Слишком правильно.

      Девушка лежала в постели. Ноги до сих были ватными. Несколько часов назад ей дали лекарство… И с тех пор никто не приходил. Люси хотелось уйти их этого гнетущего помещения, однако врач ничего не сказал по поводу её состояния. Хотя, Хартфилия и так всё знала. Блондинка не раз попадала в больницу из-за этого. По началу были лишь головные боли, затем начали отказывать ноги. Но сознание Люси теряет в первый раз… Вроде бы, ей лучше оставаться под надзором отца, вдруг что случится… Но девушке взбрело в голову сбежать от него.        — Отец? — Люси не ожидала увидеть его здесь. Они смотрели друг другу в глаза и ничего не говорили. Дочь первой отвела взгляд. — Зачем ты здесь?        — Ты серьёзно? — подумать только, его родная дочь слегла в больницу, а когда тот пришёл навестить её, то слышит такое! — Почему ты ушла из особняка?        — Не знаю, — с улыбкой на лице Люси лишь пожала плечами. Ей нечего ответить, ведь она действительно не знала ответа на этот вопрос. Меньше всего ей хотелось вспоминать об этом её доме. Как ни крути, а там пусто… При таком большом помещении там тесно и душно. Там всегда находится множество людей, но при всём при этом, там одиноко… Люси жила в своём мире, никого не подпускала. Увы, правила мира сего не ведомы одинокой девушке. — И не надейся, домой я не вернусь.        — Человек, который тебя растил, вряд ли усомнится в твоих словах, — вздохнул мужчина. Хартфилия всегда была упрямой. Даже полностью не уловив информацию, даже если не будет полностью осознавать ситуацию, Люси всегда будет стоять на своём. И не сказать, хорошая эта черта или же плохая…        — Меня растила няня, а не ты, — уточнила блондинка. — А теперь уходи, твой вид мешает моему организму востанавливаться…       И опять она одна в этой пустой палате. Невольно жалко становится эту бродяжку… Главное ей об этом не говорить, ведь этого не надо! Она уже насмотрелась на жалостливые взгляды людей, уже по горло хватило! Когда Лейла умерла было действительно грустно. А потом, эта горечь от потери любимой матери переросла в детскую обиду… «Да как посмела она оставить меня одну?» — думалось девочке. И сколько бы ребёнок не просил её вернуться этого не произойдёт… И сейчас Люси всё равно… Мама для неё лишь мимолётное воспоминание, которое невозможно забыть. И пусть её нежный голос, тёплые руки и внешность давно забыты, само её давнее существование забыть невозможно. Когда о Лейле говорят, о том какой доброй и хорошей она была, Люси натянет смирившеюся улыбку и будет слушать. Все сочинения о мамочке зарабатывали оценку не больше тройки. И глядя на эти оценки девочка улыбалась, сдерживала слёзы. И ведь не скажешь, что виновата в этом она! Как бы Люси хотелось вспомнить хотя бы секунду прожитую вместе с ней, но она так резко ушла, и, будто украла все воспоминания… Бросила её на растярзание жестокому миру, а теперь смотри, любуйся, во что превратилась твоя дочь! Люси Хартфилия теперь такой же монстр, как большенство людей…        — Никого нет, — прошептала она. Её голос дрожал, в этой тишине её поглатили воспоминания и эмоции связаные с ними. По бледным щекам потекли слёзы. Этих слёз никто не видел уже двенадцать лет, и не увидит, ведь Хпртфилия плачет тихо, сдержано, слабости этой блондинки никто не должен увидеть. Точно так же, как никто не видит как айзберг тает, никто не увидит, как слёзы катятся по щекам Люси…