Погоня за тенью

Как бы скоро ни разносились по Эребору слухи, узнать то, чему не предназначено быть узнанным, было совсем не просто. Гиннар успел изрядно устать от хождений по коридорам и бесплодных расспросов, но ничего кроме того, что посольство, отправленное в Железные Холмы, вернулось с полпути, а советник Дальтрасир, возглавлявший посольство, сразу отправился с докладом к королю, никто рассказать не мог. Или не хотел рассказывать. Гномы, сопровождавшие посла, и вовсе молчали, будто бороды в рот засунули. Единственное, что было ясно без объяснений — с посольством не вернулся принц Кили. А по тому, что после доклада Дальтрасира двери королевской приемной захлопнулись наглухо, стало понятно — произошло что-то крайне неприятное. Конечно, был уже вечер, но Гиннару и раньше случалось приносить срочные вести в неурочное время. Его выслушивали непременно, если не сам король, то до Балина добраться удавалось всегда. На сей раз не удалось найти и Балина... Отчаявшись разобраться в происходящем по обрывочным слухам, Гиннар вернулся к приемной. К его радости, Ори оказался на месте. Просить встречи с королем по-прежнему было бесполезно, и Гиннар, взяв у секретаря лист бумаги, принялся сочинять доклад письменно. Ори никогда не забывал о важном, и можно было не сомневаться, что король получит доклад при первой же возможности. Оставив записку секретарю, Гиннар вернулся в тюремный сектор. И, к своему удивлению, обнаружил редкий для этого места переполох и гвалт. Двое стражей, сердито пыхтя, волокли к Закрытому Залу встрепанного, сыплющего проклятиями Ингвара. У дверей зала их поджидал Хедин, помощник Главного смотрителя — невысокий, коренастый, с вечно разлохмаченными каштановыми косами и столь же вечно казавшийся чем-то рассерженным и возмущенным. Впрочем, не всегда только казавшийся. — Что тут у вас происходит? — вклинился в события Гиннар. — Что за шум? Стражи покрепче ухватили Ингвара за локти и остановились, будто предъявляя его Гиннару. — А что с ним еще делать? — зло бросил Хедин. — Этот слизняк на Грона с кулаками накинулся. Хорошо, парни рядом были — ведь убил бы... — На Грона?! — изумился Гиннар. Старик Грон, служитель, был здесь существом неприкосновенным. Еще при нападении дракона на Эребор он не сумел вытащить из-под завала свою жену, сам чудом остался жив, но от горя повредился рассудком. Несильно, лишь стало видеться ему наиважнейшим делом пожалеть и утешить каждого, кто попадался на пути. С тех пор, как годы отняли у него силу и верный глаз, нужные для занятия любимым ремеслом (был он резчиком по камню), утешение всех и каждого стало его единственным занятием. А где в Эреборе было больше нуждающихся в утешении, чем в тюрьме? Бестолковому молодняку, умом застрявшему в детстве, а безобразий натворившему по-взрослому, доброе слово маленького, всегда немного грустного старика и вовсе иной раз того самого ума вставляло не меньше, чем посещение Закрытого Зала. Кому, как не Гиннару, было все это знать. Стражам Грон и вовсе вместо родного деда был... Конечно, гномов учат почитать старших тогда же, когда ходить и говорить, однако пустая порода встречается в любом руднике. Помня, что именно в тюрьме такую «породу» встретить можно куда вернее, чем где-то еще, за стариком присматривали и оберегали. Стражи в ответ на ругань и пьяные угрозы «постояльцев» в свой адрес самое большее усмехались, а за недоброе слово Грону легко могли наградить и оплеухой, и зуботычиной. А если не просто слово... — Что с Гроном? — коротко спросил Гиннар, обращаясь к помощнику, но и Ингвара из вида не выпуская. Хедин еще сердитей буркнул: — Вроде обошлось. Головой ударился, но не сильно, и плечо ушиб... Ладно, парни вовремя успели, и лекарь недалеко был. А этот, — кивок в сторону узника, — тоже скоро к лекарю отправится. Как только мы с ним потолкуем. Шкуру латать... Ингвар снова рванулся из жесткой хватки, зашипел, когда стражи крепче скрутили ему руки. Сумасшедшим он не был, в тюрьме провел не день и не два и никаких глупостей до сих пор себе не позволял. Мог, конечно, рехнуться от сидения взаперти и страха перед неведомым будущим... Но глаза у него сверкали зло и ясно, без тени безумия. Значит, что — снова какая-то игра? Вот только чего он мог рассчитывать добиться таким образом, кроме того, что прямо сейчас ему недвусмысленно пообещали? Конечно, палач в маске и тяжелый кнут ему не грозят, но стражи, разъяренные жестокой выходкой, и простой плеткой отходят так, что уж на злость-то дыхания точно не останется. Или он полагает, что Главный смотритель своих подчиненных сейчас остановит? А если нет — то что? — Не переусердствуйте, — бросил Гиннар, толкая двери и первым вступая в Зал. — Он еще понадобится — живым, способным стоять на ногах и отвечать на вопросы. Стражи, разом хищно ухмыльнувшись, поволокли Ингвара следом. Последним вошел хмурый Хедин; Гиннар кивнул ему, и они разом захлопнули обе створки дверей. Ингвара вытащили на середину Зала; Гиннар наблюдал происходящее, стоя у дверей, хмурясь и в раздумье поглаживая бороду. Ни жалости, ни сочувствия к Ингвару он не испытывал, чему сам немало удивлялся. Но отвлекаться на удивление времени не было, думал же он снова о том, для чего странному узнику могло понадобиться это представление. Попасть в Закрытый Зал? Но зачем? Что здесь могло быть ему полезным? А даже если и есть что-то такое — толку-то много ли, если одного ни на миг не оставят, да и по сторонам особо не поглазеешь? Стражи между тем подтащили — только что не волоком — свою отчаянно сопротивляющуюся жертву к столбу посреди Зала. Тычком под дых утихомирили, вытряхнули из рубахи и привязали за руки к столбу в обнимку. Ингвар осел на колени, уткнулся, сколько мог, себе в плечо... Гиннар покосился на шумно вздохнувшего помощника: — Дело ведь не только в Гроне, верно? Тебя он тоже чем-то достал? Хедин дернул щекой и отвернулся. Гиннар вернул внимание происходящему у столба. Бессознательно пытаясь увернуться от плети и заходясь беззвучными рыданиями, Ингвар дергался и извивался, сколько позволяли связанные руки. Он совсем не умел переносить боль... Но для чего-то сам все это затеял. Сам. Так для чего?.. * * * Время ползло еле-еле, бездействие и неизвестность, казалось, вытягивали душу. Фили не находил себе места — метался по своей гостиной, то присаживаясь к столу, то уходя на террасу, то останавливаясь возле камина. Балин отправил воронов не только к месту неудачных переговоров, но и по всем окрестностям Горы и Дейла. Обещал зайти перед ужином, сообщить свежие новости, если они будут. Фили же не терпелось обсудить мысль, пришедшую ему на ум еще во время разговора в кабинете. Прошение Ингвара он принес с собой — оно лежало сейчас тут же, на столе. Искренне или нет, но Рагнаров отпрыск выражал готовность заслужить прощение и право считаться подданным короля Эребора любым способом, который назовет Его Величество. А что, если эту готовность присоединить к переговорам с людским племенем?.. Балин явился, когда до ужина еще оставалось времени достаточно, чтобы обсудить все новости без спешки. Правда, выглядел он... даже еще более озабоченным, чем днем. — Сюрпризы на сегодня не закончились, — сообщил, едва притворив двери гостиной. Фили, как раз надумавший выкурить трубку, отложил кисет: — Что еще? Балин пересек комнату, сел к столу. Шумно вздохнув, проговорил: — Посольство этого Морготова племени уже в Дейле. — Что?!. — Фили, забыв от трубке, поспешно сел напротив. — То есть как — в Дейле? — А вот так. Ехали, выходит, не по торному тракту. Да и выехали уж точно не после долгих поисков... — Балин выразительно глянул на своего короля из-под белых бровей. — Понимаешь, что это значит?.. Не было никаких таинственных врагов, не задерживался никто ни на какие поиски. Вся эта история с убийством посла и похищением Кили — их дело. Они бы и наше посольство опередили, если бы Дальтрасир не гнал эскорт почти без отдыха. — Что ж тут не понять, — помрачнел Фили. — И что дальше? — Они остановились в Дейле и завтра с утра направятся в Эребор — засвидетельствовать почтение и все такое. — Тоже понятно. Нам что предлагаешь делать? — Для начала — пригласить их погостить в Подгорном Королевстве. — Что? — снова вскинулся Фили возмущенно. — Этих — в гости звать? Да на что они нам здесь?! — На то, — внушительно отозвался Балин, по обыкновению становясь спокойнее, когда его король кипел от ярости. — На то, что здесь, Под Горой, они будут у нас на глазах и при этом отрезаны от внешнего мира. И если захотят передать какое-то послание своим вождям — мы об этом узнаем и сможем его перехватить. Фили невесело усмехнулся и мысленно приказал себе остыть: — Да... верно. Прости, я сегодня совсем плохо соображаю... Так и сделаем. Может, оно и к лучшему — не откладывать дела надолго... Да, вот еще что. Он придвинул прошение: — Мне тут некая мысль пришла, Балин. Взгляни вот на это. Советник взял лист, пробежал глазами. Прочитал вслух: — «Готовность служить Вашему Величеству я хотел бы доказать любым способом, который Вы сочтете убедительным»... Тебя именно эти слова навели на некую мысль? — Да, именно эти. Если он так рвется доказать свою готовность служить — может, стоит ему это позволить? Балин призадумался. Положил бумагу на стол, постучал по ней пальцем — то ли пытался удержать, то ли оттолкнуть: — Не знаю, Фили. Оно, конечно, верно — парень непрост и очень многое умеет и знает. Но, с другой стороны... Он именно что очень непрост. И верить ему на слово... Не знаю. — Я и не хочу верить ему на слово. Но... Его прервал частый стук в дверь. — Прошу прощения, Ваше Величество, — возник на пороге слуга. — Что случилось? — Ваш секретарь... Он принес вот это. Сказал, что очень важно. — Давай. Тони, подойдя, положил на стол свернутый лист бумаги и, поклонившись, ушел. Фили взял бумагу, развернул, пробежал глазами. — Вот же варжий потрох!.. — Что? — дернул бородой Балин, подаваясь вперед. — Гиннар эту записку оставил... Вот послушай: «Считаю своим долгом сообщить, что пребывающий под моим надзором гном Ингвар, сын Рагнара, не далее как сегодня спрашивал, много ли осталось времени до Дня Дарина, а также упоминал, будто что-то должно произойти, но объяснить, что именно, не смог или не захотел. Сослался на то, что не все знает о делах своего отца и о чем-то может только догадываться. Его настороженность очевидна, а объяснение не показалось мне убедительным. Считаю полезным допросить его еще раз, тщательно и в присутствии Вашего Величества»... Каково, а?! Балин, привстав, взял у него записку, еще раз перечитал про себя. Положил на стол рядом с прошением и молча уставился на две бумаги, связанные именем одного гнома. — Это подтверждает мою идею, так? — спросил Фили нетерпеливо. — Или напрочь опровергает, — задумчиво отозвался Балин и прихлопнул ладонью записку от Главного смотрителя тюрьмы. — Гиннар прав: надо допросить этого мерзавца еще раз. Как следует. И тогда решать, стоит ли обещать ему помилование и на каких условиях... Вот что. Давай дождемся Двалина и обсудим еще раз все за ужином. Дело может получиться долгим, и час-полтора в нем не изменят ничего. — Хорошо, — пожал плечами Фили. Действие, какое угодно, всяко лучше пустого ожидания... * * * ...В Закрытом Зале не было ничего важного, а чем мог заинтересовать Ингвара лазарет? Туда его, находящегося в полуобморочном состоянии, под руки утащили все те же стражи; не грубо, но и без особой аккуратности плюхнули на ближайшую к входу койку, рядом бросили его рубаху и вышли за дверь, предоставив остальное лекарю. Гиннар прислонился к стене тут же, около двери, и скрестил руки на груди, задумчиво разглядывая узника. Тот сидел, ссутулившись и тяжело опершись руками на край койки. По сторонам не смотрел и вообще являл полное безразличие к происходящему. Но зачем-то ему все это было нужно, напомнил себе Гиннар. Громкий скандал, который не закончился парой оплеух прямо в камере — зачем, кроме как чтобы выйти наружу хотя бы в пределах тюрьмы? И цель должна того стоить... Но что это за цель? Первую неделю пребывания под стражей Ингвар провел тут, в лазарете. За ним следили все время, не спускали глаз в буквальном смысле. Но ничего особенного замечено не было: он не интересовался обстановкой лазарета, не пытался покинуть свой закуток, даже когда начал вставать на ноги, не заводил разговоров ни с лекарем, ни с обслугой, только отвечал на задаваемые впрямую вопросы. И вдруг ему что-то занадобилось именно здесь? Да так крепко занадобилось, что не жаль было под плетку подставиться? Это предположение выглядело порядком бредовым, а на бредовые фантазии Гиннар тратить время и силы не любил. Если ответ на вопрос либо слишком нелеп, чтобы поддаваться простому объяснению, либо недостаточно нелеп, чтобы заподозрить в нем часть сложной интриги, — значит, нужно искать другой ответ. Оставалось понять степень нелепости предполагаемого ответа... Лекарь Вестри, между тем быстро осмотрев спину Ингвара, удовлетворенно кивнул и выпрямился: — Ничего страшного, могло быть и хуже. Обработать только от заразы, да мазью натереть... Эй, Нарви! Воду горячую неси! Последние слова адресовались помощнику лекаря, шустрому молодому гному с огненно-рыжей шевелюрой, суетившемуся в комнатке направо от входа в лазарет — там была устроена лекарская «кухня». — Да, мастер! — бодро откликнулся помощник. Вестри снова глянул сверху вниз на своего пациента, заметил будто про себя: — Могло быть намного хуже... — и тоже заторопился в свою каморку. Гиннар оттолкнулся плечом от стены, шагнул к койке. Проговорил негромко: — Не воображай, будто я не понял, что ты устроил это безобразие нарочно. Но так просто дело не закончится... Ты ничего не хочешь мне сказать? Ингвар поднял на него взгляд — совершенно ясный и осмысленный: — Было бы лучше, если бы ты опоздал. — И тебя избили бы до полусмерти? Ответа не последовало. Ингвар лишь чуть-чуть покривил губы, как будто презрительно, и снова склонился — так, что лицо исчезло за упавшими волосами. Лекарь вернулся вместе с помощником, тащившим большую чашу с горячей водой. Гиннар снова отшагнул к стене. Сохранить на лице выражение полного безразличия внезапно оказалось очень нелегко. Почему было бы лучше, если бы он опоздал? Кому лучше и куда нужно было опоздать? Ингвара тем временем уложили на койку. Он уткнулся лбом в сложенные руки, и увидеть, что за выражение у него на лице, стало совсем невозможно. А Гиннару стало вдруг по-настоящему страшно. Его мучило ощущение, что происходит нечто неправильное и неприятное, однако понять, что именно, не удастся, пока не будет слишком поздно, — и это ощущение вызвало почти физическую боль. И злость — на себя самого: не бывает неразрешимых задач, надо думать и думать быстрее. Искать разгадку... И для начала — вернуть заключенного в камеру сразу, едва лекарь закончит свою работу. Но что, если это неправильное нечто уже произошло? А если еще нет? Почему он решил, что целью Ингвара было попасть в какое-то помещение? Что если дело не в помещении? Если цель — встреча с кем-то, кто не страж и не служитель? С этими-то увидеться можно и не покидая камеру... Тогда что же получается? Лекарь? Но чтобы старик Вестри стал подыгрывать заговорщику... Или... не он? За время своих колдовских похождений Фрор-Ингвар успел заморочить многих, и быстрее и проще его жертвами становились молодые... Сколько их могло быть, кроме тех, кто попался на прямом участии в заговоре? Гиннар покосился на помощника лекаря. Тот не выглядел ни взволнованным, ни испуганным. Спокойно и умело помогал наставнику, и не было похоже, что этот сегодняшний узник вызывал какое-то с его стороны любопытство. Проверить его было просто. Достаточно посмотреть что будет, если оставить его с Ингваром наедине — ненадолго и продолжая незаметно наблюдать. Если цель Ингвара — их встреча, то что-то будет сделано или сказано. Слово, жест, кивок... да хоть взглядами обмен. Уже больше, чем ничего. Нужно было проверить эту догадку, даже чтобы со всей уверенностью ее исключить. Тем более что ни усилий, ни хитрости, ни времени с подготовкой такая проверка не потребует... — Все, — объявил Вестри, выпрямляясь и беря у помощника полотенце — вытереть руки. — Не великая и работа... Поскромничали твои ребята, Гиннар. Сгоряча могли и хуже наделать... ну да при тебе-то, видно, головы у них поостыли маленько. — Возможно, — кивнул Гиннар. — А что с Гроном? Действительно настолько плохо? — Нет, отчего же. — Лекарь неспешно направился к своей комнатке, предоставив помощнику убирать бинты и мази, Гиннар столь же неторопливо последовал за ним. — Больше испугался, ну и расстроился, конечно. Он со всей душой, а на него вот так... Отлежаться ему денек надо, настоя успокоительного попить. Плечо... поболит немного, но там только ушиб, он скоро пройдет. — Хвала Создателю... — Гиннар кивнул на Ингвара: — А с этим сейчас что? В камеру отправлять можно? — Пусть полежит еще, чтобы мазь впиталась как следует... Гиннар остановился в проеме, ведущем в комнатку лекаря. Отсюда хорошо просматривалась и койка, на которой все так же неподвижно вытянувшись лежал Ингвар, и Нарви. Помощник лекаря собрал в плетеный сундучок лекарства и чистые бинты, использованные поскидывал в чашу с водой и, ухватив поудобнее и чашу, и сундучок, направился к этой же двери. За работой он не сказал ни слова, ни разу не прикоснулся к Ингвару, более того — ни разу не повернулся так, чтобы со стороны «кухни» нельзя было увидеть его лицо или руки. Конечно, было поводом порадоваться, что на его счет подозрения оказались напрасными... Нарви зашел в комнату, обратился к Вестри. Гиннар стоял у края дверного проема, по-прежнему глядя на своего странного подопечного, и перебирал в уме возможные причины происходящего. А может, не было никаких особых причин? Может, Ингвар в самом деле просто сорвался из-за постоянного напряжения и неизвестности. Но тогда что означали его слова «Было бы лучше, если бы ты опоздал»? Не свести же с жизнью счеты он надеялся. Ясно ведь, что убить узника без королевского суда не посмеет никто... Вот же змееныш! — в который раз подосадовал Гиннар. — И на пустом месте изведет намеками и недомолвками... Ну, ничего. Сейчас он отправится назад в камеру, и не будет уже иметь значения, куда он так рвался попасть и с кем встретиться. Доклад королю о странном поведении узника сделан — не сегодня так завтра им займутся всерьез. И что-нибудь решат. Либо казнят, либо помилуют — Гиннару в том и другом случае станет заботой меньше. Хотя, если бы кто-нибудь спросил его мнения — эту голову он предпочел бы видеть отрубленной. Нарви протопал мимо, подошел к Ингвару, хлопнул его по руке ниже плеча: — Подъем, приятель. Одевайся. Поднял соскользнувшую на пол рубаху и положил на край койки. Ингвар осторожно, явно избегая резких движений, сел. Взял рубаху, натянул. Нарви, проследив за его движениями — но даже не дернувшись помочь — кивнул, развернулся и пошел обратно к «кухне». Приблизившись, он на миг оказался между Ингваром и Гиннаром... сделал еще один шаг. И Гиннар окаменел. Койка, где только что сидел едва шевелящийся узник, была пуста. * * * В два прыжка Гиннар оказался рядом с койкой. Глянул кругом — никого! Метнулся к входной двери, распахнул ее, только чтобы наткнуться на удивленные взгляды стражей. Снова развернулся в лазарет. Обшарил взглядом все вокруг — стены, своды, лекарь замер у своих дверей, из-за его плеча выглядывает помощник и только что из себя не вылезает от любопытства... — Он где-то здесь. Здесь... Между стражей, все еще вопросительно переглядывающихся, протиснулся Хедин: — Что случилось-то? — А то не видно?! — рявкнул Гиннар. — Двери закрыть и охранять! Искать мерзавца!.. Своими руками шкуру спущу со змееныша... Гномы метнулись выполнять приказ. Гиннар пошел вперед, ощупывая взглядом зал лазарета. Самый обычный, самый простой зал: двадцать шагов в длину и меньше десятка в ширину. Сводчатый потолок, стены — почти необработанная скала. Койки низкие — не подлезть... Где? Ну где тут можно спрятаться?! Разве что колонна, подпирающая потолок ближе к дальней стене... На колонне крепились два светильника на длинных опорах, а дальше за ней был только закуток с единственной койкой. Там Ингвара держали под надзором. Сегодня туда не повели, швырнули на первую попавшуюся койку. От нее до колонны можно было дойти, но разве можно это сделать за пару мгновений? Гиннар приблизился. Конечно, за колонной тоже никого не оказалось. Да и как бы?.. — Эй! Сюда! — завопил из закутка Нарви. Гиннар метнулся на крик. Вестри и Хедин кинулись следом. — Что..? — начал было Гиннар, глянул в угол, куда с нездешним испугом в глазах Нарви указывал пальцем. И снова застыл, потеряв дыхание. В сумрачном тихом углу пещеры кусок стены был повернут и сдвинут в сторону, открывая темный провал. Хедин опомнился первым — бросился в основной зал лазарета, снял со стены ближайший светильник, вернулся. Осторожно подойдя к открытой потайной двери, заглянул в провал. — Коридор. Пустой, — сообщил он, не дожидаясь вопросов. — Просто коридор, узкий, двоим не разминуться. Вниз уходит... Вроде где-то шумит, вода, может, или ветер... Сходить посмотреть? — Нет, опасно, — возразил, тоже подойдя к проему, Вестри. — За такими дверями может скрываться что угодно, любая ловушка... да просто захлопнуться она может, едва порог переступишь. Как назад выбираться? — А отсюда открыть? — Ты механизм видишь? Замок, рычаг, кольцо?.. Вот и я не вижу. — Что же нам делать? — Нам — ничего. Звать мастеров надо, которые тайными ходами ведают. Лазарет запереть и охранять, пока не придут. Еще поди пойми, что из этой двери вылезть может... Гиннар, не слушая их разговоров, развернулся и не чуя ног вернулся в большой зал. Задержался возле колонны, долго смотрел на нее, потом направился в сторону двери «кухни». Там, недалеко от дверной арки, стена делала изгиб, на ее выступе крепился фонарь. Гиннар, снова как во сне, подошел к этому выступу, провел ладонью по шершавому камню. Повернулся... И сцепил зубы, поняв, что из-за выступа арка не видна. Зато очень хорошо видна койка Ингвара. Все происшедшее внезапно стало ясным, как начищенный медный колокол. Ингвар воспользовался Нарви как прикрытием, чтобы прошмыгнуть вот сюда, в этот невидимый от двери «кухни» уголок. А Гиннар, кинувшись к входной двери, забыл оглянуться на остальную часть зала. И этим дал Ингвару те самые мгновения, нужные, чтобы добежать до колонны. А там... Вот же Моргот задери этого ублюдка!.. «Было бы лучше, если бы ты опоздал». Да, Гиннару было бы лучше опоздать. Тогда ответственность за побег ценного узника пала бы на Хедина... Как трогательно — выражать презрительное сожаление тому, кого подводишь под гнев короля! И хорошо, если не под топор палача... Но почему Ингвар оставил дверь открытой? Не знал, как ее закрыть? Или... — Тролль вас всех затопчи, что здесь творится?! — грохнул за дверью лазарета гневный бас. Гиннар, вздрогнув, вернулся в явь. Дверь распахнулась, пропуская Двалина. — Гиннар, какого балрога? Что за суматоха? Где ты и где тот мерзавец, которого ты предлагал заново допросить? — Я — здесь, — безразлично откликнулся Главный смотритель. — А тот мерзавец... Я бы и сам очень хотел узнать где он. — Что? — сдвинул темные брови Двалин. — То есть как это — сам хотел узнать? Гиннар повернулся и пошел к скрытому закутку. Двалин без вопросов последовал за ним, а увидев потайную дверь и растерянные физиономии присутствующих, только присвистнул. В свою очередь заглянул в проем. Быстро, но тщательно осмотрел и ощупал края каменной плиты, служившей дверью. Его вопросительный взгляд снова уперся в Гиннара: — И как же это так? — А вот так. Он все рассчитал. Затеял драку со служителем, потом со стражей. Нарвался на Закрытый Зал, принял наказание, попал в лазарет... — устало отозвался Гиннар. — Я сразу понял, что он нарочно все это устроил, хотел из камеры выйти. Но... не то попасть куда-то хотел, не то встретиться с кем-то... Я глаз с него не спускал, все ждал хоть какого-то знака — что он будет делать, куда посмотрит, с кем попытается заговорить? А он молчал и прикидывался полуживым, будто шелохнуться лишний раз боится. Мгновения хватило, чтобы из вида его потерять. Мгновения! — Гиннар дернул головой, едва сдерживая злость и досаду. — Как же он меня провел... — Провел или воспользовался предоставленной возможностью? — перебил его новый голос. Гиннар вздрогнул, крутнулся на месте — и замер, наткнувшись на пронзительный ледяной взгляд. — Я задал вопрос, — надавил Фили, делая шаг вперед. Гиннар едва удержался, чтобы не попятиться. В гневе — холодном, неживом гневе — король был страшен. На застывшем, без кровинки, лице блестели глаза, но в них не было ничего, кроме все того же убийственного мороза. — Ваше Величество... Шагнув вперед, Фили коротко и хлестко ударил его по щеке. — Предатель. — Нет, клянусь вам! — В полном смятении Гиннар упал к ногам короля. — Я был обманут. В моих действиях не было злого умысла! Доискаться причин его поступков — да, но... я не мог знать об этой проклятой двери! Никто не мог! И мне кажется, что... Он осекся, вдруг испугавшись вспыхнувшей мысли. — Договаривай. — ... если бы он хотел лишь скрыться, — почти шепотом выговорил Гиннар, не смея поднять головы, — то просто бы исчез. Но дверь открыта... Мне кажется, он хотел показать нам, как именно он ушел и куда. Вдруг его намерения... не плохи?.. — И это ты считаешь своим оправданием? — прежним тоном произнес Фили. Гиннар заставил себя выпрямиться и взглянуть в королю в лицо — ни тени понимания или сочувствия. — Под замок его! — кратко велел Фили. Бросил быстрый взгляд на Гиннара сверху вниз. — Сейчас мне недосуг разбираться с чьими-то запутанными намерениями. Моли Создателя, чтобы твоя... придумка оказалась правдой. Для тебя это будет счастьем. Он развернулся и стремительно пошел прочь. Гиннар вцепился обеими руками себе в волосы и с коротким стоном повалился на пол... Миновала вечность тишины; потом к нему тихонько подошли, взяли под руки и помогли встать. Хедин и Вестри... — Что же делать? — озвучил общую растерянность Хедин. — Что приказано, — шумно вздохнув, отозвался Двалин. — Спорить и возражать сейчас не смейте. Даже в мыслях. И отсюда все уходите, тут мастерам работа... Лекарь с помощником остались собрать свои снадобья и инструменты. Гиннара Хедин довел до его кабинета, там усадил на скамью у стены: — Гиннар, ты... держись. Сейчас вина налью... Вот. Гиннар поймал дрожащей рукой полный кубок, отпил немного. Хедин сел рядом, провел ладонями по лицу, пригладил волосы на висках и макушке, словно бы они встали дыбом. — Вот же я болван... — Ты? — поднял брови Гиннар. — А кто еще? Этот варжий потрох меня так завел, что... Ну, ты же видел. Не надо было поддаваться. Надавал бы я ему плюх прямо в камере — и все. Так нет же... — Ладно тебе. Этот варжий потрох нас всех провел, как человечьих младенцев. Только вы-то просто дураки несдержанные, а я... мне головы не сносить. — Нет! — притопнул Хедин. — Ты не виноват. Я пойду к королю, я скажу... — Ты слышал, что Двалин велел? — перебил его Гиннар. — Не время сейчас спорить и возражать. Только хуже наделаешь. И мне, и себе. Хедин сердито нахмурился и отвернулся. Какое-то время оба молчали. — Ну... ладно, раз не время — я подожду, — проворчал Хедин. — Но я этого так не оставлю, слышишь? — Слышу, — хмыкнул Гиннар, допил вино, по уже меньше трясущейся руке заметив, что и сам начал успокаиваться. — Камеру мне определи. А то, не ровен час, придет кто — проверить, как ты королевские приказы исполняешь. Достанется и тебе... — Отправил бы я этих проверяльщиков куда подальше, — вздохнул Хедин, вставая. — Но ты прав, наверно. Двалин зря ничего не скажет...