Быть влюбленным значит быть полностью в чьей-то власти, вся твоя свобода, вся твоя подлинная сущность уже принадлежат не тебе и подчинены другому. Айрис Мердок. Книга и братство
— Леон не ответил, — на выдохе сказал он, заметив, как омега вздрогнул, сглотнул и испуганно глянул на него. Грей как будто кивает сам себе. Как будто он так и знал. Будто он даже и не надеялся на ответ. Дрожь губ стала привычной, но разрыдаться при альфе он не мог. Надо было показать хотя бы силу духа. Хотя и её уже не было — разбита на фоне унижений. — Надеюсь, вы хотя бы не будете меня мучить при смерти. Просто пулю в висок, хорошо? Или, можно какой-нибудь моментальный яд в воду? Пожалуй, я слишком боюсь умирать. В комнате повисла секундная тишина. В ответ на свои слова Грей словил лишь жалостливый взгляд Джорела. Возможно, он тоже понимал, что Грей-то ни в чём не виноват. Он, по сути, и такого отношения к себе не заслужил. И терпеть он это был не обязан. В любом случае, было поздно сожалеть осознавать весь масштаб того, чего он натворил. Поставить на паузу он не мог. Отмотать тоже. Оставалось молчать и смотреть на него. Уже почти не живого. Уже почти мертвого. Ему немного осталось. И это Джорел понимал отчётливо. — Не буду я тебя убивать, — альфа повёл плечом, смотря на удивлённого омегу. Тот немного оживился, смотря на него с глухой надеждой в его поблекших синих. — Если сможешь вытерпеть ещё пару издевательств — твой срок протянется. Если нет, то ты хотя бы пытался. Можешь продолжать в него дальше верить. Может, тебе повезёт. Но я ничего не обещаю. — Хорошо, — он кивнул и выдохнул. Теперь всё зависит лишь от него самого. Вернее, от его собственного тела. Хоть он и понимал: долго он не продержится. Ему трудно просто спать, что уж говорить про другие действия. Дверь за мужчиной закрылась. Грей прикрыл глаза и тяжело выдохнул. Он понимал, что если Леон не ответил на последнее письмо с фразой о его смерти, то дальнейшие действия точно его не потревожат. Пытаться было бесполезно. Надеется тоже. Но он должен. Должен ради невозможного. Хотя бы попытаться.***
Лилии стали не единственным огнём на его коже. Джорел вечером был с камерой. Значит, придётся опять срывать голос, ломать ногти об камень и сдирать спину об каменный пол. Первым, что чувствовал Грей это тепло у ног. Если он не сможет стать на праву ногу — не сможет ходить. Это напрягало, хоть он и не часто ходил и вообще вставал с кровати, возможное полное ограничение в действиях напрягало. Раз, два, три. Крик. Тепло сменилось на огонь. На нечто чертовски горячее, на обжигающее, на болезненное. Все смешалось перед глазами в один крик. Слилось в неясные цвета и ту же потеряло их. Связанные руки мешали двигаться, Грей изогнулся в спине и с силой ударился макушкой об камень. Боль в затылке не чувствовалась благодаря обжигающим ощущением у ног. Прямо под кожу, прямо от ступни до икры. Джорел не доводил ожоги за первую степень — это было слишком опасно. Он оставлял легкие, незначительные, но ощутимые. Оставлял такие, что у Грея все смешивалось в один комок — как внутри, так и перед глазами. Грей чувствовал, как его пробило на болезненный жар, вперемешку с холодным потом по спине. Тошнота подступила сразу же. Ему было плохо, отвратительно и больно. В буквальном смысле. Голова до безобразия сильно кружилась, крики рвали грудную клетку и горло. Он впивался ногтями в плитку, а спиной ёрзал по полу, раздирая её до кровавых полос и содранной кожи. Плечи стирались об пол, как какое-нибудь лаковое покрытие туфель. Но, в принципе, на это Грей внимания почти не обращал. Вернее, не чувствовал. Все чувства сошлись к чему-то обжигающему. К тому, что проходило под кожу, разрывало и сжигало, заставляло гореть физически и морально — снаружи и где-то внутри. Грею кажется, что его стошнит прямо сейчас. Грею кажется, что он потеряет сознание через пять секунд. Грею кажется, что он может умереть прямо сейчас. Он содрал кожу на лопатках до жгучего ощущения, до того, что он стал чувствовать раны на спине, либо огонь сроднился с ним. Джорел водил его между гранью реальности и какого-то забытья и полной потери реальности. От этого становилось хуже, до боли где-то под ребрами, до судороги в руках и увеличенных зрачках. Пожалуй, если бы голос окончательно восстановился, то альфа бы точно оглох от его криков. Но он был ещё хриплым и царапал горло и грудь сильнее, оставляя какое-то жгучее ощущение у основания. Он не знает, что хуже: смерть или то, что происходит сейчас. Но, наверное, пожить ещё несколько минут, вдохнуть воздух и на последнем моменте вспомнить его, его альфу… Леона и уйти. Уйти туда, где есть понимание холода, темноты и бесконечности. Наверное, это всё же лучше. По крайней мере, именно так сейчас думает он. Смазанность чуть отступила, когда очаг боли чуть отстранился. Грей хотел бы посмотреть, чем именно он его мучил, но сил нет даже для того, чтобы поднять голову. Сил нет даже для того, чтобы дышать. Но это как-то происходит. Дыхание даётся как-то болезненно и рвёт грудную клетку. Дыхание разрывает и так израненное горло и заставляет глотать слёзы, лишь бы альфа не услышал всхлипов. Он слышал, как дверь закрылась. Он остался один. На полу. Без шансов даже подняться. С завязанными руками. С обожженной ногой. От отвратительности и безнадежности ситуации становилось до отвращения противно. Вот чего он достиг. Вот его уровень — один в грязном подвале, на холодном полу, безнадежный и потерянный. В горле стоял ком тошноты. Ему казалось, что его может стошнить прямо в таком положении. Но это было невозможно — он слишком давно не ел, чтобы его стошнило по-настоящему. Он снова выдохнул сквозь слёзы. Хотелось забраться куда-то в угол. Чтобы не трогали. Чтобы рыдать и не стыдиться собственных слёз. Чтобы хоть немного стало легче. Но он всё так же оставался потерянными кусочком ненастоящего будущего на каменном полу. Чтобы умереть. Да. Умереть. Никак иначе. Леону всё равно. Как по иронии он вспоминает глупую, идиотскую фразу из какого-то фильма. Услышанную лет в семь. Как кто-то говорил о том, что омеги — это нечто хрупкое. Это то, что надо оберегать. Омеги — это нечто самое прекрасное, что создано. Что их надо беречь, и когда-то именно омега будет носить твоего ребёнка. Грею тогда и в правду показалось, что быть омегой не так уж плохо. И беззащитность — это не так уж плохо. Тогда ему казалось, что к нему будут относиться именно так, именно «бережно, аккуратно и трепетно». Но все надежды разбилась хрупкой ракушкой об скалы в море. Разбилось без шанса на восстановление. Он в этом мире — зверёк. Он в руках у альф всего лишь игрушка. Им распоряжаются как хотят. Леон был тем, кто просто забрал его к себе. Без права выбора. Унижал, издевался. Он был тем незнакомцем, что медленно, так мастерски выбивал из него желание жить, радоваться. Он словно чертов дрессировщик, укрощал в нём что-либо живое, склонял лицом к земле, прямо в грязь. Втаптывал. Потом у незнакомца появилось имя и какое-то особое место под слоями кожи, под сердцем, или даже в нём — Грей не хотел разбираться в чем имено засел незнакомец с именем «Леон». Но это было прочно и явно надолго. А потом Джорел и Крис, что видели в нём только объект для мести, вымещения злости, ненависти, похоти. Нашли в нём живой предмет. И пользуются им как тем, что в принципе не обладает чем-то человеческим. Грей стал за пару месяцев всего лишь вещью, или её подобием. К нему не подходит «беззащитное создание», к нему не подходит «милое существо». К нему подходит «отвратительное создание». «Эй, выше нос. Улыбнись, ты красивый», — Грей помнит эти слова Нацу, когда Грею ничего не перепало на день Святого Валентина. Тогда он даже расстроился. Теперь он понимал, что расстраиваться по такому пустяку было глупо. Вот сейчас самое время. Он усмехается всей идиоме ситуации. Усмехается своему положению. Он грязный, отвратительный, использованный, не нужный. Просто жалкий. Кому он такой сдался? Уж точно не Леону. Леон любил нечто дорогое, не использованное, то, что только для него. Грей уже не подходил. Грей уже был другим. Грей теперь был не нужным. Но… Но он до сих пор наделся на спасение. На него. Надеялся и верил как в нечто единственное. «Чёрт, Леон, ты же должен помочь. Я же твой. Никто не имеет права меня трогать. Ты же сам так говорил. Тогда почему ты молчишь?» Грей прикрывает глаза, тяжело дышит и пытается успокоиться. Ему осталось немного. Немного либо до спасения, либо до собственной смерти. Выбор из двух. Он слышит собственный ритм сердца, видит в темноте привычные разводы — такие наступают, когда почти теряешь сознание. Такие наступают, когда становится плохо. Для Грея они привычны. Для Грея они постоянны. Почти как видеть или слышать. Омега считает собственные удары сердца. Счёт в такие моменты его успокаивал. Успокаивал иллюзию тошноты и боли по всему телу. Грею хочется заснуть. По-настоящему. На часов десять. Чтобы не проснуться от боли в спине. Чтобы заснуть самому, а не потерять сознание. — Леон, — шепчет в пустоту брюнет, ощущая, как сознание точно вскоре покинет его.***В то же время в доме Леона***
— С возвращением, — у входа привычно поклонялась девушка. — Вы хорошо отдохнули? — Неплохо, — он скинул с себя чёрное пальто, затем шарф. — Мне кто-нибудь звонил, писал? — К слову, про это. Вам столько посылок прислали. И всё диски какие-то да записки. — От кого? — он удивленно посмотрел на служанку, а после чуть нахмурился. — Этого не знаю. Там должно быть подписано. Вам сделать кофе? — Коньяк с кофе, — он размял шею, проходя вперёд и добавил: — коньяк отдельно, кофе отдельно. Девушка кивнула и удалилась. Приняв душ и выпив хорошего коньяка, Леон чуть потянулся, слегка улыбнувшись. Он впервые чувствовал себя почти отдохнувшим. Всё же яхта, отменные стриптизерши и лучшая выпивка заставляет действительно расслабиться и позабыть о мелочах. И о его «зверушке» Леон, разумеется, тоже не особо думал. По крайней мере, ему так казалось. Свои порывы позвонить Джорелу и пьяными криками доказать то, что Грей только его, которые случались неоднократно, он не учитывал. Но вовремя вспоминал, что он сама независимость и за всяких подростков он волноваться не обязан. Но он волновался. Поэтому вновь и вновь напивался до беспамятства, но даже в таком состоянии Грей умудрялся проскальзывать в мыслях. Леона это злило. Даже чересчур. Поэтому он снимал шлюху и утаскивал её в свой номер. Дошло до края, когда он стал представлять Грея. Решил только пить. Никаких омег. Ему же, мать вашу, и так хорошо, ясно? Последнюю неделю пил он как пират, для полного образа не хватало только выбитого глаза. Хотя, вскоре он почти его обеспечил, когда полез драться к бармену. Друзья предложили закодироваться. Леон предложил сам себе отвыкать от Грея. Но закодироваться было бы легче. В итоге ничего из этого не сделал. Пришел к выводу, что всё сам. В конце концов, он взрослый и он сам. Или не сам. Но клятву сам себе, что такого больше не будет дал. Он смотрит на стопку ровно сложенных конвертов и почему-то вспоминает о Грее… и о Джореле. Выбрав конверт с самой ранней датой и с нехотеньем прочитал отправителя: Джорел Деккер. Понимание того, что ничего хорошего там не будет стало до боли чёткое. Он распаковал его, читая печатные буквы:«Доброго времени суток, мой дорогой друг. Я всегда знал, что на тебя плохо влияют разговоры. Или ты просто не хочешь слушать. В прочем, неважно. Я решил перейти к чему-то более наглядному. Твоя птичка действительно прекрасная. Особенно его задница. Лапал бы и лапал. Думаю, ты понял какой первый ход я решил сделать. Для большей достоверности на диске тебя ждет милое порно. (: С участием твоего Грея, разумеется. Тебе же хоть раз хотелось посмотреть на то, как он развратно выглядит со стороны? Мы постарались и теперь ты сможешь посмотреть на то, как он выглядит, когда сосёт и во время того, когда его трахают в эту самую очаровательную задницу. Приятно просмотра. Следующий ход за тобой, Леон. Проигнорируешь — я сделаю свой второй. Всего хорошего.»
После прочтения Леону захотелось перерезать Джорелу горло только за эти слова. Он немного испугано распаковал диск, включив ноутбук и, чуть не сломал дисковод, пытаясь заснуть в него диск, открыл общий доступ к диску. И, если хоть немного из того, что он прочитал, окажется правдой, то он не слабо разозлится, а потом удивиться. Хуже становилось смотря на гору писем и дисков. Секунда и он открывает одно единственное видео.***
— Ты должен помочь, — шепчет куда-то в пустоту Грей, понимая, что он уже реально теряет сознание.Scatter the ashes over seven seas! Развеиваю прах по семи морям. That sickness, that feeling inside you Эта тошнота, это чувство в тебе - That's weakness, don't let it divide you Слабость, не давай ей разбить тебя. Keep this, that feeling of pride too Сохраняй ощущение гордости, Digging up bones, but you bury the truth! Ты хоронишь правду, выкапывая кости!
______________ Песня: "Hollywood Undead — Glory"