То, что мы видим, зависит от того, куда мы смотрим.
Л. Леонов
Тёплый чай больше не грел. Он, давно остывшей, с не размешанным сахаром, стоял на тумбе. Грей видел белый потолок, он видел, как в толпе сменяются люди, он видел своих монстров. Он не сходил с ума, к сожалению… Он чувствовал холод своих рук, он чувствовал боль. Он был жив, к сожалению… Непогода даже на пару дней не уступала солнцу. Тёмные, тяжёлые тучи окутывали солнце полностью. Грей, идущий со школы, слышал, как вновь начинался дождь. Быть может, он и не заканчивался. Моросящие капли, падающие на его темные, взъерошенные волосы приобретали всё более грозный характер, доказывая то, что их нельзя игнорировать. Парень, тяжело выдохнув, достал с сумки зонт — хоть какую-то защиту от начинающего ливня. Он видел, как перед ним быстро бегут люди, скрываясь, кто под зонтом, кто под сумками, кто ещё под чем. Все так старательно бежали домой, желая быстрее налить себе чашку кофе и спокойно побеседовать с домочадцами. Все так бегут, всё так суматошно. Зато Грею спешить незачем. В этом доме он тихо умирал, он чувствовал ветхость своих нервов и твёрдость боли. Там не было его ровесников. Там не с кем было поговорить, лишь Амели, со своими задорными глазами, приходила к нему под вечер, неодобрительно кивая головой, говоря что-то про болезненную бледность его кожи. И то, заболев она слегла на больничный. Грипп подкосил её довольно резко, похоже, на недели две. Теперь он оставался один, подавляя свои истеричные срывы, и, буквально, заталкивая в свою глотку еду, потому что сама она никак не хотела лезть. Он не гулял с друзьями, не вёл с ними длинные разговоры по телефону, лишь Гажил писал ему в интернете бесполезные строчки с поддержкой. Гажил, получившей от него письмо о его новой жизни, уже не находил себе места. Он грозился, что точно приедет и пристрелит этого чёрта. С достоверностью добавлял что-то вроде того, то у него нет проблем с оружием. Он терялся в непонимании, и яром желании прирезать этого ублюдка. Гажил прекрасно видел, как восхитительный цвет кожи омеги приобрёл невзрачный, почти прозрачный оттенок, видел, что тот всеми силами сдерживал себя от того, чтобы не разрыдаться. Но, через скайп, он мог поддержать его лишь словами. Грей напрочь отрезал все его мысли и фразы на счёт приехать. Грей видел Бастию: его холодность и стойкость, трезвость ума и грубость. Прошло две недели с того рокового дня. Леон сдержал своё обещание— теперь Грей не имел прав. Леон делал с ним в постели все, что ему заблагоразумится. Орал за любую провинность, ограничивал его свободу как мог. Грей пытался достучаться, стойко стоя на своём, но ответ холодный взгляд и фраза: «вон из моего кабинета». Он говорил это с явной яростью и злобой в глазах. Грей вдыхает холодный воздух, он уже знает свои драмы. Он уже знает, что «сопротивление бесполезно». Он кричал «помогите», но в ответ лишь звук капель дождя. Он пытался, он бился, но в итоге лишь колени в кровь. А ещё у него есть мечта: чтобы Леон засыпал вместе с ним. Ему не хватало его рук и его взглядов, ему нужна его нежность. Но в ответ оставался лишь запах одеколона Бастии на подушке. Он уходил, оставляя его со своими драмами. Грей чувствует, как околели его тонкие пальцы, и, как глаза скоро потеряют свой блеск. Ему бы немного этих душевных разговоров, но ни абы с кем, а с Леоном. Он бы узнал о его кошмарах, выслушал о противном кофе, что он пьёт каждый день, чтобы не заснуть. Он бы сидел у него на коленях рассказывая о Гажиле и о чудном аромате корицы. Они бы заснули под рассвет и под песни Мэрлина Мэнсона. За эту неделю не произошло ничего, но и при этом чертовски много. Он чувствовал блаженство от взглядов Леона, от его касаний, от слов, но ощущал отчаяние под ночь, когда Леон покидал его. Леон был так близко телом, но так далеко душой. Он заставлял метаться его от чувства эйфории, до отчаяния. Грей отрицал всякую симпатию, пока она же его не сломала, пока ему не стал сниться его образ и его улыбка. Он не верил, он отказывался. Он знал: Леон совершил слишком много плохого для него, чтобы любить такого. Он не отчаивался до последнего, он не верил в такое. Он ведь знал: он ненавидит Бастию. Но, какого же ему стало, когда это чёртова симпатия вылезла наружу. Она не давала ему толком дышать, она точила ту боль лишь сильнее, усиливала её, пропитывая его кожу, как яд. Ненависть и симпатия довольно гремучая смесь. Она сбивает с толку. Он смирился с тем, что Бастия, помимо угрожающей ненависти, вызывал в нём трепет и нечто более нежное и хрупкое, чем простое «нравится». Он смирился, но легче от этого не стало. В конце концов, он ненавидел его ровно так же, как и испытывал те тёплые чувства, если не сильнее. Он подходит к дому. Он отказался от того, чтобы его подвозили. Лишь половина дороги утром, чтобы поспать чуть дольше. Но до школы он отказывался, да и ему нравилось ходить в такую погоду пешком. Правда, под конец дороги Грей значительно уставал, но не соглашался на машину. Омега заходит в дом, снимая промокшие сапоги и куртку. Он немного озяб, и пока мечтал поскорее выпить чего-нибудь тёплого, и, пожалуй, ему хотелось есть. Что, в последнее время являлось довольно редким событием. — Прошу прощения, — Грея отвлёк тонкий, совсем как у птицы, голос. — Да? — он устало поворачивается к служанке. Ноги жутко ныли, а пальцы, от внезапного тепла, чуть покалывали. — Тут господину пришла посылка, а он с кем-то в кабинете. Не могли бы вы передать. Просто, мне он не обрадуется, а, если вы… — Я понял, — тяжело выдохнув, сказал брюнет, принимая письмо. — Хорошо. Девушка улыбнулась и, поклонившись, ушла. Грей лишь тяжело выдохнул. Он даже думать не хотел, с чего все в доме были уверены, что у него с Леоном просто замечательные отношения. Наверное, не слышали, как Бастия орёт на него за малейшую провинность. Не далее, как вчера, Грей, вроде как просто словом обмолвился, но умудрился задеть этим вспыльчивого мужчину. Как же он долго он тогда орал на него. Начинал он с типичного: «Или ты тупой, либо просто без мозгов, раз не понимаешь, что тебе лучше просто молчать», заканчивал изощренным, болезненным «Да мне, чёрт побери, на тебя чхать. Но я единственный, кто держит твою вшивую тушку под крышей. И, если ты меня доведёшь, то я просто выкину тебя на улицу. И мне всё равно, что ты будешь делать без родителей, хоть умирать под забором». Грей лишь сдавленно кивал, смотрел из-под полуопущенных ресниц на лицо Леона и нервно мял в пальцах кусок одеяла. Он помнит, как Леон с силой закрыл за собой дверь, как он давил очередной поток слёз, вызванный этим простым «мне чхать на тебя», как чуть ли не скулил, сжимая зубы и жмурясь до тёмных пятен в глазах. Об этом знал только он. Даже Бастия не догадывался, до каких мучений он доводит этого омегу. Даже мысли не допускал, что он мог вот так изнемогать свой собственный разум и организм. Он не знал, какие мысли его волнуют, о чём он думает, о чём говорят эти покрасневшие глаза и дрожь его тонких пальцев. Никто в доме о таком даже не догадывался, но, в принципе, Грея это не особо и волновало. Так хотя бы никто не пускал в его сторону жалостливых взглядов. Он кидает школьную сумку в своей комнате. Понимая, что и ему Леон не особо обрадуется. Но, преодолев свой страх, он всё же постучался в злосчастную дверь, и чуть приоткрывает её. Бастия жестом показал ему подойти. Грей видит ещё одного мужчину, и, стоит признать, симпатичного. У него были рыжие, взъерошенные волосы, идеально-правильные черты лица, очки, со странными стёклами, видимо, служившие аксессуаром. Мужчина никак не отреагировал на посторонние звук и шаги, он вчитывался в документы. — Вам передать просили, — Грей протягивает Леону конверт. — Можешь идти, — Леон взял конверт, небрежно кидая его на стол, даже не соизволив посмотреть от кого это. Брюнет кивнул и хотел было уже пойти, радуясь, что всё произошло без происшествий, и, кажется, Леон был в хорошем расположении духа, что не могло не радовать. — Оу, что за дивное создание живёт у тебя? — голос подал тот мужчина, оторвавшийся от своих бумаг. Грей вздрогнул и потупил взгляд. Стоит признать, никто о нем лестно не отзывался, а услышав такое высказывание от альфы, был порядком смущён. — Как зовут тебя? — он спокойно улыбнулся, протянув свою руку. Фуллбастер на пару секунд растерялся, потеряв дар речи. — Грей, — он сказал это дрогнувшим голосом, протягивая ему свою руку. Вопреки ожиданием омеги, мужчина, вместо простого рукопожатия, предпочёл немного другое. Ловко перехватив несколько дрожащую, от удивления и смущения, руку Грея, поцеловал тыльную сторону ладони. Брюнет был готов падать в обморок от смущения. Рук ему пока никто не целовал, ну, не считая Леона. Но брюнет в расчёт его не брал. — А я Локи, — он улыбнулся, не выпуская руку Грея из своей широкой ладони. Грей поражённо хлопал ресницам, глядя на мужчину, пытаясь думать о чём-нибудь посторонним, лишь бы хоть как-нибудь потушить румянец на своих щеках. Но выходило это довольно плохо, да и сам момент для омеги казался необычным. Их прервал характерный кашель Бастии. — Может, хватит? — Леон недовольно приподнял бровь, глядя на такой взгляд Грея, которым он никогда не одаривал самого Бастию — Да ладно тебе. С каких пор тебя волнует то, как я обращаюсь с омегами? Тем более он действительно очаровательный, — он непринуждённо отмахнулся, а брюнет чуть потряс головой, пытаясь избавиться от навязчивого румянца, — Или, стой, неужели, — он на секунду замолчал, смотря на Леон с такой радостью и удивлением, как будто сейчас свершилась его самая сокровенная мечта. — Неужели он твой омега? О, Господи! Я дожил до.. — Нет, — резко прервал радостнее высказывание Лео мужчина, смотря на него немного раздражённым взглядом. — Тогда что тебе не нравится? Пожалуй, Леон сам не знал, что ему нравится. Локи любил омег, любил по-разному, но почему-то не хотелось смотреть на то, как он кокетничает с Греем, а уж тем более видеть, как Грей смущённо краснеет и чуть улыбается на его движения. — Я пойду? — вопрос, сорванный с губ Грея, помог Леону увернуться от вопроса, на который он не знал ответа. — Да, — Леон кивнул, но внезапно хитро прищурился, вспоминая, что кое-чего, в плане секса, с этой омегой он не пробовал. — Хотя, стой, — он видел, как Грей провернулся к нему, как удивлённо посмотрели на него синие глаза. — Локи, как давно у тебя был секс втроём? Разница в реакциях Грея и Локи была разительной: Грей испуганно дёрнулся, в конце концов, никому, кроме как Бастии, он отдаваться не собирался, зато Локи кинул в сторону ничего непонимающей омежки заинтересованной взгляд, а после поманил к себе пальцем. — Неужели ты хочешь осквернить этот невинный цветок? — Лео говорил о нём всё так же красиво, но с пошлой ухмылкой и явным огоньком в глаза. — Этот невинный цветок осквернило пол секс-шопа, — говорил Леон, смотря на то, как Грей нехотя подошёл к столу, испуганно ждя своей участи. Омега взвизгнул, когда Локи резко схватил его за талию, садя к себе на колени. Он чувствовал, как мужчина оглаживает его талию и живот, перебираясь к бёдрам. — Ну, раз он в твоем распоряжении, то и тебе решать, кому какая дырочка, — Локи с явным задором смотрел на омегу, сидевшего на его коленях. Грей стыдливо опустил глаза, ёрзая. — Может, двойное проникновение? — альфа задумчиво глянул на Грея. Смотря на то, как тот испуганно вздрогнул, услышав его предложение. Бастию окатили слишком напуганным и молящем взглядом. Конечно, вся мольба осталась лишь во взгляде, вслух просить о пощаде он не собирался. Он бы съязвил, но понимал, что грубить себе дороже. Леон может вновь сорваться, и это никому не понравится. Но от понимая того, что с ним хочет сделать Леон становилось как-то не по себе. У него не было никакого желания чувствовать в себе незнакомого альфу. — Мы же вместе порвём ему там всё, — нахмурился Лео, почти вплотную прижав к себе безвольное тело Грея. — До свадьбы заживёт, — отмахнулся Бастия, вставая из-за стола, и опираясь руками на тот же стол. — Хочешь? — это вопрос был обращён уже явно к Грею. Тот удивлённо поднял на него взгляд, поражённый тем, что Леон у него спрашивает. На пару секунд он замер, глядя на альфу, думая, что либо тот так издевается, либо ещё что. — Нет, — он сказал это слишком тихо. Настолько тихо, что Леон смог понять его отказ лишь по тому, что он отрицательно покачал головой. — Ладно, Локи, отпускай его. Поиграли, и хватит, — он сел обратно в кресло, глядя на изумлённого брюнета. Грей сбивчиво, от испуга и непонимания, дышал. — Эй, нельзя так кайф обламывать! Я уже настроился. Грей не особо обращал внимания на слова Лео. Он прекрасно знал: если Леон запретил, то ничего не будет. Он пытался слезть с колен Локи, но тот продолжал настырно держать его за талию, прижимая к себе. — Или… ты ревнуешь? — стоит признать, на лице Лео отобразилось крайнее недоумение, он, совершенно не верующие, смотрел на мужчину. — Что? Я? Эту шавку? Не смеши меня. Мне на него искренне всё равно. Пускай его трахает кто хочет, и куда хочет, — он говорил это с явным превосходством в голосе. Говорил так правдиво, что Грей, после таких слов, как-то невольно затих. Нет. Он не питал надежд, о том, что Леон может испытывать к нему какую-то симпатию, в конце концов, он в этом особо и не нуждался. Он свои собственные чувства списывала на свой возраст: юный, глупый. Так что он почти спокойно относился к такому. Правда, симпатия, была симпатией. И приносила не лучшее ощущения. Но, всё же, слова самого Бастии как-то неприятно кололи. Ему не нужна его любовь. Он сам уверен, что и от своей симпатии быстро избавиться. Он уверен, что не будет скучать по нему, когда Грей, наконец, освободится. Не будет скучать по сильным рукам, низкому голосу, печальному взгляду. Не будет. Он был в этом уверен, как ни в чём другом. — Эй, ты его расстроил, — Лео недовольно глянул сначала на Леона, потом на Грея, - вон, может, ты ему нра… — Чего?! Мне? Он? И ничем он меня не расстроил! — Да что же на меня все так реагируют сегодня, — тихо пробубнил Локи, глядя на взбудораженного брюнета. Как только у Грея появилась возможность слезть с колен мужчины, то от него, в ту же секунду, и след простыл. — А попка у него хорошая, — покачал головой альфа, — ну, рассказывай. — Что рассказывать? — Бастия непонимающе глянул на своего собеседника. — Кто он тебе? — Я просто его трахаю. — Ну, да. Свои байки кому-нибудь другому рассказывать будешь. Ты бы не стал мне запрещать тогда поиметь его. — Ну, тут дело принципа. Я-то у него первый был, да и до сих пор, как-то не очень, что его кто-то ещё трогать будет. Да и он не хотел, видно, что испугался. А какой кайф трахать омегу с лицом сушеной рыбы во время акта? — То есть, ты действительно хочешь мне сказать, что он тебе никто? — Именно, — Леон кивнул, хотя сам прекрасно понимал, что здесь было что-то глубже, чем принципы. — Что-то сомневаюсь. — Ты прекрасно знаешь, что мне не до отношений. Локи тяжело выдохнул, повертев в руке ручку, глядя на документы. Ему самому хотелось, чтобы Леон нашёл себе кого-нибудь. Ему казалось, что Грей просто обязан быть кем-то важным. Вроде, характер неплохой, да и внешность. Всё вроде как сходилось. Хотя, чего ещё ожидать от этой мраморной статуи, что ещё в 19 лет попрощалась со всеми эмоциями. — Сколько ему? — Лео глянул в окно, смотря на лужи в саду и всё ещё моросящий дождь. — Шестнадцать. — Какого?! — альфа даже подскочил, встав со своего стула. — Ну, а что? Возраста согласия достиг, мордочка смазливая, фигура хорошая. И да, там у него уже всё прекрасно, если ты про это, — он зевнул. Не любил он эти дожди, спать сильнее, чем обычно хочется. — Давай закроем эту тему, а? Как видишь, с ним всё хорошо. — Тебе виднее, — покачал головой Лео. "Локи пытался мне что-то ещё говорить про ценность отношений, но, стоит признать, у меня есть один талант — доводить его своим спокойствием. Ему не нравится, когда его речь проходит сквозь собеседника. Странно от него слышать что-то про отношения: он конченный бабник, пожалуй, чтобы записать имена омег, которым он вскружил голову, понадобится огромный блокнот. Он не торопится делать себе личную жизнь, зато мою уверенно строит. Я понимаю: он знает, что делает. Я даже знаю его мотивы, но порой это подбешивает. И сейчас, когда он, до прихода Грея, что-то говорил мне о прекрасных моделях, что могут оказать неплохие услуги, стал говорить мне про что-то всевышнее и прекрасное, то это довольно странно, даже, скорее противоречиво. Мне и ответить ему нечего, на самом-то деле. Все мои заученные сценарии он знает вдоль и поперёк, теперь мне остаётся лишь молчать, глядя на него. А что мне сказать? Что даже если я попробую начать эти отношения, то омега меня через месяц пошлёт? Да и мне далеко не каждая омега по вкусу. Грей бы мог сойти, но он у меня никаких симпатий не вызывает, разве что совсем поверхностных, ну, а про него я вообще молчу. Он же меня просто напросто ненавидит. О чём может идти речь? Пожалуй, ненависть — это единственное, что я заслужил в этом мире. Локи неодобрительно качает головой, глядя на меня своими тёмными глазами. Странно, но я до сих пор не знаю, какого цвета у него глаза. Я не особо обращаю на это внимание, но, почему-то глаза Грея сразу запомнились мне. Его прекрасный, пронзительный взгляд и эта синева. Точно колдовские глаза. Кажется, он даже разозлился. Ещё бы, я бы тоже вышел из себя, если мою столь эмоциональную речь не слушали. Ну, что же. Сам виноват. Знает же — не люблю эти речи. — Может, хватит уже? Ты знаешь: я не люблю эти диалоги, — я как-то отрешённо смотрю в окно. — Когда наберёшься достаточно мозгов, чтобы понять, что тебе нужна омега — вот тогда хватит. Пока, такое чувство, ты даже не осознаёшь всю важность такого человека в твоей жизни. Леон, это нужно в первую очередь тебе, а не мне. Да ты даже омегу «типа» для секса себе завёл. Неужели ты думаешь, что я тупой и не понимаю? Признайся, в первую очередь тебе нужен не секс, а ласка. Но дам тебе совет, с таким отношением к нему, никакой ласки ты не получишь. — Локи, я сам разберусь, хорошо? И от Грея я точно никакой ласки не жду. Поверь, я натворил достаточно, чтобы он меня ненавидел всей своей душой. Он тяжело выдыхает и качает головой. Не достучаться до меня: неужели не понимает? Мне нужна работа, если уж на то пошло. У меня есть цель, и, отклонятся от неё я не собираюсь. Мы попрощались, понимая, что дальше диалог клеиться точно не будет. Массивная дверь за ним закрылась. Что-то больше? Звучит забавно. Я уже и забыл, каково это: иметь значимого человека. Хотя, вроде как, есть воспоминания. Славные были дни, с песнями нирваны и первым алкоголем в стеклянных бутылках. Кажется, я до сих пор помню вкус её губ и аромат её волос. Я помню тот Нью-Йорк, что мы с ней наблюдали с небоскреба. Стоит признать, с высоты он был ещё притягательнее. Особенно в ночное время суток. Конечно, он казался мне не таким прекрасным, как её восхищённое лицо, вид того, как ветер развивал её волосы. С красотой Джувии ничто не сможет сравниться. Интересно, с кем она сейчас? Надо же, я до сих пор думаю о ней. Хотя, ничего удивительного. Прекрасная девушка, и шикарная женщина в будущем. С этим сложно поспорить. Важный человек сейчас? Глупо. Пожалуй, именно в моём возрасте люди совершают безбашенные поступки, зажимаются в углах и слушают музыку, как можно громче. В моём возрасте эти отношения были бы куда ярче. Были бы правила, которыми можно было бы пренебречь, был бы алкоголь, сигаретный дым и она. Мы бы могли всё так же наблюдать ночной Нью-Йорк. Я бы смог любить, я бы смог узреть всю яркость мира, но, увы, оковы бизнеса не дают и шага ступить от сюда. Найти омегу? С моими делами мне нужна омега, которая терпела бы моё отсутствие дома, полное отсутствие внимания и эгоистичность. Я ничего не смогу дать. Мне нечем платить. Какая ирония: столько денег в руках, и такая скудность эмоций. Как обмен с дьяволом. Грей… Зачем я это делаю? Зачем он терпит? Хотя, я разве давал ему выбор? Кажется, его вид становится всё более вымученным. Расстроил? О чём он? Грею ведь должно быть всё равно на мои высказывания, не в первой же. Признаться честно, разбираюсь я в человеческих чувствах, пардон, херово. Не всем такое было дано. Так что понять, что он там чувствует мне довольно сложно. <i>А я к нему? У него прекрасные глаза. Они просто великолепны. В них столько той невинности и доброты, что, пожалуй, в них можно утопиться. Может, это отблески детства? Неважно. В его поведении обычно нет той лёгкости, той наивности, мягкости, но, если он даст слабину, то своей очаровательностью сможет покорить любого альфу. У него мягкие движения и очаровательный запах. Интересно, как он улыбается? Я ни разу не видел. Он бесподобен. Трудно говорить, про любовь, или что-то в этом роде. Он хорош, как омега. Но не больше. Я бы понял, что у меня к нему есть более мягкие чувства, но судя по тому, что я запросто могу его припугнуть или накричать, и меня потом не будет мучить совесть — мне на него всё равно. Я вижу за окном дождь, и неволей вновь вспоминаю Джувию. Даже не спрашивайте, почему такая пасмурная погода у меня ассоциируется со столь весёлой девушкой. Я даже помню, как мы под таким же дождём, целовались где-то в парке. Без зонта, лишь моей кожаной курткой был покрыты её плечи. Я помню, как я касался ладонями её промокшего платья, и как эта тонкая ткань липла к мои рукам. Я помню капли дождя, скользящие по лицу и по волосам. Она потом смеялась и говорила: «вот придурки, стоим под диким ливнем и целуемся», а потом опять целовала. Это было прекрасное время. Если бы не все эти дела, то было бы неплохо сейчас повеселиться. Но даже на наших потасовках с шлюхами, стриптизершами и выпивкой особо не расслабишься. Особенно там, где много людей. Надо держать ухо в остро, и, желательно, одеть бронежилет. Ужасная жизнь. Как же всё надоело. Уже реально допускаю для себя мысль сброситься с крыши, но опять же — нельзя. Да, да, нельзя совершать самоубийство, всё потому что даже нет наследника или жены. Будь у меня другой характер, я бы нашёл какую-нибудь тупую курицу и так же быстро сделал ребенка, а потом со спокойной душой бросился в низ. Но, не могу оставить все деньги тем, кто даже не сможет нормально ими распорядиться и подняться вверх. А так поступать с деньгами, которые отец зарабатывал потом и кровью нельзя. Как минимум это неуважительно. А хорошая омега с таким, как я жить не будет. Вот вам и замкнутый круг. Только и остается, что изнемогать собственный организм и терпеть. Отвратительно."</i> Грей тяжёло выдохнул. Кажется, щёки всё ещё покрыты румянцем. Этот Локи проницателен до чёртиков. Но у Грея не сводилось всё в одно чёткое «люблю». Он хотел его, но совершенно по разному, каждое желание противоречило само себе. Он ненавидел, но любил. Он хотел его в плане секса, но и хотел причинить боль. Убить, а затем спасти. Он не знал, что это. Он был в замешательстве. Почему те слова Леона так прожгли? Он решает пока забить на эти вопросы. Ему хочется отдохнуть от этого всего. Лучше всего — что-нибудь почитать. Как ни странно, но даже Леон не трогал его, когда тот читал. Мужчине нравилось следить за ним во время чтения. Он видел его умиротворенное лицо, его заинтересованность в глазах. Нравилось смотреть на то, как он закусывает губу, как иногда на лице показывается удивление, или же наоборот — непонимание. Как он забавно хмурился или как глаза приобретали какой-то особенный блеск и сам взгляд становился мягким. Он наблюдал за ним до тех пор, пока Грей не поднимал на него взгляд, вздрагивая от неожиданности. Тогда Леон как-то глупо оправдывал своё присутствие или же, что бывало редко, спрашивал, что именно он читает. Брюнет скидывает с себя рубашку, чтобы переодеться во что-нибудь более домашнее, в конце концов школьная форма может помяться. Натянув на себя джинсовые шорты и рубашку на пару размеров больше, что он не удержался, чтобы не купить. Да и что может быть лучше, чем ощущать себя в лёгкой, свободной одежде? Он бы шорты не одевал, но это было требование Леона: чтобы тот в его доме ходил лишь в шортах, а лучше вообще без них. Как же Грея бесят все его требования: носи шорты, надевай при мне чулки, не возражай, не груби, не говори, вообще замолчи, повинуйся, терпи. У Фуллбастера не было места для свободы: ни шага вперёд, ни шага назад. А ещё его до сих пор интересует, что такого в его доме, раз Леон принял такие жесткие меры, чтобы Грей туда больше не сувался. Стоит признать, меры подействовали. Грей даже мысли не допускал, чтобы без спроса пойти туда. Но всё же, те вещи его отчима. Слишком странно. Грей допускал, что Сильвер мог по рассеянности не взять некоторые вещи, но чтобы кошелек. Да и Леон так разгорячился, и все слова не были, чтобы запугать, они ожили в этой реальности. Леон восхитителен, как мужчина. Он высок, чертовски красив и умён. У него сильные руки и серьёзные намерения на эту жизнь. Он знает, что управляет этим миром. У него есть чувство меры. Он высокомерен до чёртиков, и это ничуть не уменьшает его великолепности. Немного эгоистичен, груб, силён. Он легко покоряет сердца омег. И я… кажется…могу испытывать к нему симпатию. Может, я повёлся на деньги, на блеск золота и красоту богатства? Или же… тут что-то глубже? Что-то сильнее и выше? Люблю… его? Грей резко дёрнулся, пытаясь опомниться. Он знает, что его возраст и не на такое способен, гормоны там, все дела. Желание ласки, нежности, да и полежать под тёплым боком альфы. Грей понимал все эти желание, инстинкты, но соглашаться с ними не хотел. Он знал: перерастет и всё пройдёт. Возможно, сейчас какой-то сбой, перестройка там гормонов, или как это называется? Вот ему и хочется всякой чепухи. Да и он ничего такого приятного, кроме этой тупой боли, не испытывал. Ну, уж нет, он точно не даст взрасти, стать сильнее этому чувству. Не надо ему это. Он ненавидит его. И в этом нет сомнений. Он поступил с ним так отвратительно, так грязно. Грей слышит стук, чуть не выронив книгу из рук, что он собирался начать читать, посмотрел на дверь. — Не занят? — пожалуй, Локи он точно не ожидал увидеть. — Нет, а что? — он удивлённо глянул на мужчину, кладя книгу на стол. — Поговорить хотел с тобой, ты не против? — Нет, — он покачал головой. — Я сяду? — Лео подошёл к нему как-то непозволительно ближе, заглянув в его удивленные глаза. — Садитесь, — он кивнул, напряжённо сглотнув, и сам сел на диван. — Прошу прощения, за моё любопытство, но какими судьбами ты здесь? Просто, странно видеть у Леона постоянную омегу, пусть, как он выразился, лишь для секса. — Там были кое-какие обстоятельства. — А можно подробней о них? — Нет, — он отрицательно покачал головой, нервно закусив губу, — я не могу вам рассказать. Но, если вкратце, то считайте, что Леон меня приютил. — То есть, ты здесь добровольно? — не унимался Локи, внимательно смотря на омегу. — Не совсем. Я же сказал: я не собираюсь вам об этом говорить. — Жаль, очень жаль. А как он хотя бы к тебе относится? Про это ты можешь мне рассказать? — Он… ничего хорошего в его отношении ко мне нет. Нет, если бы мне нравилось то, что со мной обращаются, как с последней шлюхой, орут чуть ли ни за то, что я неправильно дышал, ограничивают свободу и не дают мне даже шага сделать, то мне бы это нравилось. Но, увы, я человек с нормальной психикой, и мне это совершенно не нравится. Да в его обращении нет ни капли человечности! То ли он чёртов садист, с повышенным либидо, или такой конченный эгоист, что мне интересно: а как таких вообще земля носит? — он говорил это со злобой в голосе, да и в глазах. Он говорил уверенно и чётко. Локи на пару секунд растерялся. Грей не был похож на тех эмоциональных омег, кто расстраивается из-за нелестных высказываний людей о них. Но то, что было недавно в кабинет Леона, то, как Грей поник услышав высказывание Леона навевало мысли о другом. Лео уверен: Грею чхать на мнении людей, на которых ему самому всё равно. Но, тогда, слишком много обиды отразилось в его глазах, когда Бастия так эмоционально говорил про него. Он был уверен, что, возможно, хотя бы Грей испытывает к Бастии нечто такое тёплое. Тогда дело подсунуть Грея Леону было бы плёвое: Бастия бы не смог долго продержать под ласковым взглядом омеги и ярым пониманием того, что он не безразличен. Леон из тех людей, что не выдерживают натиска милых омег. Но, увы, Грей не собирался никого одарять ласковыми взглядами и знаками. Да и судя по этому парню, то, даже если бы Леон ему и нравился, то ничего бы из этого не вышло. Локи понял, что брюнет был скрытен до чёртиков. — Вот как, — он, тяжело выдохнув, покачал головой. — Ну, ты это, не отчаивайся, — Локи не знал, зачем решил его приободрить, — Леон не из тех, кто играется с кем-то уж очень долго. Отпустит тебя, найдёшь себе альфу, осчастливишь его детишками, и будешь жить припеваючи. — А, — он на пару секунд запнулся, обдумывая: стоит ли говорить, — а если бы мне Леон нравился? — Что? — кажется, изо рта альфы вырвался какой-то непонятный сип. Нравится или не нравится? Что тут вообще за дурдом? — Ну, вы ничего не подумайте, просто он, ну, просто…. — Так он тебе нравится или нет? — резко перебил его мужчина, поправив очки. — Нет, конечно! — он подскочил, а щёки, в очередной раз, опалил яркий румянец, без всякой пощады сдававший его полностью. — Ладно, дело твоё. А вы бы забавно смотрелись. Такой милый и одновременной самоуверенный омега и деспот-альфа, — он усмехнулся своим словам. — А вы его давно знаете? — Ну, довольно долго, а что такое? — Почему вы считаете его деспотом? — Там отдельная история. С бизнесом связана. Знаешь, сколько ему? — Нет, — омега отрицательно покачал головой, прижимая колени к груди, и кладя голову на них. Грей заинтересованно глянул на Локи. — Двадцать два, — он усмехнулся, глядя, как брюнет, в шоке раскрыл глаза, непонимающе глядя на своего собеседника. — Сколько?! Как такое возможно? Он же… — А я тебе про что. Может, знаешь, может нет, но большая часть денег ему по наследству досталась. Но, он же как-то поднялся за год на место вперёд. А новичкам в бизнесе поднять это ой, как сложно. — Он убивал? — напряжённо спросил Грей. За окном особенно сильно грянул гром. Ударив своим грохотам по слуху, заставив вздрогнуть. — Да, — мужчина кивнул, — причём именно он сам. Киллеры, конечно, тоже были. Но, бывало, он сам убивал, своими собственными руками. Способами он не брезговал. Но на то были свои причины. Месть, все дела. Потом, вроде, остепенился. По-крайней мере, больше я от него ничего про убийства не слышал. — Звучит не очень весело. — Ладно, пойду я, пока дождь сильнее не стал, а то и гроза уже, — он встал, — и да, не говори Леону про то, что знаешь. Уж тем более не говори, что это тебе сказал я. Договорились? — он улыбнулся. — Хорошо. До встречи. — Удачи тебе с ним. — Да, спасибо. Она мне понадобится, — он чуть усмехнулся, проводив взглядом альфой. Дверь захлопнулась. Убивал? А это уже не смешно. То есть, если он захочет, то запросто сможет меня пристрелить? Чёрт, я так не хочу. Не удивлюсь, если у него в бардачке или в столе лежит пистолет. Но, всё же, трудно говорить, что этим Локи меня не заинтриговал. Месть? Из-за чего он мстил? Что может подвигнуть человека убивать других людей? А узнать мне не откуда. Локи, судя по всему, больше словом не обмолвится. У Леона спрашивать бесполезно, а так, он вряд ли ведёт дневник, и там всё записывает. Убийства. В комнате вновь раздался звук от открывающейся двери, резко вырвав парня из своих мыслей. Грей поднимает взгляд — Леон. — Сразу раздеваться, или устроить стрип-шоу? — Грей говорил бесстрастно, как-то самоотрешённо смотря в сторону. — А у тебя есть желания отдаться мне? — У меня его никогда нет, и, сомневаюсь, что появиться, но вас это никогда не волновало, — он смотрит на него. — Я за другим, — он оглядел комнату, и снова бросил взгляд на омегу, — к тебе ведь Локи заходил, да? О чём говорили? Я, надеюсь, тебе хватило мозгов не рассказывать каким боком ты здесь? Или ты тут же стал жаловаться? — В следующий раз обязательно не хватит, — злостно глянув на Бастию, промолвил Фуллбастер. — Вот и отлично, — поправив галстук, бросил в ответ Леон, собираясь вновь покидать его. — Эй, — его окликнул брюнет, Леон повернулся в его сторону, — можно завтра сходить погулять? Выходной, да и погода хорошая должна быть завтра, — он глупо оправдывал своё желания, боясь опустить взгляд и расстаться на пару секунд с его глазами. — Иди, — он пожал плечами. — Отчитываться передо мной тебе не обязательно. — Но вы же говорили, что… — Ну, а теперь так говорю. Что-то не устраивает? — резко перебив, сказал Леон, сонно зевнув. — Нет, — он качает головой. А взгляд у Леона действительно сонный. Кажется, ещё немного и под глазами пролягут темнее круги. Ему эти синяки точно не пойдут. Вообще, всякие пятна на его коже смотрятся не очень эстетично. Дверь закрылась. Кажется, в воздухе на пару секунд застыл его запах. Грей шумно вдыхает, и откидывается на диван. Ему нужно отдохнуть от всего этого, отвлечься. Синоптики обещали солнце завтра, тогда почему бы не прогуляться? А то точно тихо крышей поедет, если останется здесь безвылазно на все выходные. Вроде, одна чёрная полоса позади, вот-вот должна пойти белая, дать Грею вдохнуть свободу и ощутить ту лёгкость по своему телу. Но, кажется, сейчас было всё против него. Ещё одна неудача, не дав даже шанса отыграться счастью, ждала его уже совсем скоро.Oh, you want me О, ты хочешь меня, A number of different ways По-разному… Feel me, fuck me, hurt me, love me, Почувствовать меня, переспать со мной, причинить мне боль, любить меня Hate me, save me, kill me Ненавидеть, спасти и убить..
______________ Песня: "Zeromancer – Doppelganger I Love You"