The Power of Love

      — Вы делаете… Что? — Люси раскрыла рот, во все глаза уставившись на Грея.       Нацу, который был очень даже счастлив толковой отметке за экзамен, внезапно помрачнел и весь вытянутся, выглядя так, будто в его позвоночник штырь всунули.       Грей шмыгнул носом и пожал плечами. Он не знала, зачем это сказал. Ведь он был осведомлён заранее о том, что его будут осуждать.       Но он был так счастлив, что это счастье его распирало и им так хотелось поделиться.       — Едем на Океан… Багамы… Вот, через пару дней, сразу как сдам последний экзамен. Просто хотел вам сказать, — он пожал плечами и посмотрел на свои кроссовки. Внезапно он ощутил себя виноватым под этими осуждающими взглядами.       — Он тебя там утопит, — брякнул Нацу недовольно.       Грей лишь закатил глаза, а Люси, откашлявшись, постучала себя над бровью. Там, где у Грея был шрам. Грей только хмыкнул.       — Я просто вам сказал, ладно? Подумал, что если я внезапно исчезну, то вам это не понравится… Просто сказал, понимаете?              Люси прищурилась и кивнула.       — Получается… Пятнадцатого июня, так?       — Так…       — Понятно… Что за отель?       Грей непонимающе моргнул, не совсем понимая, зачем ей ещё отель. Он сказал название, запнувшись, потому что ей-Богу, названия отелей придумывал Сатана.       Люси кивнула и улыбнулась:       — Да, я там была как-то. В глубоком детстве, но даже тогда он был шикарным.       Нацу сказал:       — Это единственное шикарное, что может быть в их… Эээ. Отпуске. Извини, язык не поворачивается сказать.       Грей это проигнорировал, закатив глаза. Он свой выбор сделал, и его выбор — Леон. Ему уже было все равно, как они на это отреагируют, одобрят или нет. Ему вообще на это насрать было. Впервые за долгое время Леон был с ним человеком. С ним стало комфортно и хорошо. Он обнимал его даже когда спал, а Грей ощущал себя самым красивым и прекрасным.       На самом деле… Что бы Люси там не думала, но она просто не сможет этого понять. Да, век прогресса, права и равные возможности, омеги сильный пол и все такое. И Грей таким был. Таскался с Нацу на равных, кривился на излишне маскулинные знаки внимания и вообще считал, что тема вторичного пока никак ни на что не влияет, кроме как на некоторые физиологическое особенности.       Да, может это и в самом деле так.       Грей не знает. Ему и не нужно это знать.       Он долго был сильным. Он был сильнее Люси, Нацу и всей сраной школы вместе взятых. Он прошёл через ад и не сошёл с ума. Нашёл силы жить, даже смог прощать и любить. Он мог делать то, что люди, после того, что узнал он, отреклись, бросали это, замыкались в себе и приходили к психопатии.       Грей был самым сильным.       А потом он устал. Он долго держал перед Леоном осанку, смотрел на него равнодушно, не реагировал ни на что. Он был как каменная глыба все то время, как его разрывали эмоции.       И вот, покой оказался был все это время в Леоне. Едва Грей дал себе показать слабость, выкрикнуть лишь часть тех мыслей, и вот… Леон стал сильным вместо него. Вытеснил собой все боли и трагедии, обнял его, укрыл собой, и Грею стало внезапно так хорошо и правильно. Он питался им. Он даже чувствовал через него.       Несомненно, где-то есть есть сильные самостоятельная люди. Грей даже им завидует, потому что сам так не умеет. Совсем. Да, такие люди есть…       А есть он. Просто Грей.       Леона Грей.       И все его устраивает.       Ведь только когда он смог просто расслабиться, то выяснилось, что солнце все ещё светит, сердце бьётся, а руки у Леона почему-то ласковые. А ещё он умеет улыбаться.       Разве что-то ещё надо?       Однако в квартиру Грей шёл совсем без настроения. Он не ждал поддержки, не ждал понимания (потому что он не был готов объясниться), но это отторжение, эти косые взгляды заставляли его думать, что он в самом деле поступает неправильно. Но как же правильно? Оттолкнуть Леона? Он отталкивал, долго и настойчиво, а в итоге чуть не сошёл с ума.       Пентхаус уже выглядел более менее прилично. Не было всех этих коробок, все было на своих местах и почти уютно.       В углу стояла обувь Леона и Грей удивлённо вскинул брови. Обычно он приходил только к вечеру, а иногда и поздней ночью (три дня назад Грей отчаянно хотел спалить его за изменой, но, ввалившись в офис в девятом часу ночи обнаружил вместо горячей Мереди, только горячий от работы ноутбук).       Он заглянул в гостиную, потом плавно прошёл в сторону спальной и попытался кое-как улыбнуться.       — Ты уже дома?       Дома.       Дом. Грей сомневался, что в самом деле мог это назвать домом, но слово неплохо клалось на слух, потому он называл это домом.       Леон вздрогнул и оторвался от ноутбука.       — Да, как видишь да. Через два часа совещание, правда, но от офиса голова уже гудит. Или это просто мигрень.       — Обезболивающие не пьёшь? — он плавно сел рядом с ним, на кровать.       — Нет… Стараюсь… Ограничивать себя. Да и здесь легче стало. Как экзамен?       — Нормально… С. Знаю, что не идеально, но я только и думал, что об острове!       Леон усмехнулся и, отложив очки, подался к нему, чмокнув в лоб и потрепав по плечу.       — А с лицом что?       — А что с ним?       — Не знаю, выглядишь так, будто у тебя собачка любимая умерла, — он пожал плечами и, размяв их, отставил ноутбук, с усталым стоном откинувшись на кровать.       — Просто… С друзьями поссорился… Что? — Грей заметил, как Леон удивлённо вскинул брови, будто не понял чего-то.       — У тебя есть… Друзья? Или для тебя «друзья» это все от знакомых до одноклассников?       Грей замялся, закусив губу. После знакомства с Леоном он в принципе стал намного чаще задумываться о смысле тех слов, что говорил. Чем взрослее он становился, тем тяжелее становились многие слова. Не просто в их значении, а даже в понимании.       Слово любовь приняло для Грея уже сотню форм, включая самые извращенные.       Но, кажется, только сейчас он понял о чем это на самом деле.       Он сдался и только пожал плечами, забравшись на кровать, ближе к Леону. Тот обнял его за плечо, потрепав по нему, и прижался щекой к его макушке.       — Не знаю, — выдохнул он тяжело, — ничего на знаю. Поссорился и мне неприятно. Все.       Леон фыркнул.       — Привыкнешь. Люди часто говорят неприятные вещи. И чаще всего из лучших побуждений. Или, что ещё хуже, просто не замечая этого.       — А тебя обижало такое?       Леон внезапно рассмеялся.       — Грей, я невротик с десяти лет. Меня обижало все вплоть до фонарного столба. Просто со временем одно вытеснило другое, свыкся, да и просто появились проблемы многим тяжелее и сложнее. Вот и все…       — А я не могу с этим свыкнуться… Может я и был не прав. Знаешь, они многое для меня делали, а я сейчас… Именно сейчас… Отталкиваю их.       Леон хмыкнул.       — И что? Люди часто совершают эту ошибку: решают, что раз человек был с ним добр большую часть времени, то он будет таким всегда. То же самое с советами, что они тебе дают. Никто ещё не был столь гениален, чтобы его помощь была всегда к месту и, главное, правильная. Хотя вопрос уместности всегда казался мне наиболее важным… Часто люди пытаются тебе помочь тогда, когда тебе вовсе это и не нужно, а потом считают тебя тупым. Ведь ты не послушался, не сделал, как лучше! А ты ведь даже и не слушал…       Грей моргнул и поерзал, устраиваясь удобнее. Иногда, когда Леона заносило в свои речи, Грей ощущал себя совсем дебилом, потому что не имел понятия, что же ему на это все отвечать, но Леону, впрочем, отвечать и не надо было. Часто он говорил только потому, что Грей его хотя бы просто слушал.       Сейчас внезапно ему полегчало, очередная недомолвка забылась, потому что Леон был тёплый и голос у него был спокойный и успокаивающий.       Грей поднял голову и улыбнулся ему.       В последнее время он так сильно уставал, что это все, чего ему хотелось: чтобы он просто улыбался, а его любили за это сильнее.       Леон улыбнулся ему в ответ и чмокнул в кончик носа. Грей заулыбался ещё шире.       — Ты бы начал вещи собирать уже… Хотя главное документы не забудь, с остальным на месте разберёмся.       — У меня все уже давно сложено! — недовольно брякнул Грей. Остров это было единственное, о чем он вообще думал в последнее время, так что все было давно собрано.       — Ты никогда не бывал у океана?       — Нет, — он покачал голой и грустно выдохнул. — У отца все деньги уходили на обеспечение ИВЛ и других штук для мамы в больнице… Знать бы, где он сейчас… И оплачивает ли до сих пор обеспечение мамы. Знаешь, несмотря на его поступок, я все ещё его очень люблю и скучаю. Наверное, он и не хотел этого делать. Зная тебя, ты на него как-то надавил, да?       Леон тяжело выдохнул и, погладив по макушке, кивнул.       — Я бы хотел его увидеть…       — Увидишь, — внезапно сказал Леон спокойно и просто.       Грей широко раскрыл глаза и замер, не ожидая, что Леон так просто… Согласится? Неужели он мог просить о встрече раньше?       — Стой… — Грей неверующе покачал головой. — Ты шутишь?       — Нет. Я не шучу.       — Леон…       Грей шумно выдохнул и на этом, казалось, дышать и перестал. Сердце пропустило удар, дышать стало сложнее. Будто бы он и вовсе дышать перестал. Глаза заселились и он покачал головой. Мысли об отце посещали его чаще, но он отчего-то был уверен, что отец где-то там, далеко, и у него нет возможности его увидеть… А тут… Все так просто?       Он так мучился воспоминаниями, хотел его увидеть, думал, что легче забыть, а тут…       Он так и замер, глядя на Леона во все глаза.       Леон улыбнулся и подался вперёд, чмокнув сначала в лоб, а потом возле глаз, и Грей сожмурился от щекотки.       —Только… К концу лета, ладно? Надо кое-что уладить…       Грей качнул головой, дёрнув плечом.       — Да… Да, конечно… Я подожду…       Он подался вперёд, зарывшись лицом в его шею, судорожно вдыхая, сжавшись всем телом. Не хотелось кричать или проявлять какие-то эмоции в принципе. Он просто замер, слепо утыкаясь лицом в крепкую шею.       Леон обнял его, гладя по спине, и Грей просто закрыл глаза, глубоко дыша, пытаясь прийти в себя.       На секунду мир будто бы пошатнулся.

***

      Мереди открыла рот, а потом закрыла. Снова открыла и закрыла. Нервно улыбнулась.       — Леон, а ты… Ну… Таблетки пить не забываешь?       Леон скептически продолжал смотреть в стену, вертя в пальцах карандаш, будто бы вообще не слышал, что с ним кто-то разговаривал.       — Леон, — повторила она настойчивее. Леон не ответил. Она взбесилась, вскочив со своего кресла: — Как же я тебя порой ненавижу! Нет, не ненавижу… Знаешь, Леон, я тебя… Я тебя просто презираю! За твою хладнокровность, манипулятивность, алчность до страданий, я!..       — Мереди, — прервал он ее тихо и спокойно. — Почему ты злишься?       — Ах, почему? Почему?!       Она резко подошла к нему и, дёрнув за кресло, развернула его к себе. Откинула волосы назад и посмотрела с вызовом ему в глаза. Он смотрел ее в глаза ровно с таким интересом, какой у него бы вызвал обычный диван. От злобы ее едва не трясло.       — Потому что… Только недавно ты звал меня встретиться каждый Божий день! Вечера, ужины, рестораны! Ты разговаривал со мной, раскрывал мне душу, просил о помощи… Ты… Ты видел во мне женщину, в конце концов! А теперь, спустя две недели, я вынуждена буквально из штанов выпрыгивать, чтобы встретиться с тобой!       — Как хорошо, что на тебе сейчас юбка.       Мереди глубоко вздохнула, пихнула его носком туфли в щиколотку и села обратно в свое кресло. Сейчас вся она выглядела как голодная фурия, она рвала и метала.       В этом, думал Леон, главная проблема омег. Они убеждены, что если будут холодны, рассержаны или дики, то обязательно привлекут этим внимание.       А на самом деле стоит просто снять каблуки и улыбнуться. И вот, ты уже становишься важнее работы.       — То есть ты злишься, потому что мы… Не переспали, а ты так отчаянно этого хотела?       Мереди едва воздухом от злости не подавилась.       — Леон, с твоей стороны довольно маргинально думать, что твой член в принципе представляет какую-то ценность. Я… Меня бесит это отношение ко мне!       — Для жертвы абьюза ты слишком эмоционально к этому относишься… Разве не знакомая для тебя схема? Зная мою им озабоченность, ты могла бы… — он прервался, когда посмотрел ей в глаза. Они были на мокром месте. Он тяжело выдохнул и закатил глаза. Чудесно, этого ещё не хватало. — Я не понимаю, чего ты вообще тогда ждала? Чего ты хочешь сейчас?       — Чтобы ты не вёл себя, как свинья.       — Я и не веду. У меня работа, Мереди, а в свободное время у меня сейчас Грей… Догадываюсь, что тебе уже рассказал Локи… Боже милостивый, с каких пор вы вообще общаетесь?       Мереди молчала, сжав губы и кулаки.       — Но ты его не любишь…       — Не люблю. Но я хочу, чтобы у него осталось что-то светлое обо мне…       Мереди поражённые вдохнула и замерла, глядя на него во все глаза.       — Я же тебе говорил… В сентября мои полномочия все.       — Если ты только захочешь, то все… Все продолжится.       — Да. Продолжится. Но я просто не знаю, что с ним делать дальше. Сейчас мне в самом деле хорошо с ним. Он ласковый и милый, и, главное, не капает на мозги. Но дальше-то что? Он захочет семьи, Мереди. Детей… А какие дети? От него? Что мне миру-то сказать? Да и в таких отношениях гораздо больше возможностей, что в наступивший кризис отношений он слетит с катушек, найдёт все доказательства и обнародует все. Нет гарантии, Мереди… Мне хорошо с ним, это правда, но это лучшее, что я могу сделать…       Внезапно он прервался и тяжело выдохнул, покачав головой. Вдруг на его лице отразилось неясное сомнение, тяжесть от принятого решение, отчаяние. Что-то… Такое человечное, чего она не видела давно, очень давно.       Он потёр лицо руками и еле слышно сказал:       — Пожалуйста, пусть это будет лучшим…       Мереди ощутила себя паршиво. Это правда, и она не будет скрывать того, что в последнюю неделю, пытаясь встретиться с ним и встречая только отказы от Шеррии в связи с загруженность дня, она страстно хотела, чтобы он забыл о своём Грее к чёртовой матери, и если он и хочет построить нечто большее, то она — лучшая версия того, о чем он просить.       А сейчас ощутила ужасную досаду от собственных мыслей.       Вспомнила внезапно Грея. Влюбленного, как щенок, и тянущийся за Леоном даже с переломанными ногами.       Она вспомнила его, и все показалось ей внезапно глупым и несправедливым.       — Ну и почему ты молчишь? — спросил Леон так, будто шипел. — Не это ли ты хотела услышать?       — Это, не спорю, — согласилась она легко и просто, давно осведомлённая о том, что Леон видит людей будто насквозь. — Но теперь я вспомнила, что Грей человек с чувствами и что ты… Снова разобьёшь ему сердце…       — В сентября он желал бы этого дня больше, чем что-либо другое… По-другому я поступить и не смогу.       — А если он не захочет? Кинется к тебе в ноги и начнёт умолять? В какой-то момент он заменил тебе семью, и в этом твоя слабость по сей день… Поэтому сейчас ты сказал: «я хочу, чтобы у него остались хорошие воспоминания». Но это же брехня. Ты добр к нему сейчас потому, что хочешь этого. Ты запутался.       — Да, я запутался. И поэтому я не хотел, чтобы ты приходила, потому что ты начнёшь говорить то, что я и так знаю. И то, о чем думать я просто не хочу, понимаешь? Дайте мне насладиться спокойствием, иногда я даже представляю нормальную жизнь! Будто бы я в самом деле могу ею жить.       Мереди медленно качнула головой.       — Дело твоё… Но ты себе же хуже делаешь. Раньше ты намного легче бы с ним расстался, теперь же тебя терзают сомнения.       — Мереди, пожалуйста, замолчи.       Он буквально умолял ее, потому что нет, он не хотел об этом думать сейчас. Весь этот сраный отпуск он не будет думать вообще ни о чем. Он хочет спокойно вдохнуть и представить себе на минуту, что все в порядке. Что он ничего не испортил.       Что он не ошибся ещё тогда, в том июле, глядя на фотографию Грея из предложенных ему.       — Хорошо… Тогда давай выпьем кофе, я ужасненько по тебе соскучилась.       Леон кивнул. Как все легко было со слов Мереди! Ей-то только говорить и было легко, сама чуть на стену не полезла от того, что Леон внезапно стал к ней холоден.

***

      Он вернулся домой поздно. Дела, потом головная боль, обезболивающее, тупое лицезрение пейзажа на улице, сто к себе вопросов, на которых нет ответов… В общем, обычная программа. Было пол одиннадцатого ночи. На кухне стояли коробки из-под суши и бутылка гранатового пива. Из спальной тихо играл телевизор. Сняв пиджак и выпив воды, он медленно пошёл в комнату, заглядывая в нее.       Горел один лишь ночник и телевизор. Грей лежал на спине, подперев подбородок кулаком и роясь в телефоне. Из одежды на нем был один носок и кусок одеяла на бедрах. Леон глухо выдохнул и оперся плечом о косяк.       Но почему же сейчас стало правильно? Пару недель назад было очень, очень неправильно.       Внезапно он вспомнил, как проснулся одним утром и понял, что больше не любит Джувию. Ну вот так. Ещё вечером он любил ее, а следующим утром уже нет. Ему просто стало все равно.       А недавним утром он понял, что любил Грея. Ну, как умел, но любил же.       И понял, как же, сука, некстати.       Если бы тогда Грей не пришел, не повёл себя так, не показал, что он все тот же, кого Леон так по-больному желал, тогда бы не было этого. Спали бы они в разных комнатах и совсем не было бы им друг до друга дела.       А теперь вот, Грей валяется в его кровати, а Леон смотрит на это и понимает, что, в общем, только это делать он и хочет. Смотреть. Потому что чувств вполне хватало.       — Сырный сет был частью подготовки к завтрашнему экзамену?       Грей вздрогнул и посмотрел в его сторону. Он улыбнулся и ласково закатил глаза, похлопав по месту рядом.       — Нет, знаешь, я вообще никак к нему не готовился, — он проследил за тем, как Леон плавно сел на кровать, а после подобрался к нему и рухнул на его колени.       — И в честь чего такие вольности? — он мягко провел по его волосам, поджав губы.       — Просто так… Да я слишком перевозбужден, чтобы читать какую-то сраную историю! Мысли то о Багамах, то о тебе. Мне нет дела до индейцев! Да и почему они должны меня волновать? Их уже нет… А ты есть, — он резко повернулся к руке, гладящей его по волосам, и уткунлся носом в его запястья, вдыхая, а после чмокнул в ракрытую ладонь и прижался к ней щекой, поднимая взгляд на Леона.       Леон невольно улыбнулся. Внезапно стало так правильно и спокойно, что вообще ничего делать не хотелось, никуда идти или что-то говорить. Думать об объективной правде или истине… Такая глупость! Ведь есть один момент, и он прямо сейчас, и он так хорош, что в него и не верится толком!       И никто бы же не смог быть так, как был Грей.       Грей не думал о его деньгах, статусе, дорогих украшениях и коллекциях брендов. Если на нем и было что-то от Гуччи, то трусы, да и те Леоном когда-то купленные. Он просто был и он просто наслаждался Леоном. Вся его нежность, внимание, послушность — это все было абсолютно искренне и честно, без оглядки ни на что.       В конце концов, осталось в нем что-то такое детское, наивное, ребяческое. Что-то светлое, что-то, что приковывало и заставляло Леона тоже чувствовать себя так — юным и невинным.       Все его знакомые давно уже утратили это в себе. Все огрубели, стали жестче и злее.       А Грей… Был Греем.       И это было самым ценным.       — Но это же никак не влияет на нашу поездку?       — Нет. Рейс уже готов, отель забронирован. Главное сдай косо-криво, а там уже и черт с ним.       Грей улыбнулся ещё шире и поерзал на его коленях.       — Помойся и иди скорее в постель.       Леон заторможено кивнул и, прежде чем встать, склонился и чмокнул в приоткрытые губы.       Вообще-то он хотел прочитать договор, но в итоге сразу же после душа забыл обо всем и вся, рухнул в кровать и обниял Грея. И ведь ещё пару недель назад его тело казалось ему нескладным, странным, острым, отталкивающим, а сейчас внезапно кажется хрупким и очень даже приятным, а как правильно в руки-то кладется! Никого же ещё не было так правильно обнимать, как Грея. Он идеально умещался в его руки, так доверчиво прижимался и был таким тёплым.       И как нежно в щеку целовал, обнимая его в ответ!       Леон слепо уткнулся в его макушку и прикрыл глаза, глубоко вдыхая.       Кажется, впервые за полгода он начал по-настоящему отдыхать.

***

      Экзамен был сдал на хилую C, да и то с Божьей помощью, но, честное слово, как же Грею было на это насрать. Кроме того, сегодня он вполне спокойно поговорил с Люси и Нацу. Не было этого презрения и злобы, и попытки показать, что все он делает неправильно, и вообще, им виднее.       Он даже дождался вместе с Люси, пока Нацу отстреляется. Грей только поглядывал на часы, чтобы не опоздать. Леон должен был заехать за ним в двенадцать дня, в потом океан и чувство свободы, витающее даже в воздухе.       Грей светился, и Люси, с лукавой улыбкой, спросила:       — Даже не останешься на вечеринку класса в честь сданных экзаменов?       — Нет… Я просто не успеваю. Да и сколько у нас было этих вечеринок? Сотня, а Багамы у меня впервые.       — Ага, сотня… И за этот год ты не побывал ни на одной.       Грей шмыгнул носом и поморщился, как от боли.       — Да… Но я не хочу это вспоминать. Это… Физически тяжело.       — Я понимаю. Точнее, нет, конечно же я понимаю, просто…       — Я понял, — он сдержанно кивнул и качнул головой, пытаясь не думать. Не думать. Не думать. Не думать. Иногда не думать так сложно. Несмотря на таблетки, иногда от воспоминай на него все равно накатывали панические атаки, а он не хотел омрачать этот день подобным событием. Кроме того не при Люси, нет, не при ней. Грей, казалось, такое мог устраивать только перед Леоном, да и то, по той причине, что он знал, что делать. Пытаясь отвлечься, он сказал: — Ну, думаю, благодаря твоему инстаграму я чудесно прослежу за ходом событий.       — О, нет, мы на нее не пойдём.       — Почему? — он поражён вскинул брови. Люси не пропустила ещё ни одной вечеринки.       Ровно в этот момент из кабинета вышел агрессивно гордящийся собой Нацу.       — Ха, D!       — Поздравляю, не хватило ровно одного балла, чтобы не сдать, — кивнула головой Люси.       Нацу закатил глаза и цыкнул.       — У людей с синдромом отличника вообще никто ничего не спрашивал.       — Стой, Нацу, а ты? Ты идёшь сегодня на вечеринку?       Нацу поражённо вскинул брови, так, будто он спросил что-то глупое.       — Разве Люси тебе не говорила?       — Нет… Что именно?       Люси довольно улыбнулась и хмыкнула, смотря на свои ногти:       — Мы тоже решили отдохнуть и съездить к океану.       — О, круто… Куда?       — Багамы, — хлопнула глазами Люси. И назвала потом их отель. Отель Грея.       Грей раскрыл рот, медленно моргнув.       — Но… Но зачем?       — Тебе что сказать? Правду или то, что тебе больше понравится?       Грей заметно помрачнел и нахмурился так, что за бровями едва ли были видны глаза.       — Потому что мы боимся, Грей, вот почему, — резко сказал Нацу. — Ты нас за друзей не держишь, мы это и так знаем...       — Я…       — Тс. Так вот, нас это не волнует. Ты для нас друг, и я не буду считать, сколько у меня было нервных срывов из-за твоей пропажи. Мы не доверяем твоему Леону, так что мы просто будем рядом. Так, на всякий случай.       — Может ещё и свечку нам поддержите? — всплеснул руками Грей. — Да вы меня не за друга держите, а за собаку тупую! И суете наглое ограничение моей свободы как какую-то благодать! Вы… Вы даже не знаете, насколько отвратительно звучит!       Люси едва воздухом не подавилась.       — Мы отвратительно звучим?! Наш страх ты вот так высмеиваешь? Серьёзно? Грей, мы все знаем, что тебе было хуже всех и мы не имеем права говорить о себе в это ситуации, но мы… Ты не знаешь, что со всеми нами было за время твоего отсутствия! Ты не знаешь, просто не знаешь, как я тебя звала! А теперь?! Теперь... Я просто хочу избежать бессонницы из-за страха снова потерять тебя, а ты… Ты говоришь… Это?       Она дышала сбито и тяжело, смотря на него, как разъяренный зверь.       Нацу сказал:       — Грей… Представь, что твоего близкого человека избили, сломали ноги и психику… А потом этот человек возвращается к маньяку и…       — Нет, неправда! — вскрикнул Грей в сердцах, едва ногой не топнув. — Это не он! Не он ноги ломал! Он спас и…       — Ты читал 1984? — спросила мрачно Люси.       Грей медленно кивнул.       — Вспомни, что делал О’Брайен, а теперь сравни со своей ситуацией… Что-то напоминает, так?       Нацу обессиленно рыкнул:       — Думай, что хочешь, но мы своего решения не поменяем.       Грей глубоко выдохнул и прикрыл глаза так, будто раздражённо. Будто из последних сил себя сдерживал, чтобы не начать орать.       — Мы хотим тебе помочь…       — А я просил? — гаркнул Грей. — Я просил мне помогать? Нет, знаете что… Делайте что хотите… Просто что хотите, а я буду делать то, что хочу я. Всего хорошего.       Он резко прошёл вперёд, оттолкнув Нацу плечом.       Они его не остановили.       Он и не хотел, чтобы они его останавливали.       Остальное время Грей провел на улице, нагревая макушку на солнце и пытаясь сбавить напряжение. Боже, как же его тошнило от этой якобы заботы! Они ничего, совсем ничего не знают об их истории, и думают, что могут что-то понять и, Боже упаси, решать.       Когда издалека Грей заметил знакомую машину, то в миг забыл обо всем плохом. Он замер, судорожно вдохнув. Колени помягчели.       Машина остановилась, открылась дверь на заднее сиденье и Грей быстро нырнул в прохладный салон. Впереди, отделенный перегородкой, сидел водитель. Леон смотрела на него немного обеспокоенно. Дверь закрылась и машина тронулась.       — Ты чего такой взвинченный? — спросил настороженно Леон.       Грей сначала не ответил, сделав несколько жадных глотков из найденной бутылки воды. В горле ужасно пересохло: не то из-за жары, не то из-за злобы.       — Ничего, — в итоге сказал он, закрывая бутылку так, будто бы хотел ее уничтожить. Леон предусмотрительно забрал ее из его рук, пока она там же не треснула и не лопнула. — Мои… Друзья… Нацу, Люси. Ты их знаешь. Но, наверное, ты не знал, что они крутые психотерапевты, а ещё они могут видеть прошлое.       Леон непонимающе вскинул бровь, внимательно смотря на профиль Гре. Он давно его не видел таким напряжённым.       — Отличное резюме. И что дальше?       — Я... Назови меня идиотом…       — Идиот.       Грей подскочил на кресле, едва воздухом на подавился, и возмущённо уставился на рассмеявшегося Леона.       — Ну, раз даже ты решил, что твой поступок был глупым, то, должно быть, он в самом деле был глупый.       Грей обиженно надул губы и рухнул на кресло, сложив руки на груди и замолчав. Леон покачал головой и подсел ближе, обняв за плечо. Грей хотел демонстративно скинуть его руку, но Леон, не дав ему времени, притянул к себе и поцеловал. Грей поражённо выдохнул в его губы и прижался ближе, погладив по щекам.       Леон сжал в руке его коленку, потрепав, потом погладил и поднялся чуть выше. Грей шумно выдохнул и посмотрел ему в глаза, когда тот немного отдалится.       — Ну так? — выжидающе спросил Леон, вскинув бровь.       — Мне теперь кажется, что я в самом деле сделал то, что не должен был… И что ты будешь ругаться.       Леон тяжело выдохнул, и, покачав головой, откинулся на кресло. Грей поерзал и снова прижался к нему, положив голову на его плечо.       — Нет, ругаться я не буду…       — Обещаешь?       — Обещаю.       Грей выдохнул и кивнул       — В общем… Они же знают о том, что со мной было. И… Потом я им рассказал, что мы снова вместе… И… Что едем на океан. И Люси спросила отель, я его назвал…       — Мг. Что дальше?       — Они сказали, что боятся за меня, что со мной снова что-то случится и… Они едут туда же.       Леон устало выдохнул и потер переносицу.       — Боже милостивый, вот же людям делать нехуй… Ну и что с того? Пусть едут. Нацу хоть на океан посмотрит, не так уж это и плохо.       Грей поражённо вскинул брови и, чуть отдалившись, посмотрел ему в глаза.       — Ты совсем не злишься?       — А на что мне злиться?       — Что я… Все рассказал. Наверное, я не должен был с самого начала… Вдруг они там, не знаю, решат вот это… Обнародовать.       — Ага, и запишут их в шизофреники. Грей, ты хоть знаешь, сколько про меня желтухи? Я там чуть ли не каннибал, и что дальше? Пока у тебя нет всех видов доказательств и, желательно, моего личного признания, это все просто слова.       — И… Тебе не нужна никакая конспировка?       — Нужна, но далеко не в таких делах. Это все? Из-за этого ты расстроился?       — Мг… Просто, давит это на меня. Я хочу расслабиться, но они не дают… Я так устал, Леон, — он зарылся лицом в его шею и расслабился, когда Леон обнял его и погладил по спине. — Так хорошо, что мы едем отдыхать… Может получится как-то отпустить все это… дерьмо. Я пытаюсь не думать об этом, но это не помогает. Я бы так хотел встретить тебя при других обстоятельствах… Чтобы все было хорошо. Как думаешь, у меня когда-нибудь получится все это забыть?       Леон тяжело выдохнул, потрепав его по спине.       — Не знаю, Грей, не знаю… Мне до сих пор не удалось.       — Но… Тебе же не всегда плохо?       — Не всегда. Иногда бывает очень даже хорошо… Как в последнее время, когда я рядом с тобой.       Грей довольно мурлыкнул и потерся своим носом о его шею.       — Да, я понимаю… Мне тоже становится хорошо, когда мы рядом… — внезапно он хихикнул и посмотрел ему в глаза. — Какие же мы дураки, а? Могли бы сразу все понять, а не сопротивляться и не поддаваться всем этим соблазнам…если бы мы только все сразу поняли, то все было бы хорошо, — он грустно выдохнул. — Но тогда мы не поняли… Хорошо, что хоть сейчас. Правда? Мне иногда кажется, что это все, что мне надо — быть с тобой. Что именно так, забыв обо всем и просто быть. Так правильно…       Он чмокнул его в скулу и снова обнял, поглаживая по плечу. Леон тяжело выдохнул. Как же у Грея все было легко. Ведь можно же все откинуть, якобы этого не было, все забыть, что это совсем никак не влияет на настоящее!       Было бы так хорошо, будь оно на самом деле так.       Ведь сейчас мир Грея внезапно совсем упростился — казалось, что это был просто защитный механизм — и теперь в нем был только Леон, и совсем не было место плохому. Все было простое и светлое, нет никаких последствий, вопросов… Все так легко. Просто любить — что может быть проще?       Леон удобнее перехватил его в своих руках и чмокнул в лоб.       Да, что же может быть проще?