Погоня за тенью

Утренний прием занимал немного времени. Обычно еще получалось до обеда разобрать письма и прошения — если были срочность или подходящее настроение. Но именно сегодня ни того ни другого не было совсем. Едва дверь приемного зала закрылась за последним просителем, Фили ушел к себе. Поскидывал не самое пышное, но все равно утомительно роскошное облачение — и отправился в тренировочный зал. Зал был ожидаемо пуст: Двалин еще накануне за ужином рассказывал, что отправит выводок своих воспитанников прыгать по склонам Горы. Полезное дело, воин должен чувствовать себя уверенно в любой стихии, а не только под уютными горными сводами. Там, снаружи, сейчас — мороз и колючий ветер. Неплохая тренировка. Звать себе в пару Фили никого не стал. Разделся, оставшись в штанах и рубахе, взял со стойки четыре ножа для метания... Кили больше нравилось стрелять, Фили сподручнее было с ножами: расчет, прицел, точный бросок — и так раз за разом. Это очищало разум и помогало мысли, подобно ножам, взвешивать и направлять в цель. На сей раз сосредоточиться на движении мыслей было мало, требовалось определиться с целью. Бывает так, что и дела вроде идут как надо, и врагов поблизости нет — а на сердце тревожно... Фили взвесил нож в руке, метнул, почти не целясь. Поглядел на клинок, ушедший до середины лезвия в один из деревянных щитов. Нет смысла лгать самому себе. Врагов нет, но нет и покоя. ...второй бросок — от плеча — ниже первого... Можно решения оценивать по-разному, случается и против сердца идти, если для дела нужно. Для него обычно не было трудным объяснить, почему что-то он сделал именно такое и именно так. ...третий нож вонзился в доску в ряд с первыми двумя... кучно... Гиннар, снова напомнил себе Фили. Да, он вернулся в должность, он по-прежнему верен, и вроде бы обошлось без обид. Но волновал Фили не сам Гиннар или его дела и положение, а то, что о происшествии с ним до сих пор ничего не знает Кили. Если можно было бы списать все на то, что это — мелочь и случай, не требующие внимания и обсуждения... Однако внимание требовалось, а вот обсуждению будто мешало что-то. Наследнику короны знать о любых делах в государстве необходимо, поэтому Фили дважды порывался начать разговор с братом. Но ни разу так и не смог. Кили вместе с своей неосведомленностью отправился в поездку — в Дейл и по восточным заставам, — а Фили теперь не находил себе места. Хотя и догадывался, почему не получается разговора. И понимал, что ведь и позже не хватит духа завести речь о... ...четвертый нож, на ладонь ниже третьего... ...нечего вилять — о собственной подлости. Ладно бы впрямь удалось разоблачить какой-то преступный сговор — дорога бы стоила сбитых сапог. Но прав оказался Балин: если сговора нет, то и опровергать нечего. А «непростое» решение придется скрывать и всячески стараться, чтобы оно поскорее забылось. И, Махал упаси, не имело никаких последствий. Потому что и тут правы мудрые наставники: низкий поступок стократ опаснее, если совершается королем — потому что для подданных перестает быть низким. Итак, он наконец назвал произошедшее своим именем. Но только ли в этом одном — причина давящей тревоги? Искать ее в прошлом? Нет, оно прошлое, в нем не видно ничего загадочного. Прошлое нужно понять, осознать и иметь дело с последствиями, если таковые случатся. Так тревожит смутное и неизвестное в происходящем сейчас, в настоящем. Значит, есть что-то еще. Значит, продолжим. Фили подошел к высокому деревянному щиту, служившему мишенью. Повыдергал ножи и вернулся на исходную позицию. Повернулся к щиту спиной, покрутил один нож в пальцах — и метнул с разворота, почти не глядя. ...Восемь дней прошло, как закончились праздничные гулянья. Жизнь в Эреборе вернулась в обычное русло. Что могло породить это грызущее чувство?.. Да, Ингвар вдруг попросил разрешения посетить дом отца. Рагнаровы залы стояли запертыми, известных наследников у него не было, а король никак имуществом изменника не распорядился. Не до того было. А тут вдруг Ингвар. С очередной неожиданной просьбой... И в очередной раз вроде ничего подозрительного. Сказал, что отец для него мог что-нибудь оставить, попросил дать сопровождающего — мол, ничего не скрываю, все покажу. Фили велел присмотреть за ним Драупниру. В Рагнаровом доме Ингвар был сама честность. Собрал кое-какие нужные в хозяйстве вещи и одежду, сначала выложив их все на длинный стол; потряс каждой рубахой, прежде чем свернуть ее; из тайника взял мешочек с пятью дюжинами (пересчитал тут же) золотых монет, из рабочего кабинета — пару книг, тоже ничего особенного, списки давно известных трудов по землеописанию и камневедению. В каждом его действии тянуло поискать тайный смысл. И жадно хотелось услышать на все подробные объяснения... Фили вдруг понял, что стоит столбом, рассматривая и перекатывая в ладонях три оставшихся ножа. С внезапно нахлынувшей злой досадой всадил в мишень один нож, следом — разом оба последних. Отвернулся от мишени и, скрестив на груди руки, уставился в противоположную стену. Неудачный день — даже думается плохо... За дверями забухали тяжелые шаги, но рассердиться, что кто-то посмел ему мешать, Фили не успел. На пороге появился Двалин. Самая лучшая компания, когда на душе скверно и не хочется никому ничего объяснять. Двалин при его разговорчивости, достойной утеса над пустым ущельем, с лишними вопросами не полезет. — Приветствую моего короля. — И тебе доброго дня, Двалин... Ты что-то рано закончил свои занятия. — Нет. — Он принялся неспешно снимать и складывать на скамью у стены верхнюю одежду и снаряжение. — Мы вышли очень рано, в самый холодный час. Мальчишки набегались и напрыгались до дрожи в коленках. Аппетит нагуляли каждый за троих. Мальчишки, может, и напрыгались до дрожи, а вот сам Двалин даже утомиться не успел. О том, что он вернулся с поверхности, догадаться можно было разве что по застрявшим в волосах и бороде брызгам влаги, бывшей недавно снегом. — А ты еще аппетит не нагулял? Двалин прибавил пару потайных ножен к внушительной куче разнообразных изделий оружейных дел мастеров и начал распускать ворот рубахи: — Невесело выглядишь... в одиночестве. Составить компанию? — Можно, — хмыкнул Фили; ножи ему сегодня не слишком помогли. Он тоже снял рубашку, бросил ее к остальным своим вещам, подошел к стойке. Потянулся было за привычными мечами, но передумал — и вынул из пазов топор. Вышел на середину зала. — О! — задрал бровь Двалин. — Появилась охота сменить привычки? — Может быть. Двалин взял такой же топор, подошел, остановился в нескольких шагах перед Фили. Потом двинулся налево, по кругу. Фили переместился в сторону плавным медленным шагом, следя за движениями напарника. И подумал, что погорячился, выбрав его — а не свое — любимое оружие. Но не отступать же. ...Обычно ему удавалось продержаться до восьми ударов. Сегодня он пропустил пятый. Потом еще один, еще... Надоело! С вновь накатившей злостью — на самого себя, не иначе — отскочил назад, вскинул руку, заканчивая бой. Потом ушел к скамье и сел, уставившись на упертый в пол топор. Глупо все вышло. Двалин подошел, сел рядом: — Ладно, будет уже на стены бросаться. Рассказывай. — Что? — Все. Что опять случилось? Эльфы пошлины на южные вина подняли? Или Ингвар твой новый заговор раскрыл и из пива родниковую воду сделал? Фили удивленно выпрямился: — Ты знаешь?.. — На кой он тебе понадобился? Неужто впрямь думаешь, что среди гномов опасные мысли так и бродят? — Нет, конечно. — Фили снова облокотился на колени, покрутил топор. — Но я хочу знать, как у него это получается. — Что — «это»? — Помнишь, как он ловко к заговорщикам подкатывался? Каждому находил что сказать, от каждого нужный результат получал. Он говорит, что может так к любому в нутро влезть и тайные желания разгадать. Я хочу понять, правда ли это, и если правда — то как это делается. — Одна-ако... — протянул Двалин. — И ты ему на каких-то подозрительных гномов указал? — Это было бы слишком просто — разузнать побольше о конкретном гноме и подвести все к нужному результату. Нет... Пусть сам попробует увидеть и понять, что вокруг него происходит. Если ошибется, стало быть, все его хваленое искусство — обман. — А если не ошибется, то не обман. — Вот на «не обман» я и хочу посмотреть. — Ладно, — согласился Двалин. — План не хуже любого другого. Переживаешь-то ты из-за чего? — Сам не пойму. Чувствую, что что-то не так, но что?.. Дальнейшему разговору помешал новый топот за дверью. В зал заглянул, а потом шагнул через порог один из стражей, дежуривших в королевской приемной: — Прошу прощения у Вашего Величества... — Что случилось? — Ори велел передать, что пришел Ингвар. Просит принять его и уверяет, что дело очень срочное и важное. — Ингвар? — удивился Фили. — Срочно и важно? А что за дело? — Не могу знать, Ваше Величество. Но я этого прох... кг-хм... Ингвара видел сам. Он весь взъерошенный, будто за ним волки гнались. — Хорошо. Ступай и вели ждать. Стражник исчез. Фили нехотя встал, вернул топор на стойку. — Думаешь, впрямь что-то важное? — спросил Двалин, тоже поднимаясь. — Не знаю. Надеюсь, что нет... * * * Не спеша Фили вернулся в свои покои, переоделся и спустился в кабинет. Ингвар все это время топтался в приемной и, явившись на пороге, выглядел именно так, как описал его стражник — встрепанным и только что не перепуганным. Взгляд его метался, ни на чем не останавливаясь. — Я прошу Ваше Величество простить мою бесцеремонность, — зачастил он, проходя в кабинет и кланяясь на каждом шаге, — но это очень важно. — Хватит извинений, — прервал его Фили. — Говори, в чем дело. Ингвар сглотнул, с осторожностью обернулся на закрытую дверь и понизил голос: — Я вчера был в доме отца и взял то, что он велел мне взять в случае... в любом случае. С золотом было все ясно, а книги я видел много раз и не мог взять в толк, чем они должны быть так ценны для меня. Я потратил вчерашний вечер, чтобы попытаться это выяснить. — И что — выяснил? — Да. Я нашел среди страниц одной книги другие страницы... вложенные, должно быть, отцом для меня. Хороший способ передачи писем, отметил про себя Фили. Ведь не зная, что и где искать, не найдешь ничего. — Так вот, — перешел на шепот Ингвар. — Я не сразу смог понять, о чем эти записи, но оказалось, что они — о том моем браслете. Скажите, Ваше Величество... браслет... его никто не надевал за прошедшие месяцы? Полыхнула тревога. Опять браслет! — Никто, — отозвался Фили тихо, держа голос спокойным. — Это хорошо... вернее, хорошо хотя бы это. Но вы должны знать... Этот браслет — вернее, заключенная в нем колдовская сила... Он опасен. Вы должны помнить, что он скрывает лицо хозяина, заставляет всех, кто его видел, тут же забыть. Для этого он должен постоянно находиться вблизи хозяина, питаться его теплом и жизненной силой... Сейчас он ищет хозяина. Ему нужно кем-то... у кого-то черпать. Чем дальше, тем больше риска, что он вцепится в первого, кто случайно возьмет его в руки. И что тогда... — Короче, — бросил Фили. — Ты хочешь сказать, что ради безопасности браслет нужно вернуть тебе? — Нет, вовсе нет! — замотал головой Ингвар. — Нужно лишь разомкнуть колдовскую цепь, в которую сцеплены вправленные в браслет камни. Нужно вынуть тот, который служит связующим звеном. — Который же? Ингвар замялся: — Я не знаю, как объяснить, Ваше Величество... Я смог бы узнать его и вынуть, но облечь это в слова... Фили помолчал, размышляя. — Ты говорил, что браслет — подарок твоей матери. Она была колдуньей? — Нет, Ваше Величество. Она подарила мне просто браслет. Чары на него наложены были много позже. — Кем? — Я бы предположил, что тем колдуном, который сейчас обитает у людей в лесной крепости, но... — Но что? — Чары были сотворены раньше, чем эти люди перебрались в здешние края, Ваше Величество. Это мог быть тот же колдун... или другой. Сейчас это неважно, главное — не позволить этой вещи причинить кому-нибудь вред. — Какая трогательная забота о жителях Эребора, — с подозрением заметил Фили. — А что мне пользы в том, что меня в очередной раз помянут как причину очередной беды? — пожал плечами Ингвар. Он все еще выглядел смущенным и встревоженным, но при этом просто ослепительно искренним. Действительно — какая ему польза привязывать к своему имени новую гадость? — Хорошо. Я прикажу отвести тебя в сокровищницу... Нет! Я сам схожу с тобой. Любопытно посмотреть, что там за хитрость с этим браслетом. Или это тоже опасно? — Я буду счастлив удовлетворить ваше любопытство, Ваше Величество. Никакой опасности нет. Просто не подходите близко к браслету, пока я не уберу связующий камень. Все-таки он вас знает, вы держали его в руках. Если бы Фили кто-нибудь спросил, почему он со всем этим согласился — он бы не ответил. Просто не увидел причин не поверить. И складные ответы Ингвара действовали странным образом успокаивающе... * * * Разумеется, вдвоем с Ингваром Фили никуда не пошел. Вызвал Драупнира и стражей для сопровождения — стражу более ради важности, чем безопасности. Но в укромный закуток в сокровищнице охрану тащить не требовалось. Браслет лежал на маленьком столике посередине низкой пещерки. Выглядел он, как и прежде. Хотя... присмотревшись с расстояния в четыре-пять шагов, которое Ингвар объявил безопасным, Фили приметил, что мерцание камней стало как будто резче и ярче. Оно уже не просто туманило взгляд. Оно тянуло, манило — и голова начинала кружиться, как бывает, когда глядишь в мелкую рябь на воде. Выходит, с колдовской игрушкой происходят изменения — в этом Ингвар не соврал. Но что дальше? — Я прошу Ваше Величество не приближаться... пока, — негромко произнес Ингвар. Фили остался стоять у входа в пещерку, рядом с собой удержав и Драупнира. Хранитель Закона никогда не прикасался к браслету, но рисковать ни к чему. Ингвар медленно приблизился к столику, некоторое время разглядывал ярче прежнего рассиявшийся браслет. Потом очень осторожно протянул к нему руку. Задержал над мерцающими камнями раскрытую ладонь. Снова замер. Присмотревшись, Фили заметил, что он шевелит губами — то ли шепчет что-то, то ли ведет отсчет. Внезапно Ингвар вздрогнул, стремительным движением ухватил один из камней — и выкрутил, выдернул его из оправы. Затем судорожно и с явным облегчением вздохнул. Раздражающее мерцание погасло. — Вот, — сказал Ингвар, отступая от столика. — Теперь можно подойти. Фили приблизился, глянул — да, в одном месте зияла круглая пустая оправа. Остальные камни поблескивали в ряд. Кажется, блестели больше, чем обычно блестят камни при таком свете, но переливаться и туманить перестали. Стало видно, что обточенный в виде иглы камень — это обычный прозрачный кварц. Небольшой округлый камешек у самой застежки твердо стал турмалином. Почти нешлифованный плоский осколок — гранитом... Значило ли все это, что чары браслета разрушены окончательно, или все вернется, если вернуть «связующее звено»? — Вот этот, Ваше Величество, — негромко произнес Ингвар, показывая на раскрытой ладони плоский круглый чароит, отшлифованный до зеркального блеска. — Его нужно хранить отдельно от браслета. Можно здесь же, место хорошее, но на разных полках. Чары не разрушены. Достаточно вставить его снова в оправу, чтобы... — Понятно, — кивнул Фили. Камень на самом деле был непростой. В неярком свете огней он притягивал взгляд, как будто сам светился изнутри, и свечение это перетекало от одного края к другому. Можно было решить, что внутри камня прохаживается в раздумьях туда-сюда какая-то неведомая сила, какой-то дух, живущий в этом чароите. Может, запертый в него... Фили, залюбовавшись скользящими по камню бликами, аккуратно, двумя пальцами, взял камень, повернул. И тут же вздрогнул и разжал пальцы. Камень упал на ладонь левой руки. — Край острый? — удивился он, разглядывая свой палец. Ему показалось, что он коснулся отточенного лезвия. Но ранки на коже видно не было. — Не настолько, чтобы порезаться, — качнул головой Ингвар и одновременно покосился мимо короля, в сторону Драупнира. — Это все-таки камень, Ваше Величество. А жалится он... так, для острастки. Фили повнимательнее глянул на камень, держа его — осторожности ради — на раскрытой ладони. Колдовская игрушка коварно мигнула в ответ. — Позвольте, Ваше Величество... — Ингвар ловко подхватил камень, отнес к стене и положил на скальный выступ размером с ладонь. — Вот. Отсюда его силы не хватит, чтобы дотянуться до остальных камней. — Хорошо, — сказал Фили. И украдкой глянул на свою руку. Палец немного покалывало, но ни ранки, ни крови так и не появилось. — Пусть остается здесь. Больше никакой опасности нет? — спросил он. — Любая зачарованная вещь навсегда таит в себе опасность. Но вы и без моих остережений это понимаете — не зря же спрятали браслет здесь и не касались. Очень и очень многие не устояли бы перед возможностью заполучить такую вещь, но молва не преувеличивает вашу мудрость. — Довольно, — прервал Фили начинающуюся лесть. — Уходим. Он первым направился к выходу, мимо застывшего и мрачного, как каменное изваяние, Драупнира. Хранитель Закона смотрел на своего короля так, словно у него было сказать что-то весомое. Фили выслушивать его мнение не хотелось. * * * Остаток дня Фили провел у себя в кабинете — читал письма, сочинял ответы там, где это требовалось срочно. Работалось хорошо, даже настроение немного улучшилось — разговор с Ингваром странным образом подействовал успокаивающе. Но спокойствия хватило ненадолго. День все-таки начался достаточно неудачно, и назойливое беспокойство никуда не делось. Может, это огорчение из-за несостоявшегося разговора с Кили так одолевает? Но в том нет ничего непоправимого. Кили вернется из Дейла, и они непременно все обсудят... После кратких часов вечернего приема оказалось — и стало крайне неприятным сюрпризом — что Кили вернулся в Эребор еще днем. Вернулся... но к себе заходить не стал. И к брату, стало быть, тоже. Все обретенное за бумажной работой спокойствие как ураганом разметало. Фили поднялся в свои покои, заметил слугу, выскочившего из комнат брата, — и сам свернул туда. — Кили... Принц шуршал чем-то в спальне. Похоже, переодевался. — Кили! Тот вышел из спальни, замешкался на миг, прежде чем поклониться и произнести сквозь зубы: — Приветствую брата моего и короля. — Не слишком ты спешил меня поприветствовать. — Да как-то... забегался. Надо было сначала все срочное доделать. Чтобы потом не отвлекаться. Фили посмотрел, как он оправляет кафтан и застегивает пояс. — Скоро ужин. — Помню. Но мне надо еще... — Ты не придешь на ужин? — Прости, но у меня дела. Я еще не все закончил. Перекушу в трапезном зале. Это было настолько непохоже на Кили, что Фили засомневался — не померещилось ли? Подошел ближе. — Кили, в чем дело? Что случилось? — Ничего. С чего ты взял?.. — Куда ты так торопишься? Что за дела, которые нельзя доделать после ужина? — Ну-у... не хочется растягивать. Я пойду... Если позволишь. Он дернулся было в сторону двери, но Фили заступил ему дорогу: — Не позволю, пока не объяснишь, что за суета и спешка. Ты же собирался вернуться завтра. Что изменило твои планы? Кили нахмурился, старательно отводя взгляд: — Пришлось вернуться. Из-за Фрега... с пятой восточной. Его надо было доставить к целителям. — К целителям? Воин с заставы попадает в Залы Целителей, а королю об этом ничего не докладывают?! — Кили, там что, нападение на заставу было? И ты молчал?! — Да какое нападение... — кисло сморщился принц. — Они с Литом повздорили... с приятелем. Из-за девчонки. Разругались вдрызг, а там и до драки недалеко. В сторожевой башне сцепились — нашли тоже место, дурни. Ну, Фрег возьми и навернись с лестницы. Да так неудачно... В общем, руку повредил. Пришлось его определять в лазарет, а на заставу ему замену отправлять. — Хорошо, - выдохнул Фили. - Но с этим ты уже разобрался. Еще-то куда спешишь? Лицо Кили стало сердитым и одновременно обиженным: — А что, у меня других дел быть не может? — Таких, что уже поужинать со мной и с мамой никак не получается? Не темни, братишка. Садись и рассказывай — что еще произошло? Кили посопел сердито. Но, верно сочтя, что спорить бесполезно, опустился на стул у стола. — В лазарете я был, — проговорил, хмуро глядя на свои руки. — Это я уже слышал. — Нет, не слышал. Я Фрега проводил, а потом... с Гиннаром столкнулся. Фили вдруг очень захотелось тоже куда-нибудь присесть. — Он Хедина, оказывается, навещал. Я спрашивать стал, что с тем случилось... Он и рассказал. — И что? — Как — что? — Кили наконец-то поднял взгляд, острый как стрела. — Может, конечно, и ничего. Но мне как-то казалось, что заговор при дворцовой тюрьме — дело достаточно серьезное, чтобы уведомить о нем наследного принца. Вот и дождался удачного времени для разговора... Фили вздохнул, дернул от стола второй стул и все-таки сел. — Не было никакого заговора, Кили. — Так, значит, Хедин там за красивые усы отлеживается?! — Нет. Послушай... — Горю нетерпением! Вот же наглец... — Заговора не было, это я знаю сейчас. Но тогда... были основания подозревать, будто он есть. — Потому что этот варжий потрох из-под стражи сумел сбежать? — Сначала — да. Потом я понял, что со стороны Гиннара злого умысла не было. — Тогда зачем подписал ему приговор? Фили снова вздохнул про себя. Знал бы он сам, зачем... — Потому что глупость и самонадеянность порой бывают ничем не лучше прямой измены. Я был рассержен... — Однако приговор все-таки отменил. Правда, с опозданием, — заметил Кили с колючим упреком. — Я бы и раньше отменил. Но тут Ингвар объявился и напомнил про этот клятый сговор. — Ингвар? — изумился Кили и вроде даже забыл, что обижается. — Ты послушал совета Ингвара?! — Да на кой мне его советы? — поморщился Фили. — У него просто дар озвучивать очевидное. Он напомнил мне, что за руку заговорщиков можно поймать, только если дать им выполнить свой замысел. — И что — поймали? — в голос брата вернулся яд. — А Хедин, по-твоему, что в лазарете делает? — надавил Фили. — Да, сговора не было. Но попытка нарушить правила — нарушить мой приказ! — была. Кили помолчал, глядя ему в лицо, потом проговорил — тихо и не по-своему жестко: — Однако от меня это надо было скрыть. А дело-то серьезное. Странно, правда? — Он встал, намереваясь уйти. — Извини. Меня ждут дела... — Постой. — Фили, я не... — Постой, Кили. Сядь! Фили не хотел приказывать, но получилось все-таки жестче и суровей, чем он сам ожидал от себя. Кили замер на миг, потом все-таки опустился на прежнее место. Уставился с еще большей обидой и упрямством. — Кили, я... Это было неверное решение. Я слишком поздно это понял... Потому и не знал, как объяснить все тебе. И главное, что именно объяснять... — Неверное решение? Потому что заговора не было? — Нет. Потому что искоренять ложь еще большей ложью неправильно. Лжи станет только больше. Кили помолчал, задумавшись. — Мне не нравится, что о том, как ловить заговорщиков, тебе рассказывает сам заговорщик, — произнес он наконец. — И не нравится, что его слова ты называешь «даром озвучивать очевидное». Теперь мне в самом деле нужно идти. Он встал, коротко поклонился и вышел не оглядываясь. Фили посидел еще, разглядывая стены и потолок, потом тоже поднялся и отправился в свои покои. Разговор с братом оставил тягостное ощущение. Кили не умеет обижаться долго, ему просто нужно немного времени, чтобы все обдумать и успокоиться. Надо велеть Тони, чтобы передал на кухню - пусть подадут к ужину любимое угощение принца: пирог с грибами. Когда Кили услышит от слуги про это лакомство — может, обида не помешает прийти. Понятно, что его задело пренебрежение им в серьезном деле. Но тролль затопчи, почему его так зацепило, когда в деле мелькнул Ингвар? Только мелькнул, никакого решающего мнения не высказал и советов никаких не давал. Есть ли разница, кто заведет речь о том, что само крутится в воздухе? * * * ...В Эреборе всегда было много подземных ручьев и речек. Они журчали вдоль улиц, заключенные в каменные желоба, красивыми водопадами стекали из круглых чаш, а некоторые — особенно бурные и говорливые — были оставлены в первозданном виде, даже со скалистыми берегами. Одна такая речка протекала недалеко от галереи, где разместился на новое место жительства Ингвар. Соседи не помнили его в лицо (да и кто бы помнил?). Для них он был просто очередным переселенцем откуда-то с Запада. Тихий, незаметный гном, который любит вечерами сидеть подле реки или стоять на мостике и кидать в бурлящий поток мелкие камни. Этим вечером он тоже пришел к речке и долго стоял у перил моста, перекатывая в ладонях горсть округлой гальки, подобранной у кромки воды. Потом высыпал разом всю горсть в воду — и отправился домой. Место возле этого моста было открытое, нигде не притаишься, и любой прохожий мог видеть гуляющего здесь. Но поистине необыкновенно зорким должен был быть возможный соглядатай, чтобы заметить, что камней, брошенных Ингваром в воду, было больше, чем подобранных на берегу. И тем более невозможно было увидеть, что один из них не ушел на дно, а всплыл и унесся вниз по течению, в подземный сток реки...