Погоня за тенью

…Красивая. Великолепная. Нет — восхитительная! Ослепительная! И невероятно желанная. Она лежала на коврике из шкур, изогнувшись гибкой ящерицей, играла с кисточкой меха на шкуре… Улыбалась… Ему нельзя быть здесь. Нельзя даже знать об этом месте! Она немного повернулась. Приподнялась округлая грудь с темным соском… И он не выдержал. Оттолкнулся от стены и выбрался из своего угла. Поднял руку, потянулся. Потрогать. Ощутить. Взять!.. Ее улыбка вмиг сменилась гримасой ужаса. Девушка подскочила и шарахнулась прочь. Схватила свое платье, закрылась им и вжалась в темную стену. Защищаясь от него, выставила вперед руку. Он бросился к ней, пыхтя и шипя что-то самому не внятное. Пытался поймать, сцапать. Она отбивалась с яростью дикой кошки и, кажется, кричала. …Бухнули рядом шаги. Жесткая сильная рука сгребла его за волосы. Вздернула, отрывая от близкого и желанного тела. Изогнувшись, он увидел перед собой бешеные глаза и перекошенное лицо молодого гнома. Занесся сжатый кулак. Удар — и он отлетел прочь. Заскулил, пытаясь отползти дальше и встать. Не выходит. Не подняться. Башмак пришельца врезался ему в бок, вышибая дыхание. Еще раз, и еще. Чужая рука снова вцепилась в его волосы. Его поволокли куда-то, мелькнула открытая дверь. Он вылетел за порог как был — в порванной рубахе, босой и без штанов. Сквозь боль и звон в ушах пробился хлесткий смех толпы… На сей раз резкого пробуждения не было. Фили просто открыл глаза и уставился на полог своей кровати. Он уже не спал, но эхом сна еще слышал и хохот толпы, и свой (свой ли?) жалкий скулеж. Что это такое он видел? Какое же это, к троллям, пророчество?! Больше похоже на историю какого-то гнома-неудачника. Или даже сумасшедшего. Почему он не слышал ничего, кроме собственного голоса, и почему не издавал членораздельных звуков, только скулил и мычал? И девушка так испугалась… Насколько Фили знал нрав своих соплеменниц, вторжение чужака в столь интимный момент должно в первую очередь вызвать гнев и негодование. И мгновенное желание с незамедлительным действием выбить бессовестному пару зубов. А здесь (он помнил отчетливо) у нее был именно страх и отвращение. Полно! Да вовсе ли это был гном — тот, чьими глазами Фили смотрел в странном сне?! Однако на улице толпа смеялась, никто от испуга не шарахался. Кстати, что это была за толпа? Вернее, что за улица? Гномье поселение — это точно. Но на Эребор не похоже. Против ожидания, лицо гнома, явившегося на выручку возлюбленной, оказалось незнакомым и никаких разгадок не дало. Это огорчало. Фили раздумывал, так и этак припоминая детали сна, внезапно превратившего надвигавшуюся трагедию в какое-то нелепое представление. И не заметил, как снова начал соскальзывать в дремотное забытье… …Коридор в этом месте раздваивался и делал изгиб. Дальше была небольшая уютная, как жилая комната, пещера. Он спрятался за изгибом стены, прислушался. Они шли сюда. Двое. Говорила девушка, ее голос он не спутал бы ни с чем. Она что-то весело болтала, смеялась негромко и соблазнительно. Соскользнув голой спиной по шершавому камню, он осторожно присел. Ощупью нашел булыжник. За тряпкой, прикрывающей бедра, у него был нож, но камень надежнее… Камень тяжелее… Выждал, пока парочка — девушка и тот самый молодой гном — пройдет мимо. И прыгнул. Он знал, что у него будет только мгновение, и в прыжке не промахнулся. С силой бухнул парня камнем по затылку. Сиганул через мешком повалившееся тело — и метнулся к девушке. Она испугалась, кинулась было бежать. Но он схватил ее за край одежды и дернул к себе. Опрокинул на пол, навалился сверху. Ударил — слабее, не оглушить, только пугнуть… Рванул лиф платья — слишком крепкое. И выхватил нож… Кричала она еще или просто оцепенела в испуге — он ничего не замечал. Мял, тискал вожделенное тело — упругое, горячее. Потом сдернул и отшвырнул тряпку с бедер. Он ерзал и суетился. Толкался, визжа от нетерпения. Чувствовал, как его всего трясет и скручивает, но все было не то… А потом под руку попался оброненный нож. Вот оно! И еще вот так!!! Да-а… …Фили скатился с кровати, задыхаясь и зажимая ладонью рот. Путаясь в ногах, метнулся к двери уборной. И едва успел перевалиться через порог. В желудке было уже пусто, но его все выворачивало вхолостую от ужасающих ощущений: от острого запаха, от вкуса крови во рту, от невероятного, лишающего рассудка наслаждения, которое подарили ему судороги бьющегося в агонии тела… Понемногу жуткий морок кое-как отступил. Фили осторожно отполз назад, через порог комнаты, держась за стену. Поднялся. Ноги тряслись. Он доплелся до умывальной чаши, смочил лицо, прополоскал рот чистой водой из кувшина. Стало немного легче. Фили оглядел себя, ощупал рубаху и исподнее. Все сухо… Значит, его тело на жуткое видение не отозвалось. И за то хвала Создателю. Но что же это все-таки такое? Он глянул на часы. Почти утро, снова ложиться смысла нет — даже если бы хватило духу закрыть глаза… Нет, не вспоминать! Не вспоминать! В гостиной на столе — кувшин с вином. Надо перебраться туда… но холодно же в исподнем, как холодно!.. Так и вышло, что явившийся в обычное время слуга нашел своего короля не в постели под одеялом, а сидящим в кресле перед камином и завернувшимся в меховую мантию. — Ваше Величество! Что с вами, вы нездоровы? — Да… То есть нет. — Фили заставил себя выпрямиться. — Все в порядке, Тони. Завтрак готов? — Да, Лони накрывает. — Хорошо. С помощью слуги он оделся, глянул на себя в зеркало — лицо почти белое, глаза ввалились. Да уж… «нездоров» — это было еще мягко сказано. От мысли о еде мутило, но подкрепить силы нужно, иначе их ни на что не хватит, еще свалится где-нибудь. Кили пришел к завтраку одновременно с ним. Заулыбался было: — Приветствую… — и тут же всполошился: — Фили, что случилось? — Ничего. Король сел к столу, подышал сосредоточенно, убеждая собственный желудок принять хоть немного пищи. — Ничего? Да ты на себя не похож!.. — Приснилось просто… Сон, Кили. Всего лишь плохой сон. Сейчас поем, выпью чая горячего — и все пройдет. Еще бы самому в это поверить. — Ничего себе сон! — покачал головой Кили, усаживаясь напротив. — Ладно, давай завтракать. Поесть Фили все-таки удалось. И даже досыта. И еще выпить чая с душистыми травами. От тепла и сытости воспоминания о жутком ночном видении отступили и померкли, как обычно тускнеет при свете дня память о снах. И мысль о том, чтобы рассказать кому-то о привидевшемся, уже не внушала ужаса. — Ну вот, мой брат вернулся, — заметил повеселевший Кили. — Давай сейчас выкурим по трубочке, и ты расскажешь, что это за сны такие тебе снятся, что наутро выглядишь — краше в склеп кладут. — Выкурим, — согласился Фили, вставая из-за стола. — Только… знаешь, надо Балина позвать. — Балина? Чтобы сон рассказать? — удивился Кили. — Думаю, рассказывать мне придется не просто сон. А чтобы не повторяться, лучше позвать Балина сразу. И еще Оина. Улыбка Кили погасла. — Что-то мне опять не по себе становится, — сказал он. — Ладно, давай позовем Балина и Оина. Сейчас пошлю Лони… Они успели расположиться в гостиной с трубками, когда слуга примчался обратно — один, бледный и растерянный. — А где Балин? — враз насторожился Фили. — Прошу прощения, Ваше Величество, — запинаясь выговорил слуга. — Почтенный советник велел сказать, что не может прийти, его вызвали по важному делу… И еще велел передать, что вам надо бы к нему присоединиться. — Что? — Король отложил трубку. — Что-то случилось? Опять обвал? — Нет, не обвал. Убийство. — Убийство?! — охнул Кили. — В Эреборе?.. — Я сам ничего толком не понял, — признался Лони, — но почтенный Балин сказал, что пришлет провожатого… О, кажется, уже прислал! — воскликнул он, насторожившись и прислушиваясь. — Прошу вас. В приемной обнаружился гном из дворцовой стражи — мрачный донельзя. Поклонился и предложил следовать за собой. Фили посмотрел на брата, увидел на его лице отражение собственного недоумения. — Ладно… Идем. Балин зря звать не станет. * * * Сердце зашлось, еще когда они брели за провожатым к пещерам за дворцом. Эти пещеры считались продолжением дворцовых залов, но в них было мало полированных полов и крепких колонн. Это было место для тех, кто находил отдохновение и радость среди первозданного, необлагороженного камня. Очень знакомыми показались изгибы коридоров… А потом впереди заслышались негромкие голоса, а движение воздуха принесло запах — холодный запах крови и смерти. За очередным поворотом на грудь Фили бросилась всхлипывающая Дис: — Фили… Как же это? Почему?! Он обнял мать, глянул поверх ее головы. Пол качнулся у него под ногами. Рядом судорожно вздохнул Кили. Разумеется, пещера была другая и лица совсем не те, что виделись во сне, и одежда тоже. Но изгиб стены перед входом в пещеру… И то, как лежали два истерзанных тела… И лужи крови на полу… Оин, посеревший и осунувшийся, но спокойный и сосредоточенный, вместе с еще двумя лекарями из Залов Целителей осматривал тела. У противоположного входа в пещеру мрачными фигурами маячили Балин, Драупнир, еще кто-то — в тенях не разглядеть. — Чудовищно. — Ножа нет? — Нет, нигде. С собой забрал. — Бедная Оск!.. — Будто Торви больше повезло… Не иначе, и с ним ублюдок позабавился. Торви! Лежавший ничком гном оказался помощником Оина. Вот почему старик так почернел!.. На круглом личике Оск застыло выражение почти детской обиды. Фили припомнилось, как ухаживал за ней Торви, — парочка кому только ни попадалась на глаза, во всякую свободную минуту хихикая или перешептываясь где-нибудь в уголке. Верно, решили уединиться здесь, когда Дис отпустила служанку на ночь. И вот чем все обернулось… — Да кто же мог такое сотворить?! — воскликнул Оин. — Сколько их было? Не в одиночку же кто-то справился с двумя гномами! — Он был один. Фили удивился звуку собственного голоса. Взгляды всех присутствующих разом обратились на него. — Он прятался… вон за тем изгибом стены, — тихо продолжил Фили. — Напал сзади. Оглушил его, вон камень валяется, посмотрите. Потом набросился на нее. Балин, осторожно ступая, приблизился к нему: — Откуда ты знаешь? — Я… мне сон приснился. Думал, просто кошмар. Оказалось — вещий. Сначала Оин, а за ним и остальные лекари дружно закивали. В силе пророческих видений никто не сомневался. — Нужно унести тела, — сказал Оин. — Торви отдать родственникам… Но как объяснить, что произошло? — У Оск никого нет, — подала голос взявшая себя в руки Дис; оставив Фили, она присела рядом с телом девушки и мягко закрыла ей глаза: — Я позабочусь о ней. Явившиеся служители Палат Молчания принялись укладывать тела на носилки и прикрывать холстиной. Фили следил за ними, пытаясь собрать смятенные мысли. — Если этот ублюдок прятался здесь, — заметил один из лекарей, заглянув за указанный выступ стены, — то сюда-то он как попал? А куда потом делся? К этим пещерам нет хода без постов стражи. Ладно, прийти сюда, но обратно! Он же весь в крови должен был быть, не могли его просто так пропустить!.. А его даже не видел никто! Верно, ухватился Фили. Вот что не сходится — как сюда попал неведомый злодей? — Фили, — негромко окликнул его Балин. — В твоем сне был ответ? — Нет, — устало отозвался король. — Мой сон начался с поворота коридора. Но… Драупнир! — Да, мой король. — Пошли за Ингваром. Немедленно! — В этом нет необходимости, Ваше Величество. Я велел разыскать всех агентов тайной службы, как только стало известно о происшедшем. Ингвар сам скоро будет здесь. — Хорошо… Гномы в темных одеждах подняли носилки с телом Оск и тихо скрылись в дальнем коридоре. За ними последовали те, что несли Торви. Им-то навстречу и попал явившийся Ингвар. — Приветствую тебя, почтенный советник, я пришел, как только… О Создатель, что здесь случилось?! Ингвар выступил на середину пещеры, огляделся. Даже со своего места Фили видел, как сходит с его лица румянец. Либо он действительно удивлен, либо притворяется. Но в силах ли гном, пусть очень ловкий и коварный, так врать? — Что ты скажешь о том, что здесь случилось, Ингвар? — Ваше Величество? — Он вздрогнул, оторвав взгляд от кровавого пятна на полу. — Простите, я не заметил вас. — Так что ты скажешь? Ингвар тяжело сглотнул, еще раз огляделся: — Крови очень много. Лужа большая… Будто не дрались, а били лежащего здесь, на полу. И не убивали сразу, а просто били ножом или кинжалом, пока он не умер. И там так же. И этот камень… вон там, у стены. Он в крови, но вокруг чисто. Выходит, сначала ударили камнем, потом отбросили, а потом добивали лежачего… — Именно так все и было. Некий гном изнасиловал девушку, а потом убил ее и ее жениха. Ингвар совсем побелел: — Гном?.. Но какой гном на такое способен?! — Я думал, ты что-нибудь полезное скажешь, — холодно выговорил Фили. — Я?! — Например, объяснишь, как неведомый злодей попал в эту пещеру, минуя все посты охраны. Куда потом отсюда делся. Ингвар метнулся взглядом по полу и ближайшим стенам: — Он не оставил следов. Хотя должен был быть весь перемазан кровью. — Это мы тоже заметили. Стало совсем тихо. Взгляды всех присутствующих были обращены на стоящего посреди пещеры Ингвара. Он же приходил во все больший ужас. — Какие тайные ходы ведут в это место, Ингвар? — напрямик спросил Фили. — Я… не знаю. — Врешь. — Нет, клянусь вам!.. Я никогда не утверждал, что знаю все тайны Эребора, а то, что знал, — уже рассказал! — И про тайный ход из тюремного лазарета? Ингвар поперхнулся, потряс головой: — Нет… Но… это был последний секрет, который я оставил для себя. И он годился только для побега! Больше ни для чего! — И сколько еще таких «последних секретов» обнаружится?! — рассвирепел Фили. — Даже будь так, — отчаянно взвился Ингвар, — неужто я не поступился бы одним таким секретом ради того, чтобы отыскать сбежавшего злодея? — После всего, что было сотворено в Эреборе с твоим участием? — Желать власти не значит потакать всякому насильнику и убийце, — вздрагивающим голосом выговорил Ингвар. — Поверьте, Ваше Величество… Я хотел бы помочь, но не могу. Пока. Позвольте мне принять участие в поиске негодяя, и я докажу, что… — Принять участие в поиске негодяя ты будешь должен! — перебил его Фили. — Потому что состоишь на службе и пока ничем не доказал свою особенную полезность. Вот сейчас и докажи. Оставаться здесь стало невыносимо. Фили развернулся и пошел прочь, предоставляя желающим следовать за собой. Кили тут же сорвался следом. Еще кто-то затопал, чуть поотстав, — не хотелось оглядываться и выяснять, кто. * * * Он ворвался в свою гостиную, сел было к столу. Но тут же вскочил снова и заметался от стены к стене, в отчаянном возмущении — не должно такого быть! неправильно! — Это вот этот сон тебе приснился? — спросил Кили, понаблюдав немного за его передвижениями. — Тот, который вещим оказался? — Это не вещий сон. Фили все-таки заставил себя сесть. — Я просто так сказал… чтобы лишних вопросов не было. Вещие сны предсказывают будущее, а тут… — А какой тогда? — Я просто видел все! — яростно выдохнул Фили. — Похоже, именно тогда, когда оно на самом деле происходило! То есть там было другое место и другие гномы, но остальное совпадало в точности!.. Я себя видел убийцей, понимаешь?! — Себя? Кили подошел ближе, присел на край стола, не отводя от его лица пристального, встревоженного взгляда. Тут же дверь открылась, пропустив нагнавшего их Балина. — Погоди… Тебе приснилось, что ты убил этих гномов? — спросил Кили. — Да нет же. Я смотрел глазами убийцы, но это был не я! Какой-то совсем другой гном. У него были черные волосы. А руки… — Фили поднял руку, растопырил пальцы, посмотрел внимательно. — Руки были очень худые. Буквально кости и кожа. И очень грязные. И еще… Балин, с порога начавший очень внимательно слушать, тихонько подошел ближе, встретился взглядом с Фили. Тот продолжал: — Я... Он был почти раздет. К стене прижимался голой спиной. Только повязка на бедрах. Он ее скидывал, когда… ну... и все, никакой больше одежды. — Значит, он не мог пройти мимо стражи, — мрачно сказал Балин. — Гном, гуляющий по королевскому дворцу почти голый, не остался бы незамеченным никак. Ты прав, нужно там искать тайный ход. В общем, я уже распорядился. Мастера занялись. — Хорошо. — Фили, а что еще было в этом твоем сне? Вспоминать неприятно, но каждая деталь… — Я понимаю, — устало произнес Фили. — Но там не было ничего знакомого. Этот сон… вообще странный. Сначала снилась только девушка. — Так ты не первый раз все это видел? — Отчасти. Я и рассказываю… Сначала девушка. Незнакомая. Она будто ждет кого, а я из какого-то угла подсматриваю. В следующем сне эта девушка уже в одной рубашке. А в следующем — совсем голая. И как только шаги заслышатся поблизости — так я сразу просыпаюсь... Три раза, Балин, три раза это все повторилось. Я ничего узнать не мог — ни места, ни лиц знакомых. Все гадал, что за странное видение? Когда я опять продолжение сна увидел, то уже вылез из своего угла. То есть не я вылез, а вот этот странный гном, чьи глаза вдруг моими стали… Вылез и напал на нее. Но тут ее дружок появился — тоже лицо мне не знакомо… Он отметелил этого мерзавца и выбросил за порог, на улицу, но и улица мне ничего не напомнила. На Эребор не похоже, на Синие Горы тоже… И вот тогда оказалось, что этот гном полуголый, в какой-то рваной рубахе, и над ним все вокруг смеются. Почему так и когда он успел раздеться — этого в сне не было… Тут я опять проснулся. И пока раздумывал — снова задремал. И вот уже в последнем сне и увидел… вот это все. — Ничего себе история! — охнул Балин. — На случайное совпадение не похоже. — Да какое совпадение, Балин?! Все сошлось, все! И угол этот в коридоре, и камень, и трупы лежали точно так, как во сне! Только гномы были лицами другие. — А что-то еще было? Ну, мысли, желание убить? Причина какая-то? — Не было никакой причины. И мыслей — кроме «хочу» и «взять». Он будто и слов сам не знал никаких. Не говорил ничего, только скулил, мычал да рычал. — Но у убийства причина какая-то была же... Фили горько усмехнулся: — Была. Ощущений ему не хватало. Влезть — влез, а кончить не мог. Пока ножом ее не ткнул, понимаешь? Она умирала, а он от восторга выл и визжал… Он прикусил губу и отвернулся. Невозможно это словами передать. Кили налил вина в кубок и присел перед братом: — Фили. Выпей. Он глотнул вина, опустил взгляд в кубок. — Меня стошнило, еле до уборной добежать успел. И ни одной же подсказки не осталось — что это за тварь, откуда здесь взялась?! — Думаю, подсказки все-таки есть, — сосредоточенно хмурясь, произнес Балин. — Нужно с Оином поговорить, когда в себя придет. И тайный ход будем искать, конечно. Сквозь камень умеют ходить только призраки, но призраки не насилуют живых и не режут их ножами. Я пойду, с твоего позволения, дел много. Балин ушел. Кили, так и стоявший подле Фили на коленях, взял его за руку: — Фили, один побыть хочешь? — Нет, — вздрогнул тот, — не уходи. Пойдем в кабинет. Я за бумагами отвлекусь немного, ты рядом побудешь. И да — маме не вздумай рассказать про эту свистопляску с вещими снами! — Что я, совсем дурак, по-твоему? — слегка обиделся Кили. — Идем в кабинет. Сейчас распоряжусь вина еще принести. * * * Выходов из Эребора на поверхность имелось много. Были такие, о которых не знал никто, кроме посвященных в их тайну мастеров и разведчиков. Были такие, которые вроде и не держались в тайне, но все равно ими никто не пользовался — опасно, или далеко, или выводил этот ход на совсем голый горный склон, или все это вместе. А еще были пещеры, из которых можно переговариваться с наружными укрытиями. Через них в прошлые времена удобно управляли внешними заставами. Но население нынешнего Эребора было еще не столь многочисленно, чтобы в полной мере использовать все, сооруженное предками. К одной такой забытой «переговорной» пещере и пробрался тайком едва пришедший в себя от последних событий Ингвар. Он осмотрелся, прислушался, задвинул вход специально изготовленным и обтесанным камнем. Потом сел на выступ в дальнем от входа закутке. Достал из-под одежды маленький медный гонг, поставил на другой выступ — на высоте футов трех от пола. Ударил в гонг. Выждал немного, беспокойно притопывая ногой. Снова ударил — громче и резче. ...Сначала будто бы прямо из камня донесся легкий шорох. Потом явился голос, негромкий и бесцветный, как треск гравия под башмаком: — Что за нетерпение? — Ты спрашиваешь?! — зло прошипел Ингвар. — Что это было сегодня ночью? — А что такое? — Два трупа! Весь Эребор встал на дыбы — искать неведомого убийцу. Да еще королю «вещий сон» приснился с подробностями — кто убил, как!.. — О, королю было видение? — довольным смешком скрипнул голос. — Это хорошо, хорошо. — Да что хорошего-то?! Он же меня чуть не придушил за то, что я про еще один тайный ход якобы притворяюсь незнающим!.. Что это вообще за ход? Где он? — О, Ингвар, не считай меня наивным. За свою шкуру ты трясешься крепко, но выслужиться таким образом я тебе не дам. — Что мне делать? Я тоже должен искать убийцу. И мне несдобровать, если ничего полезного не смогу сказать. — Значит, начнешь думать и действовать так, чтобы тебе сдобровать. Пока что от твоей болтовни толку мало. Ингвар застыл. Долго молчал, потом спросил: — Разве нет другого пути? — Нет, — отрубил голос. — Если ты не хочешь вообще остаться в стороне. А если останешься в стороне — на сколько хватит терпения короля? — Ненадолго, — выплюнул Ингвар и снова разозлился: — А способ? Ты нарочно выдумал такой, чтобы надо мной посмеяться?! — Ради одной твоей досады я не стал бы тратить силы... Думай, Ингвар. Время идет, времени остается мало. Но я еще смогу обойтись и без тебя. — А я смогу пойти к королю и рассказать, где ты прячешься, — сквозь зубы выдавил Ингвар. — Как думаешь, изменит король ко мне отношение после этого? — Если найдет то, что ищет, в указанном тобой месте, изменит. Если не найдет — тоже изменит... но вряд ли так, как нужно тебе. Не делай глупостей, Ингвар. Ты же умный. Не воображай, что вокруг тебя одни дураки. Подумай о том, что я сказал. И не тревожь меня больше пустыми разговорами. Примешь решение — сообщи. Ингвар не стал отвечать. Посидев немного, он аккуратно сложил и спрятал гонг. И еще долго сидел, уставившись в противоположную стену. * * * Помощи в делах от Кили было негусто, скорее наоборот. Но Фили и нужна была не помощь, а компания. Оставаться одному не хотелось. А с приближением вечера все большей тревогой стали закрадываться мысли о том, что ему придется всю ночь провести в одиночестве. И какие еще сюрпризы эта ночь принесет? Вечерний прием Фили отменил, не захотел показываться на публике. А о том, что, едва разнеслась весть о чудовищном убийстве, Эребор вскипел, как закрытый котел, Подгорный Король догадывался и без докладов. Конечно, он сочинил подобающее случаю обращение к народу Эребора. Призвал сохранять спокойствие, соблюдать осторожность и держать глаза и уши открытыми, помня, что любого врага можно одолеть, если взяться всем миром. Но намного ли от этого стало легче? Ни от каких речей не станет легче, пока не появится хоть какая-то ниточка, ведущая к неведомому злодею. Который и впрямь может оказаться никаким не гномом. Обо всем этом Фили старался думать поменьше, сосредоточенно читал все накопившиеся письма и тщательно придумывал ответы на них. Но совсем прогнать тревогу не получалось. У Фили даже мелькнула мысль предложить Кили скоротать ночь вместе. Посидели бы у камина с трубочкой, поговорили бы о чем-нибудь помимо королевских дел. Что-что, а потрепаться у Кили всегда хорошо получалось... А если сон одолеет больше, чем взбодрят разговоры, так двум гномам, которые умеют спать даже в грозу под открытым небом, будет куда в большой королевской спальне головы пристроить. Предложить такое Кили было бы неплохо, но возникало смущение — неловко было признаваться в своем страхе. Вот если бы Кили сам догадался... Кили как всегда ни о чем не догадывался. Он читал свитки, которые Фили откладывал в сторону для более обстоятельных ответов, хмурился, иной раз задавал вопросы — указывающие на прозорливость и знание жизни в Эреборе. Надо будет все-таки вменить ему в обязанность присутствовать на Совете, мысленно сделал себе пометку Фили. Хватит лоботряса изображать, видно ведь, что перерос эту маску... — О, смотри-ка, новость о моих старых друзьях. Они снова тут. Никак эти лисьи родичи решили сначала с Бардом подружиться? — А куда им деваться? Будут договариваться с ним. И я очень удивлюсь, если Бард не устроит им... кх-м... радушный прием. — Пожалеют, что с нами рассорились, или я не знаю Барда, — хихикнул Кили. Фили тоже улыбнулся. Бард стал хорошим правителем, меру знал и щедрости, и рачительности. Но если хотел кому-то досадить — быстро превращался в упрямого, скупого и нудного торгаша, способного кого угодно довести до зубовного скрежета. Закрепилось это мнение о нем у гномов особенно после того, как Бард на постройку подгорными мастерами одной и той же башни ухитрился сбросить цену дважды. Позже это свое умение упрямиться и торговаться он опробовал даже на эльфах. Трандуил потом, когда разобрались, что к чему в споре о прошлогодних долгах за пошлины, сделал свою лучшую каменную физиономию. Но самого превосходного своего вина Барду прислал в подарок аж две бочки. Должно быть, в обмен на обещание больше так не шутить... Мысль о Барде и повеселила, и вытянула откуда-то из закоулков памяти новую тревогу. Бард, Бард... Что-то было в последнее время, что-то, связанное именно с Бардом и Дейлом. Фили порылся в стопке листов поменьше прочих: на таких писали разного рода тайные донесения. И нашел записку, присланную пару дней назад. Посольство этого самого племени Степной Лисицы пожелало остановиться не в центре Дейла, подле королевского дворца, а на самой окраине, там, где начинается тракт в Железные Холмы. А тракт этот проходит, между прочим, мимо северо-восточных отрогов Горы. Вроде бы ничего особенного. Ну, нравится им жить на границе дикой местности, привыкли так. Но... какое-то «но» словно бы напрашивалось в гости. — Кили, на восточных заставах надо наблюдение организовать, пристальное. Глянь, послы эти лисьи на самой окраине Дейла поселиться решили. Присмотреть нужно — не собираются ли по границам Горы шастать. Кили взял записку, прочитал, кивнул: — Сделаем. — Давай уже заканчивать с письмами. Ужин скоро. — Ты это мне говоришь? — хмыкнул Кили. — А я уж думать начал, что тебе и еды не надо. Лишь подай еще писем почитать. — Да ну тебя. Пошли. На ужине особой радости не было: Дис только выглядела спокойной, Балин все о чем-то своем думал и помалкивал, Двалин отсутствовал (он еще не вернулся из поездки по северным дорогам), Оина звать не стали без нужды. Разговаривать было не то чтобы совсем не о чем, но непонятно, как разговор завести. И вышло так, что отужинали почти в молчании и разошлись по своим делам. Одно обнадежило — наверно Балин к утру уже что-нибудь надумает, не может быть, что такая его сосредоточенность, и впустую... Зимний вечер быстро перетекал в ночь. Фили велел натопить мыльню. Хоть он и не ездил никуда, и даже в тренировочный зал не ходил, а чувствовал себя грязным донельзя. Разделся, прошел в мыльню, забрался в лохань. Объятия горячей воды прогоняли любую тревогу... Объятия? Фили резко открыл глаза и сел. Вода успела поостыть. Видно, он задремал, откинувшись на удобное подголовье. Но тело продолжало гореть, будто в самой жаркой парной. Отчетливой тяжестью налилось внизу живота. Фили дернулся было встать — и плюхнулся в воду снова. Плоть, не отозвавшаяся на сладострастные видения прошлой ночью, ожила сейчас, так, что не видно было только слепому. Тони, ворошивший угли в жаровне, слепым не был. Не хватало еще, чтобы заметил... Махал, что же это такое? Фили беспомощно огляделся. Увидев на скамейке возле лохани сложенное полотенце, выдохнул облегченно. Перебрался поближе, быстро встал, сцапал полотенце и прижал к животу. Затем осторожно вылез из лохани. Тони повернулся к нему: — О... простите, Ваше Величество, я не услышал. — Ничего, — тихо буркнул Фили. — Я что-то замерз... — Сейчас принесу вашу одежду. — И камин в гостиной натопи. Слуга исчез, и Фили прикусил губу, сдерживая стон. Возбуждение стало почти болезненным, в ушах зашумело. Что такое происходит с его всегда — всегда! — послушным телом?! Пытаясь отогнать морок, он провел ладонью по лицу. С усов соскользнула одна бусина и, булькнув, утонула в лохани. Выругавшись, Фили сунул руку под полотенце, которым так и прикрывал живот. Сгреб в кулак взбесившуюся плоть. Ну же! Ничего. Только еще больнее... Когда вернулся слуга, Фили стоял на прежнем месте, держась за край лохани. — Ваше Величество? Вам нехорошо? В голове шумело, перед глазами будто клубы дыма... Фили заставил себя разомкнуть губы: — Тони, я... заколку в воду уронил. — А, сейчас, — улыбнулся слуга, закатывая рукав рубашки. Он подошел, оперся одной рукой на край лохани. И наклонился, шаря другой рукой по дну. Рубашка и штаны обтянули крепкий круглый зад. Время остановилось. Исчезло все — стены, пол, жаровня. Исчезло все, осталось только живое, горячее тело. Совсем рядом. Вот же оно, избавление от тянущего все жилы вожделения... Вот оно. Тони взвизгнул, бросился в сторону. Глаза в пол-лица, в них растерянность и страх. Еще миг — и слуга метнулся прочь так, будто увидел перед собой бешеного варга. Фили в ужасе вцепился себе в волосы. Что такое с ним?.. Он снова прижал к животу скомканное полотенце. Голова кружилась все сильнее, Гору качало, словно она пустилась в медленный танец. Фили проковылял в спальню и повалился на кровать. Свернулся клубком, цепляясь за покрывало. Кровь стучала в висках, грозя разорвать голову. От прикушенной губы солоно во рту. Простыни будто угли раскаленные... Перед глазами все плыло и мелькало, от нахлынувших валом голосов звенело в ушах. Кто-то схватил его за плечи, встряхнул — пусти! больно! Из разноцветной мути вынырнуло лицо Кили. — Фили! Фили, ты меня слышишь? Что с тобой?.. Фили! Он попытался ответить, но не смог разжать губ. Перед глазами снова вихрем понеслась цветная муть, уносящая и его куда-то. — ...какого балрога, что это?.. — ...крепче держите... — ...ноги... Он слышал голоса. Ощущал чужие руки — на плечах, на коленях. Вот оно, рядом. Живое, крепкое... Схватить, дернуть к себе, подмять! Не дается. Можно только рычать. На ноги навалилось тяжелое, потом вдруг что-то придавило бедра. Внезапно стало хорошо — горячо, тесно и влажно. Упругая волна прокатилась по всему телу, еще одна, потом еще, еще — и все взорвалось, разлетелось хороводом разноцветных искр, как небо в большой праздник. И безумная буря стихла. Он медленно открыл глаза. Шум в голове пропал, исчезли раскаленные угли под спиной. Под сводчатым потолком светилось окошко. В него мирно заглядывала луна.