Двойная жизнь

Решение султана приятно удивило Махидевран – Мустафа был назначен регентом султаната и отправился в столицу вместе с матерью. Им предстояло пожить немного в Топкапы до начала похода. «По крайней мере, он не будет подвергать свою жизнь опасности на войне», размышляла Махидевран. «Разумеется, победы на поле боя очень важны, но жизнь и здоровье сына мне дороже. Жаль только, что Ибрагим не сможет остаться в Стамбуле. Дай Аллах, с ним все будет хорошо». Мустафа прекрасно справлялся с новыми обязанностями, все больше завоевывая любовь народа. Он был спокоен, сдержан и справедлив, единственным его недостатком было тщеславие – внимание народа и янычар ему явно льстило, грело его самолюбие. Судя по всему, эту черту он унаследовал от своего кровного отца: Ибрагим тоже был склонен к тщеславию и гордыни, правда, значительно больше. Будучи не в силах смириться со своим статусом раба – Сулейман так и не даровал ему свободу, в отличие от любимой Хюррем, гордый грек представлял себя на месте государя, вершителя судеб, которому все поклоняются и подчиняются. Последнее время это качество все сильнее проявлялось в нем, и Махидевран очень боялась, что Ибрагим, не сумев перебороть эти амбиции, загубит свою жизнь. Она откровенно не понимала, почему ее любимого так тяготит его рабское положение – в конце концов, Сулейман очень ценит и уважает его, считая чуть ли не братом, и он по-прежнему вхож в султанскую семью, хотя уже не является зятем династии. Неужели косые взгляды гордячки Шах Султан и презрительное хихиканье Фатьмы Султан настолько сильно задевали его за живое? Странно – та же Хюррем, которой тоже немало доставалось от династии, воспринимала это куда более спокойно. Может, его возмущало, что Хюррем, которая является явной угрозой для его сына Мустафы, и пользуется большим доверием султана, чем он сам, свободная женщина? Пожалуй, это ближе к истине… Тем временем Мустафа, пытаясь забыть о покойной Эсманур, все чаще звал к себе разных наложниц, но ни одна из них не задерживалась в его покоях дольше, чем на три ночи, ни одна из них не затронула его сердце и не пробудила в нем нежных чувств. Махидевран прекрасно понимала сына, но ей не хотелось, чтобы он страдал по умершей возлюбленной всю оставшуюся жизнь. Кроме того, она с нетерпением ждала, когда сможет вновь прижать к груди маленького внука или внучку. Да и чего греха таить – рождение наследника значительно укрепит положение Мустафы. Ослепительная Хюррем Султан же все чаще ощущала себя напряженной – присутствие сына соперницы, старшего наследника Сулеймана, явно не радовало ее. Она прекрасно понимала, что сейчас ее сыновья и дочь прекрасно ладят с Мустафой, но что будет потом, после смерти ее любимого Сулеймана? Прикажет ли старший единокровный брат казнить младших во избежание кризиса власти? Смогут ли выжить и победить ее сыновья, от кого из них продолжится род? Кроме того, ее очень беспокоило новое увлечение Сулеймана – обидевшись на любимую супругу за то, что она без его разрешения заняла покои Валиде Султан, падишах начал все чаще звать к себе в покои новую наложницу, чье имя от нее тщательно скрывали его сестры, отчаянно надеясь на то, что девушке удастся вырвать из сердца Сулеймана амбициозную и честолюбивую славянку. Прошло около трех лет… Шах, Фатьма, Бейхан, Хюррем, Махидевран и Гюльфем, а также младшие шехзаде – Селим, Баязид и Джихангир выстроились в стройную шеренгу, собираясь поприветствовать вернувшегося с похода Сулеймана. Три сестры то и дело недовольно поглядывали в сторону Хюррем, одетой в самое лучшее свое платье – хасеки выглядела очень изящно и в то же время величественно, ни один мужчина бы не устоял перед ней. Интересно, что именно так возмущало представительниц династии в облике невестки? Их обеспокоило то, что Сулейман при взгляде на красавицу-жену тут же забудет об их протеже, с помощью которой они были намерены уничтожить Хюррем? Махидевран скептически покосилась на золовок, вспоминая, как эмоциональная и говорливая Фатьма Султан пришла к ней и заговорщицким тоном рассказала о новой фаворитке Сулеймана Мелике хатун, которая одновременно является служанкой Хюррем и няней шехзаде Джихангира. Сестры всячески укрывали девушку от гнева султанской супруги, собираясь в будущем обязательно раскрыть эту тайну, чтобы нанести удар ненавистной невестке – ведь известие о предательстве так называемой верной служанки причинит хасеки немало боли. «Лучше бы сидела у себя во дворце и радовалась долгожданному семейному счастью с Ахмедом Пашой», недовольно подумала тогда Махидевран. «То же можно сказать и остальным султаншам. Мне абсолютно неинтересны все эти фаворитки и прочие. Самое главное для меня – уберечь Мустафу и Ибрагима, отвести от них беду. Остальное меня не касается». - Дестууур! Султан Сулейман Хан Хазретлери! Приветствующие тут же склонили головы и присели в почтительном поклоне, встречая своего господина. Султана сопровождали его старшие дети – двадцатидвухлетний Мустафа, шестнадцатилетний Мехмед и очаровательная пятнадцатилетняя Михримах, облаченная в нежно-розовое платье, подчеркивающее ее изящную девичью фигурку. Махидевран задумчиво посмотрела на Мехмеда и прикусила губу: от нескладного худощавого мальчишки не осталось и следа, теперь перед ней стоял широкоплечий юноша с внимательными умными глазами, чем-то отдаленно напоминающий крымского хана Сахиб Гирея, брата его бабушки Хафсы, только черты Мехмеда были куда более мягкими. На днях состоится его посвящение в корпус янычар, а спустя пару лет старший сын Хюррем отправится в санджак, и тогда от их с Мустафой братских чувств не останется и следа – их уничтожит борьба за власть. Позже настанет черед Селима и Баязида, а юную избалованную красавицу Михримах мать выдаст замуж за верного ей пашу. Джихангир, не претендующий на трон, останется в Топкапы и будет завидовать своим братьям-санджакбеям – этого не избежать. «Чем старше дети», подумала грустно Махидевран, «тем меньше в них невинности». Черкешенка с трудом дождалась окончания церемонии приветствия султана – ей очень хотелось встретиться с Ибрагимом. Как только все разошлись, Махидевран на цыпочках прокралась к покоям Великого Визиря – к счастью, ни Хюррем, ни вездесущих золовок рядом не было. - Махидевран? – прошептал еле слышно Ибрагим, изумленно глядя на нее. – Как ты… Так незаметно… - Мой Ибрагим, - выдохнула та, обвивая его руками и зарываясь лицом в его кафтан. – Аллах услышал мои молитвы, он сохранил тебе жизнь на поле боя! Любовь моя… - Как же я по тебе тосковал, моя роза, - Ибрагим крепко прижал ее к себе, гладя по спине и перебирая ее густые темные волосы. – Я засыпал и просыпался с твоим именем на устах. Моя прекрасная госпожа, свет очей моих! - Мой дорогой, - Махидевран нежно провела рукой по его лицу. – Я об одном только тебя прошу: береги себя, будь осторожен! Умоляю тебя, Ибрагим, забудь о своих амбициях, не играй с огнем! Я не переживу, если с тобой что-то случится. Ты и Мустафа – самое дорогое, что у меня есть. Ради меня, ради нашего сына не вступай на скользкую дорожку! - Тише, нас могут подслушать. Не бойся за меня, - Ибрагим поцеловал ее в макушку. – Я всегда осторожен, моя красавица. Не терзай свое сердце ненужными страхами, - он притянул ее к себе и прижался своими губами к ее губам. Махидевран ответила на поцелуй со всей горячностью, на которую была способна. Спустя несколько дней состоялась присяга шехзаде Мехмеда, после чего Махидевран вместе с Мустафой вернулась в Манису. Жизнь в престолонаследном санджаке шла своим чередом. Мустафа тем временем начал заглядываться на обаятельную наложницу Айше, чем несказанно обрадовал мать – это значило, что шехзаде окончательно исцелился от своей тоски по погибшей Эсманур. В течение месяца ничего не беспокоило и не расстраивало Махидевран, не считая отсутствия встреч с любимым Ибрагимом. Но как-то раз… - Султанша, - к ней подошла встревоженная Фидан со свернутым письмом в руке. – Вам послание от Великого Визиря Ибрагима Паши. - От Ибрагима Паши? – удивленно переспросила Махидевран. – Надеюсь, ничего плохого? Дай его мне быстро! Дрожащими руками черкешенка распечатала письмо, и, выставив верную служанку за дверь, углубилась в чтение. «Махидевран Султан, не хотел бы Вас беспокоить, но я обязан уведомить Вас о происходящем во дворце. Дело в том, что Хюррем Султан удалось узнать правду о фаворитке Повелителя и своей сопернице Мелике хатун, являющейся по совместительству ее служанкой и няней шехзаде Джихангира. Кроме того, ей удалось раскрыть тайну происхождения этой хатун. Мелике оказалась венгеркой, захваченной в плен во время похода. Ее целью было убийство Повелителя в качестве мести за погибшего жениха. Хатун действовала осторожно, втираясь в доверие к Хюррем Султан и ее детям, после чего своей покорностью и нежностью привлекла внимание Повелителя, который сильно злился на свою супругу за то, что она заняла покои Валиде Султан. Мелике хатун раз за разом добавляла в пищу Повелителя медленно действующий яд собственного приготовления. Во время похода я замечал некоторую слабость и бледность его – как выяснилось, это было действием яда. Хюррем Султан разоблачила Мелике, обнаружив в ее вещах яд. Под жестокими пытками хатун созналась и была казнена, но Повелитель сильно ослаб и заболел после отравлений, впал в кому. Хюррем Султан просто обезумела от горя и отчаяния, от страха за его жизнь. Она в ярости кричала на Шах Султан, Бейхан Султан и Фатьму Султан, обвиняла их в предательстве, в покрывании убийцы, угрожала им. Серьезно поссорилась со мной – на днях я по глупости своей заявил ей, что ее время прошло, она же ответила, что покинет этот дворец только мертвой и только в случае смерти Повелителя. А как только Повелитель впал в кому, она заявила, что его отравление – моих рук дело, что я таким образом решил уничтожить ее. Сейчас Повелитель пришел в себя, но Хюррем Султан делает все, чтобы убедить его в моей причастности к этому делу. Повелитель сам был свидетелем пыток и казни Мелике хатун, но поглядывает теперь в мою сторону с некоторым недоверием. Возможно, Хюррем Султан убедила его в том, что его смерть могла бы мне быть выгодна. Я очень надеюсь, что это не так, и что я, как всегда, подозреваю худшее. Простите, что напугал Вас, моя Султанша, но я прошу Вас – будьте осторожны как никогда, не оставляйте шехзаде Мустафу». Махидевран сдавленно охнула и опустилась на диван, письмо выскользнуло из ослабевших пальцев. Неужели ее любимому грозит опасность??