Погоня за тенью

...Тюрьма в Эреборе никогда не была оживленным местом, и никто из «постояльцев» здесь дольше, чем на месяц, не задерживался. Заключение в тюрьму и наказанием-то не считалось — экая невидаль подземному жителю посидеть в комнатенке без окон. Кормить будут, словечком перемолвиться можно со стражами либо со служителем... Боялись — да, но не самой темницы. Что за преступления у гномов? Учиненный по пьянке погром в таверне? Драка, виной которой прекрасные глаза какой-нибудь девицы? Такие «подвиги» и к тюрьме-то приводили, только если друзья-собутыльники буяна сами угомонить не успевали. На первый раз драки и пьяный разгул только отсидкой за караулом и заканчивались, но только на первый. Повторно за ту же провинность наказывали уже жестче... Редко, но случалось, конечно, и более серьезное: мошенничества, лжесвидетельства, кражи... За это и подавно тюрьмой не карали; она была только временным пристанищем либо перед ссылкой на самые тяжелые работы, либо перед полным изгнанием. Однако дольше месяца ожидать решения своей судьбы не приходилось никому. До сих пор. Заговор против короля стал событием из ряда вон выходящим, не оставив равнодушным никого. Главному смотрителю темниц беспокойства эта история наделала немало, и казнью заговорщиков его заботы не закончились. Единственный участник заговора, которому так и не был вынесен приговор, остался в темнице. Сначала его поместили в лазарет, потом, как встал на ноги — перевели в камеру. Шел второй месяц его заключения, а король решать судьбу сына своего врага не спешил. Тюремной страже Ингвар хлопот не доставлял. Не досаждал просьбами, не шумел, не пытался никого задирать и не сотрясал стены красочными проклятиями, как иные особо лихие гуляки. Подал прошение о помиловании королю и ждал ответа, все так же тихо, не выказывая и тени волнения. Гиннар, впрочем, не сомневался, что его подопечный, к которому он успел неплохо присмотреться, на деле далеко не столь безразличен к своей судьбе, как старается показать. Ему приходилось встречаться и разговаривать с Ингваром не единожды. Сначала — во время разбирательства, когда Ингвар рассказывал подробности заговора и показывал известные ему тайные ходы. Потом... потом Гиннар просто взял за правило навещать заключенного время от времени. Заходил поговорить о чем-нибудь незначащем, просто для порядка еще раз спросить, не припомнил ли еще чего важного, позже — сообщить, что ответа на прошение о помиловании все еще нет. О своем нежелании, чтобы с узником разговаривал кто-то из тюремной стражи или обслуги, Гиннар никого в известность не ставил. Ни к чему было давать повод для лишних пересудов и подозрений, в конце концов, он тоже мог ошибаться... В этот раз он застал Ингвара лежащим на койке; тот закинул руки за голову и отрешенно изучал потолок. Увидел вошедшего в камеру Гиннара, неторопливо сел и спустил ноги на пол. — Не даешь мне заскучать, — сказал вместо приветствия. — Вряд ли. — Разве здесь некому больше развлечь одинокого узника разговором? Или есть причины, почему даже служитель со мной не разговаривает? — А ты как думаешь? Ингвар пожал плечами. Гиннар прошел дальше, сел на табурет и облокотился на край стола. Посмотрел на узника, молча, без всякого выражения — делать лицо пустым он умел. Тот ответил таким же долгим взглядом и первым отвел глаза, проговорив негромко: — Я, кажется, сбился со счета... Сколько времени прошло? День Дарина еще не миновал? — До Дня Дарина десять дней. — Всего десять дней?.. Стало тихо. Не дождавшись нового вопроса, Гиннар прервал молчание: — Я услышал волнение в твоем голосе. Что-то важное связано у тебя с Днем Дарина? — Я не знаю, — отозвался Ингвар, глядя себе под ноги. — Не знаю... Скажи, что с моим прошением? Ответа нет? — Увы. Ингвар коротко усмехнулся, мотнул головой — качнулись черные сложного плетения косы. — Там я написал все... Больше в обмен на помилование мне предложить нечего. — Но оно нужно тебе именно сейчас? — Да. Нет. Может быть. Гиннар медленно поднялся на ноги: — Ты все-таки что-то знаешь. — Нет. — Ингвар... — Я не знаю, — повторил тот, выпрямляясь. — Отец посвящал меня не во все свои дела. — Не доверял? — Говорил, что так для меня будет лучше. Он снова умолк. Гиннар прислонился к стене напротив него, скрестил на груди руки: — Он солгал, верно? — В чем именно? — В том, что ненавидел свою жену и презирал тебя. Ингвар снова опустил голову. — Солгал. Тогда... накануне последнего дня... он знал, что шансов у нас очень мало. И от меня этого не скрывал. Я спросил, что делать, если нас все-таки схватят. — И?.. — Что «и»? Ты полагаешь меня слабаком, которому язык можно развязать с двух ударов кнута? — Ингвар быстро глянул ему в лицо и отвернулся. — Он заставил меня поклясться, что я отрекусь от него. Конечно, я поупирался для вида. Если бы сдался сразу — это было бы подозрительно... Гиннар какое-то время молча изучал сидящего перед ним гнома. Ничего примечательного, гном как гном, в любой толпе затеряется — ни роста, ни стати могучей... Но к этому гному подпускать своих подчиненных он опасался вполне серьезно. — Ты сегодня очень разговорчив, Ингвар. И это подозрительно. Слишком. — Что-то должно случиться, — глухо отозвался тот. — Но я не могу ничего объяснить, потому что не знаю... — Что должно случиться?.. — начал было Гиннар, но тут в дверь постучали. Он подошел к двери, открыл. Вопросительно глянул на топчущегося у порога стражника. Тот от нетерпения даже глаза вытаращил: — Прошу прощения. Нам только что сообщили... Посольство вернулось. — Посольство?.. — не сразу понял Гиннар. — Да. Неожиданно и спешно. С полпути... Смотритель оглянулся на Ингвара. Тот сидел на прежнем месте, но глядел с напряженным вниманием... и, похоже, все слышал. Гиннар быстро вышел из камеры и захлопнул дверь. * * * На обратную дорогу до Эребора у посольства ушло всего пять дней. Останавливались на привалы, лишь когда наступала глубокая ночь, и то ненадолго; последнюю ночь и вовсе обошлись без отдыха. Дальтрасир спешил так, как не спешил никуда уже очень давно. Никто ему даже не пытался возражать — внезапная беда придавила всех, о задержке не помышляли. Едва караван достиг Главных Врат, посыльный метнулся к королевскому дворцу. Слухи по Эребору разлетались быстро, но такие вести король должен получать первым и раньше, чем вопросы начнет задавать кто-то еще. Посольский отряд только что не валился с ног. Сам советник сполз с понурого от усталости пони, немного отдышался и заторопился, насколько осталось сил, во дворец. Ему не пришлось ни докладывать о себе, ни просить принять его в неурочный час. Дворец встретил его чередой открытых дверей — до самой королевской приемной. В другое время такая честь могла бы и порадовать... но не теперь. Ори, доверенный секретарь, перепуганно тараща глаза, распахнул перед Дальтрасиром двери кабинета и тут же за ним их захлопнул. Король поднялся с кресла, вышел из-за стола. Не по-своему, но очень знакомо наклонил голову и сцепил за спиной руки. Блики света ярких ламп скакнули по золоту и камням в ожерельях. Дальтрасир прошел на середину кабинета — и замер, внезапно растерявшись. С чего же начать?.. — Я жду, — надавил Фили, очень пристально глядя советнику в лицо. — Почему вы вернулись? И где мой брат?! Откуда-то сбоку возник Балин, тоже вцепился вопросительным взглядом: — Да на тебе лица нет... Что случилось? Усталость и напряжение сделали свое дело. Дальтрасир бухнулся на колени: — Беда, повелитель... Люди эти принца в убийстве своего посла обвинили. И не видел его больше никто... Мой недосмотр — казни... И, вцепившись себе в волосы, повалился лбом в пол. Он ждал ответа — требования продолжать, приказа убираться вон, вызова стражи — но король молчал. Подошел Балин, присел рядом, помог подняться и усадил на скамью у стены. Сунул в руки кубок с чем-то душистым, заставил выпить. — Давай-ка, друг мой, с начала. Посольство людей вы встретили? — Встретили. Они нам даже навстречу выехали. Сразу надо было насторожиться... — Погоди. Почему насторожиться? Они как-то подозрительно себя вели? Говорили странные вещи? Угрожали? Дальтрасир помотал головой. Он немного отдышался, а слыша прямые, четко заданные вопросы, понемногу снова обретал способность думать связно. — Ничего не было. Просто... казалось нам, будто что-то не так. Я бы подумал, что сам на старости лет от всякого булыжника шарахаться начал, но Кили... — Что? — Ему эти люди сразу не понравились, он так и сказал. Будто мои мысли прочитал... Говорил, надо за ними в оба смотреть... Балин вздохнул, а Дальтрасир наконец-то осмелился обратить взгляд на короля. Фили, так и не проронив ни слова, отвернулся и пошел к своему столу. Сел, потерянно оглядел разложенные бумаги, свитки... И рывком смел их в кучу. Облокотился на стол, спрятал лицо в ладони. Дальтрасир уцепился за пустой кубок, как повисший над пропастью — за случайный древесный корень. — А дальше? — подтолкнул его Балин. — Что за посол? Кто его убил? — Посол... — сморщился Дальтрасир. — Да, тот самый посол, с которым мы и разговаривали. Не знаю, что там было. Меня разбудил часовой рано утром. Сказал, что принц Кили заметил покинувшего лагерь посла и пошел посмотреть, куда это он собрался. Нас ждать не стал, чтобы не упустить человека... Я поднял своих, кинулись следом. А там люди уже тревогу бьют — как же, посла убили!.. — Так ты сам видел труп? — Видел. Свежий совсем. Стрела точно Кили была... и колчан полный рядом на земле. — Ну а принц? Он что сказал? — А ничего он не сказал. Не было его там. Колчан, говорю, был, а принца... Люди эти, Моргот их раздери, орали, что, мол, убил и сбежал, и они сами его искать будут. А по мне, так ложь это! Сами они его и схватили, и спрятали где-то, а колчан подбросили, чтобы нам рты заткнуть. Зачем, ну зачем Кили убивать этого человека?! — Незачем, — успокаивающе кивнул Балин. — Вы лес обыскали? — Окрестности осмотрели, на полчаса ходьбы, но без толку... Фили отнял ладони от лица: — Почему ушли оттуда? Ворона почему не послали с вестями?! — Уйти нас вынудили, — тихо откликнулся Дальтрасир. — Из наших разведчиков ранены двое, легко, но дело в другом... Ловушка это была, мастерски устроенная. Когда обыскивали окрестности, на следопытов наших кто-то напал. Они не видели никого, а стрелы летели, как из ниоткуда. Первые-то выстрелы мимо были, а когда ребята попытались подобраться ближе и глянуть откуда стреляют — обоих и подстрелили сразу. Пусть и царапины, а намек понять нетрудно. И ничего похожего на укрытие! Как было оставаться? Перебили бы нас там, как глухарей... И людей надо было опередить. Они собрались в Эребор свое посольство отправлять, а передвигаются они очень быстро. — Ну а вороны? — Арка мы нашли застреленным, как раз поблизости от места, где на разведчиков напали. Так и не знаем, случайно, или про наших воронов людям тоже известно. А Гек остался там, присмотреть. Все-таки птица, не гном, сможет в лесу скрываться. Если увидит принца — прилетит сразу, но лучше бы его одного там не оставлять... — И что? — тоже негромко произнес Балин. — Эти люди — враги? Ты уверен? — Ни в чем я не уверен, — досадливо поморщился Дальтрасир. — По тому, что посол говорил, нет у них причин с нами враждовать. Конечно, если эти ловушки и пропажа принца — дело рук именно этих людей, то они и есть враги. Но что, если там был кто-то еще? И наш враг, и их? Если этот кто-то и принца похитил, и его стрелой посла подстрелил, и колчан тоже подбросил? А мы даже не знаем, с кем дело имеем. Да и люди ли это вообще!.. — И вы оставили Кили там? В лапах неизвестно каких тварей?! Дальтрасир судорожно вздохнул, наугад поставил на скамью пустой кубок и начал подниматься на ноги. Балин опередил его, встав между ним и королем и примирительно подняв руки: — Постой, Фили. Почтенный советник прав — никакой пользы не было в том, чтобы дать себя перебить. Нам сейчас нужно подумать о другом... — О чем?! О чем еще я сейчас могу думать?! — О людях, — снова очень значительно произнес Балин. — Которые скоро явятся на переговоры. Если бы они хотели убить Кили, они бы так и сделали, но им, похоже, нужно что-то еще... — Балин!.. — Фили. Погоди с решениями. Я сейчас пойду, расспрошу гномов из эскорта. Воронов еще отправлю Геку на помощь. Потом вернусь, и мы все как следует обсудим. Хорошо? Король долго молчал, кусая губу, потом коротко кивнул и отвернулся. На неудачливого посланника он больше не взглянул. Балин ухватил растерявшегося Дальтрасира под локоть и увлек к выходу. — Что... что теперь? — вопросил советник, оказавшись за дверями кабинета. — То, что я сказал. — Суровый сосредоточенный Балин совсем не походил на доброго улыбчивого дядюшку, каким его привыкли видеть очень и очень многие. — Идем, поговорим с твоими воинами. Ты не отпускал их по домам? — Нет, конечно. Но мы все устали. Они, должно быть, спят прямо в караульном зале... — Ничего. Ты тоже думай, вспоминай все, что видел и слышал, каждую деталь. Все может иметь значение! Балин приостановился, окликнул секретаря: — Ори, Двалина распорядись найти. Прямо сейчас! — и заспешил дальше. * * * Это случайность — в который раз повторял про себя Фили, уставившись в стол перед собой. Это случайность и ничем иным быть не может. То, что наследный принц отправится с посольством, не знал никто до последнего дня, спланировать нападение на него было невозможно. Но само-то нападение не может быть случайным! Ловушку на гномов расставляли загодя и основательно, хоть и не рассчитывали, что в нее попадет именно Кили. Теперь, должно быть, радуются ценной добыче... И в Эребор наверняка едут не соболезнования приносить. Разговоры еще с ними разговаривать, торговаться... Кили. Почему снова Кили? Понятно, что Подгорный Король никого из своих подданных разменной монетой сделать не позволит, но зачем же так? После всего, что произошло в последнее время, что ему пришлось вынести — почему снова он?.. Что-то нечестное было во всем этом, донельзя нечестное, что никак не укладывалось в голове... Ударила распахнувшаяся дверь — в кабинет, забыв постучать, ворвался Двалин. — Фили, что происходит? Посыльный примчался с глазами навыкате. Весь дворец гудит. Ори сказал — посольство вернулось... Что за переполох? Фили нехотя выпрямился: — Кили пропал. — Что?.. То есть как — пропал? — Никто не знает, как. Двалин опустился на все ту же скамью у стены, где недавно сидел понурый Дальтрасир. Потер ладонью лысину, свел брови: — Постой. Что-то я ничего не пойму... — А никто пока не понимает, — устало качнул головой Фили. — Люди обвиняют его в убийстве их посла, но самого его на месте убийства не нашли. Где он, что с ним... Ничего не известно. Двалин едва ли что-то понял, но спрашивать больше не стал. Достал трубку, набил не спеша, закурил. Фили курить не хотелось. Вообще не хотелось ничего, кроме одного — поскорее проснуться. Увы, именно это желание исполняться никак не спешило. Затянувшуюся тишину прервал своим появлением Балин. Кивнул брату, окутанному сизым дымом, прошелся по кабинету и начал сухим деловым тоном без предисловий: — Гномы из посольства добавили подробностей, но по сути — нового ничего. Итак, что у нас есть... Посол людей действительно был убит. Якобы есть свидетели, двое, которые все видели. Но куда делся принц с места преступления и почему бросил свой колчан — никто сказать не может. На месте никто ничего и не говорил, только кричали и ругались. Наши обыскали лес вокруг, но не нашли ничего. Зато нарвались на засаду, замаскированную настолько хитро, что подобраться к ней не удалось. Ворон Арк, думаю, на эту же засаду наткнулся, возможно, даже увидел что-то, но и его заметили и застрелили. Все переговоры на том и закончились. Помощник погибшего посла объявил, что следующее посольство отправится уже в Эребор — после того, как поймают убийцу. Вот и все пока что. Оставлять там разведчиков смысла не было: их бы заметили и, скорее всего, убили. Остался там второй ворон, Гек. Я ему в подмогу еще четырех воронов отправил. Сейчас только птицы могут рассчитывать и наблюдать, и в живых остаться... — Это все? — спросил внимательно слушавший Двалин. Балин в ответ только вздохнул и развел руками. — Негусто, — буркнул Двалин, пыхнув трубкой. Новое облако дыма почти скрыло его лицо. — Дальтрасир еще что-нибудь вспомнил? — подал голос Фили. Балин опять вздохнул: — Я его домой отправил, отдыхать и в себя приходить. Может, вспомнит что-то еще — когда успокоится. — Успокоится?! — гневно вскинулся Фили. — Мальчик мой, не сердись на него. Не виноват он в том, что так все сложилось. Кто угодно на его месте окажись — не лучше было бы, да кабы не хуже еще. Думать надо, что делать, а не виноватых искать... Фили вдохнул, выдохнул. Разжал сведенные кулаки. — Да... наверно, ты прав. — Не «наверно», — мрачно ввернул Двалин. — Старик еще умудрился голову не потерять. Ввязался бы он там в драку — рассказывать было бы некому... — А мне от этого легче?! — снова взвился Фили, но сразу стих, наткнувшись на взгляд Балина. — Да понимаю я все... Балин, что еще? — Ничего. Нужно ждать либо посольства людей, либо воронов с донесениями... — И все? — Еще готовиться к походу. Спешному. Собрать самых надежных и опытных в походах вояк, чтобы были готовы выступить в любой момент. Только без шума. Нельзя, чтобы об этих приготовлениях гудел весь Эребор! — Я займусь, — сказал Двалин. Балин подсел к брату, они принялись обсуждать какие-то возможные действия, но Фили вникать в подробности не хотелось. Он откинулся в кресле, прикрыл глаза, слушая голос Балина — спокойный, уверенный. Так говорить может тот, кто все знает и во всем уверен. Хотя наверняка Балин понимал в происходящем не больше остальных... За его голос хотелось уцепиться покрепче, чтобы не сорваться, не сойти с ума от тревоги и смятения, не наделать глупостей, от которых будет только хуже. Нужно было успокоиться. Взять себя в руки, перестать вспыхивать в ответ на любое слово и набрасываться на тех, чьей вины в происшедшем нет. Потому что за ужином будет Дис... Взгляд Фили скользнул по сваленным кучей на столе бумагам — и задержался на одном листе. Его уголок торчал из общей свалки, словно приглашал обратить на себя внимание. Это была даже не оформленная словами мысль; не то догадка, не то предположение... Однако додумать эту мысль определенно стоило.