Погоня за тенью

Во дворец Гиннар явился вовремя. За это следовало благодарить в первую очередь Вестри, который лечебными настоями его отпоил, дал отдохнуть, не отвлекаясь на домашние хлопоты, а утром разбудил и снова наготовил целебного питья. Повязку он тоже сменил, сообщив, что все совсем неплохо и оставленные кнутом отметины уже не кровоточат. Гиннар и сам чувствовал, что спина стала болеть меньше. Проходя дворцовыми залами, он повсюду ловил на себе взгляды — любопытствующие, сочувственные, пристальные. Откровенно злорадных, к счастью, не замечалось. Сквозь молчание и повышенное внимание к себе ему пришлось идти до самого кабинета: в малый приемный зал король не выходил. Перед кабинетом собралось с десяток гномов, ярко приодевшихся для приема у короля. Гиннар узнал среди них двоих старейшин, одного богатого торговца и главу гильдии ткачей. Однако подойти и поприветствовать каждого не успел. Знакомый голос окликнул: — Гиннар! Повернувшись обратно к дверям, он увидел направляющегося к нему Балина. Поклонился: — Доброго утра тебе, почтенный Балин. — И тебе, — закивал тот, улыбаясь. — Рад видеть тебя в добром здравии. — Здравие пока не совсем доброе, если быть честным. — Я понимаю, — уже без улыбки глянул Балин и понизил голос: — Поверь, последние события были не в радость никому... и особенно Его Величеству. Гиннар задумался было, как ответить, чтобы показать — не сильно-то он поверил в эти слова. Но Балин смотрел с обезоруживающе искренним участием... — Мне и сейчас радоваться нечему, — проговорил Гиннар негромко. — Я пока ничего не понимаю — что произошло, почему, где виноватого искать... Советник наклонился к нему поближе и многозначительным шепотом произнес: — Виноватых искать не торопись. Еще ничего не выяснилось. Но будь внимателен и осторожен. Его Величество рад, что дело закончилось к твоему благу. Однако ни он, ни кто другой не может обещать, что оно вообще закончилось. — От твоих советов, почтеннейший Балин, мне что-то холодно становится, — заметил Гиннар. — Не торопись, — улыбнулся в бороду советник. — Не торопись. И не ищи врагов на каждом шагу. Если бы все было просто — все было бы уже ясно... Король ждет тебя первым — идем, провожу. Он приобнял Гиннара за плечи, очень аккуратно, не задев скрытую одеждой повязку, и прошел вместе с ним через зал до дверей кабинета. Напоследок шепотом заметил, кивнув на секретаря: — Это Ори твое послание положил на стол королю. Сообразить, что ответить и надо ли вообще отвечать, Гиннар не успел — двери приглашающе распахнулись, и он переступил порог кабинета. Один, без подсказчиков и советчиков. Король встретил его не сидя за рабочим столом, как это бывало обычно. Он стоял у камина, облокотясь на полку и глядя на огонь. Гиннар выступил на середину кабинета и низко поклонился: — Приветствую моего короля. — Доброго утра тебе, Гиннар. Как ты себя чувствуешь? — Благодарю вас, Ваше Величество. Король неторопливо прошелестел длинной мантией вокруг стола и остановился в нескольких шагах от Гиннара. Быть может, непочтительно было думать так о своем господине, но король Фили не принадлежал к числу гномов, которых невозможно понять. В отличие от того же Балина, у которого пойди догадайся, что за участливой улыбкой прячется... Если Фили и радовался благополучному разрешению Гиннарова дела, то прямо здесь и сейчас он не выглядел ни счастливым, ни даже просто довольным. Больше того, Гиннар мог поклясться, что король чем-то очень встревожен, если не сказать — напуган. Верно! Балин же намекал, что дело-то не закончено... — Угодно ли Вашему Величеству, чтобы я немедленно приступил к выполнению своих обязанностей? — Если тому нет возражений у целителей. Ты был в их Залах? — Нет, Ваше Величество, меня осматривал тюремный лекарь, Вестри. Сегодня утром. Он утверждает, что я почти здоров, а не верить его словам у меня нет причин. — Что ж... хорошо. Фили снова прошелся назад, за стол. И уже оттуда заговорил негромко: — Гиннар, я не могу сейчас объяснить все, хотя если кто и имеет право знать правду, так это ты... И мне очень жаль, что пришлось показать сомнения в твоей преданности. Ты знаешь порядок: если есть свидетельства, позволяющие заподозрить обман или неверность, они должны быть проверены. — В объяснениях нет необходимости, Ваше Величество. Мне достаточно знать, что более вы в моей преданности не сомневаетесь. — Нет. Более того, своей стойкостью и готовностью следовать закону ты заслужил награду. — Благодарю вас, Ваше Величество. Если моя приверженность закону помогла восстановить нарушенный кем-то порядок — это лучшая награда для меня. — Увы, объявлять, что порядок восстановлен, было бы преждевременно. Свидетельства, о которых я упоминал, указывали на преступный сговор. Но попался в итоге только Хедин. — Хедин? — враз напрягся Гиннар. — А что с ним будет? — Тебя заботит его судьба? — Разумеется, Ваше Величество. Все его преступление только в том, что он пытался защитить меня... как умел. Он совершил ошибку, но я не верю, что он таил злой умысел! — Я тоже не верю, и доказательств тому нет. Однако закон он нарушил. Ему не будет чиниться никаких обид, он может жить в Эреборе, заниматься любым ремеслом, которому обучен. Но помощником твоим он не останется. Это было не так уж и плохо. При том что Хедин, кажется, внимания к себе привлек больше, чем просто нарушитель запрета... — Понимаю. Будет ли при выборе замены иметь значение мое мнение? — Думаю, будет справедливо, если ты сам выберешь себе помощника. Гиннар удивился, но снова наклонил голову: — Это честь для меня, Ваше Величество. Я постараюсь не обмануть вашего доверия. — Я в этом не сомневаюсь. — И, если мне будет дозволено спросить... — Я слушаю. — Ваше Величество, для того, чтобы плеснуть в укрепляющий отвар обезболивающего зелья, не нужно ни с кем сговариваться. Я уверен, что Хедин обошелся в этом деле без помощников. Но советник Драупнир... там, в Зале... он очень быстро заметил, что я на кнут отвечаю неправильно. Даже раньше заметил, чем я сам понял, что происходит. Как будто был заранее предупрежден и знал, на что обращать внимание. — Ты думаешь?.. — Полагаю. Ваше Величество... для меня было бы очень важно выяснить, кто узнал о планах Хедина и кто донес. Это может быть кто-то из тюремной обслуги. — Почему это так важно для тебя? — Ваше Величество, я отвечаю за действия своих подчиненных ровно до тех пор, пока они выполняют мои приказы. Отвечать за то, что делается неизвестно чьей волей, я не могу. Фили задумчиво кивнул: — Весьма разумно. Однако я не смогу тебе помочь. Обо всем, что произошло в Закрытом Зале, я знаю из доклада Хранителя Закона, а он о подробностях не упоминал. Думаю, тебе стоит поговорить с ним. Есть ли у тебя еще вопросы? — Нет, мой король. Еще раз благодарю вас. Он откланялся и покинул кабинет, едва не в большей растерянности, чем входил в него. Раскланявшись с гномами, с которыми не успел поздороваться до приема, Гиннар поспешил прочь — из дворцовых галерей, в сторону тюремного сектора и залов Хранителя Закона. Драупнир встретил Гиннара с таким видом, как будто специально только его и ждал. — Проходи, коли есть о чем поговорить. Гиннар прошел в просторный кабинет. Здесь, кроме рабочего стола, помещались еще покрытые ткаными дорожками скамьи вдоль стен, а в дальнем от входа углу прятался небольшой, двоим-троим разместиться, обеденный стол. Кланяясь, Гиннар постарался незаметно присмотреться к Драупниру. Тот, кажется, не чувствовал ни малейшей неловкости по поводу происшедшего накануне, и это было весьма кстати. — Поговорить есть о чем, почтенный советник. Это очень важно. — Так садись, что за разговор стоя. Вот, выпьем... Он ушагал в дальний угол, к маленькому столу, налил из кувшина вина в два кубка. Гиннар подошел следом, сел на скамью. Драупнир тоже сел и протянул гостю кубок медленным тягучим, как смола, движением уверенного и спокойного гнома: — Ну, выкладывай. Сам-то как? Не рано за работу взялся? — Так не молотом машу, — качнул косами Гиннар, принимая кубок. — Велико ли усилие — разговоры разговаривать да свитки читать? Если резких движений не делать, так и не болит уже. — Хорошо, коли так. У короля был? — Был. Все в порядке, я снова пользуюсь доверием и даже заслужил награду. Помощника только вот искать надо... — Хедин? — Ему никто не позволит в этой должности остаться. Оно и правильно, конечно... Он споткнулся, и Драупнир проницательно прищурился: — Но есть что-то еще? — Скажи, почтенный советник, ты ведь тогда, в Зале, уже знал, что я... ну, про это зелье? Драупнир шумно вздохнул, одним длинным глотком выхлебнул свое вино: — Как тебе сказать... не то чтобы прямо знал. Но догадывался, что что-то такое может быть. — Кто-то тебе сообщил? — Тебе это нужно? — Очень. Пойми, мне работать дальше с этими гномами. Я доносчиков у себя под боком до сих пор не держал, никто мимо меня никуда с докладами не бегал. Служат под моим началом — мне и доносят обо всем, что видят. Если среди них завелся кто-то, кто будет выполнять чужие приказы... я ни за что в темницах отвечать не смогу и не пожелаю. — Эт-то правильно, — крякнул Драупнир. — То-то и оно. Ну не верю я, что Хедин не в состоянии был без посторонней помощи две капли зелья в кубок с отваром подмешать. Значит, кто-то подсмотрел и донес. — Нет, — снова шумно вздохнул Драупнир. — Никто на него не доносил. — Тогда как? — Видишь ли... странная тут история получается. Я в докладе не стал об этом упоминать, потому как сам не уверен, но ты, может, и разберешься. Хедин ведь сам ко мне пришел накануне вечером, весь... как в строительный раствор опущенный. И давай меня расспрашивать, что можно сделать, чтобы от тебя кнут отвести. Я и говорю — ничего нельзя, раз приговор подписан. Разве что на себя взять — двери-то в Зале закрываются, но на замок не запираются, открыть любой может, если захочет. Про зелья он тоже помянул, но я и тут его не порадовал. Заметно же, говорю, когда на боль отклика нет. И приговоренному — какая выгода? Ну, будет сидеть в камере, пока зелье не выветрится, а потом все заново, да как бы еще не с добавкой. Кому такое «спасение» нужно? Да и неоткуда в камере же взяться зелью, а если кто принесет — так разговор пойдет уже с ним... Он послушал, покивал, потом будто что-то себе решил — и заторопился, чуть не бегом. Да не в тюрьму, а вовсе в город куда-то. А потом что было — сам знаешь. Вот я и думаю теперь: почему он так явно на свои намерения мне указал? Ведь не дураком уродился, должен же был понимать, что на нужную мысль и один раз довольно навести. Гиннар, слушавший все это молча, поднял взгляд от кубка, который до сих пор держал в ладонях: — Благодарю тебя, почтенный. Я, кажется, понял, что произошло. Он залпом выпил вино, поставил кубок на стол и поднялся: — Дозволь откланяться. После такого перерыва к делам возвращаться ох как хлопотно... Доброго дня. — И тебе, — кивнул советник. — Коль чего узнаешь полезного — зайти потом не забудь. — Непременно. * * * На сей раз принимать Ингвара с утра пораньше Фили не стал. Велел привести его к концу приемных часов, когда все гномы, жаждавшие засвидетельствовать почтение и лично изложить королю свои дела и просьбы, уже разошлись. Самым последним явился специально вызванный Хранитель Закона. Ингвар же под надзором своих стражей ждал в приемном зале. Но намерению побеседовать с Драупниром наедине осуществиться не пришлось — на пороге внезапно возник Балин и попросил разрешения присутствовать. Отказать ему (особенно после полученной накануне отповеди) Фили не рискнул. Да и, как ни крути и что ни думай, присутствие Балина было бы совсем не лишним в любом случае. Одной непростительной глупости, сотворенной не без участия все того же Ингвара, было более чем достаточно. При Балине как-то все-таки спокойнее. — Объяснять, кто таков этот гном, которого ты, почтенный советник, видел сейчас за дверями, будет излишне? — начал Фили. Драупнир с достоинством поклонился: — Я знаю кто это, Ваше Величество. И достаточно слышал о его... пусть будет «ум и ловкость». — Я бы назвал это коварством, о нем слышали все. Так вот, этот гном изъявил желание — и очень настойчиво — верной службой доказать свою полезность короне Эребора. Тем самым он хочет заслужить право быть подданным Подгорного Королевства. Драупнир сдвинул седые брови и помрачнел. По всей видимости, чувства к Ингвару он питал крайне недобрые, хотя лично знаком не был. Балин выдвинулся из дальнего угла кабинета, куда ушел было перед началом разговора: — Тебе не внушает доверия это его благое намерение, почтенный Драупнир? — Ни в малейшей степени, почтеннейший Балин, — без задержки отозвался Хранитель Закона. — Ты полагаешь, что оно неискренне? — Столь же искренне, как любая попытка спасти свою шкуру! И так же оставляет место для любого предательства. — И тем не менее, — надавил Фили, — для нас будет полезно узнать, что он может предложить для доказательства своей полезности. Вспомните его роль в недавнем заговоре. Он знал много такого, что нам самим знать оказалось очень выгодно. — Согласен, — кивнул Балин. — А еще я не сомневаюсь, что он не выложит все свои полезные знания разом, а будет выдавать их постепенно, как можно больше набивая себе цену. Драупнир еще больше нахмурился: — Чего Ваше Величество ждет от меня? — Я хочу определить его на службу под твоим началом. — Под моим..?! — Он очень старался убедить меня, что умеет вызывать на откровенность и распознавать скрытые желания. Пусть этим и займется. Посмотрим, много ли тайных крамольных желаний выловит он среди наших подданных. Что-то делать или решать самому ему дозволено не будет, только наблюдать и докладывать. — А мне? Мне-то что делать с этими его докладами? — В первую очередь — оценивать. Я хочу понять, насколько его понимание «тайных желаний» может быть близко к истине. При этих словах Балин приподнял брови, показывая, что он сообразил нечто, до сих пор непонятное. Но Фили на его намек решил пока не отвечать. Вот уйдет Драупнир... Хранитель Закона потемнел, словно над ним свеча на стене погасла. — Правильно ли я понял, что этот гном должен являться ко мне и докладывать о том, что узнал и увидел, но ему запрещено сообщать свои выводы и давать советы? — хмуро спросил он. — Совершенно верно. — Он должен получать плату за эту... кг-хм-м... — Драупнир тщательно прочистил горло и потом сдавленно выговорил: — ...работу? — Разумеется. Небольшую. Вот указ... Фили взял со стола приготовленный заранее свиток и вручил советнику. Драупнир при виде королевской подписи на бумаге, которую ему пришлось принять, как знак серьезного и необратимого дела, вовсе не стал выглядеть более довольным или смирившимся. Можно было бы решить, что он резко против личности нового подчиненного, но и сама работа была уж очень неприглядной. Нет, сообщить или помешать замеченному нарушению закона добрые эреборцы всегда были готовы, но в открытую. А специально втираться в доверие, высматривать, вынюхивать и доносить тайком — какому гному такое по нраву придется? Вот разве что Ингвару. Которого тут же впустил в кабинет явившийся на вызов Ори. Ингвар кланялся и произносил слова приветствия с обычным почтением. Но от Фили не укрылась тревога, с которой он посматривал на обоих советников, особенно на Драупнира. Тот все еще сердито хмурился и помахивал свитком с печатью, словно хотел его выбросить. — Скажи мне, Ингвар, — начал Фили, не слишком спеша развеивать его тревогу, — чем ты собирался заниматься, живя в Эреборе? — Я... думаю, тем же, чем прежде, Ваше Величество, — сглотнув, отозвался Ингвар. — Я жил в Эсгароте и служил писцом при новом бургомистре. Ну, и другой всякой работы хватало — на восстановлении-то города... В Дейле тоже, случалось, подрабатывал — под видом пришлого издалека гнома. Я многое умею, Ваше Величество. — Действительно, в Эреборе тебе найти занятие будет несложно. Здесь писцы нужны. Да и у соседей, на стройках в Дейле, рук часто не хватает... У Ингвара забегали глаза: — Ваше Величество... значит ли это, что вы позволяете мне жить здесь... в Эреборе? — Ты же этого добивался, — приподнял брови Фили. — Разумеется, это не значит, что ты можешь просто жить в свое удовольствие. Будешь состоять на тайной службе при Хранителе Закона. Я назначаю тебя делать то, чем ты очень красочно передо мной хвалился — вызывать на откровенность и угадывать тайные желания, несущие вред нашему королевству. Обо всем, что увидишь и узнаешь, будешь докладывать Хранителю Закона. Никаких оценок ничему давать ты не будешь и предлагать, как можно бороться с чужими преступными мыслями, тоже. Выставлять напоказ такую службу нельзя — поэтому у тебя будет еще одно, видимое всем занятие. Ингвар с заметным облегчением выдохнул: — О, я понял, Ваше Величество. Разумеется, я могу выбрать такое занятие, которое не привлечет внимания, но будет полезно для тайной службы. И... мне дозволено спросить? — Спрашивай. — Если возникнут обстоятельства особой важности, могу я передавать сведения о них лично вам? — Если особой важности — можешь. Почтенный Драупнир, я поручаю Ингвара тебе. Драупнир молча поклонился и смерил Ингвара взглядом, от которого и солнце бы обратно село. Тот съежился и застыл, пока Драупнир не ушел к дверям кабинета. Потом, кланяясь и рассыпаясь в благодарностях, упятился следом за советником. Фили глубоко вдохнул, выдохнул, хлопнулся на стул и откинулся на спинку. Возвел взгляд к потолку. — Что-то ты не выглядишь довольным, — заметил Балин, откровенно за ним наблюдавший. — Не доверяешь Драупниру? — Почему? Доверяю. Но... Он и сам не знал, что «но». А вот Балин, как оказалось, знал. — Скажи мне, Фили, — начал он, подходя ближе к столу, — на мысль поискать заговорщиков среди тюремной обслуги тебя тоже Ингвар навел? Король хотел было покачать головой... но замер. Припомнил еще раз встречи и беседы тех дней. И заговорил, осторожно подбирая слова: — Ты знаешь... вроде бы и нет. Помнишь ведь, я Гиннара в темницу отправил, когда Ингвар только сбежал. Но вот теперь кажется, что вроде бы и да. — Очень интересно, — протянул Балин. — Как это — нет, но вроде да? — Ну... на мысль он меня не наводил. Но то, что он говорил, эту мысль поддержало и укрепило. Хотя в какой-то момент показалось все глупой нелепостью... То есть опять же не все, а то, что Гиннар мог против меня что-то замышлять. Про сговор среди прочей тюремной обслуги я все еще не получил ни доказательств, ни опровержения. — Понятно, — снова нараспев произнес Балин. — Оно, конечно, случается, что придет какая-то мысль — и кажется потом, будто находятся события, которые только и делают, что ее подтверждают. Но вот что хочется мне понять: если нет доказательств существования этого, будь он неладен, сговора, то каких ты еще ждешь опровержений и почему? Опровергать предполагается что? И снова Фили споткнулся, уже почти начав говорить. А в самом деле, что опровергать? — Хедин попался на обмане. По-твоему, это ничего не доказывает? — Доказывает — то, что попался, и то, что обманщик из Хедина никудышный. Сговор-то тут кого и с кем? Фили устало потер переносицу: — Не знаю, Балин. Вот хоть убей — не знаю. Но мысль откуда-то взялась! А такие предчувствующие мысли — штука упрямая... — Вот с этим спорить я не буду. Ладно, разберемся с тюрьмой. А ты если снова начнут являться мысли «хоть-убей-не-знаю-откуда», сам что-то решать не торопись. Проверять что к чему все-таки лучше до того, как объявляешь кого-то преступником. А не после. На этом Балин коротко откланялся и тоже ушел. Незамедлительно явился за новыми распоряжениями Ори, но Фили взмахом руки отпустил его. Предстояло еще разобрать стопку письменных жалоб и прошений. Через три письма Фили понял, что все равно сосредоточен на одном цепком вопросе — в самом деле, что же это за мысли такие? Невесть откуда приходят, но так настойчиво держатся... * * * Все лекари Подгорного Королевства, даже находясь на разных службах, меж собой были знакомы и новостями обменивались. К тому же один из лекарей, служивших при Залах Целителей, приходился Вестри дальним родственником. Поэтому в Залах Целителей Гиннара приняли с распростертыми объятиями, но с вопросами никто не приставал. Стоило Гиннару появиться на пороге, его тут же подхватили под руки и, не слушая протестов, повлекли в небольшой светлый и ослепительно чистый зал, где был собран, надо думать, весь лекарский арсенал. Удивительно ловко вытряхнули из верхней одежды, пояса и перевязи, стянули рубашку и усадили на стул с низкой спинкой и с широкими подлокотниками. Гиннар хмыкнул в усы — протестовал он больше из принципа, эти лекари ему самому сейчас были нужны и интересны не меньше, чем он им. Спина после утренних хождений чувствительно побаливала, а до тюремного лазарета и Вестри добраться получилось бы далеко не прямо сейчас. В этих же Залах всегда найдутся незанятые умелые руки, здесь трудятся двое... нет, уже даже трое лекарей, и все с помощниками. Интересно, они всей толпой вокруг одного носиться будут? Еще начнут толкаться, синяков друг дружке наставят... Но до столь смешного не дошло. Подле Гиннара остался один лекарь. Снял повязку, осмотрел, пробормотал что-то одобрительное в адрес Вестри, обработал раны и очень быстро и ловко наложил повязку заново. — Благодарю тебя за неожиданную опеку и помощь, почтенный мастер, — сказал Гиннар, — но приходил я по другому делу. — Догадываюсь, — кивнул лекарь. — Хедин сегодня чувствует себя лучше, и ты сможешь с ним поговорить. Ему тоже сейчас делали перевязку, так что ты свое время зря потерянным не считай. Одевшись с помощью рыжего ученика (вот же интересно, лекари учеников себе по цвету волос подбирают?), Гиннар поспешил в соседний зал. Здесь вдоль одной из стен стояли койки — каждая шире и длиннее, чем в тюремном лазарете, и тем гораздо удобнее. Чаще койки пустовали — какие у гномов болезни? Вот когда боевые стычки происходят или несчастный случай в шахтах — тогда у лекарей работы прибывает мигом. Сейчас вот тоже: вроде и не бой, и не несчастный случай... Нынешнего постояльца устроили на первой же, ближайшей ко входу в зал, койке. Когда Гиннар появился в дверях, два гнома — старый и молодой, должно быть, тоже лекарь и ученик — аккуратно укрывали Хедина одеялом. Заметив посетителя, они слаженно кивнули и ушли. Напоследок лишь младший махнул рукой в угол — там стояли несколько табуретов. Сообразив, Гиннар взял один, принес и поставил подле койки. Сел. — Хедин... Тот приоткрыл глаза, под топорщащимися усами показалась улыбка. — А... это ты. Я думал, тебя прямо из тюрьмы в ссылку отправят. — Не будет никакой ссылки, Хедин. Я снова на службе. — Ишь ты. Письмо, стало быть, твое все-таки помогло? — Помогло, — сказал Гиннар. Вряд ли дело было в письме, но для споров он счел место и время не подходящими. — Ты как? — Ничего, — медленно выговорил Хедин. — Лежу вот... не шевелюсь. Поят, кормят с ложечки, горшок подставляют — все путем... Говорят, заживает хорошо. Мол, сразу видно руку умелую — вся спина изукрашена, а ран рваных нет и не пересекаются нигде, так чтобы лоскутом... Он сглотнул и снова прикрыл глаза. Гиннар молчал, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли. Как же все глупо и нелепо получилось!.. А потом решил не тянуть больше и не ждать другого времени. — Хедин, я знаю, что ты нарочно к Драупниру пошел и своими вопросами его на подозрения навел. Зачем? — Ну-у, зачем... Получилось так. — Хедин. Тот засопел упрямо, но пробубнил: — Я подслушал, о чем с тобой этот... варжий хвост говорил, когда он приходил в тюрьму. — И? — В том, что я тебе завидовал и хотел свою власть показать, он сказал правду. Было такое... Но что так все обернется, я не ожидал, Создателем клянусь. — Хедин, что ты мелешь? Я и не думал никогда... — Не ты. Это я всегда гадал — ну чем я хуже? Лишь тогда, когда разговор ваш услышал, наверно, и понял — чем. Ты ведь этого Ингвара послал подальше со всей его правдой. — Но разве обязательно вот так? — Был бы я другой, было бы по-другому. Надо было, как ты — не топтаться и приема ждать, а написать все как есть и отправить королю. А я — трус. Все боялся, все надеялся, что образуется, что о твоих заслугах вспомнят, что без меня и моих откровений обойдется. А когда понял, что само оно не обойдется, поздно было письма писать. Но не мог я уже дальше ничего не делать, понимаешь? Не мог просто ходить с видом, что все правильно и я вообще ни при чем... Он неопределенно всхлипнул, не то усмехаясь, не то сдерживая слезу. Затем попытался все показать злостью и стукнуть по подушке кулаком. Но только вздрогнул и притих, переводя дыхание. — Больно?.. — всполошился Гиннар. — Ты лежи, не шевелись. Сейчас лекаря позову. — Не надо, — буркнул Хедин сердито, становясь похожим на себя прежнего, и добавил двусмысленно: — Дергаться надо меньше, тогда и лекарь не пригодится. — Это ведь решиться надо было — место занять не почетно в кабинете, а позорно у столба. Как же ты..? — шепотом спросил Гиннар. — Да знаешь, как оползень. Всего одно движение, один шаг, а дальше хочешь — не хочешь, само несет. — Даже один шаг нужно было сделать. — Больше не сделаю, — мрачно признался Хедин. — Даже если будет очень нужно — духу не хватит. Он умолк. Гиннар тоже молчал, пытаясь понять, чем ему ответить на все эти откровения. — Гиннар. — Да? — А что теперь со мной... ну, дальше — ты знаешь? Гиннар вздохнул: — Ничего с тобой. Живи как хочешь, ты свободен, не преступник, не в опале. Только на должности прежней не оставят уже. — А-а... ну, это не беда. — Не беда? — Выходит, это не для меня должность — всего и делов. Займусь другим чем-нибудь. Кузен Флои меня звал к себе в компанию, архитектором... — он мечтательно посмотрел куда-то в сторону потолка, затем перевел осторожный взгляд на собеседника: — Гиннар, а ты... — Что? — Ты на меня сердишься? — Ну и дурак же ты! — в сердцах воскликнул Гиннар. — Вот честное слово — дурак, хоть и старше. — Угу, но что ж теперь сделаешь... — признал Хедин и прикрыл глаза. — Ладно, отдыхай, — успокоился Гиннар. — Я завтра еще загляну. Хочешь, принесу чего-нибудь? — Тут прекрасно кормят, не беспокойся. Новостей вот собери, расскажешь — так веселее будет. — Хорошо, принесу новостей. Выздоравливай. Он ободряюще похлопал Хедина по руке, отнес табурет на прежнее место в углу и покинул зал. Нужно было возвращаться к делам, которых хватало всегда, несмотря на малое количество «постояльцев» тюрьмы. И Драупниру все это пересказывать ни к чему. Он же велел зайти, если что полезное выяснится. А что в Хединовых терзаниях для него полезного? Да ничего... * * * ...В тюремном секторе Гиннара встретили не иначе, как героя, вернувшегося с победоносной войны. Только что на руках в кабинет не внесли. Грон все вздыхал и утирал слезы, потом исчез и вернулся с корзиной — принес из трапезного зала обед. Это было очень кстати, подкрепиться не мешало. Но хотелось это сделать в одиночестве — от всеобщего внимания и восторгов, да еще после приема у короля, Гиннар слегка ошалел, надо было немного отдышаться и собраться с мыслями. Да еще с Хедином разговор получился такой... тоже имелось, о чем подумать. Устроив себе вкусную передышку, он снова взялся за работу. В «постояльцах» по-прежнему числились четверо парней, осужденных за случайное соучастие в заговоре. От телесных ран они оправились и со следующим караваном должны были уйти на северные рудники. Гиннар бы и сам с этим же караваном туда отправился, не отмени король первое свое решение. Махал уберег. Обо всех делах, возникших за прошедшие недели, Гиннар знал по рассказам Хедина — и о братцах-воришках, и о троице рудокопов, угодивших за караул по пьянке, и о тяжбе двух соседей, обвинявших друг друга в лжесвидетельстве; последняя история разрешилась благополучно, и до тюрьмы и суда дело не дошло... Все записи в большой книге были в порядке, все положенные бумаги — в наличии. Будто Главный смотритель и не отлучался никуда больше, чем на пару дней. Толковый у него все-таки помощник... Был толковый, мысленно поправил себя Гиннар. Был. Теперь нужно искать другого. Хедин, Хедин, надо же было такого наворотить!.. Мысли сделали круг. Гиннар отложил просмотренные бумаги и записи, достал и набил трубку, закурил. Нет, виноватым в произошедшем с Хедином он себя не считал. Благодарен был за то, что не лежит вот так же пластом в лазарете, но упрекнуть себя ему было не в чем. Крайне неприятно было другое: он все еще не знал наверняка, жертвами какой игры они с Хедином оказались и как в эту игру замешался беглый заговорщик. Это ведь его — «варжьего хвоста» — бредней наслушавшись, Хедин решил благородно собой пожертвовать... Надумалось ему, видно, что это как раз Гиннар его прикрывает, из чувства ответственности за своих подчиненных. Рассказал бы сразу, что за мысли бродят в голове да через кого эти мысли пришли — лучше было бы. Кому как не Гиннару было знать причины произошедшего, и уж Хединова якобы зависть точно ничего не решала... А ведь, если вспомнить, Ингвар Хедина и прежде чем-то достал, не иначе, угадал эту самую тайную зависть. И сыграть на ней сумел, змееныш. А теперь вдруг появился в роли чуть ли не королевского посланника. Оставлять такое положение дел и тем самым отступать перед странными играми и загадочной удачливостью этого... нет, все-таки змееныша... Гиннар не собирался. Он снова свободен, на прежней должности, не лишен королевской милости — стало быть, возможности у него немалые. А уж воспользоваться этими возможностями он сумеет. Оказалось, что на часах уже вечер — время прошло незаметно. Ужинать Гиннар собирался дома; тело, еще не совсем здоровое, требовало отдыха и лечения. Надо было лишь определить, как лучше поступить — сходить в лазарет, чтобы сделать перевязку, или позвать Вестри опять к себе на ужин. Второе казалось предпочтительнее: все лечебные дела для большей пользы лучше делать прямо перед сном, да и за ужином можно опять поговорить и, быть может, узнать что-нибудь полезное. Вестри — старик ушлый, на слух и зрение не жалуется, и друзей-знакомых у него хватает не только среди лекарей. Вот, к примеру, как так получилось, что у него в нужный момент на выходе из Закрытого Зала оказалась тряпица не просто такая, чтобы к какой-нибудь ране приложить, а сразу смоченная сонным зельем? Похоже, Хедин свой «секрет» не только Драупниру напоказ выставил... Гиннар уже поднялся, намереваясь отправиться в лазарет за Вестри, а потом и домой, но его остановил стук в дверь — негромкий и нерешительный настолько, будто не стучат, а скребутся. — Да! — громко отозвался Гинннар, успев подивиться — это кто же такой деликатный? Стражи обычно стучатся так, что дверь подпрыгивает, остальные — потише, но не имеют привычки ждать разрешения войти... Дверь открылась, в кабинет проскользнул гном. — Доброго вечера тебе, достойный Гиннар. Тот едва не выронил вычищенную трубку: — Ты?! Какого тролля?.. — Ну, зачем же так грубо, — улыбнулся Ингвар, плотно притворяя за собой дверь. — Мы с тобой, как-никак, на одной службе теперь состоим. — Это на какой же? — На королевской. При Хранителе Закона. Гиннар положил трубку на стол, вышел из-за него и присел на край, спиной к разложенным книгам и бумагам. Чтобы руки не тянулись свернуть кое-кому шею, скрестил их на груди. Это куда же определили мерзавца?.. — Я теперь на тайной службе, — как ни в чем не бывало пояснил Ингвар, пересекая кабинет и неосторожно приближаясь на расстояние одного броска. — Буду смотреть, слушать и сообщать о всяких преступных намерениях среди гномов. «Шпион, значит. За своими же», — подумал Гиннар, а вслух отрезал: — У нас с тобой не «одна» служба. — Служба как служба, не хуже любой другой, — пожал плечами Ингвар. — Думаю, мне с тобой по ходу этой службы пересекаться придется. Без тебя ведь ни одно расследование не обходится. — С твоей помощью их обещает стать больше? — Откуда же мне знать? — снова очень искренне удивился Ингвар. — Я еще ни к чему не присматривался. Я такое назначение получил сегодня утром, день прошел в хлопотах. Пока переселился в новое жилище, пока устроился... — А ко мне зачем пришел? — грубо перебил Гиннар. — Сидел бы в новом жилище. — Просто... услышал кое-что. Случайно. Ты ведь ищешь помощника на место Хедина? — Тебе не предложу, не надейся. — К счастью, я не столь наивен. Но, видишь ли... Ингвар прошелся от стены к стене, изобразив сосредоточенность и задумчивость, словно бы заранее не подготовился и теперь подбирал слова. — Дело в том, что по новой службе у меня уже имеется что доложить. Но я подумал, раз оно может коснуться тебя, надо сначала с тобой поговорить. Ты не какой-то рудокоп или каменщик, правильно? Мы с тобой теперь заодно, мы друг друга поймем и договоримся. — Что это за дело, которое может коснуться меня? — не сдержал ядовитого тона Гиннар. — Ты меня запугать пытаешься? — Тебя запугаешь — при твоей-то безупречной репутации!.. Нет, я не прямо о тебе. Но за твоей спиной дела творились... далеко не столь безупречные. Конечно, тебе вряд ли что-то грозит, даже если все это выйдет наружу, но и на пользу не пойдет. Он выдержал паузу, глядя внимательно и даже оценивающе. Гиннар чуть прикрыл глаза, изображая скуку. — Может, хватит ходить кругами? Хочешь что-то сказать — говори прямо. Не хочешь — убирайся и не занимай мое время. Ингвар покачал головой, вздохнул как-то даже сокрушенно и произнес внезапно резко и холодно: — Речь о торговле обезболивающими зельями. — О чем?! — изумился Гиннар, вмиг позабыв о выражении своего лица; спроси его сейчас, как звали дедушку нынешнего короля, так не сообразил бы уточнить, по какой линии. — Ты рехнулся? Какая торговля?.. — Так и думал, что ты не знаешь, — кивнул Ингвар, и удовлетворенная улыбка показалась из-под его черных усов. — Такие откровения радости никому не приносят, понятное дело. Но и глаза закрывать на такое нельзя. Представь, если вдруг откроется, что здесь, в тюрьме, гномам предлагали облегчить страдания во время исполнения приговора. И предлагали за очень немаленькие деньги. — Что представлять-то? Как может открыться то, чего не было?! — Откуда такая уверенность, достойнейший Гиннар? Вот хотя бы дурня этого, Ниди, вспомни. Его дядюшка милости для юного олуха просил, да не допросился. Однако потом Ниди влегкую очухался, а двое его подельников неделю у тебя же в лазарете пластом лежали. Неделю! — Ниди? — выдохнул Гиннар и почувствовал себя так, словно бы обнаружил, что у него украли боевое оружие. «Моргот же тебя через наковальню да корявым дрыном...» — А всего-то и разницы было между ними, — продолжал Ингвар, — что у Ниди родственнички богатые, отвалить могли за его спасение немало, а у тех остолопов за душой ни гроша. И это только за последнее время, то, что в глаза бросается... А если дальше копнуть? — На кого ты намекаешь? — сквозь зубы выговорил Гиннар. — Кто здесь такую торговлю завел? — Да в том и дело, что не знаю я, кто именно. Если бы знал — расследовать было бы нечего, сам понимаешь. Но, если пойдет... — Ты врешь, — перебил его Гиннар. — Не было никакой торговли. Никто тебе не поверит. — Было, не было... Вопрос личной веры, — Ингвар развел руками. — И зависит эта вера от того, как и при каких обстоятельствах всплывут сведения. Иной раз одно слово мошенника десяток честнейших клятв перевешивает. А если еще и тайник с зельями здесь, в тюрьме, обнаружится, — он блеснул хитрыми смеющимися глазами и с деланым огорчением покачал головой, — да еще и Хедин так безрассудно к себе внимание привлек. Гиннар подскочил, схватил со стола трубку и принялся набивать ее — занять руки и выиграть время. Верил он сам или не верил в столь красочно описанную возможность — неважно. Крыть ему все равно было нечем. Сказать, что Ниди пощадили по прямому приказу короля — нельзя, такие вещи не разглашаются. А на что способны его приятели, ныне отбывающие заключение на северных рудниках — Моргот разберет, может, и перед лжесвидетельством не остановятся — за хорошую плату... А Регин умер, и никто не сможет подтвердить, давал он деньги за пощаду для Ниди или нет. Гиннар покосился на спокойно разглядывающего стены и своды Ингвара. Вот же сволочь! Конечно, самому Гиннару угрозы нет. Но под ударом другие — Хедин с этой своей выходкой с зельем и парни-исполнители. Кто из них тогда работал?.. А если и по другим каким-то делам нужные «свидетели» найдутся? Хедин тогда просто потерей должности не отделается... И что там насчет «как и при каких обстоятельствах»? Интересно, но ведь удивительная правда. И самое верное доказательство этих «обстоятельств» — сам Ингвар. Он же вот здесь и сейчас, на «тайной службе», вовсе не в тюрьме и тем более не на высылке, где ему самое место даже при милости. Он сумел добиться совершенно иного — а ведь короля надо было изловчиться убедить еще и в нужности этой самой «службы». Да, и еще ведь был разговор в допросном зале, запоздало припомнил Гиннар. После него-то король и подписал злополучный приговор. А почему разговор проходил именно в допросном? Чтобы кто-то смотрел и слушал тайно, чтобы выводы какие-то из услышанного и увиденного сделал? Гиннар наконец закурил, снова глянул на Ингвара. И поймал его совершенно безмятежный взгляд. — Хорошо, я тебя услышал. Так о чем ты со мной собирался договориться? — Главное, что мы друг друга понимаем, — опять улыбнулся Ингвар. — Неприятность можно устранить, и не докладывая по начальству. Главное, чтобы на нужной должности был нужный гном. — Предположим. И? — Нового надежного помощника найти сложно, по себе знаю. Буду рад помочь. Так вот к чему все шло... — Посмотрим, — процедил Гиннар, едва не до хруста прикусив мундштук трубки. — Конечно, посмотрим, и очень внимательно, — с готовностью согласился Ингвар. — Должность серьезная. Знаю пару-тройку подходящих гномов, выбирать есть из кого. Ты останешься ими доволен. Ну, доброго вечера. До скорой встречи. Сил хватило только на то, чтобы промолчать и не запустить мерзавцу курительной трубкой прямо между довольно блестящих глаз или в затылок чем потяжелее. Одно утешало — в этом кабинете при закрытой двери снаружи разговор подслушать нельзя. Стало быть, хоть сейчас никаких тайных слушателей и свидетелей не было...