Двойная жизнь

- Какая красивая и интересная песня, Султанша! – восхищенно проговорила Эсманур, с улыбкой глядя на укачивающую ребенка свекровь. – Это ведь Вы на родном языке поете? - Верно. На черкесском, - кивнула Махидевран. – Как самочувствие Орхана? Он не капризничает? - Нет-нет, Султанша. У него прекрасный аппетит, и молока у меня много. По ночам спит крепко, просыпается очень редко. - Хвала Аллаху. Сейчас твоя основная задача – заботиться о сыне, следить за его здоровьем, а в будущем – за его обучением и воспитанием. Надеюсь, ты больше не ввязываешься в конфликты с другими рабынями, например, Алиме хатун? - Нет, я теперь стараюсь держать себя в руках. Хотя эта змеюка Алиме не оставляет меня в покое – дерзит, угрожает! Так и норовит вывести меня из себя! - Будь осторожна. Она очень целеустремленна и честолюбива. Может навредить тебе или Орхану. Но ты не поддавайся. В покои с жизнерадостной улыбкой зашел Мустафа, сжимая в руке распечатанное письмо. Увидев любимого, Эсманур тут же вскочила и присела в почтительном поклоне. Шехзаде нежно приобнял ее, поцеловав в лоб, после чего приложился к руке матери. - Рада тебя видеть, сынок, - Махидевран ласково посмотрела на него. – Как ты? От кого это письмо? - От Повелителя, матушка, - отозвался Мустафа, забирая из ее рук маленького Орхана и прижимая к груди. – В священный месяц Рамадан он приглашает нас с Вами в столицу. Кроме нас, Ибрагима Паши, Хюррем Султан и моих братьев с сестрой он желает видеть ещё Шах Султан, Бейхан Султан и Фатьму Султан во дворце. Повелитель очень скучает по тем временам, когда вся его семья была рядом. - Вот как? – Махидевран приподняла брови. – Это значит, что нам пора собираться в дорогу? Ну что ж… Эсманур, позаботься об Орхане, и береги себя, не ссорься ни с кем и держись поближе к Фидан калфе. - Хорошо, Султанша, - закивала Эсманур и перевела смущенный взгляд на Мустафу, надеясь на его прощальные слова. – Шехзаде… - Не скучай, свет очей моих, - он обнял ее и поцеловал в макушку, нежно поглаживая по спине. – Время разлуки пролетит незаметно, обещаю тебе. Не грусти, любовь моя. Эсманур потерлась головой о широкую грудь возлюбленного и блаженно прикрыла глаза, не желая выпускать его из объятий. Но выхода не было – отстранившись, она взяла Орхана на руки, распрощалась с Махидевран и Мустафой и ушла к себе. Собирая вещи в дорогу, Махидевран никак не могла сосредоточиться, то и дело покрикивала на служанок и нервно расхаживала по покоям, ни на секунду не останавливаясь на месте. Ее сердце неистово колотилось, норовя пробить грудную клетку и вырваться наружу. В голове набатом била лишь одна мысль: «Я вновь увижу его, я увижу Ибрагима». Конечно, им вряд ли удастся побыть наедине, поговорить по душам, обняться и обменяться поцелуем, о близости не может быть и речи. Но мысль о том, что она снова увидит мягкую улыбку Ибрагима, услышит его бархатный, спокойный голос, грела ей душу. Радовал ее и тот факт, что Сулейман, несмотря на то, что Паргали больше не являлся его зятем, по-прежнему считал его членом своей семьи и принимал его в кругу остальных родственников. Значит, степень доверия между ними высока – и за безопасность Ибрагима можно было не переживать. Только бы он не вступал в конфликты с Хюррем, которая обязательно найдет возможность навредить столь неприятному ей греку… Возвращение в Топкапы оказалось на удивление приятным и благостным. Мехмед, Михримах, Селим и Баязид, едва завидев Мустафу, бросились обнимать его и принялись делиться своими успехами в обучении. Прибывшая на несколько часов раньше Фатьма Султан тут же начала радостно рассказывать внимающим ей невесткам о своем новом браке – Сулейман сжалился над сестрой и устроил ей свадьбу с весьма привлекательным и перспективным Кара Ахмедом Пашой, с которым султанша наконец познала простое женское счастье. Ибрагим Паша, присоединившийся к радостно приветствующим друг друга родственникам, первым делом поспешил к Мустафе и сжал его в крепких объятиях, вызвав понимающую улыбку Сулеймана. Хюррем дружелюбно улыбнулась пасынку и обменялась с ним парой дежурных вежливых фраз, хотя взгляд ее оставался несколько напряженным, но Махидевран не винила ее – точно так же она общалась и с ее детьми. Единственное, что несколько омрачало настроение Махидевран – это косые взгляды Шах Султан в сторону Ибрагима: наверняка гордую дочь грозного султана Селима раздражал тот факт, что Ибрагим, уже не являясь зятем падишаха по причине смерти своей жены Хатидже, по-прежнему вхож в султанскую семью и общается с представителями династии практически на равных. Да и мрачные переглядывания Ибрагима с Хюррем не понравились черкешенке: судя по всему, их вражда скоро достигнет своего апогея. Несмотря на усталость после долгой дороги, Махидевран не хотела безвылазно сидеть в любезно предоставленных ей Хюррем покоях. Она вышла прогуляться по коридору, надеясь столкнуться с Ибрагимом и хотя бы немного поговорить с ним наедине, хотя это было бы рискованно – их могли застать приехавшие в гости сестры султана или же его любимая супруга Хюррем. Но черкешенка ничего не могла поделать с собой – она так истосковалась по любимому, что готова была на все, чтобы увидеть его ещё раз. В коридорах дворца было довольно тихо. Судя по всему, Мустафа сейчас проводил время с младшими братьями и сестрой, султан Сулейман – с обожаемой женой, а Шах, Фатьма и Бейхан – друг с другом и присоединившейся к ним Гюльфем. Неожиданно Махидевран ощутила, как кто-то сзади резко ухватил ее за плечо. - Кто… - начала было она, но не договорила: незнакомец обхватил ее одной рукой поперек туловища, а другой плотно зажал рот. В следующее мгновение ее грубо втолкнули в покои, после чего захлопнули дверь. Щелкнул замок, и Махидевран наконец смогла разглядеть своего похитителя. - Ибрагим? – прошептала она, изумленно глядя на него. – Ты опять? Помню, когда мы были молоды, ты так же затащил меня к себе! - Все повторяется, любовь моя, - улыбнулся Ибрагим, с нежностью глядя на нее. – О Всевышний, как же я тосковал по тебе, как рыдало мое сердце! – он порывистым движением притянул ее к себе и зарылся лицом в ее волосы. – Ты солнце моего счастья, попутный ветер, раздувающий мои паруса… - Мой Ибрагим, повелитель моего сердца, - Махидевран нежно провела рукой по его лицу, после чего коснулась губами его губ. Ибрагим тут же встрепенулся, целуя ее в ответ со всей горячностью, на которую был способен. - Ах, моя прекрасная роза, - визирь отстранился и взял ее лицо в ладони. – Любимая… Кстати, я хотел сказать… Не так давно у нашего Мустафы родился сын Орхан… Я до сих пор не могу поверить в то, что стал дедом! Как жаль, что я не могу заботиться о своем внуке… - И меня это очень огорчает, - вздохнула Махидевран. – Так распорядился Аллах… Ты мне лучше скажи – как далеко зашла твоя вражда с Хюррем? Я заметила ваши неприязненные взгляды. Ибрагим поджал губы и недовольно скривился: - Ох уж эта мерзавка! Слишком высоко она взлетела – из простой наложницы стала законной супругой падишаха, Хасеки Султан, теперь ещё и управляет гаремом! Кроме того, она вполне себе вмешивается в политику, иногда даже может дать совет Повелителю! - Не забывай, что ты тоже быстро и высоко взлетел, - напомнила ему Махидевран. – Из хранителя покоев стал Великим Визирем и мужем сестры султана! Или ты ревнуешь Повелителя к Хюррем? - Знаешь, не мне говорить о преданности – я обманывал и обманываю Повелителя много лет, встречаясь с тобой. Но, несмотря на это, я очень ценю и уважаю его, его доверие для меня много значит, я очень рад, что он позволяет мне находиться рядом с его родными. Повелитель очень дорог мне. Точно так же он дорог и Хюррем Султан, если не больше. И она большая собственница – не желает делить султана ни с кем. Помнишь, как она ревновала его к тебе в самом начале? И ко мне она его по-своему ревнует, ей неприятно, что Повелитель так мне доверяет. И мне неприятно, что Повелитель так прислушивается к мнению этой женщины. Это все весьма трудно, Махидевран. Я искренне тебя люблю, но меня в глубине души мучает совесть за предательство своего друга-султана. - Бедный мой, бедный, - вздохнула Махидевран, обнимая его. – Как же ты сам себя мучаешь, Ибрагим… Рвешь свою душу на части этими сомнениями…. - Возможно, ты права. Но я ничего не могу поделать. И я всеми способами пытался навредить Хюррем Султан, поставить ее на место, приструнить. И она платила мне тем же. Мы пытались очернить друг друга в глазах Повелителя. И при этом я осознавал, насколько это лицемерно с моей стороны – ведь я предал его ещё в Манисе… Кроме того, она умная женщина, и понимает, что я поддерживаю тебя и Мустафу, а это значит, что для нее и ее детей я враг. Не стоит забывать и о законе Фатиха – вошедший на трон должен казнить своих братьев во избежание бунта. Вот Хюррем Султан и боится за своих сыновей. - Я понимаю ее, как мать. Но ни за что не позволю ей навредить Мустафе. Я буду защищать его ценой своей жизни! К счастью Махидевран, это свидание оказалось не последним за время пребывания в Топкапы. Но мысль о том, что ее любимому сыну может грозить опасность, теперь не отпускала ее. Она поняла одно: если ей понадобится защитить Мустафу, то она, не моргнув глазом, обагрит свои руки кровью. Сыновья Хюррем никогда не вызывали в ней неприязни или отвращения, и вели себя весьма почтительно по отношению к ней, но они – конкуренты Мустафы, его соперники, и если понадобится, Махидевран расправится с ними. Хюррем тоже не станет сидеть сложа руки, и ради спасения своих детей хладнокровно избавится от Мустафы, чтобы расчистить путь своим сыновьям. Интересно, а что станет делать Ибрагим? Поднимется ли у него рука на младших детей его друга и Повелителя? Что взыграет в нем – отцовские чувства к родному сыну Мустафе, желание спасти свое дитя или так называемая преданность Сулейману, перед которым он до сих пор чувствует себя виноватым? - Если бы все было просто в этом мире, - грустно размышляла Махидевран, сидя у себя в покоях и перелистывая книгу. – Почему судьба так несправедлива к нам? О Аллах… - Матушка! – в покои неожиданно ворвался бледный как полотно Мустафа. – Матушка, ужасное известие из Манисы! - Что такое, сынок? В чем дело? Мустафа, тяжело дыша, опустился на диван, его глаза наполнились слезами. - Тяжело заболел мой Орхан – капризничал, отказывался от грудного молока, часто плакал. И вылечить его не смогли… Он умер, умер, матушка! И Эсманур, моя Эсманур… Она тоже скончалась! Лекари предполагают, что ее отравили, и ее молоко стало ядовитым… Кто посмел так поступить с моей любимой женщиной и моим сыном, моим первенцем, моим наследником? Кто? Если я найду убийцу, то я собственными руками его уничтожу, да будет Аллах мне свидетелем! - О нет! – Махидевран сдавленно охнула, после чего уронила голову на руки и залилась слезами. – Этого не может быть!