Двойная жизнь

Известие о смерти маленького внука Орхана настолько шокировало Махидевран, что она потеряла сознание и в течение нескольких часов не приходила в себя. Обитатели дворца сочувствовали ей и всячески пытались поддержать – даже Хюррем, никогда не скрывавшая неприязни к бывшей сопернице. В искренности ее намерений у Махидевран были вполне веские причины сомневаться – вполне возможно, что Хюррем, испугавшись возможного усиления позиций Мустафы, решила нанести удар и избавиться от его наследника. Черкешенка прекрасно понимала, что та руководствовалась бы необходимостью защитить своих сыновей и расчистить им дорогу к трону – на ее месте она могла бы поступить точно так же, но пускать такое на самотек ни за что бы не стала, ведь дело касалось ее родных. Хотя вовсе необязательно, что это дело рук именно Хюррем – ещё одной подозреваемой являлась фаворитка Мустафы Алиме, амбициозная и наглая девица, ненавидевшая счастливую соперницу Эсманур всей душой и не упускавшая возможности оскорбить ее. Скорее всего, убийца именно она. Надо бы проследить за ней. Не помешает и припугнуть хорошенько. По возвращению в Манису Махидевран не отходила от Мустафы ни на шаг, всеми способами поддерживая и утешая его. Девятнадцатилетний шехзаде замкнулся в себе, не желая ни с кем разговаривать – неожиданная смерть любимой женщины и первенца стала для него ужасным ударом. Остальных наложниц он абсолютно не замечал – Алиме хатун, одетая в эффектное облегающее платье, подчеркивающее ее фигуру, несколько раз приходила в его покои, пытаясь обратить на себя его внимание, но Мустафа тут же отсылал фаворитку, даже не взглянув на нее, после чего она с обиженным видом плелась прочь, сетуя на свою горькую женскую судьбу. После нескольких неудачных попыток соблазнить убитого горем Мустафу Алиме пришла к Махидевран и начала ей жаловаться на то, что шехзаде изгнал ее из своего рая, лишив своей любви и ласки. В ответ Махидевран смерила невестку недовольным взглядом и поджала губы: - Не говори глупостей, Алиме. Ты сама прекрасно знаешь, как Мустафа относился к Эсманур, как любил ее. Кроме того, он потерял сына, своего наследника, своего первенца. Сейчас ему очень тяжело, не навязывайся. Подожди немного, пусть его боль немного утихнет. Я надеюсь, смерть Эсманур и Орхана не твоих рук дело? Всем известно, как ты ненавидела ее, завидовала и ревновала. - Что Вы, Султанша? – Алиме побледнела как полотно, и в ужасе вытаращила глаза. – Аллах свидетель, я ненавидела ее, но не смогла бы взять такой грех на душу… Тем более невинного ребенка… - А я помню, Алиме, как ты высказывалась, помню, как ты заявляла, что станешь главной в этом дворце, что займешь место Эсманур! Думаешь, я это забыла? Этими словами, а также постоянными попытками обидеть Эсманур ты навлекла на себя подозрение. Учти, Алиме, я глаз с тебя не спущу! За каждым твоим шагом буду следить! Если выяснится, что именно ты пролила кровь моего внука и моей невестки – я уничтожу тебя, так и знай! За такое преступление ты дорого заплатишь! Фидан хатун! - Слушаю, Султанша, - преданная служанка тут же забежала в покои. – Вы звали меня? - Да, Фидан. У Алиме хатун, как у фаворитки шехзаде, есть служанка Гюльхан. Я приказываю запереть ее в темнице и допросить – известно ли ей, кто причастен к смерти шехзаде Орхана и Эсманур Султан. А ты, Алиме, отправляйся в свои покои и не смей их покидать, пока не закончится допрос Гюльхан! - Как прикажете, Султанша, - Фидан поклонилась и отправилась выполнять поручение. - О Аллах, смилуйтесь, Султанша, я не виновна! – истошно взвизгнула насмерть перепуганная Алиме, падая на колени и цепляясь за подол платья свекрови. – Прошу Вас… Махидевран резко отступила назад, выдергивая подол из ее пальцев, и процедила сквозь зубы: - Ты что, не слышала? Немедленно встань и убирайся отсюда, глупая ты рабыня! Пока не допросили Гюльхан – главной подозреваемой являешься ты! Рыдающей и дрожащей от страха Алиме ничего не оставалось, кроме как выполнить приказ. Дождавшись ее ухода, Махидевран обессиленно рухнула на диван и потерла костяшками пальцев разгоряченный лоб. Может быть, она была слишком сурова с Алиме, и та ни в чем не виновата? Женщина судорожно вздохнула, чувствуя, как грудную клетку наполняет свинцовая тяжесть. Но, с другой стороны, с такой, как эта хатун, стоит действительно быть построже, тем более дело касается ее внука! Кто бы ни покусился на ее семью, заплатит за это жизнью! Время тянулось томительно медленно – чтобы хоть чем-то занять себя, Махидевран решила почитать книгу, но сосредоточиться было невозможно, буквы словно расплывались перед глазами. Нет, это невыносимо. Черкешенка отбросила книгу и направилась в темницу, в которой допрашивали Гюльхан хатун – в способности преданной лично ей и физически сильной Фидан выудить нужную информацию она не сомневалась, но оставаться в стороне попросту не могла. Худенькая темноволосая Гюльхан, напоминающая встрепанного галчонка, жалась в углу темницы и тряслась, как в лихорадке, прижимая к лицу ладони и всхлипывая. Разгневанная Фидан нависала над ней, удерживая за волосы, и шипела: - Не вздумай отпираться, маленькая дрянь! Признавайся, кто отравил Эсманур Султан и шехзаде Орхана? Твоя Алиме хатун? Говори! Говори, сказала! - Я не знаю! – жалобно прохныкала Гюльхан, сжимаясь ещё больше. – Не знаю, отпусти! Фидан резко схватила ее за запястья, оторвав ладони от лица, и влепила такую мощную пощёчину, что та завалилась на бок и неуклюже распласталась на полу. Зарычав, словно раненая львица, Фидан тут же пнула ее ногой, после чего грубо схватила за волосы и подняла, прижимая спиной к стене. - ОТВЕЧАЙ, МЕРЗАВКА! ПРИЗНАВАЙСЯ! Махидевран резким шагом двинулась к ним, после чего отстранила Фидан и так крепко схватила Гюльхан за шею, что услышала хруст. Несчастная захрипела, отчаянно ловя ртом воздух, несколько капелек слюны, вылетевшие из ее рта, попали на лицо султанши, заставив ту брезгливо поморщиться. - Султанша, не надо… - начала было Фидан, но тут же умолкла, поймав суровый взгляд своей госпожи. Махидевран разжала руки и испытующе уставилась на пленницу: - Ну что, скажешь нам правду, хатун, или мы продолжим твое наказание? Скажешь? Гюльхан часто-часто закивала, потирая шею и с трудом переводя дух: - Султанша, это дело рук Алиме хатун. Она велела мне приготовить яд и подлить в еду Эсманур Султан. Я хорошо разбираюсь в травах, и это не составило мне труда. После чего мне удалось пробраться на кухню, где готовили любимое блюдо Эсманур Султан. О ее предпочтениях в еде Алиме знала, ведь часто шпионила за ней, или отправляла это сделать меня. Но яд действует медленно, и поэтому сразу Эсманур Султан ничего не ощутила – сначала пострадал шехзаде Орхан, которого она кормила грудью, ведь он маленький, а потом и она сама. Султанша, мне жаль… Я не хотела, мне велели… - Тебе жаль? – страшным шепотом проговорила Махидевран. – АХ, ТЕБЕ ЖАЛЬ?! Стража! Схватить эту хатун и бросить в море! НЕМЕДЛЕННО! Игнорируя мольбы измученной Гюльхан, черкешенка зашагала в покои Алиме, намереваясь за шиворот притащить подлую мерзавку к своему сыну, чтобы он вынес ей приговор. Разъяренная женщина с трудом удерживалась от того, чтобы не схватить кинжал и не полоснуть им по горлу этой змеи самостоятельно, ни о чем не рассказывая Мустафе и не привлекая палачей. Распахнув дверь в покои Алиме, Махидевран увидела, что та стоит, прижавшись спиной к стене, и сжимает в руке осколок разбитой вазы, поднося его к венам на левой руке. Судя по всему, она решила покончить с собой, понимая, что Гюльхан, не выдержав пыток, может выдать ее. Ну уж нет, так дело не пойдет. Это слишком легкая смерть для такой подлой предательницы. - АЛИМЕ ХАТУН! Девушка выронила осколок и часто-часто заморгала, испуганно уставившись на нежданную гостью. Она прижалась к стене ещё плотнее, словно надеясь, что это защитит ее. Махидевран двинулась к ней и, размахнувшись, влепила пощечину. - Знай – теперь тебя ничто не спасет, - прошипела она и схватила Алиме за запястье, стиснув так, что та сдавленно охнула. – Идем со мной, живо! Мустафа очень удивился визиту матери, притащившей его фаворитку к нему за шиворот. Но, узнав о причине визита, пришел в такую ярость, что набросился с кулаками на Алиме: - Ты, мерзкая, грязная девка! Убийца! Подлая убийца! Предательница! – прорычал он, ударив ее со всей силы кулаком в лицо, отчего она рухнула бесформенной кучей на пол и жалобно заскулила. – Ты убила моего сына, моего первенца, и мою любимую! И с тобой, гнусное отродье, я ещё делил ложе! Ты смела мне улыбаться в лицо после такого! Тварь! – шехзаде пнул ее ногой в бок, да так, что Алиме откатилась в другой угол. - Сынок! – Махидевран поспешно бросилась к нему. – Прекрати, не делай глупостей! Поднимать руку на женщину – это недостойно шехзаде! Мустафа, прошу тебя, не надо, не позволяй гневу овладеть тобой! Ты будущий правитель, и должен уметь управлять своими эмоциями! Мустафа! - Да… Верно, мама, - юноша тяжело вздохнул, потирая кулак. – О Аллах, как это могло произойти? Стража! Схватить эту хатун! Засунуть ее в мешок со змеей и выбросить в море! – дождавшись, пока охранники выволокут из покоев тихо похныкивавшую Алиме, Мустафа сел на кровать и обхватил голову руками. Махидевран подошла к сыну и ласково погладила его по плечу: - Успокойся, лев мой. Это первая твоя боль, первое твое предательство. Я понимаю, что тебе тяжело, но ты не должен отчаиваться. Тебе ещё очень многое предстоит пережить. Но я буду рядом, сделаю все, чтобы уберечь тебя от беды, чтобы унять твою боль, если кто-то заставит тебя страдать. Не печалься, Мустафа, - она наклонилась и поцеловала его в макушку. – Насколько мне известно, в скором времени тебе предстоит поход на Персию, и он будет очень долгим. - Верно, - хрипло проговорил Мустафа. – Поход будет длиться два с половиной года, если не больше. Но, скорее всего, Повелитель оставит меня регентом султаната. Пока ещё он точно не решил, но обязательно скоро сообщит. Спасибо за поддержку, мама, - он грустно улыбнулся, глядя Махидевран в глаза.