером, Милорд? — Мы с ним учились вместе в Хогвартсе. Он был младше меня на один курс (не правда ли внешность обманчива?) и учился на Хаффлпаффе. Я однажды увидел, как он превращается у озера, и захотел заполучить и привязать его к себе, — тихо произнёс тёмный волшебник, подмечая, что море стало заметно спокойнее. Над поверхностью воды показалась тюленья мордашка, за спиной того, вцепившись за шею шелки, была Молли Уизли, но Лорд втайне надеялся, что подводный народ хотя бы избил её камнями. Стоило им подплыть к берегу, Том отшвырнул женщину и притянул Гарри к себе, когда тот в мягком свете обратился вновь в человека. — О, мой милый Гарри, — произнёс Волдеморт, удивляя необычно нежной интонацией голоса Северуса и Молли. — Ты меня так напугал. Я боялся потерять тебя. — Всё хорошо, я с тобой, — мокрые руки любовно обхватили бледное лицо Лорда, чтобы притянуть его для поцелуя. — Навсегда. — Я больше не могу так рисковать. Мне нужно тебя спрятать, где тебя никто не найдёт, — кивнул Том, прижимаясь лбом к хрупкому плечу своего шелки. — Где ты будешь в безопасности.