То, что мы испытываем, когда бываем влюблены, быть может, и есть наше нормальное состояние. Влюбленность указывает человеку, каким он должен быть.
Антон Чехов
Глаза в испуге раскрылись, рот судорожно хватал воздух. Тело на кровати резко подскочило, принимая сидячее положение. Дрожащие руки зарылись в растрепанные, светлые волосы. Звук от огнестрельного оружия, запах крови и вид кровавого месива до сих пор стоял перед глазами так отчётливо, будто он может сейчас его потрогать. Перед глазами застыли мёртвыё, пустые глаза матери. Он видел это снова. Он ощущал это снова. Леон посмотрел в окно: луна как-то непривычно ярко светила, покрывая своим ровным светом всю комнату. Он дёрнулся, когда услышал скрип от открывающейся двери. В дверном проходе застыла омежья фигура, не решаясь зайти в комнату. — Чего тебе? — Леон пристально вглядывался в его фигуру, окинутой ночной тьмой. — Я слышал, что вы кричали. Всё хорошо? Леон застыл. Он чувствовал, как дрожат руки и дёргаются губы. Грей нерешительно сделал шаг вперёд. Леон стал видеть его более отчётливо, видел его взволнованное лицо и тонкие руки, что держались около его груди. — Иди ко мне, — мужчина тихо позвал его к себе, протянув ему руку, словно своему спасению, словно лучику света в этой ночной шали. Леон смог спокойно выдохнуть, когда почувствовал, как Грей оказался в его объятьях. Он судорожно обнимал его ещё сильнее, прижимая к себе теснее. Грей отвечал тем же, зарываясь своими длинными пальцами в его непослушные волосы, прижимаясь к нему всё сильнее. Он чувствовал тепло и спокойствие, разливающееся по всему телу от присутствия брюнета сейчас. Он судорожно выдыхал, суматошно водил руками по его телу и лихорадочно шептал его имя. — Грей, Грей, Грей. Не уходи. Слышишь меня? Не уходи, — сбивчиво шептали тонкие губы, тщетно прижимая к себе теснее.Don't you ever let me go Никогда не отпускай меня
Он вдыхал его запах, ощущал это спасительное тепло и спокойствие, исходящее от него. Его пробило на болезненный жар, когда почувствовал, как руки Грея обхватили его шею. — Пожалуйста, не уходи. Вспышка молнии на улице и громкий грохот вырвал Леона из его взволновано-спокойного сна, из тёплых объятий омеги. Он проснулся в холодном поту, без Грея в своих руках. Всё так же светила луна и шёл дождь за окном. Он слышал тик часов и собственное, тяжелое дыхание и, кажется, стук своего сердца, бешено стучавшего об рёбра. Он сел, глядя на свои дрожащие руки. Конечно, Грей бы не пришёл. Их комнаты слишком далеко, и услышать крик с одного крыла, в другом, было невозможно. Леон, встав с кровати, подошёл к широкому окну, глядя на тяжелое небо и на всё те же капли дождя. Когда же этот дождь уймётся? Беспокойные тучи навевали мысли о своём собственном душевном смятении. У него уже нет сил. Он так устал от всего этого. «Интересно, а который сейчас час? Плохо, если ночь. Заснуть уже не смогу, а днём ходить, словно зомби, тоже как-то не особо хочется. Беру с тумбочки телефон, быстро разблокировав экран, глядя на время, недовольно поморщился. Четыре утра! Нет, вы понимаете? Четыре, мать вашу, утра. Завтра, а точнее сегодня, важное совещание с тем противным типом, с его слащавым голоском и в розовой рубашкой. Да, чёрт возьми, я бы давно его пристрелил, но, увы, его предложения действительно выгодны, так что придётся завтра натягивать улыбку и кивать на фразы. Ах, да, ещё смеяться над его тупыми, заезженными шутками. Неужели он действительно думает, что его выродки фраз смешные? Хотя, он даже сарказм от иронии не отличает, о чём может идти речь? Жаль, что у меня нет друзей полуночников, чтобы хоть как-то скоротать время. Хотя, есть Локи. Признаться честно, хороший он мужик. По крайней мере, он не один раз вёл со мной разговоры ночью. И не важно, пьяный я, или трезвый. Правда, на следующий день он мог капать мне на мозги, на счёт моих поздних звонков. Но, на самом деле, я благодарен этому парню. Честно, я даже понятия не имею, как мы сошлись. Снова смотрю на экран телефона: 04. 15. Немного прошло — две минуты. Чёрт меня дёрнул, но, открыв записную книжку, я как-то привычно, набираю на знакомый номер сообщение. К слову, раньше он был у меня подписан, как, прошу прощения, «шлюха». Ну, а что? Девушек, когда они спят с кем попало, так называют, почему тогда нельзя называть так парня? Правда, Локи, увидев своё милое прозвище, заставил переименовать. Леон 04.16. Эй, парень, ты спишь или трахаешься? Локи 04.18. Ты действительно думаешь, что я могу трахаться в четыре ночи? Леон 04.19. Кроликам не принципиально, когда спариваться. Локи 04-20. Зависть — плохое дело, мистер мраморная-статуя-без-эмоций. Леон 04. 23. Даже если бы я был лишён всевозможных связей с омегами, то я бы не стал завидовать тебе. Локи 04.25. Если бы ты не имел никаких связей с омегами, то ты был бы геем, и тогда бы ты завидовал тем девушкам, что подо мной. >:) Леон 04. 30. Блять. Леон 04. 30. ФУ. ФУ ФУ. ФУ. ЛОКИ, ПЛОХАЯ СОБАЧКА. Локи 04.32. Ты оценил, я смотрю :D Леон 04.33. Мне скучно:с Локи 04. 35. Иди Грея разбуди. Я думаю, ты найдёшься, чем с ним можно будет заняться. Леон 04.37 Ты про монополию? Локи 04.39. Блялол:D Локи 04.39. Да, выкупи его задницу и развлекайся с ней. Леон 04. 43. Он спит. Я не хочу его будить. Пускай отдыхает. Локи 04.46. … Что? ЧТО? Ты серьёзно? Ты спокойно разбудил меня, зная, что завтра у меня дела, но не хочешь будить Грея, потому что хочешь, чтобы он выспался. Локи 04.46. ЭТО ЛЮБОООООВЬ. <3 Леон 04.47. Оооой. Побежала коза в щавель. Всё, иди спать дальше. Страстных тебе снов. Локи 04.47. С участием Грея: 3 Ммм, как представлю, что я его… Леон 04.48. Иди в зад. Всё, обида захлестнула мою бренную душу. С глаз долой тебя. Локи 04.50 Просто он тебе нравится :3 Леон 04.53. > Сказал, что не хочешь будить омегу. > Начинают заливать про вечную любовь. ясно. ЯСНО. ЯС НО. Локи 04.56. Я буду свидетелем на вашей свадьбе, ок? А можно ещё крестным отцом? Леон 04.58. Пожалуй, я выйду в окно. Локи 05.00 Ладно, я спать. Сладких) Это был бы абсурд, если бы я разбудил его, чтобы заняться сексом. Я же не конченный извращенец. Натягиваю на себя штаны, глянув в окно. Уже подумываю купить себе квартиру в центре города. Да, может быть шумно, но пейзажи здесь вообще не живописны. Надоел этот идеально-белый дом напротив окна. Эта ослепительная роскошь и фарс. Конечно, здесь есть огромное пространство в виде сада. Однако, всё чаще чувствую себя заложником этого дома. Либо, мне уже настолько скучно, что я начинаю тихо сходить с ума. Не знаю, быть может, многим знакомо это чувство: когда немного страшно, тошно и, возможно, даже грустно. И дело не в кошках, что давно превратили твою душу в кровавое месиво. И не в мостах, что давно пеплом лежат где-то внутри тебе. И даже не в серости буднях. Тут что-то глубже и больнее: и с каждым разом, когда ты сильнее осознаёшь это что-то, тебе становится лишь хуже, до судорожных всхлипов и слёз на щеках. Знакомо? Хорошо, если нет. Это отвратительное чувство. Такое чувство, что ты отдал всё: все свои мечты, мысли, душу. Вы знаете, как трудно жить без мечты? Нет? Надеюсь, что не знаете. Это ужасно больно, когда у вас одни лишь цели. Когда знакомые лица перестали вам улыбаться. Вы умирали в душе? Чувствовали, как не можете улыбаться из-за пустяков? Хочу надеется, что нет. Это отвратительно. Я знаю: есть люди, которым хуже чем мне. Быть может, со мной что-то не так, или я не правильный, но мне и в правду становится трудно терпеть всё это. Но нет. Сдаваться я не собираюсь. Ну, мне бы хотелось думать, что это так. На самом деле нервы у меня потрепанные. Я видел, как велась перестрелка в 15 лет. Я видел, как пули проделывали в людях дыры и те падали на пол, истекая кровью, и болезненно стонали. Я помню напуганное лицо отца, как он суматошно меня хватал, пытаясь утащить подальше от этого места. Я видел огонь, я видел боль, я видел, как люди надрывно плакали, я слышал рвущий душу крик и самое главное: я видел, как истекло кровью тело моей матери, как она захлёбывалась собственной кровью. Я помню, как отец обнимал меня дрожащими руками, раненный в плечо, как он дрожал, благодарил Бога за то, что хотя бы я остался жив. Я отлично помню вид того, как пули безжалостно пробивали их тела. Я помню, как потом оставались кровавые следы на полу и обоях. Я помню крики о помощи. Я помню звук оружия и перезарядки. Я помню. Помню всё, до последнего вздоха, до последнего крика. Я видел этот пол усыпанный трупами, залитый кровью и звук того, как изо рта людей буквально выливалась кровь, с противным, булькающим звуком. Я помню мёртвые глаза матери, они смотрели куда-то вверх. Я помню, как её прекрасное платье было перепачкано кровью. Мы не смогли даже попрощаться. Я смутно помню следующие события, и вспоминать не хочу. Мне хватило этого всего по горло. Надо бы выпить побольше кофе. Сегодня предстоит трудный день. И, как всегда, под конец, буду злой, как чёрт». Утро, на удивления Грея, выдалось солнечным и просто прекрасным. Тем более, сегодня он всё же выберется погулять. Как ни странно, но даже Леон сегодня утром его почти не трогал, и, что самое главное, не пускал в его сторону этот презрительный взгляд, который обычно всегда получал Грей лишь за своё появление в поле зрения Бастии. — Ты ведь сегодня гулять идёшь? — спросил Бастия, встретившись с Греем в коридоре. — Ну, да, — кивнув, ответил брюнет. — Зонтик возьми, дождь обещали, — он сказал это немного холодно. Сразу же проходя вперёд. Грей был слегка поражён. С каких пор Бастия стал заботиться о нём? Хотя, предполагающийся дождь ему никак не нравился. В последние время погода, будто по какой-то дурацкой иронии, точно соблюдала все события жизни. И все дни, которые Грей провёл в какой-то ужасной, разрывающей, тупой боли, погода была просто ужасная. При всей любви Грея к такой погоде постоянный холод, слякоть и бесконечные лужи уже давно перестали его радовать. Новость о том, что сегодня вечером вновь будет дождь, его изрядно огорчила.***
— Эй, Грей, ты где там застрял? Уже все лишь тебя ждут! — недовольно говорил Нацу. — Не поверишь, но в Нью-Йорке есть такое частое явление, как пробки. И я в неё попал. — С каких пор в метро есть пробки? — недовольно процедил Драгнил — Я на машине. Всё, просто подождите ещё немного. Я что-нибудь придумаю, — он раздражённо сбросил и глянул на водителя. Тот, судя по всему, тоже был вне себя. Он как-то нервно стучал пальцем по рулю и напряжённо смотрел на ряд машин перед собой. — Я, наверное, пешком лучше дойду. Или на метро. Всяко быстрее будет. А вы сворачиваете на ближайшем повороте, — брюнет положил телефон в портфель. — Отлично. Грей выскочил из машины. Слава Богу, что хоть они ехали около обочины, иначе были бы проблемы с обходом машин, что стояли в пробке и, зачем-то сигналили, как будто это как-то поможет. На бегу закидывая портфель на плечо, Грей побежал в сторону метро. Погода, к слову, была так себе. Без кожанки — холодно, с ней — жарко. Ткань майки начинала неприятно липнуть к спине. Хорошо, что он хотя бы успел добежать до своей станции и, буквально, запрыгнуть в вагон. Людей оказалось не так много, и Грей позволил себе сесть на сиденье. Как только он тронулся в ушах неприятно зазвенело. Грей никогда не жаловался на то, что его укачивает, но почему-то поездка в метро всегда отзывалась либо звоном в ушах, либо головной болью. Обычно от этого помогала отвлечься музыка, раньше он этим пользовался, пока, однажды, не заснул и не пропустил свою станцию. Поэтому приходилось терпеть головокружащие ощущения. Но хотя бы сидя. Но и тут его настигло поражение, на второй станции вагон резко заполнился людьми, и ему пришлось встать, чтобы освободить место старушке с огромными пакетами и кое-как протиснуться к выходу. Как же он ненавидел давку. Мало того, что все к тебе липнут своей одеждой, так ещё и сзади разместился какой-то амбал, плотно прижимающийся к спине брюнета. Он кое-как удерживал своё желание сейчас же не пнуть его. Как только двери разошлись в разные стороны, он пулей выскочил из вагона, да и чужая рука всё ближе подкрадывающееся к его заднице, мягко говоря, не радовала. Пришёл он на место запаханным, с ярой ненавистью к этой чёртовой погоде и кожанкой, что неприятно липла к рукам. — Да неужели! — Люси недовольно посмотрела на Грея. — Да там, правда, пробки были! — он выдохнул, пытаясь отдышаться. — Да и вы меня вместе ждали, так что не надо ныть, что вам было скучно, — фыркнул он, всё же решая снять куртку. Плечи неприятно обдул осенний, холодной ветер. Хоть и холод был неприятный, но кожанку он всё же снял. Бок неприятно ныл, а во рту жуткая сухость. В отличие от утра, начало дня выдалось, мягко говоря, не очень. — Стоп, Грей, — кажется, Люси посмотрела на него как-то… пошло? С явной ухмылкой. — Что это у тебя на шее? — продолжала блондинка, держа в руке пластиковый стаканчик с кофе. Грей готов был поспорить, что этот кофе купил ей Нацу. Брюнет, заметив эту мелочь в её руках, слегка поморщился. Как же ему этого начинает не хватать. Этой заботы и любви, выражающееся в ненавязчивых касаниях, лёгкой улыбке, покупки кофе в кафе и вручении цветов, сорванных с клумбы. Грей не мог похвастаться всеми этими вещами, зато, засос на шее, что увидела зоркая девушка, наверняка, говорил о другом. — И не говори, что это синяк, — отпивая мокко, продолжала девушка. Грей кое-как отмахнулся от заинтересованных его личной жизнью друзей.***
Брюнет действительно рад, что у него получилось вырваться из всей этой суеты. Посиделки с друзьями оставались всё такими же уютными, веселыми и невероятно дружескими. И погода вскоре оказалось не такой уж и противной. Под вечер кожанка пришлась очень кстати. Он уже забыл, как это: смеяться почти на весь зал на просмотре кинофильма, кидать в друг друга попкорном. Как это: сидеть в кафе и на спор, залпом выпивать второй стакан сока, стараясь всеми силами опередить других в этом плане и выиграть. Как это: разбрасывать листья, утащить у друга шарфик, и, как идиот, бегать по всему скверу от своего друга. Он впервые за эти два месяца так искренне смеялся, так чисто радовался. Он забыл это прекрасное чувство безмятежности всего за два месяца. За два жалких месяца. Но как же теперь он был рад этому. Он слышал, как под сапогами хрустят листья, чувствуя в руках шарф Нацу. — Эй, а ну верни! — Драгнил налетел на него со спины, заставив Грея пораженно выдохнуть, и на секунду разозлиться на себя за то, что не смог убежать. Ещё пять минут прошло, как Нацу отвоёвывал свой шарф у омеги, попутно весело смеясь. Ещё через пять, Грей видел то, как Нацу заботливо закутывал смущённую Люси в него. Грей на пару секунд улыбнулся, глядя, как девушка смущённо отводит взгляд, и как Нацу аккуратно завязывает на её тонкой шее серый шарф. Резко, как-то совсем уж нежеланно, Грей представил то, как Леон завязывает на нём шарф, или отдаёт ему свою куртку. На несколько секунд сердце приятно сжалось, а щёки опалил яркий румянец. Грей стыдливо опустил взгляд вниз, неуверенно перебирая пальцами. Очередной день медленно кончался. У брюнета было просто прекрасное настроение, даже на секунду в его голове проскользнула мысль, что он бы не отказался в эту ночь побыть с Леоном. На самом деле, Грей знал, как можно направить этого грубого альфу на более нежный лад, и, стоит признать, иногда у него это получалось. Дисплей экрана мобильного телефона ярко выделял время: 22.45. А они с Нацу, кажется, прощаться и не собиралась, слишком душевные разговоры получались сегодня. Они шли только вдвоём, все уже разошлись домой, сославшись, кто на холод, кто на то, что дома ждут родители. Они шли медленно, шурша сухой листвой. Нацу рассказывал о новой игре, которую купил на «Steam»* по чертовски низкой цене, мимолётном говоря что-то про то, что Гейб* умеет радовать людей такими скидками. Он говорил о своём любимом фильме «Бойцовский клуб» и о том, что начинает ненавидеть эти вечные дожди. Говорил об извечных рефератах, что он пишет из вон рук плохо и о … духах Люси, аромат которых, ему чертовски нравится. — Грей, — его тон на секунду приобрел какой-то холодный оттенок. — Да? — он поднял на него взгляд, застёгивая кожанку до самого горла. — Я не могу больше на тебя такого смотреть. Стоило нам остаться вдвоём, как ты тут же, как бы сказать, поблек, что ли. Идёшь и совсем уж изнурительно улыбаешься. Грей, что случилось? Ты ведь можешь довериться мне. Он смотрел на него серьёзно, и резко схватил его руку, сжав своей тёплой ладонью его, почти оледеневшую, руку. Грей вздрогнул, но не отстранился. — Расскажи мне, — он говорил настойчиво, заставляя омегу немного смущаться такой внезапной решительности. — Дело в твоём новом альфе? Он заставляет страдать тебя? Он делает с тобой это насильно? Расскажи. Доверься мне. Грей молчал, со стыдом опуская голову, разглядывая листья, что во мраке ночи, уже не пестрили своими яркими оттенками. Брюнет вздрогнул, когда ощутил, как он оказался вплотную прижат к Нацу. Их объятья были дружескими, в них даже не было той интимности, что обычно бывала, когда Леон, в каком-то странном наваждении, обнимал его. — Мы оба видим, как несчастен этот мир. Но почему я обязан, кроме этого мира, видеть такого тебя? Неужели, ты тоже хочешь прогнить вместе со всеми своими мечтами? Грей молчал, устремив свой взгляд на небо, гордо блестевшее несчётным количеством звёзд. — Сколько ты будешь это терпеть? Пока не погибнешь? Пока в тебе не потухнет единственная мечта? Сколько, Грей, сколько? Грей касается холодными пальцами его лица. Грей смотрит на него молящим взглядом. В том взгляде немая просьба прекратить. — Если ты не перестанешь меня жалеть, то я точно не выдержу, — тихо шептал Грей. Резко включился фонарь, озаряя светом сухие листья и двух парней. — Отпусти, — шепчет Грей, чуть щурясь от яркого света, что так резко ударил в глаза. — Сколько раз ты говорил мне это отпусти? Сколько раз ты не разрешал мне помогать с твоими проблемами? Сколько раз, ты даже не рассказывал мне о них… Грей, — на полувдохе шепчет Нацу, прежде чем сильнее прижать его к себе. Брюнет безвольно уложил голову ему на плечо, сдерживаясь из последних сил, чтобы, не дай Бог, не рассказать ему, то, что мучает его уже два месяца подряд. Он не знает, сколько они так простояли. Да и ему было всё равно. Он слышал шумное дыхание Нацу и биение своего сердца. Через пять минут Драгнил почувствовал, как руки омеги обхватили его со спины. Каждый по-своему сходит с ума. Кто-то погибает в одиночестве, кто-то вешается на петле удушливой боли. Кому-то обрезают крылья, забирая последнюю мечту. Кто-то кричит от страха, а кто-то тихо плачет от тошноты, что годами стоит в его горле комком. Кто-то ловил птиц, а кто-то языком снежинки. Кто-то смешивается в серой толпе, а кто-то окрасил волосы в ярко-жёлтый. Кто-то сидит в дорогом кабинете, а кто-то под забором, радуясь одному центу в своих руках. Кто-то держит в себе огромный, красочный мир, а у кого-то за душой ни копейки. Кто-то молится Богу, а кто-то дьяволу, а вон тот парень и вовсе не верит в религии. И каждый сходит с ума по-своему, и у каждого на душе свои кошки. И кто-то сжигает мосты, а другие рушат башни. Кто-то верит в любовь, а кто-то говорит, что это чушь, но была одна загвоздка — они все держат за руки тех, кому отдали жизнь. И все они любят, и каждый по-своему, каждый любит чужих кошек и пепел от сожжённых мостов. И каждый по-своему счастлив. И кто-то от любви потерял голову, а кто-то теряет от боли, что принесла та любовь. И если Грей относился ко вторым, то тогда, к кому относился Леон? Он не любил и в руках не держал своё солнце. Кормил лишь своих кошек и пепел от мостов выкидывал вон. Быть может, тогда, со временем, он привыкнет ко… мне? — Я люблю его, Нацу, — шепчет Грей, даже не зная: зачем он говорит это ему. Он любит его кошек, и тот пепел, что он оставляет после сожженных мостов. Он любит его голос и кофе, что он пьёт каждое утро. Он любит его руки и тонкие губы. Он любит его взгляд и ямочки на щеках. Он любит его. Полностью. И нуждается в нём всё больше и больше. — А он? — Нацу уже прекрасно знает, что нет у Грея никакой истории любви. Нет ласковых поцелуев, лёгких касаний и мягких взглядов. — Он любит бреве* по утрам, Scotch Lion* и Джек Дениалс*. Любит перечитывать Гарри Поттера и Песнь Льда и Пламени. Обожает «крёстного отца» и слушает альтернативный рок. Ему нравиться роллеры и перьевые ручки. Он ненавидит свои сны и…меня. — Тогда полюби другого, — уверенно заявляет Драгнил, чуть отдаляя от себя притихшего омегу. — Не говори, что не сможешь его разлюбить. Всё ты сможешь. Просто найди то, на что ты мог бы отвлечься. Да будь твой Леон хоть самым сексуальным парнем на земле, постарайся найти в нём недостатки… — Понимаешь, Нацу, — внезапно перебил его Грей. — Я вижу и знаю о его недостатках. Он раздражает меня своей эгоистичностью, манерой поведения со мной, своим высокомерием, но я люблю его… или нравится — не знаю. Но это явно что-то больше, чем просто мимолётная симпатия. — С каких пор ты стал так спокойно говорить об этом? — Я надеюсь, что мне полегчает, и я смогу быстрее разобраться со всем этим. Потом, надеюсь, вернусь в прежнюю колею. А то самому надоело вести себя, как чёрт знает что. — Надеюсь, это наступит быстрее, чем я думаю. Я соскучился по твоему вечно недовольному лицу и выкриках, что ты надерёшь мне задницу, — он усмехнулся, глядя на то, как Грей чуть улыбнулся, глядя вниз. Ему было тяжелее с каждым днём. Он терпел из последних сил, сдаваться, конечно, он не собирался. Но собственное опустошение уже било по нервам. Так вырви же сердце наружу, станет дышать легче. Грей выдыхает, и, поднимая голову, смотрит сначала на Нацу, а после, заметив машину, что стояла вблизи парка, устремил свой взгляд на неё. Уж слишком знакома была иномарка, уж слишком знакома была фигура, что стояла оперевшись на эту машину. Он чуть щуриться и пытается вспомнить, кому может принадлежать машина. Осознание пришло резко и довольно болезненно. Он чуть пошатнулась, вздрогнув. Нет. Нет. Нет. Холодные капли пота прошлись по затылку, понимание становилось всё отчётливее, всё изощрений рвя ниточки нервов. — Нацу, отпусти, — тихим и немного дрогнувшим голосом говорит Грей. — Эй, ты чего? — он был немного взволнован таким поведением омеги. Брюнет дёрнулся в его руках, когда увидел, как та фигура, решила подойти к ним. Он видел каждый его размеренный шаг и фигуру, что под покровом ночи, являлась лишь силуэтом. — Нацу, пожалуйста, иди домой. Сейчас же, — он пытается выбраться из сильной хватки Драгнила. Нацу действительно ничего не понимал, но Грея всё же отпустил. Он видел, как брюнет резко переменился в лице, видел, как тот взволновано смотрел куда-то за его плечо. — Иди домой, пожалуйста, — шептал Фуллбастер, с мольбой смотря на парня. Он прекрасно понимал, что если ему самому точно не повезёт, то и Драгнилу может перепасть. Прошло десять секунд. Десять секунд и Грей видит за спиной Нацу, который даже не додумался всё же уйти, Леона. Он прекрасно знает, что ему нельзя было так обниматься с Нацу, он прекрасно знает, что сегодня он получит сполна. — Прошу прощения, но не могли бы вы удалиться? — он кладёт руку на плечо Драгнила, поправив шарф на своей шее. Надо же, даже этому мистеру-вечно-холодные-руки бывает холодно. — Леон, он уже собирался уходить, — он решил при Нацу не обращаться к нему на «Вы», это выглядело бы довольно странно. Взгляд Нацу удивлённо переходил с Леона на Грея и наоборот. Он не мог поверить что этот тип, с серьезными глазами, мог быть "парнем" Грея. Он выглядел немного угрожающи и злым. Нет, он точно не мог представить его с Греем. Нацу осматривает мужчину, глядя на его идеально-белые волосы, какую-то аристократическую бледность. А взгляд у него пустой, даже не то, как он смотрит, а именно глаза. Совершенно пустые, лишь слегка, в свете фонаря, виднеющееся карий отлив. Пустышка. Нацу видит, как на него смотрит Грей. В глазах немая просьба уйти, а руки дрожат, да и сам он выглядел напуганным. Он… его боится? Нацу понимал, что ему-то ничего, а вот Грей же чего-то боялся. А он отлично его знал, что просто так эту омегу было сложно припугнуть. Ему было как-то больно видеть такого Грея. Кажется он стал ненавидеть Леона с такой же чёткостью, что и Грей. У него вообще в голове не мог уложиться тот факт, что он действительно может его сломать. Ему это казалось невероятным. Грей был до не приличия живым и сильным. Что должен был сделать Леон, чтобы так изменить Фуллбастера? — Нацу, ты хотел пойти домой, — тихо шепчет омега, а руки всё также дрожат. Нет, он не может просто так взять оставить его здесь один на один с ним. Он не может смотреть на такого Грея. Да, чёрт возьми, он не мог быть таким! — Я думал, что мы не договорили, — внезапно выпаливает Драгнил, и мысленно даёт себе подзатыльник за такую глупую фразу. — О, я видел, как вы разговаривали, может Вам одолжить машину, чтобы вы там договорили, там тепло, удобней разговаривать будет, — он говорил слово «разговаривать» до безумия чётко, как бы выделяя его. — Ты не о том подумал, — он поднимает на него взгляд. — Нацу, иди. Мы сами разберёмся. Нацу, скребя душой, собрав остатки своей силы, уходит. Ему трудно покидать Грея в такой момент и оставлять с этим монстром. Нет, да как он посмел так обращаться с Греем? И как Грей посмел сломаться? Всё будет хорошо. Ты только потерпи. Грей видел, как уходит Нацу, смотрел в его спину и затаил дыхание в ожидании действий Леона. Ему оставалось лишь догадываться, что может сотворить он на этот раз. Как только Нацу, сквозь ночную тьму, стало фактически не видно, омега почувствовал, как мужчина схватил его за кожанку, резко прижимая к дереву. Он, больно ударившись спиной об ствол дерева, тихо айкнул. — Нет, ты точно тупой, — тихо шипел Леон, сжимая несчастную куртку, чуть ли не до треска ткани. — Что я тебе говорил? Грей опустил голову. Лишь бы не смотреть сейчас в его глаза. Лишь бы не посмотреть. Глаза, как автомобильная катастрофа. — Никаких контактов с альфами, — отчеканил брюнет, пытаясь засунуть свою боязнь и неуверенность куда подальше. — Тогда, маленький мой, объясни мне одну вещь, — он начал говорить тихо, даже как-то ласково, но с последующей фразой наступила та же буря, что была в его славах пару секунд назад. — Какого чёрта ты стоял и обжимался с каким-то парнем? Тебе жить надоело? — он сильнее сжал его куртку, прижимая к дереву ещё теснее. На этой фразе Грей неосознанно дёрнулся. А ведь и в правду: он может спокойно его убить. И осознание этого ударило по нервам как-то особенно сильно, заставив учащённо дышать, и молиться богу, чтобы он его не пристрелил где-нибудь в лесу. — Я тебе говорил: если ещё раз меня ослушаешься, то тебе не поздоровится. Тогда, какого чёрта ты опять лезешь на рожон? Делать тебе нечего или просто юный самоубийца? — Это было просто дружеское объятие, ничего более, — попытался оправдаться брюнет, поднимая взгляд вверх, всё же решаясь посмотреть в его глаза. Сейчас жизнь ему дороже, чем чёртова гордость.I'm bent I'm not broken Я склонился, но я не сломлен. Come live in my life Давай, поживи моей жизнью.
— А ещё можно трахаться по дружбе, и где достоверность того, что у вас ничего не было? — Да что вы несёте?! — Грей подскочил, пытаясь убрать руки с его кожанки. — Не было у нас ничего, потому что я ва.. — он резко замолчал, пытаясь избавиться от сумасшествия, что решило так не вовремя опалить его и сдать Леону с потрохами. Выдать его главную тайну. — Ты что? — он нахмурился, и, кажется, на пару секунд злость куда-то испарилась, оставив место лишь глупому интересу. — Ничего, — тихо отвечает он. — Но между нами правда ничего не было. Честно, — он касается его рук, кладя свои ладони поверх его. Он чувствует холод его рук, а Леон внезапное тепло. — Послушай меня, — шепчет мужчина. — Сейчас я отвезу тебя в одно место. Или ты думал за то, что ты меня ослушался ничего не будет? А вот и нет. В следующий раз думать будешь. Грей чувствует, как альфа резко хватает его за руку, тяня к машине. На пару секунд его окатило новой волной страха: куда мог отвести его Леон? В ночное время всё закрыто, не считая круглосуточных магазинчиков. Что он хочет ему показать? Брюнет понимал, что никакого звёздного неба с небоскрёба они наблюдать не будут. Но что может работать в такой поздний час?Got you down on bending knee Вот ты уже стоишь на коленях, What should be my next weapon be? Каким будет мое следующее оружие? It's over, you can't breathe Все кончено, ты не можешь дышать
_______ * Steam — сервис цифрового распространения компьютерных игр и программ, принадлежащий компании Valve *Гейб — один из основателей и генеральный директор компании Valve * Бреве — черный кофе с взбитыми сливками. * Scotch Lion — шотландский виски * Джек Дениалс — один из наиболее старых и наиболее известных сортов американского виски. * Песни: "Hollywood Undead - Outside " и "Hollywood Undead - Another Way Out"