Серия драбблов по Томарри

Ревность похожа на змею, что смертельно сжимает своими кольцами сердце прежде, чем вонзиться в него своими ядовитыми клыками, отравляя мысли сомнениями и обидами. Именно это чувство воспылало в груди Гарри, смотря как семикурсница, обольстительно улыбнувшись, непозволительно близко подошла к его брату, словно имела на это право. Конечно, это было не впервые, ведь Том обладал поразительной внешностью и феноменальным умом, что привлекало юношей и девушек, и они, словно мотыльки — к свету, летели к нему. И каждый раз это вызывало недовольство Гарри, он никогда не мог понять это чувство, ведь он должен радоваться за брата. Но в груди рождалось неприятное чувство, которое хотело разогнать глупых и ничтожных волшебников, которые недостойны находиться в тени брата. Однако только недавно юный Гарри смог понять эти жгучие ощущения в своей груди, и это открытие словно парализовало волшебника: он не мог любить брата такой любовью. Это отвратительно и мерзко, но сердце не слушало доводы разума и учащённо билось в присутствии брата. И младший Мракс, признавая это спустя время, поступил как первокурсник-гриффиндорец: он начал избегать своего родственника, к которому тот воспылал неправильной и тёмной любовью. Гарри отвернулся от неприятной сцены и развернулся, направляясь в Большой Зал. Он не горел желанием смотреть, как девушка пытается добиться расположения брата — его сердце едва это выдержит. Он наложил на свою мантию Согревающие Чары, которым его обучил Том, как только Гарри поступил на первый курс. Тот всегда беспокоился о здоровье своего младшего брата и готовил про запас Бодроперцовое зелье и Укрепляющий раствор, отчего младший Мракс едва не выл. Том видел в нём ребёнка, но никак равного и достаточно взрослого волшебника, который может сам постоять за себя. В конце концов ему уже четырнадцать. Однако старший брат продолжал опекать Гарри. — О, Гарри, я занял для тебя место, — располагающе улыбнулся Мальсибер и посмотрел за спину юного волшебника, выискивая своего однокурсника. — А Том не придёт? — Не знаю, я за ним не слежу, — огрызнулся Мракс, поддаваясь своим низменным чувствам, что горели в его груди драконьим пламенем. Слизеринец удивленно поднял брови, возвращаясь взглядом к Гарри. Тот редко проявлял свою жестокую сторону, показывая только невинный и добродушный характер, чем завоевал доверие многих учеников с других факультетов, что было практически выдающимся достижением. Мало кто доверял слизеринцу. Но удивление на лице старшекурсника быстро сменилось почтением, когда в Зал вошёл старший брат Гарри. Тот прошёл к столу своего факультета, подобно королю, что возжелал спуститься к своему народу. — Здравствуй, Том, — склонил голову Мальсибер. — Я занял для вас двоих место. — Благодарю, Мальсибер. Гарри, ты садишься? Мракс развернулся к брату и прожёг его своим колдовским огнём зелёных глаз. В нём, словно волна, поднималось что-то тёмное, запретное, неправильное. Тёмные глаза напротив удивлённо взирали на него, и секунду спустя на губах брата расцвела усмешка. — Гарри? — вновь попытался дозваться до брата Том. — Нет, — твёрдо произнёс тот, и старший Мракс хмуро посмотрел на него. — Я лучше сяду отдельно. Тут же развернувшись, волшебник поспешил чуть ли не в конец стола, лишь бы быть подальше от брата. Конечно, такое поведение чревато обоснованными подозрениями со стороны Тома, а учитывая его гениальный ум, он мог бы догадаться, почему Гарри так сильно отдалился от него и к тому же открыто проявлял агрессию. — Ты знаешь, что с ним произошло? — услышал Гарри, когда он отошёл на расстояние семи шагов, но что ответил Тому Мальсибер, тот уже не слышал.

***

Гарри игнорировал и избегал его больше двух недель, но Том чувствовал на себе его хмурый взгляд, куда бы он не шёл. Мракс надеялся, что эта детская игра прекратится, но его упрямый младший брат и не думал останавливаться. И оттого Том становился мрачнее тучи: он слишком давно не общался с братом, и потому, устав от игр, он направился в спальню для мальчиков, которую Гарри делил с другими юношами из четвёртого курса. — Все, — спокойно и внушительно произнёс Том, — вышли вон. Кроме тебя, братец. Гарри недовольно поджал губы, будто хотел возразить ему, но всё же, когда его сокурсники начали покидать комнату, плюхнулся на кровать. Мракс запер дверь, дополнительно произнеся заклинания приватности, однако после раздумий он добавил запирающие чары. Том, кивнув себе, мрачной тенью шёл к своему младшему брату. — Итак, что за игры, Гарри? — с жёсткой усмешкой произнёс Том, нависая над ним. — О чём ты? — Не изображай из себя идиота-гриффиндорца, — приказал Мракс. Вокруг них зашуршали пергаменты и пузырились чернила в чернильницах, и Том отошёл от брата и вдохнул, беря себя и магию под жёсткий контроль. Его глаза уже не угрожая посмотрели на Гарри. — Скажи, что тебя беспокоит. Я не помню, чтобы расстроил тебя чем-нибудь. Гарри закусил нижнюю губу, и Тому пришлось заставить себя отвести взгляд. С каждым годом его брат становился прекраснее и соблазнительней, порочнее. И Том из года в год едва находил в себе силы не поддаваться своему искушению. Он подошёл к чужому столу и выдвинул стул, ставя его напротив Гарри. Он расслабленно сел на него, закинув ногу на ногу. — Я… — начал Гарри, но словно отдернул себя и замолчал. — М? — Я ревную тебя, — тихо признался наконец тот после непродолжительного молчания. — Что? — удивлённо вырвалось из уст слизеринца. Он же не мог действительно услышать это? — Я ревную тебя, — громче сказал Гарри, прожигая негодующим взглядом брата. — Мне не нравится, когда к тебе прикасаются другие, не нравится, когда ты улыбаешься другим. Я хочу, чтобы всё это принадлежало только мне: твои улыбки… и прикосновения, — тише добавил тот, отворачиваясь от пронзительного взгляда старшего Мракса. — Ты ревнуешь… меня? — словно заново открывая для себя значения этих слов, спросил Том. — Ха! — не сдерживая своего смеха, волшебник подскочил к своему брату. — Ты меня ревнуешь! Гарри кивнул и недоумённо посмотрел на Тома, который словно искрился от неудержимого веселья. Тот крепко схватил брата за подбородок, не давая тому спрятаться от своего жадного взгляда. Другой рукой он почти ласково прикоснулся к его щеке. — Значит ли это, что я могу касаться тебя? — став серьёзным, спросил Том. — Значит ли это, что ты хочешь, чтобы я дарил тебе свои прикосновения? Значит ли это, что я могу касаться так, как я того желаю? Юный волшебник под ним попытался кивнуть, но из-за крепкой хватки движение получилось смазанным, но Тому было достаточно и этого. Он опрокинул того на кровать и, нависая над ним, коснулся губ своего брата.