Талисман на удачу

Кэролайн спешно вышла из замка, не обращая внимания на раздающиеся отовсюду возгласы слуг «Ваше Величество». В её голове всё ещё звучал голос Анны, размышлявшей о так называемой чести королевы. Оказавшись за пределами замка, Кэролайн кивнула стражникам и спустилась во двор: ярко-зелёная сочная трава лежала ковром, в круглом фонтане переливались струи воды, чьи брызги на солнце напоминали бриллианты, через весь двор тянулась тропинка, а подстриженные клумбы стояли рядами вдоль неё, будто служили сопровождающими прогуливавшемуся путнику. Кэролайн, оглядев зелёный двор, ступила на дорожку и побрела по единственной дороге внутри королевского двора. Девушка всё ещё пребывала в удивлённом состоянии от того, что посоветовали ей фрейлины. Кэролайн знала, что Анне нравится король, и её слова ещё можно было предугадать, но как остальные могли с ней согласится — для королевы оставалось загадкой. Их совет она сочла для себя оскорблением. Кэролайн просто не могла понять и принять их слова всерьёз для себя. Девушка зашла в небольшой, будто бы искусственно созданный лесок. Здесь тропинка не прерывалась, а продолжала свой путь через него, будто бы желая показать путнику что-то ещё. Кэролайн приподняла голову и, заглядевшись на шумевшую густую листву деревьев, остановилась. Усилившийся порыв ветра тронул её волосы, раскидав их по её плечам, и снова вернулся к затихшей разноцветной листве, тронутой осенней порой. Она стала опадать на землю, и девушка ногой отодвигала листья подальше от тропы. Кэролайн глубоко вдохнула и выдохнула, представив себя гуляющей около своего дома. Они с мамой часто в детстве любили гулять по лугу, рассматривая цветы и травы. Она говорила дочери названия растений и учила не рвать их понапрасну, а Кэролайн восхищённо рассматривала эти растения и отмечала особенные детали каждого. Увлёкшись, она переставала слышать маму и просто кивала, улыбаясь. Женщина сразу замечала, когда внимание её дочки угасало, но не ругала за это. Она радовалась бесконечному стремлению ребёнка всё познать, и нежно гладила её по волосам, вспоминая себя в её возрасте. Кэролайн прошла чуть дальше и остановилась. Справа от неё стояло, наверное, самое большое дерево этого леса − раскидистый дуб с уходящими ввысь ветвями, которыми, казалось, он тянется до самого неба. Девушка опёрлась о его грубый, шершавый ствол и скрестила руки. Она снова вспомнила слова служанок. А, впрочем, может они в чём-то правы? Какой будет толк, если она всё время будет сидеть в своей комнате? Рано или поздно Клаус заметит её отсутствие, и тогда возможны два варианта его поведения: либо он ужасно разозлится её безразличием ко всему, либо наоборот, её невмешательство будет ему только на руку. И в том и в другом случае она предстанет перед королём в роли рабыни, которую он будет вызывать к себе (или приходить сам) тогда, когда захочет умерить свой пыл. Кэролайн это совсем не устраивало. Девушка решила для себя: она не позволит, чтобы с ней обращались как с игрушкой. Та ночь, когда Кэролайн позволила королю себя «наказать», была первой и последней. Она будет сопротивляться и вести себя так, как в день её свадьбы и коронации. Пусть это не будет нравиться королю. Возможно, она снова вызовет его гнев, но пусть лучше так, чем послушно терпеть его надругательства. Кэролайн еле заметно кивнула, соглашаясь со своими мыслями. Лучше смерть, чем жизнь в пытках и заточении. И вместо того, чтобы самовольно погружать себя в беспросветную бездну депрессии, прозябая целями днями в покоях, Кэролайн лучше станет гулять по двору и заниматься тем, чем ей интересно. Раз она теперь королева, значит, она имеет право довольствоваться жизнью. «Делать всё, что хочет», — вновь раздался голос Анны. Может, Кэролайн удастся помочь отцу и матери? Вызвать лекаря или найти необходимые лекарства? В глазах девушки мелкими искорками вспыхнула надежда. Кэролайн вдруг услышала далёкий шум, будто кто-то кого-то звал. Она повернула голову и увидела бегущих Анну, Эйприл и Бонни. Королева отошла от дерева, отряхнулась и быстрым шагом направилась к ним. — Ваше Величество, — запыхавшись, начала говорить Бонни. — Викки… — Что, что с Викки? — Кэролайн не терпелось узнать, что стряслось. Она видела тревогу в глазах девушек, пытающихся восстановить дыхание. — Кража… Король… — попыталась объяснить Анна, затем жестом показала, как отрубила себе кисть руки. Кэролайн испуганно охнула и тотчас направилась к замку. Служанки проследовали за ней. Королева подошла к стражникам и требовательно спросила: — Король у себя? — Ваше Величество, он… на площади, — парень смотрел то на королеву, то на фрейлин, которые в ответ на его слова стали волнительно перешёптываться. Худшие опасения всё ближе подкрадывались к горлу, и Кэролайн сглотнула, будто стараясь отогнать от себя приближающуюся панику. Она приказала привести лошадей и, повернувшись к девушкам, спросила, поедут ли они с ней. Фрейлины поначалу растерялись — зрелище предстояло не самое лучшее, если они уже опоздали. Но с другой стороны, Викки была их подругой, которую они не могли оставить. Немного помявшись, девушки в итоге согласились. Кэролайн, фрейлины и несколько других сопровождающих расселись по лошадям и помчались в сторону площади, где обычно происходили казни, сожжения или публичные наказания. Каждый удар копыт лошадей о землю отзывался ударом сердца в груди девушек. Кэролайн ещё не успела узнать подробности случившегося, но в данный момент было важнее спасти Викки. Что бы не случилось — она не могла позволить королю причинить вред свой фрейлине, к которой уже успела привязаться. Скоро они упёрлись в волнующуюся толпу, которая окружала площадь. Кэролайн и другие вскинули головы и увидели плачущую девушку, сидящую на корточках прямо посередине площади. Около неё — палача с окровавленным топором. Девушка сжимала правую руку, из которой хлестала кровь. Фрейлины издали возгласы и поспешили закрыть глаза. — Нет! — крикнула Кэролайн и спрыгнула с лошади. Толпа тотчас обернулась. Кто-то с заплаканными лицами, похоже, тоже не терпящие подобные зрелища, а кто-то с довольствующимися улыбками кланялись королеве и расступались перед ней, освобождая проход. Кэролайн спешила к Викки, которая тоже заметила её. Подобравшись ближе, королева увидела саму кисть, лежавшую на грязном полене, впитавшим в себя кровь тысячи преступников и жертв. Тошнота подступала к горлу от ужасающего зрелища и смрадного запаха, и Кэролайн с трудом подавляла рвотные позывы. Она взобралась наверх, чувствуя на себе взгляды сотни глаз и, присев на корточки, обняла Викки. Девушка прижалась к её груди, пряча свой обрубок − она боялась испачкать кровью королеву. — Викки, Викки, прости… — Нет, это Вы простите меня, Ваше Величество! — Кэролайн чувствовала, как слёзы фрейлины пропитывают её платье, но не обращала внимания. Викки охала от боли, ощущала слабость, но старалась терпеть и не показывать то, как ей тяжело. Кэролайн потянулась вниз, чтобы оторвать край платья и перевязать культю, но её остановил возглас. — Она украла Ваши драгоценности! Как Вы можете её покрывать? Кэролайн повернулась в сторону толпы. Это был взрослый мужчина с бородой, через которую виднелась какая-то безумная улыбка. Такие люди наслаждаются муками других людей, независимо от того, виновны они или нет. Кэролайн не стала ему отвечать, потому что её внимание привлёк мужчина с волнистыми, тёмно-русыми волосами до плеч, с довольной и нахальной улыбкой, наблюдающий за сим представлением. Король Майклсон стоял в первом ряду зрителей, окружённый стражей, а рядом с ним стояла девушка со светлыми волосами, убранными в причёску, которая с совершенно одинаковой улыбкой встретила её секундную растерянность. Кэролайн встретилась со взглядом Ребекки и, поджав от злости губы, повернула голову на голос короля. — Тот незнакомец совершенно прав, миледи, — протянул он. — Да, я виновата, Ваше Величество, — с искренним сожалением подтвердила Викки. — Но я украла только одно кольцо и собиралась вернуть. Кэролайн приоткрыла рот, но не успела ничего ответить. — Ложь, — произнёс король. — Воровка ничего не собиралась возвращать. А какая судьба ждёт воровок? Толпа синхронно воскликнула: — Отрубание кисти! Кто-то добавил, кажется, тот самый мужчина с безумной улыбкой: — И изгнание из королевского двора! Некоторая часть толпы издала негромкий ропот, выражая своё недовольство. Кэролайн встала с колен, не отпуская руки Викки. — Нет, Вы не выгоните её! Она — моя фрейлина! — Боюсь, таковы правила, миледи, — будто с сожалением ответил король. — Все должны следовать правилам, иначе в мире наступит хаос. И словно по команде стража окружила Викки, преградив проход Кэролайн к ней. Королева попыталась протиснуться, но мужчины стеной обступили девушку, не давая ни малейшего шанса. Викки рыдала, левой рукой стыдливо закрывая лицо, словно стараясь оградиться от окружающих людей. Толпа улюлюкала и махала кулаками, крича в след уходящей девушке «Воровка!». Кэролайн со злостью сомкнула губы и спустилась к королю. Внутри неё всё кипело, как в котле, который вот-вот грозил выплеснуть своё содержимое. Девушка встретилась с серо-зелёными глазами, которые блестели от восторга. Нахальная улыбка обнажила ямочки на ненавистном Кэролайн лице короля. — Всё Ваше правление есть хаос, — кипение внутри девушки достигло наивысшей точки, — Ваше Величество. Она дала пощёчину Никлаусу и тотчас ушла в толпу изумлённых лиц, пропускающих королеву. Король приложил ладонь к покрасневшей щеке, поражённый реакцией Кэролайн − девушкой, которая неделю назад была кроткой, послушной крестьянкой, боявшейся сказать лишнее слово. Никлаус посмотрел в сторону, куда направилась королева, но проход уже затянулся людьми, и он не увидел её. Рядом стоявшая Ребекка возмущённо восклицала: — Да как она посмела?! Тебе следует её наказать! Король ничего не ответил. Он не верил, что Кэролайн действительно дала ему пощёчину у всех на глазах. Однако, неприятные ощущения на щеке подтверждали этот факт. Ребекка продолжала что-то говорить ему, пока толпа, перешёптываясь, спешила покинуть площадь. Король облизнул засохшие губы и с хмурым видом приказал всем возвращаться в замок. Он ещё раз потёр покрасневшую щёку.