Двойная жизнь

Тревожных писем от Ибрагима больше не приходило – визирь не хотел лишний раз пугать и расстраивать свою возлюбленную. Ташлыджалы Яхъя, друг Мустафы, несколько раз приезжал в столицу, после чего уверял Махидевран, что ничего дурного с Пашой не произошло, и никакая опасность ему не угрожает. Но отсутствие дурных вестей не успокаивало ее: наверняка Ибрагим не хочет причинять ей лишнюю боль и скрывает свои проблемы, а Ташлыджалы, судя по всему, предпочитает романтические приключения – Махидевран подозревала, что друг ее сына тайно встречается с Михримах Султан. Это никогда бы не беспокоило ее – в конце концов, Яхъя заслужил немного личного счастья, но очаровательная юная Михримах была дочерью Хюррем, а это значило, что преданность Ташлыджалы вполне может пошатнуться. Новая фаворитка Мустафы, Айше, была девушкой скромной и мягкой – не чета хамовитой Алиме или энергичной Эсманур, но искренне полюбила Мустафу и всячески пыталась порадовать его. Это устраивало Махидевран – милая робкая наложница сумела исцелить Мустафу от тоски по покойной Эсманур, он все чаще улыбался и шутил, и делами санджака занимался с ещё большим рвением, чем прежде. Конечно, немного амбиций не помешает, но Махидевран надеялась, что Айше в будущем станет более смелой, особенно если родит сына – поймет, что она в ответе не только за свою жизнь, но и за жизнь наследника. «Стоит чаще подбадривать ее», размышляла черкешенка. «Айше очень хорошая, только ее мягкий характер может сыграть с ней злую шутку. А мне бы не хотелось, чтобы мой сын снова страдал от потери любимой». Спустя некоторое время Махидевран пришло лаконичное письмо от Ибрагима: «Я нашел прекрасный способ усмирить Хюррем Султан. Пусть только посмеет обвинить меня в причастности к отравлению Повелителя. После такого она и нос высунуть из покоев не рискнет». Прочитав его, женщина вздохнула и покачала головой, ощущая беспокойство. Она прекрасно знала характер своего любимого – будучи умным и дальновидным государственным деятелем, Ибрагим часто играл с огнем, рисковал, испытывал терпение Сулеймана, словно дергал льва за хвост. Ему всегда нравилось балансировать на грани. Решив приструнить зарвавшуюся противницу, он может зайти слишком далеко и навлечь на себя гнев Повелителя. Недооценивать Хюррем тоже не стоило – сломить упрямую и непокорную славянку не удавалось даже суровой Валиде. Если бы только удалось отговорить Ибрагима от этой затеи! Но Махидевран знала, что ее возлюбленный никогда не отступится, если что-то точно для себя решит… Проклятое упрямство! Следующие три дня прошли тихо и спокойно, без происшествий, но Махидевран ощущала тревогу – ей всё время казалось, что Ибрагим совершил что-то непоправимое, и ему грозит казнь. Избавиться от постоянной тупой боли в сердце никак не удавалось – успокоительные капли, которые она всегда принимала в подобных случаях, почти не помогали. Единственное, что ей оставалось – молить Аллаха, чтобы Он защитил ее возлюбленного и уберег его от беды. - Прошу Вас, Повелитель! Клянусь Вам, Ибрагим Паша ничего дурного не сделал! Пощадите его! – умоляла Махидевран, жалобно всхлипывая и захлебываясь слезами. Упав на колени, она вцепилась пальцами в подол султанского кафтана. – Он ничего не сделал ни Вам, ни Хюррем Султан! Он не виноват! - Замолчи, - отрезал Сулейман. Он отступил назад, выдернув подол из ее рук, и брезгливо поморщился. – Замолчи, Махидевран. Встань, - дождавшись, пока она поднимется на ноги, Сулейман схватил ее за локоть и подтолкнул к зарешеченному окну. – Смотри, просто посмотри. Застыв на месте, женщина в ужасе наблюдала следующую картину: стражники тащили упирающегося Ибрагима, облаченного в белую робу, по направлению к плахе, около которой его поджидал ухмыляющийся палач со сверкающим топором в руках. - Нет… - сдавленно прошептала Махидевран. – Нет, пожалуйста… НЕЕЕТ!! ИБРАГИИИИМ!!!! - Султанша… - НЕТ!! ИБРАГИМ!! НЕЕЕЕТ!!!! - Султанша, проснитесь, беда… Махидевран резко подскочила на кровати, тяжело и прерывисто дыша, перед глазами все расплывалось. Рядом с кроватью неуклюже топталась бледная и растрепанная Фидан, прижимающая руку к груди, в глазах ее блестели слезы. - Султанша, простите, но такое несчастье! Совершено покушение… Покушение на шехзаде Мустафу! Му…Мустафа… - прохрипела Махидевран. – Сынок… - она спрыгнула с кровати, сунула ноги в башмаки, наскоро закуталась в халат и выбежала из покоев, не оглядываясь. В боку у нее нещадно кололо, голова кружилась, волосы спутанной копной упали на лицо, закрывая глаза, но она и не подумала остановиться. Распахнув двери в покои сына, Махидевран удивленно застыла: Мустафа прижимал к полу болезненного вида девицу в бело-синем платье, навалившись на нее всем телом. В правой руке несостоявшейся убийцы был зажат нож. Девица жалобно попискивала, словно мышонок в когтях кошки. Заметив мать, Мустафа осторожно встал и отпихнул рабыню ногой в сторону. - Всё в порядке, матушка, - тихо проговорил он, поправляя пижамный воротник. – Я вовремя проснулся и сумел разоружить ее. Она меня даже не ранила. Всё хорошо. Эта мерзавка ещё пыталась выбежать, но я повалил ее на пол и велел Ташлыджалы позвать на помощь. Судя по всему, это он сообщил Фидан калфе, а она Вам. Хотя зря он позвал именно Вас, матушка. Вам бы выспаться и отдохнуть. - Мустафа… - выдохнула Махидевран. – Сынок мой дорогой! – она бросилась к сыну и крепко обняла, перебирая пряди его волос и гладя по спине. Как лазутчица умудрилась проникнуть в покои шехзаде, обманув стражу, кто приказал ей убить Мустафу – сейчас это волновало черкешенку меньше всего. Ей было важно убедиться в том, что сын цел и невредим, что с ним все хорошо. - Не надо, мама, не надо, - Мустафа улыбнулся и мягко отстранил ее. – Сейчас гораздо важнее расправиться с этой рабыней. А ну лежать! – рявкнул он; девица, пытавшаяся до этого подползти к выходу, испуганно замерла. – Я же велел Яхъе… Ох, - Мустафа выдохнул, после чего схватил лазутчицу за шиворот и поднял с пола. – Стража! Бросить эту хатун в темницу! БЫСТРО! Дождавшись, пока стражники уволокут рабыню из покоев, Махидевран повернулась к сыну: - Мустафа, мне кажется, что охранников не стоит оставлять безнаказанными. Они плохо выполняют свои обязанности. Возможно, хатун сумела их обманом отвлечь, но это все равно непростительный промах с их стороны. - Я подумаю над этим, - кивнул шехзаде. – Идите спать, мама, отдохните. Я отдам приказ допросить хатун, думаю, мы многое узнаем… Результат не заставил себя ждать: выяснилось, что Гюлизар (так звали лазутчицу) отдала приказ Хюррем Султан. Разъяренная Махидевран отправила письмо Ибрагиму с просьбой доставить мерзавку в Топкапы – за подобное преступление она должна быть казнена, и ее госпожа, отдавшая приказ, тоже. Жаль только, что она не сможет присутствовать на казни Хюррем и Гюлизар… - О Аллах, какое несчастье! – Ибрагим тяжело вздохнул и потер виски. – Эта рыжеволосая дрянь зашла слишком далеко. Я не прощу ей попытку убийства моего сына! Хатун во всем призналась, Махидевран. Главное, чтобы никто из слуг Хюррем не успел убрать ее раньше, чем она предстанет перед Повелителем. - А ты говорил, что приструнил ее, - горько усмехнулась Махидевран. – Не получилось, Ибрагим… - Я решил схитрить. Пригласил шехзаде Мехмета на прогулку, но Хюррем об этом ничего не сказал. И шехзаде попросил не говорить, сказал, что это наш секрет. Я приказал убить Перчема агу и надел на него кафтан шехзаде, предварительно измазав кровью самого Перчема, и столкнул его с обрыва. А шехзаде я подарил новый кафтан. После чего я велел довести до сведения Хюррем, куда я уехал с ее сыном. Разумеется, она сильно испугалась, увидев высокую темноволосую фигуру в окровавленном кафтане ее сына, сброшенную с обрыва, пришла в отчаяние. Помню, как она накинулась на меня чуть ли не с кулаками, билась в истерике, рыдала, проклинала меня. Я велел ей не распространять дурных слухов, и знать свое место. А она вслед шипела мне, что разобьет мне сердце сильнее, чем я ей. - Ибрагим… - Махидевран в ужасе уставилась на него. – Как ты мог?? Ты ранил ее материнские чувства, и решил, что после этого она затихнет? Я ни в коем случае не защищаю эту змею… Но ты, Ибрагим, ты, ты виноват! Ты навлек беду на нашего сына! Ты, мерзавец! Хюррем отомстила тебе за этот розыгрыш! Если бы Мустафа вовремя не проснулся… - Махидевран отшатнулась, чувствуя, как сперло дыхание. – Если бы он пострадал, я бы никогда тебя не простила! Слышишь, НИКОГДА! Глупец, безумец! О Аллах! - Прости, прости меня, - зашептал Ибрагим. – Ты права, я совершил большую ошибку. Махидевран, я не хотел… Прости меня, умоляю! Клянусь, Повелитель обо всем узнает, и Хюррем Султан понесет наказание! К сожалению, надеждам Махидевран и Ибрагима на наказание Хюррем не суждено было сбыться. Гюлизар хатун после интриги сообщника Хюррем Рустема изменила показания, заявив, что является лазутчицей персидского шаха Тахмаспа, после чего спрыгнула с балкона. Сулейман сильно рассердился на Ибрагима, решив, что тот не смог расследовать покушение на его сына, и за неимением улик решил оклеветать его жену. Доверие Сулеймана к Ибрагиму ещё больше уменьшилось. Хюррем Султан действительно смогла отомстить визирю за жестокий розыгрыш с инсценировкой смерти ее сына…