Двойная жизнь

После случая с покушением на Мустафу пропасть, разделяющая Сулеймана и Ибрагима, стала ещё больше. Султан сильно рассердился на своего друга и соратника, обвинял его в том, что он мало того, что не смог защитить шехзаде, так ещё за отсутствием улик решил оклеветать Хюррем. Махидевран замирала от страха при мысли о том, что жизнь Ибрагима теперь висит на волоске – ещё одна крупная провинность, и на шею ее любимого накинут шелковый шнурок. Угораздило же его использовать в борьбе против Хюррем ее старшего сына! После такого разъяренная славянка не остановится ни перед чем, использует любую возможность, чтобы уничтожить того, кто посмел угрожать ей жизнью детей. Ибрагиму стоит быть куда осторожнее, следить за тем, что ест и пьет, с кем разговаривает, не совершать необдуманных поступков. Если бы не его гордыня, не его желание проявить себя, не его привычка играть с огнем, словно проверяя султана на прочность… Но без этих черт Ибрагим не был бы Ибрагимом. От постоянных волнений у Махидевран пропал аппетит, и началась ужасная бессонница – несчастная женщина не могла уснуть чуть ли не до утра. Невыносимая головная боль, напоминающая постукивание маленьких молоточков по вискам и лбу, стала ее постоянной спутницей. Черкешенка ослабела настолько, что потеряла сознание посреди всего гарема, и в течение нескольких часов не приходила в себя, несмотря на старания лекарей. Ее состояние усугубляло ещё и то, что она не могла никому рассказать о своем страхе за жизнь Ибрагима – ни одной служанке, даже Фидан, она не доверяла так, как покойной Гюльшах. Единственным светлым моментом на тот период оказалось известие о беременности Айше – Махидевран обрадовалась настолько, что крепко прижала к себе смущенную и озадаченную невестку, не привыкшую к подобному проявлению чувств свекрови, и тихо заплакала: слезы счастья на некоторое время смыли ее тоску и боль. Близился праздник Курбан-Байрам. Вполне возможно, что их с Мустафой пригласят в столицу – Сулейман любил проводить священные праздники в кругу всей семьи. Но приглашения не последовало – наверное, падишах решил изменить своим привычкам. Ташлыджалы Яхъя ненадолго отбыл по делам в столицу, чем вызвал недовольство Махидевран: наверняка влюбленный поэт ищет встречи со своей избранницей Михримах. «Так дело не пойдет», подумала черкешенка. «Пора положить этому конец. Яхъя должен выбрать – либо отношения с дочерью Хюррем, либо преданность моему сыну и мне. Я поговорю с ним, когда он вернется. Однако, в этих его поездках в столицу есть кое-что положительное, ведь он видится с Ибрагимом, и может передать мне потом новости». Махидевран сидела у себя в покоях, читая книгу и время от времени переговариваясь с Айше – наложница сына жаловалась ей на постоянное плохое настроение, слезы без повода и отвращение к собственной внешности. Женщина спокойно объясняла раскапризничавшейся невестке, что все это лишь является следствием беременности, и надеялась, что поток жалоб рано или поздно иссякнет – нытье Айше отвлекало ее от чтения интересной книги. По-хорошему, ей стоило прикрикнуть на нее и выгнать из покоев, но Махидевран не хотелось скандалов с избранницей сына. Но все-таки всему есть предел, не стоит слишком баловать рабынь. Неожиданно в двери постучали, и на пороге покоев показался Мустафа. - Что-то случилось, сынок? – поинтересовалась Махидевран. – Ты как-то бледен… - Меня беспокоит кое-что, - тихо отозвался шехзаде. – Я видел очень дурной сон, матушка. Мне снилось, что в мои покои зашел Ибрагим Паша. Он был одет в длинный белый плащ, заляпанный кровью, и был босиком. Паша медленно подошел ко мне и тихо сказал: «Твоего отца они сгубили, будь осторожен, и тебя погубят. Страшись тщеславия, не делай глупостей. Не играй на руку своим врагам». После чего он исчез, словно его и не было. Что это значит, матушка? Кто погубил Повелителя? Я не понимаю! Матушка, что с Вами? - Ни…Ничего, - хрипло пробормотала Махидевран, прижимая руку к груди и судорожно сглатывая. – Нехорошо стало, сейчас пройдет. Дай Аллах, это был всего лишь сон, Мустафа… - Я, пожалуй, пойду к себе, - Мустафа потянул Айше за руку и вместе с ней двинулся к выходу. – Я тоже надеюсь, что это был сон. Но мне тревожно. Отдыхайте, матушка. Махидевран отбросила книгу в сторону – все равно после рассказа сына не могла сосредоточиться ни на чем. Некстати вспомнилось предсказание старой гадалки Зейнаб хатун в Манисе: «Не жить ему слишком долго, смерть его жестокая ждет». О Аллах, неужели… Этого не может быть! В дверь вновь постучали. Да что это такое?! - Султанша, - поклонилась Фидан калфа. – Вам пришло письмо от Яхъи бея из Стамбула. Полагаю, это важно. - Дай сюда, - Махидевран выхватила из рук служанки футляр с письмом. Раскрыв его, она тут же углубилась в чтение. «Махидевран Султан, новости из столицы очень печальные. Этой ночью состоялся ифтар у Повелителя, на который был приглашен Ибрагим Паша. Паша был задушен немыми палачами в своих покоях по приказу Повелителя. Примите мои соболезнования…» - Ибрагим, - пересохшими губами прошептала Махидевран, чувствуя, как судорожно сжимается горло. – Ибрагим… Нет… Не может быть… Пошатнувшись, женщина рухнула на колени и задрала голову к потолку. Из ее уст вырвался, пронзительный, полный боли и безысходности крик, разрывающий ее душу на части. Слезы медленно покатились по щекам, обжигая кожу. В голове ее отчетливо звучали, словно колокол, роковые слова: «Ибрагима больше нет. Его казнили». - Матушка… Что с Вами? О Аллах, что произошло?! Мама! Мустафа подбежал к Махидевран и осторожно потянул ее за руку, поднимая с пола. Черкешенка тихо застонала, с мукой глядя в лицо сына. Настороженный взгляд карих глаз Мустафы напомнил ей об Ибрагиме – он точно так же заглядывал ей в лицо, когда был чем-то обеспокоен. Не выдержав, Махидевран судорожно всхлипнула, уткнулась Мустафе лицом в плечо и зашлась в рыданиях. - Мама, мамочка, что с тобой? Скажи мне, кто причинил тебе такую боль? - Его больше нет, - прохрипела Махидевран. – Его казнили, сынок. Ибрагима Пашу казнили этой ночью по приказу Повелителя. Твой сон был вещим. - О Аллах… - Мустафа выпустил мать из объятий и потрясенно уставился на нее. Глаза юноши наполнились слезами, губы задрожали. – За что? Как… Как же так?! Быть этого не может! Махидевран лишь сглотнула, отводя взгляд. Говорить у нее не было сил - каждый вздох отзывался болью в груди. - Постойте, матушка, - тихо проговорил шехзаде. – Вы сказали – мой сон был вещий. В нем говорилось про то, что моего отца погубили… Черкешенка тяжело вздохнула, понимая, что скрывать многолетнюю тайну уже нет смысла. Мустафа должен знать правду. - Твой отец не султан Сулейман. Мустафа вытаращил глаза и невольно попятился. Уж это он никак не ожидал услышать. - Это Ибрагим Паша? - Да. Мы с ним любили друг друга все это время, ещё со времен Манисы. Всегда находили возможность тайно видеться, обменивались письмами. Нам помогала моя покойная служанка Гюльшах. Его брак с Хатидже Султан не был препятствием для наших отношений. Она потом все узнала, пыталась отомстить мне и избавиться от меня – ты тогда отправился в свой первый поход. Между нами завязалась война, в которой я победила. Да, сынок, я виновата в смерти твоей тетушки. Повелитель ничего не знал, мы обманывали его. Мустафа… Я не удивлюсь, если ты отвернешься от меня… - Ни за что. Я всегда любил Ибрагима. А сейчас я даже рад, что он – мой настоящий отец. Жаль, что я этого не узнал раньше. А он..знал, что я его сын? - Знал. Всегда знал. Поэтому так заботился о тебе, всегда поддерживал, искренне любил, защищал. Мустафа, сынок, - Махидевран крепко обняла его. – Ты один у меня остался, прошу тебя, будь осторожен, не подвергай себя опасности. Мама, почему же ты не сказала мне раньше правду? Я бы ни за что не отвернулся от тебя! Если бы я знал… Ибрагим так заботился обо мне, давал мудрые советы, играл со мной, пока я был маленьким, - Мустафа всхлипнул, не удержавшись. – Если бы я знал правду… - Сынок… - Как же я ненавижу его, ненавижу султана Сулеймана, - с болью в голосе проговорил Мустафа. – Он подло убил беззащитного человека ночью в священный праздник! Убил моего настоящего отца! Но этот его поступок не останется безнаказанным. Я рано или поздно отомщу ему. Отомщу, - глаза шехзаде яростно сверкнули. Махидевран в шоке уставилась на сына. Точно такое же выражение лица было у него, когда он узнал о том, что Алиме подстроила смерть Эсманур и Орхана, и когда он начал избивать предательницу, потеряв над собой контроль. - Прошу тебя, сыночек мой, не надо! – взмолилась она. – Я потеряла любовь всей своей жизни, и твою смерть я уже не перенесу! Мустафа! – Махидевран разрыдалась, заламывая руки. - Прости, прости, мама, - шехзаде виновато посмотрел на нее. – Мне иногда тяжело сдерживать эмоции. Я пойду к себе пока… Дождавшись ухода сына, Махидевран обессиленно опустилась на диван и уставилась пустым отрешенным взглядом в пространство, ни на что не реагируя. Неожиданно дверь распахнулась, и в покои вошел Ибрагим, с задумчивой улыбкой глядя на нее. - Любовь моя, моя прекрасная роза, как же я рад тебя видеть, - с нежностью проговорил он. – Иди ко мне. Вскочив с места, Махидевран тут же метнулась к нему, крепко обняла и уткнулась лицом в его грудь, тихо всхлипывая. - Ты здесь… Я думала, тебя убили… Ибрагим, мой милый, ты вернулся… - Моя душа всегда будет рядом с тобой, - прошептал Паргалы, поглаживая ее по волосам. – Как же я могу уйти? Махидевран подняла голову и потянулась к его губам, чтобы поцеловать, но с ужасом обнаружила, что обнимает пустоту. Растерявшись, она несколько раз ощупала воздух перед собой. Никого. - Ты же обещал, - сдавленно прошептала она, - ты же обещал всегда быть рядом! Зачем ты оставил меня, оставил нас с Мустафой? Как же так… - Моя душа всегда будет рядом с тобой, - донесся до нее тихий ласковый шепот, и Махидевран ощутила практически невесомое прикосновение к щеке…