The Power of Love

      Дни проходили на удивление спокойно. Изредка Грею писала Люси или Нацу, изредка они пересекались, но как правило это кончалось быстрыми диалогами. Леон был предельно рад, что ему не ебут голову целых три дня. Ну, кроме Джувии, которая периодически появлялась, улыбалась, строила глазки, действовала на нервы Грея, а потом уходила.       Сегодня был тот самый день, когда появлялась Джувия.       В тот вечер, вдоволь повалявшись на пляже, Грей потащил Леона в какой-то странного вида ресторан. Там было шумно, в меню в основном были только коктейли и орала музыка. При чем клубом это не было. Леон от этого заведения в восторге не был, но Грей захотел, а значит — надо.       — Признайся, что ты притащил меня сюда, чтобы я купил тебе алкоголя.       Грей хлопнул глазами и повел плечом.              — Честно? Нет. Я не хочу пить.       — Правда? — искренне удивился Леон.       — Да, после той попойки, — он поморщился. — Даже думать об алкоголе не могу.       Леон хмыкнул.       — Что ж, думаю, это к лучшему. Тогда почему такой выбор?       — Здесь круто! — всплеснул руками Грей, довольно улыбаясь.       Леон вскинул бровь, показывая, что его восторга он явно не разделяет. Грей лишь фыркнул.       Меню было достаточно простым, и в нем разобрался даже Грей. Возможно, поэтому он и выбрал это место. Чтобы не тыкать Леона, спрашивая очередное новое непонятное слово в меню.       От алкоголя Грей и вправду отказался, зато заказал конскую порцию сомнительного салата. Съел и потребовал десерт. Леон ласково рассмеялся, сказав:       — Ну, теперь я вижу, что ты в самом деле озабочен тем, чтобы вернуть свой старый вес.       — Это просто очень вкусно!       — А обычно оно не вкусно?       Грей задумался и посмотрев на потолок.       — Ну… Вкусно, но не так, чтобы очень много съесть.       — Ну и правильно, переедать вредно.       Леон заказал десерт для Грея, и для себя — виски. А потом присмотрелся к барной стойке и быстро отвел взгляд. Оставалось надеяться, что она их не заметит.       Нет, он хорошо к ней относится. Джувия была прекрасным другом и партнёром, но сейчас, боже, это было пыткой. Она специально будто бы портила им настроение. Может, она и была права, говоря, что то, что делает Леон — идиотизм. Что это неправильно, что так нельзя, что он должен посмотреть на это со стороны, но Леон же просто в отпуске.       Она их заметила. Когда Грею принесли заказ, она подошла к ним и, без приглашения, села рядом с Леоном на диванчик. Леон вздрогнул и посмотрел сначала на Джувию, а потом перевёл напряжённый взгляд на Грея. Тот помрачнел, уже без всякого энтузиазма тыкая свой десерт.       — И как отпуск? — спросила она, повернувшись к Леону. На ней было довольно вызывающее платье с не менее вызывающим декольте. Леон невольно проявил к нему интерес, но постарался быстро отвести взгляд. Не дай Боже Грей заметит.       — Чудесно, — кивнул Леон. — Твой?       — Так себе. Выпила только что несколько коктейлей, и меня уже час пытается склеить какой-то пацан. И все это время думаю, настолько ли сильно я пьяна, — она устало посмотрела в сторону, а потом покачала головой. — Нет, не настолько. А ты, Грей, как твои дела?       Он вскинул голову, вздрогнув, не ожидав вопросов, и покосился в ее сторону.       — Спасибо, чудесно. Пока ты не пришла.       — К чему эта грубость?       — К тому же, к чему твое здесь присутствует.       Леон тяжело выдохнул.       — Джу, ты опять пришла портить всю вечеринку?       Она закатила глаза.       — Нет, я просто обижена, жду не дождусь, когда ты изволишь извиниться.       — Я… Что? За что мне извиняться?!       — Ты отказал мне.       — Потому что я с омегой! У нас отношения!       И сам удивился своим словам, поражённо уставившись на не менее удивлённую Джувию. У Грея изо рта, кажется, едва тирамису не выпало.       Нет, они оба прекрасно понимали, что что-то между ними происходит, этому просто сложно дать название. А тут Леон так легко признал, что у них отношения?       Грей растерянно моргнул. Потом покраснел и опустил взгляд вниз, невольно улыбаясь.       Джувия опешила. Она откашлялась, посмотрев на Леона и вскинув бровь.       — Ох… Отношения. Как… Как мило. Сколько там тебе, Грей, напомни?       Грей разумно проигнорировал ее, продолжая ковырять ложкой десерт. Хотя Леон догадывался, что он, скорее всего, было на седьмом небе от счастья.       — Леон, — шикнула Джувия и дёрнула его за рукав. Потом кивнула в сторону. — Извини, Грей, одолжу твоего ненаглядного.       Грей лишь пожал плечами и полез в телефон. Видимо теперь, узнав, что у них отношения и все серьёзно, он решил, что Леона теперь никто не заберёт и не изнасилует. Удивительно, сколько в нем сразу уверенности появилось.       Леон был вынужден встать за Джувией, плетясь да ней. Чудесно, сейчас женщина, с которой он встречался в юношестве, будет капать ему на мозги. Мало ему было Мереди.       — Джувия, что ты хочешь? Это моя жизнь.       — Честно? Я просто трахаться хочу.       — Тот парень, который к тебе лез, все еще не ушел.       — Смешно. И все-таки, может здесь ты будешь честным, без нужды дурить этому созданию голову. Это шутка такая? Отношения, серьёзно?       Леон потупил взгляд, посмотрев на пол. С одной стороны он мог признаться, что ляпнул это с горяча, с другой… Сказать тем самым, что он дурит Грею голову? Но это не так! Сейчас он с ним был максимально честен, как еще ни с кем!       И, в конце концов, у них в самом деле отношения. Просто… Своеобразные.       — Джувия, у нас все серьёзно. Все? Я не буду ему изменять, если ты об этом.       — Серьёзно, да? Леон, у него хоть жопа есть?       — Джувия. Грей много пережил рядом со мной, мне все равно на его жопу.       — Ох, милый, не путай понятия! Он много пережил из-за тебя, а не возле тебя.       — Это не меняет сути вопроса.       — Ой, блять.       Леон поражённо вскинул брови. Он давно не слышал, чтобы она ругалась.       — Леон, ты зря тратишь время. Мозги и себе пудришь, и ему. А он-то тебе верит, смотрит, как на Божество, а ты? Тебе насрать, тебе просто скучно.       — Нет, это не так.       — Хочешь сказать, что тебе интересен подросток?! О чем вы говорите вообще? Что делаете? Что тебе с ним делать, Леон? Ты страдаешь херней, просто его используешь, так же, как использовал меня! Думаешь, я слепая? Не вижу?       — Я не использовал тебя.       — Ох, да что ты? Поэтому я не могла до тебя дозвониться? Не могла с тобой повторить? Поэтому ты не выслушивал меня и не помогал? Тебе было насрать! Просто насрать!       — Джувия, что ты хочешь?       — Чтобы ты не строил из себя черт пойми что! Это просто мелкий ребёнок, которому ты врешь, чтобы потом в конце сделать снова больно. Он и так похож на неизвестно что! Подростки так не выглядят. Тебе не жалко его?       — Ему уже лучше.       — Лучше по сравнению с чем? Послушай, на самом деле мне насрать, но я, как омега, не могу смотреть на то, что ты позволяешь себе… Это.       — Кажется, ты говорила, что просто хочешь трахаться.       — Хочу. И это не отменяет того факта, что ты нашёл себе щенка с улицы и теперь играешь в великую любовь, когда все, что ты чувствуешь — умиление. Это все работа окситоцина, но ты называешь это чем-то большим!       — Какая тебе разница? Пускай это будет хоть сто раз моя к нему жалость, пусть это работа гормонов, мне похуй! И тебе должно быть похуй!       — Это ребёнок! Ебаный ребёнок, скелет буквально с глупыми глазами! Он же ничего не понимает! Ты его просто уб…       Она прервалась, когда заметила, как изменилось лицо Леона, когда он отвёл взгляд в сторону. Повернувшись, она еда не ахнула. Грей посмотрел сначала на Леона, потом на нее, и ушёл.       Они остались стоять, смотря на то пустое место, где он раньше стоял.       — Рада?! — гаркнул Леон. — Я просто хочу подарить ему нормальную неделю отдыха!       Джувия явно растерялась, она даже не нашла, что ответить, просто посмотрев на Леон. Тот только покачал головой и пошёл обратно в зал. За столиком Грея конечно уже не было, и он, выругавшись, заплатил за счет и спешно пошёл к их номеру.       К его великому огорчению Грея там не было. Тяжело выдохнув, он закрыл за собой дверь и, не включая свет, присел на кресло, потерев лицо руками.       Грей как раз накануне говорил, что ему кажется, будто все его презирают, всем с него смешно, что ему тяжело от этого. И вот, Джувия буквально орала о том, какой он тупой и слабый. А Леон орал о том, как ему похуй, чувства это или просто жалость.       Он мог только представить, как плохо себя сейчас ощущал Грей. Как паршиво и брошено. И, что странно, так себя ощутил сейчас и Леон — от осознания, что его не было сейчас рядом, чтобы помочь.       Он взял телефон, написав Грею: «пожалуйста, возвращайся в номер».       Это лучшее, что он мог сейчас сделать. Показать Грею, что он его ждет.       Конечно Грей пришёл не сразу. Он даже сообщение не сразу прочитал, но хотя бы зашёл в сеть, и Леон успокоил свою паранойю насчет того, что Грей снова схватили и будут мучать. Он облегченно вдохнул и встал, подойдя к бару и взяв для себя виски. Нервно походил по комнате, постоял на балконе, а потом услышал, как открылась дверь, и вернулся в гостиную.       Грей прошёл в комнату и поежился.       — Почему ты не включил свет?       — Потому что некоторые слова следует говорить только в темноте. Иди ко мне.       Грей шмыгнул, положил магнитный ключ на полку и медленно пошёл к нему. Леон про себя радовался, что это вышло так легко — позвать его.       Он протянул руку раскрытой ладонью, и Грей удивлённо на нее посмотрел, а после неуверенно вложил свою руку в его. Леон сжал его ладонь и потянул на себя, в свои руки.       Вся нерешительности из Грея сразу куда-то пропала, и он сделал уверенный шаг вперёд, прижимаясь к Леону и обнимая его, судорожно выдыхая.       Грей вжался в него, обнял так, что у Леона забелели ребра, и так и замер. Леон погладил его по спине, обнял в ответ и поцеловал в макушку, сильнее скрепляя руки за его спиной, начиная тихо укачивать.       Боже, как же это было правильно — наконец обнять его, прижать к себе, вдохнуть этот запах.       — Ты обиделся?       — Нет.       — Грей, блять, пожалуйста, — Леон раздражённо выдохнул и чуть отстранил его от себя, чтобы видеть его глаза. — Если ты хочешь построить что-то серьёзное, то не должен пытаться закрыть от меня свои чувства.       — Мне… Я понятия не имею, как говорить на этот счет.       — Словами. Через рот.       — У тебя все так легко! Только вспомни, как мы месяц с тобой друг друга морозились!       — Потому что ты отталкивал!       — Ах так? Так это я виноват?! — Грей с силой отпихнул от себя Леона, при чем с такой любовью, что тот потёр ушибленное ребро.       Леон глянул на Грея искоса, а потом опомнился. Да, это Грей, ему же ничего не стоит снова напялить на себя вид спокойного человека, которому на все насрать. Нет, этого допустить было нельзя.       Грей должен быть Греем. Поэтому Леон снова притянул его к себе — не без усилий — и поцеловал в щеку. Грей фыркнул. Но фыркнул довольно безобидно.       — Оба виноваты. Но это не та ситуация, которую стоит приводить в пример.       Грей тяжело выдохнул и кивнул, судя по всему соглашаясь.       — Просто после Джорела… Ох, кстати, а где сейчас Джорел?       — В лучшем месте.       Леону могло лишь показаться, потому что в комнате было достаточно темно, но Грей, кажется, побледнел. Хотя куда ему?       — Ты что… Убил его?       Леон обиженно фыркнул.       — Обижаешь! Думаешь, у меня такая плохая фантазия?       — Леон, блять. Что ты с ним сделал?!       Леон растерянно моргнул. Почему Грей выглядел таким… Встревоженный? Джорел сделал из него пушечное мясо, он пытал его!       Вот тебе и все эти диалоги про «ой, можешь пытать кого угодно, мне насрать». Ага, прямо сейчас Леон видит, как Грею насрать.       — Выкинул в Джорджию без документов и денег. Понятия не имею, жив ли он сейчас. Почему он вообще тебя волнует? Он изнасиловал тебя! Пытал! Морил голодом! Ты что, жалеешь его ещё?!       Грей потупил взгляд и замялся, будто бы только сейчас вспомнил, что ему пришлось пережить из-за этого человека. Да, в том числе по вине Леона, но, в конце концов, это не он его насиловал в два ствола, не он ему спицы под кожу сувал!       От этих воспоминаний снова стало не по себе, и Леон одернул себя и крепче прижал Грея к себе, чтобы чувствовать его, чтобы напомнить, что он с ним, рядом, цел и невредим.       — Эээ… Ну… Да. Да, он ужасный человек. Но он смиловался надо мной! Он собирался меня убить, но передумал, дал мне шанс и… Да что ты на меня смотришь, как на сумасшедшего?!       Леон скептически вскинул бровь и покачал головой.       — Теперь я понимаю, почему я до сих пор тебе симпатичен. Если тебе даже того мудака жаль, то по сравнению с ним я идеальный мужчина!       Грей невольно надул губы, в самом деле ощущая себя глупо.       — Но все-таки он в самом деле мог меня убить, но не сделал этого и…       — Грей, он почти это сделал. Когда я пришёл к нему, он пустил ебаный газ, чтобы ты задохнулся там. Если бы я не успел, ты был бы мертв. Я уже нашёл тебя в полубессознательном состоянии в луже блев…       — Ой, осторожнее, ты мне сейчас ребра сломаешь!       Леон опомнился и резко ослабил хватку. Вспоминая тот день, его всего пробирал холод и страх, и он сильнее пожимал Грея к себе, сильнее сжимал его в своих руках, будто боялся отпустить.       — Прости, — он погладил его по рёбрам, а потом, тяжело выдохнув, сказал: — мне больно физически вспоминать об этом. И я до сих пор себя не простил за это. И теперь, стоять здесь, обнимать тебя и знать, что я могу потерять тебе… Я не то хочу плакать, не то ударить себя по лицу, — Леон сам удивился, с какой искренностью он это сказал.       Грей в ответ прижался теснее и прижался щекой к его плечу, смотря в глаза.       Леон внимательно на него посмотрел, ощутив, как тут же сперло дыхание. Боже, как же он был красив! Почему он заметил это только сейчас? Казалось, что никогда он не был так красив, как сейчас.       Леон поджал губы. Перед глазами кинолентой засверкали воспоминания. Вот записи с истязаниями Грея, вот он находит его полуживого, вот плачет, обнимая его. Он ощутил, как в горле встал комок только от воспоминаний.       Вот Грея насилуют. Вот избивают. Режут. Жгут. Топят.       Леона передернуло, и он ощутил, как что-то сжало его сердце. Стало больно и тяжело. В горле будто стоял железный шар.       Внезапно его щеки коснулась тёплая ладонь и он испуганно вздрогнул, опустив взгляд. Грей успокаивающе его погладил по щеке, прошептав:       — Ты сейчас так изменился в лице…       — Разве тебя не мучает это? Воспоминания… Понимания, что они делали? Если мне плохо от этого, то каково тебе?       Грей тяжело выдохнул и покачал головой. Он сказал:       — Не знаю… Для меня сейчас эти воспоминания мутные и неясное. Будто просто факт. Еще когда меня выписали из больницы, мне снились кошмары, это освежало память и пугало, а сейчас… После таблеток, после всего, это не вызывает во мне ничего. Будто это было не со мной.       Леон едва удержал себя от того, чтобы не обнять Грея ещё сильнее, потому что он хотел прижать его к себе так близко, как это было возможно, но он догадывался, что сделает этим Грею больно.       — Думаю, и тебе пора перестать мучить себя этим, — Грей улыбнулся ему, смотря в глаза. — Да, это был ад, после него многое изменилось, в том числе мое мировоззрение, но мы же здесь? И нас ничего не убило, так?       — Так, — согласно кивнул Леон, гладя его по спине. Он продолжал вспоминать. Вспоминал те мысли, что приходили к нему, и все то, что он чувствовал к нему. Это абсолютная уверенность, что Грей в самом деле что-то поменял в нем. И что теперь Леон был не таким пустым, как раньше. Внезапно он сказал: — Мне кажется, я запутался окончательно.       Грей вскинул брови, и Леон пояснил:       — Я… Грей, я же психопат? Почему же тогда мои мысли заняты тобой? Почему я страдал из-за тебя, почему мне было плохо, почему я плакал?..       Грей тяжело вдохнул. Да, знакомый диалог.       — А вдруг тебе поставили ошибочный диагноз? — предположил он. — Вдруг тогда это был твой защитный механизм — не чувствовать? А теперь ты внезапно… Почувствовал. Меня.       Леон смог только кивнуть. Это правда: Грея он чувствовал. Больше, чем, кажется, себя. Даже то минутное увлечение Мереди стало казаться глупым и бессмысленным, будто на самом деле он просто пытался отвлечь себя от Грея. От того, чем он на самом деле болел.       Ведь он отчаянно убеждал себя, что им двоим ничего не нужно. Грей закрылся, ему больше не хочется, значит, Леону не хочется тем более. Теперь стало казаться, что поведение Грея было побочным от лекарств и их идиотизма. Может, Леону стоило быть более нажимистым, не дать Грею закрыться в себе в тот момент? Ведь его друзья страстно его убеждали, что они не пара, им ничего не светит, Леон не исправиться. Возможно, Грею тогда и нужен был Леон. Чтобы узнать, что они не правы.       Но Леона не было. Он счел поведение Грея отталкивающим и решил заняться своими делами яростно игнорируя то, что постоянно искал способ сближения с Греем.       А теперь, найдя его, понял, что не хотел отпускать его. Никогда не отпускать.       — А Джувия? — спросил внезапно сам для себя Леон. — Ты ведь и вправду ребёнок. Разве нам может быть друг с другом интересно?       — Но нам ведь интересно?       — Эээ… Ну да. Но вдруг это не надолго?       — Потом и будем решать. Когда станет неинтересно. Но ведь сейчас хорошо. Очень хорошо.       — Очень… — протянул задумчиво Леон.       Он мягко присел на стоящее рядом кресло, утягивая за собой и Грея, усаживая на свои колени.       Перед глазами неслась вереница событий.       Начало их отношений, изнасилования, запреты, унижение, побои, страх, наказания.       Слабость. Поцелуй, объятья, нежность, понимание.       Страх. Боль, слезы, ненависть, лекарства, обезболивающее.       Поддержка. Спасение, теплота, объятья, сон, вера.       Пауза. Отторжение, холод, отчуждение, мука.       И вот они здесь. Когда все, казалось, было за спиной, а происходящее не казалось новым этапом. Оно просто было, просто происходило, давало им видеть и чувствовать.       Сколько раз до этого Леон задавался вопросом, любит ли он Грея, и вот он здесь. Сидит, смотрит на него и понимает, что ничего такого с ним никогда и близко не было. Без надрыва, без отчаяния, без выкручивания сил на максимум. Просто рядом, просто хорошо.       — Я все равно не понимаю, почему ты все-таки здесь… — прошептал еле слышно Леон, смотря на Грея. Он ощущал себя слабым. Он чувствовал, что слабел рядом с ним каждый день все сильнее. Что вся та защита, панцири и хитиновый покров куда-то исчезли, и он был перед Греем обнаженным и открытым. Чистый лист. Удобное место, чтобы всадить кинжал. Но кинжала не было, а быть слабым оказалось приятно.       — О чем ты?       — Я насиловал тебя. Долго. По всякому.       — Да, я знаю, это не нормально. Это зависимость.       — И все? Ты так легко это принял?       Грей хмыкнули пожал плечами, погладив Леона по волосам. Заправил прядь за ухо и улыбнулся.       — Не знаю. Просто в одно утро проснулся и понял, что вообще уже не хочу ничего с этим делать. Что меня все и так устраивает. Не знаю… Это так странно, но даже когда ты отталкивал меня, я чувствовал, что ты целуешь меня.       — Это… Болезнь.       — Я знаю. Мереди сказала, что это не лечится. Нет, ну лечится, конечно. Если мы расстанемся, и у меня не будет шанса тебя увидеть. Тогда мне будет какое-то время очень больно. Будет период траура, когда я потеряю смысл всего. Потом буду учиться жить. Потом отвыкать. Потом уже пойдёт легче, и там я уже встану на ноги. Да, это вполне реально, хоть и больно. Но зачем мне это?       — В смысле — «зачем»? — изумился Леон. — Чтобы быть свободным, конечно.       Грей удивлённо на него посмотрел, моргнув. Потом покачал головой.       — Не знаю… Я и сейчас себя хорошо чувствую. Я могу заниматься своими делами, поступить в университет, найти хобби, завести новые знакомства, но при этом ты будешь рядом и мне не будет больно. Мы будем обниматься, целоваться и нам будет хорошо. Я честно не понимаю, что же в этом такого плохого и почему я должен избегать этого, — растерянно сказал Грей.       Леон потупил взгляд. Что самое ужасное — он тоже не видел в этом ничего плохого.       Казалось, пару дней назад понимал, что тут не так, почему это плохо и почему надо прекратить, а сейчас сидел и не имел никакого понятия, зачем это прекращать.       Нет, точнее он вроде и понимал, в чем проблема. В пережитом. Он Грея сломал, довёл до суицида. Он Грея мучил, насиловал, изводил. И много ещё чего. Но это будто стало не серьёзным и перестало иметь смысл.       Нет, Леон все ещё относился к этому с немым ужасом, ему было плохо думать о том, через что пришлось пройти Грею, но будто… Будто это не имело сейчас никакого влияния на них сейчас.       — Грей, мне кажется, мы просто расслабились.       Грей заинтересованно на него посмотрел, поглаживая по затылку.       — Помнишь, мы с тобой говорили? В комнате у меня? В нашей, точнее… Ну ты понял. И… Я же тогда о чем-то другом говорил. Я чувствовал себя брошенным, и я знал, что все происходящее между нами неправильно. Куда делось сейчас это понимание?       Грей тяжело выдохнул и закатил устало глаза.       — Никуда. Просто это тогда неправильно было, когда ты на меня злился, что я тебя отталкивал и не подпускал. А я злился, что ты меня не хочешь. Но теперь мы узнали, что это совсем не так, и стало очень легко и понятно. Вот и все.       — Нет. Бред.       Леон чувствовал, как что-то в нем отторгало эту идею самого спокойствия, уюта и тепла между ними. Будто вот так — успокоившись — это было неправильно по определению.       — Почему бред?       — Потому что так не должно быть. Я психопат. Никого не люблю, ничего не чувствую… Я ведь тогда ощущал только раздражение и злобу, и…       — И сотня пропущенных на моем телефоне, — тяжело выдохнув, перебил его Грей. — Сколько ты уже не пьёшь таблетки?       Леон пораженно моргнул.       Откуда Грей узнал, что сейчас врач сказал ему сделать паузу?       — Эээ… Меньше месяца, наверное. А что?       — Ну вот, — пожал плечами Грей.       — Что ну вот?       — Ты же сам говорил, что пьёшь их так много, что порой не понимаешь, какую эмоцию должен чувствовать. А сейчас вот, твой разум стал светлее и ты стал чувствовать меня лучше. Себя, в конце концов. Ты разве не думал об этом? Я и по себе это заметил. Пока сидел на антидепрессантах и транквилизаторах меня все бесило, я ничего не хотел и не было совсем сил. А когда слез стало так хорошо. И ты внезапно стал таким красивым.       Леон растерянно моргнул и кивнул.       Почему он раньше об этом не думал? О побочных всех тех таблеток, что он пьёт, чтобы быть в своём уме в самые сложные периоды?       — Но я буду пить их снова, Грей. Мне надо, по-другому никак. Вопрос не только в депрессии и мигренях.       — Я знаю, — кивнул Грей спокойно. — Я видел у тебя нейролептики.       Леон поразился этому… Спокойствию и абсолютному пониманию. Что, оказывается, Грей обо всем догадывался, но главное: он все прекрасно понимал.       — Ты не хочешь говорить об этом диагнозе, да? — грустно улыбнулся Грей.       Леон отвёл взгляд и поджал губы. Да, о таком он не говорил и старался даже не думать. Благодаря грамотному лечению он смог убедить себя, что с ним все в порядке в этом плане, все хорошо. Он не болен.       А то прошлое, и та реакция на жару и алкоголь это просто глупость. Это не было психозом. Нет, он просто перепил, а врач поставил неправильный диагноз. И те последствия, то, что он видел — это просто побочные таблеток и стресса. Это что-то вроде сонного паралича.       Он так чудесно убедил себя, что это не про него, что когда Грей заговорил об этом, искренне удивился, что это все-таки про него.       Грей тяжело выдохнул и обнял Леона за шею, прижав к себе и погладив по макушке. Он сказал в его волосы:       — Все хорошо, моё отношение к тебе совсем не поменялось после того, как я все понял. Это не делает тебя хуже.       — Я… Я знаю, — неуверенно сказал Леон, глубоко вдыхая запах у его шеи.       — Это наследственное?       — Да, у моего… Биологического отца был тот же диагноз. Поэтому его уволили со службы. И ещё тогда не было так хорошо развита медицина в этом плане… По крайней мере в том городе, где мы жили. Это стало приговором. И началом конца.       Грей тяжело выдохнул и прижал к себе теснее, продолжая гладить по макушке.       — Леон… Ты не думаешь, что все эти твои проблемы с эмоциями, твой садизм, твоё поведение в целом… Было из-за таблеток и этого диагноза, и никакой не психопатией? Твоя Мереди знает про этот диагноз?       — Она… Нет. Но она не мой психотерапевт. Мы просто иногда общаемся и пытаемся разобраться в этой каше… У меня другой психотерапевт.       — Он знает об этом? Тот врач, что поставил тебе психопатию?       Леон моргнул.       Первые два знали, потому что тогда Леон только проходил процесс реабилитации. К третьему он был в ремиссии и смог все это утаить. Ему нужно было только прорабатывать некоторые вопросы, связные с депрессией, чтобы не навредить себе.       — Нет… Нет, не знает.       — А тот, кто… Тот, кто поставил тебе этот диагноз?       Леон тяжело выдохнул, не понимая, почему выходило так просто быть честным с Греем? Потому что он сам все понял? Потому что он принял его таким? Потому что Леон не слышал в его голосе осуждения?       Почему?       Ведь они все говорят, что Грей это просто ребёнок, и он ничего не понимает.       Но ведь Грей понял больше, чем они все вместе. Так быстро.       — Нет. Мой психиатр поставил только этот диагноз и депрессию. И неврастению, конечно. Но она появилась из-за депрессии.       — И ничего не говорил про психопатию?       — Ничего.       — Ты знаешь, почему?       — Потому что… — Леон почти испугался этой честности не только с Греем, но и с самим собой. На эту тему он и с собой никогда не говорил, прятал её глубоко внутри, считая, что это вранье. — Потому что все эти качества… Из-за другого диагноза. Из-за того, что был у моего биологического отца. Из-за чего и он был таким. Ужасным, страшным человеком…       Грей внезапно поцеловал его в лоб, и тот страх перед этой правдой, что успел появиться в Леон, куда-то пропал.       — Да, ты вовсе не психопат. Ты можешь любить.       — Но толку от этой любви?! — Леон сам не ожидал, с какой злостью это скажет. Он остановился, посмотрев Грею в глаза, и он был… Был таким спокойным, так понимающе и снисходительно смотрел на него. — Я все равно приду ко всему тому, что делал раньше! Это все равно болезнь! А если не болезнь, то таблетки!       — Нет, ты не придёшь к этому, — покачал Грей головой. — Если мы оба постараемся, если я буду рядом и если ты скажешь врачу, что тебе нужно менять систему лечения, потому что у тебя появился любимый человек, то мы сможем с этим справиться. Теперь, когда ты хотя бы себе признался, что чувствуешь ко мне что-то по настоящему, это обрело смысл. Ведь раньше тебе не нужно было стараться, ты же убедил себя, что ты психопат. Убедил в этом других и жил в этом мире. Но что дал тебе этот мир кроме боли и отторжение?       Леон молчал, смотря на пол. Он до сих пор не верил, что ему вышло быть таким… Откровенным и честным. Что это было так легко и правильно.       Грей сказал:       — А теперь есть я. И я могу дать тебе то, в чем ты так страстно себе оказывал.       Он мягко взял его руку в свою, улыбаясь.              — Я люблю тебя, Леон. Все-таки люди придумали для этого слово.       Леон ощутил, как странно, но отчего-то приятно сжалось сердце. Будто в эти слова верилось, будто это было аксиомой, светом, которого так не хватало в том мире, что он возвел возле себя. Свет, который и ослеплял, и тянул к себе.       Грей улыбался ему, и в этой улыбке было все, чего не хватало все это время Леону в себе.       Хотя бы потому, что она была честной.       — Любишь? Даже такого вот?       Грей легко пожал плечами.       — Леон, если честно, то факт того, что ты утром вечно бубнишь и всем недоволен пугает меня намного больше, чем твоя шизофрения. Её хотя бы можно увести в ремиссию, а твой вечный бубнеж, увы, нет.       И он засмеялся. Так искренне и красиво, что Леон невольно заслушался.       А потом дёрнулся. Надо же, это страшное слово произнесли вслух. О нем знают.       И… Ничего не случается. Леон не умирает, в землю не врезается метеорит, Грей не убегает от него в ужасе.       Всё почему-то становится просто легче и понятнее.       Леон тянется к Грею и целует его. И почему-то его не покидает чувство, что он делает это впервые.

Полусладкий привкус серы На прожжённом языке Что цвета тлеющейся Венеры Путешествует по горлу налегке Нам Сатана кричит: «к ноге» Но мы пошлём его к хуям В аду лишь двое — ты и я «И я» ANAZED