Двойная жизнь

В своих подозрениях Махидевран оказалась права: дерзкая и непокорная славянка Хюррем просто покорила Сулеймана, великий падишах влюбился в огненно-рыжую наложницу, как мальчишка, и проводил с ней почти все ночи, что не очень нравилось Валиде Султан - Хафса считала это нарушением традиций. Про прежде горячо любимую черкешенку он вспоминал лишь в ночь четверга, и то каждый раз недовольно поджимал губы, когда она заходила в его покои. Конечно, Махидевран не испытывала ревности – ведь ее сердце принадлежало только Ибрагиму – но было несколько неприятно, что мужчина, клявшийся когда-то ей в любви, теперь смотрит на нее, как на раздражающую его нерасторопную служанку, и это задевало ее гордость. Мустафа все больше времени проводил с султаном и Ибрагимом – они учили его стрелять из лука. Отпуская сына на прогулки с ними, Махидевран каждый раз ощущала комок в горле: она живо представляла, какие муки терзали Ибрагима, вынужденного скрывать свое истинное отношение к Мустафе. Если бы кто-то спросил её, какой была бы ее самая заветная мечта, Махидевран бы ответила: счастливая семейная жизнь с любимым мужем Ибрагимом и их любимым сыном Мустафой. Если бы у нее был выбор – остаться в гареме в качестве главной наложницы султана или стать простой женщиной, женой рыбака, она бы без сомнений выбрала второе. Грустно вздыхая, Махидевран шла по коридору – Мустафа занимался музыкой с Мехмедом Челеби, сыном Великого Визиря Пири Паши, а верная Гюльшах, как всегда, спорила с главной калфой гарема Нигяр – несколько вспыльчивая, эмоциональная Гюльшах и спокойная Нигяр сразу невзлюбили друг друга. Ей было скучно и одиноко. Дворец Топкапы все больше напоминал ей золотую клетку, из которой невозможно выбраться. Неожиданно кто-то резко схватил ее сзади за плечо, стиснув его пальцами изо всех сил. Махидевран сдавленно охнула от боли и испуга, после чего незнакомец грубо зажал ей рот, обхватил поперек туловища и поволок прочь. Махидевран протестующе замычала и задергалась, пытаясь вырваться, но похититель был явно сильнее, его руки сжимали ее так, что наверняка останутся синяки. Черкешенка зажмурилась, готовясь к самому худшему. Её грубо втолкнули в покои, отчего она едва не упала, и захлопнули следом дверь. Щёлкнул замок. К своему удивлению, Махидевран обнаружила стоящего рядом улыбающегося Ибрагима. - Что ты?... Махидевран не успела договорить – Паргалы тут же притянул ее к себе и поцеловал со всей страстью, на какую был способен. Она ответила на поцелуй, обвивая его руками и лаская, по ее телу волной прокатился жар. - Безрассудный, безумный, - гневно прошептала Махидевран, отстраняясь. – Как же ты напугал меня, как же напугал! А если бы кто-то увидел? - Помнишь, я писал тебе, что сделаю все, что в моих силах, чтобы быть вместе с тобой? – Ибрагим наклонился к ней и сжал ее лицо в ладонях. – И я сделаю, - голос его зазвучал непривычно твердо. – Сейчас Повелитель на заседании Дивана, Валиде Султан у себя в покоях вместе с Хатидже Султан, Хюррем хатун у себя. Кстати, твоя так называемая соперница Хюррем беременна. Махидевран слегка нахмурилась: - Вот как? Надеюсь, будет девочка. Только конкурентов моему сыну не хватало! - Не бойся, - Ибрагим нежно провел рукой по ее лицу, - я же поклялся защищать Мустафу. Никто и ничто никогда не навредит ему. Я буду рядом. - Верю тебе, любимый. Но нам с тобой все равно надо быть осторожными. О нас уже знает Гюльфем хатун. Я не говорила тебе об этом? Нет? Но не бойся, она нас не выдаст – обещала хранить нашу тайну, ибо ей нет смысла вредить нам и нашему сыну. - Не ожидал такого благородства от неё, - покачал головой Ибрагим. – Что ж… Но не думаю, что Хюррем хатун настолько будет доброжелательна. - Она явно ревнует Повелителя ко мне, нервничает, когда я иду к нему в четверг, - Махидевран усмехнулась. – Вот кто-кто, а Хюррем точно влюбилась в него. В отличие от меня. Ибрагим улыбнулся. Хюррем хатун немного пополнела и зарумянилась - беременность действительно подходила ей, делала ее домашней и уютной. Махидевран часто ловила себя на мысли, что если бы ей не приходилось постоянно изображать из себя ревнивую жену, и если бы возможный сын Хюррем не был бы соперником Мустафы, то женщины вполне могли бы поладить. Правда, излишняя язвительность девушки была в этом деле помехой, да и Махидевран она воспринимала как врага. - Махидевран Султан! – в покои быстрым шагом вошла Гюльшах. – Хюррем хатун родила мальчика! Валиде Султан велела Вам прийти на церемонию имянаречения! - Значит, мальчика… - протянула Махидевран. – Ну ладно… Пойдем. - Нахмурьтесь, Султанша, Вы выглядите слишком спокойной! Если не ревнуете Повелителя к этой женщине, то хотя бы подумайте о том, что ее сын – конкурент шехзаде Мустафы! – шепнула Гюльшах, склонившись к уху госпожи. - Я и без тебя знаю! – огрызнулась вполголоса черкешенка. – Идём, Гюльшах. Честно скажу – было бы значительно лучше для всех нас, если бы мы с Ибрагимом были женаты и растили бы вдвоем Мустафу, а Повелитель жил бы с Хюррем. Мустафа! – громко позвала она. – Ты идешь с нами – познакомишься с братом! Новоиспеченная рыжеволосая султанша, тяжело дыша после изнурительных родов, лежала в постели и с радостной улыбкой смотрела на Сулеймана, укачивавшего на руках тихо похныкивавшего младенца. Махидевран поклонилась султану и Валиде и заняла место рядом с Хатидже Султан и Гюльфем. - Я даю тебе имя в честь моего славного предка Мехмеда Фатиха Завоевателя…. Твое имя – Мехмед! Твое имя – Мехмед! Твое имя – Мехмед! Валиде, улыбаясь, приняла малыша из рук Сулеймана и тут же принялась ворковать над ним: - Мой славный маленький шехзаде! Какой же ты хорошенький! Весь в папу! А глазки-то, глазки какие красивые! - Поздравляю, Хюррем, - обратилась к ней Хатидже, - какой у тебя замечательный сыночек! - Спасибо, Султанша! Валиде слегка нахмурилась и окинула невестку строгим взглядом: - Надеюсь, ты поняла теперь, как себя нужно вести? Я больше не потерплю никаких ссор и нарушений порядка в гареме! Ты теперь мать шехзаде, и думай, что говоришь, и что делаешь! - Ра…Разумеется, Валиде. Простите, если вела себя скверно. Теперь я мать, и должна воспитать сына должным образом. Мустафа, прежде сильно переживающий из-за того, что отец будет меньше его любить и отдаст все свое внимание Мехмеду, позже заявил, что очень рад появлению младшего брата, единственное, что его огорчает – то, что с маленьким Мехмедом нельзя поиграть. Спустя три месяца после рождения сына Хюррем забеременела во второй раз, чем удивила и обрадовала Сулеймана и Валиде, но сильно встревожила Махидевран – черкешенка испугалась, что та родит очередного сына. Махидевран гуляла в саду с Гюльшах, оживленно перешептываясь с ней и рассказывая о последнем письме Ибрагима. Шестилетний Мустафа оживленно бегал из стороны в сторону, размахивая игрушечной саблей и выкрикивая некое подобие боевых кличей. Девятимесячный Мехмед ползал по траве, тихо гулил и агукал, смотря широко раскрытыми глазками на веселящегося старшего брата. Неподалеку от малыша находилась беременная Хюррем и ее подруга и служанка Гюльнихаль хатун – оставлять его совсем без присмотра было ещё очень опасно. Махидевран мрачно глянула в сторону рыжеволосой: как бы ей ни было безразлично, кого там любит Сулейман, изображать ревность и обиду она просто обязана, равно как и ссориться с так называемой соперницей и задевать ее. - Хюррем! – насмешливо окликнула она. – Веселишься, как я посмотрю? Не забывай, счастье как приходит, так и уходит, ещё и загрустишь! - Да, уж мне-то скучно никогда не бывает, - хмыкнула в ответ славянка. – В отличие от некоторых, я свое счастье удержу обязательно! - Не зарекайся, Александра, не зарекайся – ты в гареме, здесь у тебя много конкуренток. Глазом моргнуть не успеешь, как потеряешь любовь нашего Повелителя и останешься одна! - И кто эти конкурентки? Ты, что ли? Повелитель давно тебя к себе не зовет, - Хюррем нахмурилась и подошла ближе. – Ну разве что в четверг, но это лишь дань традициям. Махидевран скривила губы: - Думаешь, родила сына, и тебе все можно, не так ли, Хюррем хатун? - Я уже не хатун, не забывай! Я такая же султанша, как и ты, и не тебе разговаривать со мной так! Продолжая спорить и перебраниваться, женщины, сами того не заметив, отошли от детей и оставили их без присмотра. Неожиданно раздался громкий плеск, за которым последовал испуганный вскрик Мустафы: - Брат! Держись! - Ме… - Хюррем задохнулась в ужасе. Ещё один всплеск, и Мустафа пропал из виду. - Му… - Махидевран пробрала дрожь. - О Аллах! Шехзаде! – хором закричали Гюльшах и Гюльнихаль, наконец отмерев. - НЕЕЕТ!!! МУСТАФА!!! МЕХМЕД!!! НЕЕЕТ!!! – Хюррем и Махидевран, толкаясь, понеслись со всех ног к бассейну, из которого доносилось жалобное бульканье. Служанки бросились на помощь своим госпожам, но обезумевшие от страха матери оказались намного проворнее. Подлетев на всех парах к бассейну, обе тут же опустили руки в воду, пытаясь поймать детей. Через пару мгновений Махидевран прижимала к груди громко плачущего малютку Мехмеда, уцепившегося от страха в длинные темные пряди ее волос, а Хюррем удерживала на руках зареванного Мустафу. - Мехмед, солнышко мое! – всхлипнула Хюррем. – О Всевышний! О… - Мустафа, мой маленький! – простонала Махидевран. – Ты жив, ты жив! Хюррем осторожно поставила Мустафу на землю, и, держа за руку, подвела дрожащего мальчугана к матери. - Спасибо тебе, Махидевран,- прошептала она, принимая Мехмеда из ее рук. – Спасибо, спасибо! - И тебе спасибо огромное, - черкешенка, смахнув слезы, крепко обняла сына. – Ох, мой мальчик… Пойдем. Гюльшах, что стоишь??!! А ну шевелись давай! - Простите, Султанша, я растерялась… Простите, умоляю! Как я могла не углядеть… - Идем уже, - пробурчала Махидевран. – Главное, чтобы Мустафа не заболел. Вечером, сидя в покоях, Махидевран грустно размышляла по поводу того, как несправедлива и сложна жизнь. Хюррем, несмотря на свой острый язык, не вызывала у нее неприязни – в ней было немало положительных качеств. Ревновать нелюбимого Сулеймана к ней было абсолютно бессмысленно. Малыш Мехмед казался ей очень милым. Махидевран бы предпочла жить спокойно в законном браке с Ибрагимом и растить Мустафу, и поддерживать хорошие добрососедские отношения с Сулейманом и Хюррем – разумеется, никакого султаната, никакой борьбы за власть, никакой ненависти. Но почему-то судьба любит все усложнять… - Мама, - хрипло пробормотал Мустафа, - мамочка, мне холодно. И горло ещё, - он закашлялся. – Глотать больно… - Сынок! – Махидевран тут же метнулась к нему и коснулась губами разгоряченного лба. – О, у тебя жар! Гюльшах! Немедленно зови лекаря, Мустафа заболел! - О Аллах! Это все моя вина! Сейчас позову, Султанша, сейчас, я мигом!