***
Да, я ожидал, что Иккинг ответит хоть что-то. Может, он спал и не проснулся? Нет, так крепко он не спал никогда, и я более чем уверен, что он слышал все, но отвечать не хотел. Я его понимал… или нет. Трудно было сказать, что переживал сейчас Икк, и так смело предполагать я не хотел. Я просто хотел нажраться. Я поднялся на палубу и двинулся в сторону кают-компании, наверняка в смежных каютах была выпивка. Все это находилось чуть ли не на корме корабля, поэтому пришлось идти по длинному коридору. Кубрик, каюты для гостей, покои короля. Там слышались разговоры, взрывы смеха и веселья, но мне было не до них, я был жутко подавлен, и исправить это могло только хорошее вино. Дверь слегка была приоткрыта, и до меня донеслись обрывки разговоров. – …да ты просто герой! Он бы тебя живьем сломал пополам, если бы ты вовремя не успел рассказать, – Джестер, судя по всему. – Вот именно! Поэтому я требую двойную плату! – пьяным шальным голосом заявил Леджер. Откуда он здесь взялся? Как я мог пропустить это? – А ты не обалдел?! – Ну знаешь, я мог бы и жизни лишиться, тем более, что это надо было не мне. Раз так, я думаю, я могу рассказать ему все, как есть, – Леджер, видимо, направился сюда, и я поспешил ретироваться, хотя с каждой фразой становилось все загадочнее. – Никуда ты не пойдешь. Раз так, то я дам тебе двойную плату. Потребуешь больше – умрешь. – Ладно, ладно, не бушуй. – А как ты вообще уговорил его вернуться? – это, наверное, Грейд. Оба с Леджером были в хлам пьяны, послышался грохот тела. – Ох, Грейд не выдержал, – хихикнул Рыбьеног. – Я сказал ему, что Альфред жив, просто находится немного далеко от нас. Знаешь, на это он поведется однозначно – никто и никогда не привязывался к человеку сильнее, чем этот остолоп, – дальше я уже не слушал и не слышал, в ушах стоял звон, будто меня приложили по голове, а в груди была давящая тяжесть. Я… я не понимал. Я не знал, не осознавал, что меня все это время дурили. Мной игрались… как и смертью Альфреда. Я уже был пьян и без вина. Как можно тише ступая, я пошел обратно к трюму. Я делал все зря – нет теперь той благородной цели, что могла меня оправдать. Я предал человека, который посвятил мне несколько лет жизни, который посвятил меня в свою, по сути, семью Всадников и проявил безграничное доверие. Я должен сделать хоть что-то, чтобы искупить свою вину. Ключи были у стражника, который гулял по палубе. Достать их было не так сложно: я позвал его в трюм, сказав, что там что-то случилось, а потом вырубил. Все равно наверху никого не было, так что никто не увидел и не услышал этого. Я сдернул ключи с пояса и стал судорожно пытаться открыть дверь. Шевеления внутри я не услышал, но это и не надо. Я хотя бы открою дверь, а там сколько он бы ни дулся, все равно выйдет.***
Я услышал топот четырех ног, а потом смачный удар и звук падения тела. Я не хотел знать, что там происходило и для чего это, все равно этот кто-то пришел явно не для того, чтобы меня спасти. Но когда я услышал звяканье ключей и их скрежет о железо клетки, я приоткрыл один глаз. Трудно было разобрать, но это, вроде бы, был Ривенс, и он пытался открыть клетку. Пожалуй, это моя возможность. Он перепробовал несколько ключей и наконец-то открыл дверь. Как только он вошел внутрь, я резко вскочил и кинулся на него, крепко сжав руки на шее соперника. Мы влетели в стену клетки, которая отозвалась громким гулом. – Я убью тебя, тварь, не хочешь ничего сказать перед смертью? – еще немного, и я закончу его страдания. – Подожди, Икк… – давился он словами, но вопрос был риторическим. – Я. Никогда. Не. Прощаю. Предательства, – отчеканил я, а потом произошло то, что должно было. Кровь прилила к голове, в глазах помутнело, хватка ослабла, ноги подкосились, и я стал заваливаться на спину, но Ривенс меня поддержал и усадил на пол. – Тихо, убьешь меня при следующем удобном случае. Только сперва дай мне извиниться, – я все еще туго соображал, но стало гораздо лучше, а спонтанное желание убивать немного ушло. Мне пришлось приложить усилия, чтобы зверь внутри меня снова не проснулся и не раскромсал Ривенса. – Ты уже все сказал. – Я и сам тоже думал недавно, что мне сказали все. Это было до того, как я понял, что мне не за что больше воевать. – Ты же хотел спасти своего друга, так иди и спасай! – крикнул я в смятении. – Тихо, нас могут услышать. Пойми, – Ривенс сглотнул, – мне и раньше было некого спасать. Альфред мертв с того момента, как меня изгнали. Все это время меня дурили, хотели, чтобы я служил Джестеру… – Ты врешь! Что тебе надо – информация, сведения о войсках, о способах нас победить? Я не скажу тебе ничего, просто вали отсюда и дай мне умереть! – Да пойми ты, идиот, – он отвесил мне крепкую пощечину, отчего адреналин вновь подарил мне безграничную энергию, – что Альфред мертв, и я не хочу, чтобы еще кто-то, кто дорог мне, отправился за ним! – Рив еще пару раз меня встряхнул за плечи и поднял. – Это… это правда? – ситуация складывалась донельзя тупая и примитивная – он действительно не знал и кинул меня во имя благородного спасения. В итоге мы оба в глубокой жопе, из которой не выбраться. Или почти не выбраться. – Где драконы? – Вроде бы в противоположном конце корабля. Там второй отсек, придется идти по палубе, чтобы попасть туда. Учитывая количество стражи, придется идти очень аккуратно. – Насрать, – сказал я и взял из рук Ривенса ключи. Все мои вещи лежали в каморке тюремщика, я подобрал ключ и вытащил все, аккуратно сложив свое недавнее изобретение – мощную бомбу, которая может в клочки разодрать этот корабль, в компактном корпусе, во внутренний карман. Если кто-то слегка ударит ее, она может сдетонировать. Теперь мы были во всеоружии. – Лично я иду ломать лица и жизни. Ты со мной? – приподнял я бровь. – Еще бы, – ухмыльнулся Крейн и хлопнул меня по плечу. – Теперь я до конца с тобой. Мы выскочили на пустую палубу и направились в сторону хором Джестера, но тут они встретили нас сами. Правда, никто из нас не был готов к битве прямо здесь и сейчас. Леджера, правда, не было – тоже нажрался, видимо. – А я боялся, что ты уже убежал, – оскалился Рыбьеног, вытаскивая булаву. – Только после того, как отправлю тебя в последний путь.***
– А ты особого приглашения ждешь? – спросил меня Джестер. – Нет, я просто хотел с тобой сначала поговорить, – сначала надо оценить его готовность. Судя по глазам и походке, он совершенно трезв. Тем сложнее для меня. – Как-нибудь не сегодня, – сказал он и нанес первый удар. – Как тебе вообще пришла в голову идея захвата власти, скажи мне? Для чего ты это сделал? – битва наша шла размеренно, не торопясь, ибо все было и так относительно предсказуемо. Я превосходил его по физическим параметрам, и мог спокойно его переиграть, но будто какая-то мысль, какая-то недосказанность мешала мне закончить с ним прямо здесь и сейчас, хотелось тянуть время и поболтать еще… – Да довольно легко. Служба службой, а повышение по расписанию, тем более, что зачем было мелочиться, когда твой Альфред начал сокращать военные расходы, и я мог просто стать никем в одночасье. Жить-то всем хочется богато, да только расформировывать армию начнут с низов, главнокомандующим же я не был, – оскал, полный презрения, был словно коротким описанием того, что говорил соперник. – Когда мы решили идти по мирному пути развития, у меня родился план. Правитель из него был крутой, но между ним и населением были только мы, то есть армия. Подначить население было бы трудной задачей, да и поводов пока не было. Вот я и решил начать с того, что ближе, – хищно ухмыльнулся Джестер. – Как ты думаешь, что случилось тогда? – Тогда произошло вооруженное столкновение с объединенной армией побережья Миллении, – бросил я. Тот момент хорошо отпечатался в памяти – выходя из палат короля, я увидел этого ублюдка в окружении нескольких человек. Все при оружии и явно нервничали, но я тогда взял на заметку, что что-то произойдет. – Умница. Вот тогда вторая часть пришла в действие – кто будет доволен, когда начнут набирать рекрутов при текущей расформировке армии? Естественно, никто, – каждое слово, как выстрел, сопровождалось ударом и скрежетом металла о металл. Мы даже не пытались друг друга убить – мы все еще обсуждали события прошлых лет. – Пошел ропот, и вместе со старыми солдатами стали набирать новых. Армия Миллении – это не игрушки, с ней просто так не расправиться, а технологическое превосходство не давало особых преимуществ. Надо было лишь пустить слух, что король перестал действовать во благо населения, и они бы это сожрали и вырастили бы ненависть, достойную своих преемников. – Ты, паскуда, лишь стоял и смотрел, как твои шестерки бегают и выполняют все за тебя, и хоть бы одна здравая мысль, почему именно ты должен был взойти на престол, – негодование вскипело во мне, я начал наступать, но Джестер легко отражал мои спонтанные атаки. – Не скажи. Никто даже не догадывался, кто взойдет на престол. Все работали ради идеи, время лидера должно было прийти позже, чтобы не было грызни. Иначе бы я мог просто-напросто встрять, ибо борьба за власть – дело очень кропотливое и сложное. Надо было кого-то подговорить, кого-то подкупить, кого-то просто убрать, – Джестер хищно улыбнулся, намекнув на меня. – А ты никогда не думал, что надо работать не показушно, а действенно, и доводить любое дело до конца, м? – я начал серию атак, пытаясь понять, с какой стороны ему труднее обороняться. – Согласен с тобой, ты стал моим просчетом в работе, который мог сильно изменить ход революции. Но главной частью было спровадить тебя за пределы Англии, чтобы ты просто не мешался. Ты уплыл, и то хорошо, твое убийство было второстепенным. Убить надо было Альфреда, а не тебя, ты на его фоне – мелкая сошка, которая просто будет приставать и надоедать. Под моим контролем армия, а ты даже с кучкой своих дружков мало что мог бы противопоставить моей тогдашней мощи, – найти изъян в его защите я так и не смог, соперник отвечал на любую атаку выпадом и сбивал комбинацию. Но однозначно он был правшой, одноручник без щита – уязвимая мишень, если только он не идеально владеет оружием и может защитить вторую половину как нечего делать. Удары сверху он отбивал, но я начинал догадываться, что с его полуторным мечом трудновато маневрировать, и удары с разных направлений отбивать не особо получится. Но в том и преимущество его меча – если он отбивал свою атаку не прямо, а под углом, и смещался с текущей позиции, то все начиналось по-новой. Мне надо было его загнать в угол, чтобы возможности для маневра не осталось. Но на большой палубе это было трудновато, скоро должна сбежаться стража, однако при наших диких и непредсказуемых перемещениях трудно было остановить драку – можно было воткнуть стрелу или меч в своего короля. Он бы сильно расстроился. – То есть тот факт, что я мог сломать тебе лицо уже после того, как ты все провернешь, ты упорно отрицал все это время, так что ли? – мы уже подошли почти вплотную к борту, и я начинал ощущать свое превосходство. – Дальше ты уже был не опасен. Побережье Миллении тебя бы растерзало на куски, а дальше на юг ты бы просто не доплыл. Расчет в основном был на то, что ты сдохнешь по пути. Однако до Олуха ты как-то добрался, и я откровенно поражен. Хотя о его существовании я даже не знал особо, так что, может, он был в радиусе доступности твоей умирающей тушки. – Но во имя чего ты все это затеял? – Ты так и не понял? Деньги, Ривенс. Деньги и власть, а с влиянием Англии во внешней политике страна могла стать непобедимой. Только вы вдвоем мешались на пути к торжеству. Хорошо, что скоро вы воссоединитесь. – Как видишь, я пока еще живу и здравствую, урод, – ответом мне была ухмылка. – Ненадолго. Удар за ударом, я старательно загонял его, но каждый раз он уходил из-под атаки и оказывался у меня сбоку, и отбиваться уже приходилось мне. Я стал быстро уставать, но позиции сдавать не собирался. Тем не менее, у Иккинга тоже было все несладко.***
– Я еще примерно понимаю, почему это сделал Ривенс, и почему он сейчас здесь, а не рыб кормит. Ответь сам – что я тебе сделал, – каждое слово я старался сказать так, чтобы оно ранило не слабее моего меча, – что ты решил меня так грациозно кинуть? – Проще сказать, чего ты НЕ сделал, – меч против булавы был не особо хорошим оружием, но я мог на возврате атаковать, пока Рыбьеног размахивался снова. – Мне перечислить, или ты сам догадаешься, что я имею в виду? – Если ты ушел, видимо, список немаленький, начинай лучше ты, – я смог достать его и ранить в неведущее плечо, но это лишь раззадорило его. – Начнем с того, что после того, как образовались Всадники, я стал не особо всем нужным. Да, мы отправлялись в путешествия, да, время от времени вы слушали меня и восхищались теми знаниями, что я вам давал, но после этого я просто исчезал. – Так ты не исчезай, может, будет с кем поговорить, – удар булавой прошел в нескольких сантиметрах от моего плеча, и для удара мечом не было пространства, поэтому я тупо пнул Рыбьенога под колено. Правда, я его не нащупал, хотя на мгновение противник потерял равновесие. – Когда ты для всех пустое место, трудно быть видимым, знаешь ли. – Уж представь, знаю – даже ты умудрялся меня гнобить, когда я был мелким. С отцом ты был обходительным, а я был жалкой букашкой, которую ущемляли все. Я тебя не виню, не подумай, просто ты, как всегда, действуешь согласно своему стадному чувству. И если бы ты хоть как-то своей головой думал, что да как, но зачем, когда все люди искренние с тобой кругом, и никто не преследует никаких целей. Мне жаль это признавать, но в моей команде вместо Сморкалы и близнецов отбитым стал ты. Никогда бы не подумал. – Если тебе будет, чем думать, сука! – с безудержной яростью рубанул Рыбьеног в моем направлении, но меня там уже не было. Знаете, это как сражаться с каким-нибудь очень крупным драконом – масса большая, неповортливый, но бьет сильно и неприцельно, да еще и броня сильная, что хрен пробьешь. Вот именно такое сейчас было передо мной. – Ну, такими темпами ты разве что на дно уйдешь, разбив корабль, – усмехнулся я и нанес пару ударов, но Рыбьеног их даже не заметил. Его уязвимой частью была только шея, потому что на голове – крепкий шлем, а эти доспехи, в которые превратились его одеяния, обшитые кожаными пластинами, были негорящими и очень толстыми. Очень сильно было открыто горло, но до него бы еще добраться. – Так все же, ты еще даже близко не начал перечислять. Что тебе не нравится-то? – То есть вот такой игнор для тебя – мало? Перейду тогда сразу ко встрече с Ривенсом, а то ты слишком короток на воспоминания, могу не успеть рассказать. – А ты постарайся. Ты же не хочешь сказать, что ты винишь меня в том, что он тебя чуть не грохнул? – я приподнял бровь – ну вдруг что в голову придет ему. – Ой, вот не надо тут только острить, лучше отмотай на пару дней вперед. – Когда он пришел к тебе мириться и просить прощения? – Когда ты поставил все село перед фактом, что я – зажравшийся кретин, а он – герой-спаситель, который поможет всем и всюду. – А разве это не так? – А-а-а-а-а, как ты меня достал! – Рыбьеног начал размахивать своим оружием, пытаясь выбить меч, но боковые удары палицей отбиваются обычным косым блоком, и любая атака сильно уводила руки соперника в другой бок, отчего он прикладывал массу усилий, чтобы остановить палицу. Проще было тупо крутиться и дать мне шанс воткнуть меч между его шейных позвонков. – Ой, я, наверное, тебя обидел, да? Ты очень зол на то, что ты, сука, не удовлетворен моей персоной, и жаждешь меня убить? Уебок, да когда я к тебе несправедливо относился, а?! – тут уже пришла очередь орать мне. Любое слово в его адрес было моим гневом, моей агонией, жаждой мести за какого-то то, что я принял человека, что я приютил его, выходил и сделал одним из своих. Из тех, кого я могу называть своими. – Ты считаешь, что я до конца своих дней обязан оберегать и холить такую суку, как ты, да?! Тогда ты еще более зажравшийся ублюдок, чем я мог когда-то предположить! – Ты предал Всадников, когда приютил этого выкидыша! – Я сделал шаг в новую эпоху нашего братства, приняв его! – Ты подставил всех поголовно, когда ты проявил уважение к нему! – А я должен был его зарезать на глазах у всех после того, как я подарил ему место, которое он может назвать своим домом?! – Ты предал меня лично, когда предпочел его мне! – Я дал тебе выбор – быть в новом братстве или дальше строить из себя обиженную сучку. Ты сделал его, и я тебе не мешал, так что пожинай то, что посеял! – Я пытался посеять мир и разум, а ты лишь привел того, кто тебя предал! – Предавать можно как угодно и под какими угодно предлогами, но у тебя единственного предлоги – эгоистичный пиздеж подростка, который никак не может вырасти! Образумься ты наконец! – Только лишь когда я умру! – Ты сам выбрал. Снова. И мешать я тебе не буду, – ответил я и принялся атаковать. Он меня выбесил, надоело сюсюкаться. Перестав мелочиться и бегать кругами, я просто стал усиленно месить его, пока палица выдирала его руки после удара, но лишь несколько ударов реально достигли цели – на их месте красовались довольно глубокие порезы и рваные раны с обугленными краями, но ни одного вопля от боли я не слышал – лишь постоянный рык вырывался из его глотки. Кажется, кто-то тоже может озвереть, хе-хе. – Что, никак не можешь смириться со своей тупостью, которая снова помешала тебе нормально жить? – Нет, не могу смириться с тем, что ты еще жив, – огрызнулся Рыбьеног. – Тебе придется с этим еще долго мириться, поверь. Пока ты не сдохнешь. – Даже если я сдохну, и все тут падут смертью храбрых, Олуху все равно конец. – Что тебе плохого сделала твоя родина? Недостаточно накормила твое эго?! Что тебе плохого сделал я или мой отец? Он до своей смерти сделал много, чтобы твои исследования были обширнее, я сделал все, чтобы ты открыл весь мир для себя и для Олуха! – Вы делали это, чтобы я просто отвязался. А твой папашка так и вовсе был настолько загружен своими внутренними делами и мыслями, что дальше своего носа не видел! Может, поэтому он и откинулся, – еле заметно пожал плечами Рыб. – Сука, не смей так говорить о моем отце, он был легендарным вождем, каким тебе никогда не стать! – Сколько бы прегрешений за мной ни было и кто бы ни победил, я так или иначе отправлюсь в Вальхаллу. Думаю, хоть там меня примут нормально. – Туда отправляются лишь благородные воины, которые пали во время схватки, борясь за честь свою и своей страны, а ты – лишь жалкая шавка, которая даже нормально ударить не может, – я знал, что он поведется на эту дешевую уловку. В порыве ярости я даже не заметил, как уже перестал думать о чем-то, кроме убийства этого сопляка, и во мне не осталось давно ничего человеческого. Здравствуй, зверь, я ждал тебя. Удар за ударом Рыбьеног наносил, пытаясь меня достать, но в своей агонии он совершенно забыл об обороне. Он действительно был настолько туп. Я дождался, пока после серии ударов он развернется и нанесет удар. Сверху. Какая глупая смерть. Как только он поднял палицу, я моментально подлетел, боковым зрением заметив другую схватку рядом со мной. И Ривенс был в отвратительном положении. Его загнали в угол, и прямо сейчас я уже видел завершение комбинации Джестера – ложный удар справа, прямой блок Ривенса, удар плечом и последний удар в грудь. Мгновения летели, как и я к Рыбьеногу. Соперник все еще держал палицу над головой, когда я воткнул в его горло меч и, оставив его там же, достал метательный нож и отправил его в незащищенную голову Джестера. Уже в полете ножа я понял, что я опоздал. Они оба стояли ко мне боком, нож втыкается в висок ровно в тот момент, когда в правой половине спины Ривенса влетает насквозь клинок. – Увидимся на той стороне, – я пнул в живот Рыбьенога и вытащил меч из горла. Не знаю, от чего, но голова от горла начала загораться. Грузное тело перевалилось через борт и плюхнулось где-то внизу, но я уже был в другом месте. Отпихнув истекающее кровью тело Джестера, я склонился над тем, кто будет моим другом, несмотря ни на что. – Это… это ты, – было проткнуто легкое, но трогать меч было нельзя – кровь хлынет в легкое, и он просто задохнется. Так хоть были шансы на спасение, правда, входное отверстие было широким – меч прошел еще определенное расстояние вбок, прежде чем Джестер умер. – Никогда не думал, что умру на руках того, кого предал, кхе-кхе… – он харкнул кровью. – Хуже, чем ты был измордован при встрече с Рыбьеногом, тебе точно не будет. Сколько раз ты ходил на грани, и сейчас вытянешь, Рив, – по моему грязному и окровавленному лицу скатилась одинокая слеза, оставляя длинную красную дорожку после себя. – Боюсь, ты можешь умереть раньше, смотри, у тебя два синяка и рана на плече, – улыбнулся он. – Ты даже на смертном одре шутки шутишь, – горько усмехнулся я, но внутри меня раздирала горечь. Горечь, что это был он, а не я. – Я еще тебя переживу, умник, – Рив закашлялся, я аккуратно поднял его голову и грудь, чтобы он не задохнулся. – Почему, Рив? Почему?! – Потому что так надо, Икк. Потому что так решили боги, – спокойно, с какой-то потусторонней отрешенностью произнес мой друг. – Я готов отречься от всего, что у меня есть, лишь бы ты остался жив. – Когда это было видано, что мертвецы и болваны вдруг оживают, а? – Но ты еще жив, ты будешь жить, я просто не верю… – Значит, я просто болван, который наконец доиграл свою партию со смертью. Я не вечен, Икк, и на моем месте мог даже оказаться ты, – голос был все слабее, силы покидали его. Я слышал топот стражи, боковым зрением уловил даже несколько солдат, недоуменно стоявших где-то в стороне. Нерасторопные уроды. – Лучше бы на твоем месте был я, – меня посетила странная мысль. Я вытащил из внутреннего кармана свое последнее творение. Надо было только выдернуть клапан, и при контакте с воздухом вещества в маленькой камере сверху запустят реакцию взрыва. Нас разнесет на куски… а большего и не надо было. Пять секунд, и все наши мучения прекратятся. Я положил палец на клапан. – Ты будешь последним идиотом, если сделаешь это, – сказал Рив. Я выдернул клапан. – Почему? – Потому что моя смерть не должна быть напрасной. Хотя бы ты должен жить, – выпалил Ривенс на пределе своих сил. В моей голове была тишина. Не осталось ничего, ради чего стоило жить. Семья? Сколько ссор, бесполезных разговоров и криков, какая тут семья. Друзья? Единственный, кто меня мог понять, был он, и он умирал у меня на руках. Я?.. – К черту все это, Рив, – сказал я и, мгновение поколебавшись, выкинул бомбу за борт. Не знаю, почему именно, но при заполнении камеры водой бомба не сработает. Я услышал тихий всплеск за мгновение до последней секунды обратного отсчета. – Икк… – тихо позвал меня Рив. Я наклонился ближе. – Эти слова моя семья хранит из поколения в поколение, и я хочу, чтобы и ты это знал. Их услышал мои далекий предок во время путешествий. Hoc est vivere bis, vita posse priore frui. – И что это значит? – Уметь наслаждаться прожитой жизнью – значит жить дважды. Ты сделал для меня многое, – я взял в свои его протянутую холодную руку. – И я благодарен тебе за это. – Я никогда тебя не забуду, – но этих слов ему уже не суждено услышать. Слезы катились по щекам, но я не издал ни одного звука. Я беззвучно рыдал, не в силах помешать моим эмоциям выходить наружу. Короткая, но славная эпоха сейчас бесследно ушла от нас. Я был разбит. Но я должен иметь совесть, Ривенс наверняка не хотел бы, чтобы я, как девица, рыдал над его трупом. Я встал и склонил голову. Ты был достойным соратником, прекрасным бойцом и отличным другом. Я тебя никогда не забуду. Надеюсь, где-нибудь там, наверху, ты обретешь то, что искал. Покойся с миром, Ривенс Крейн. – Кто ты такой? – подал голос стражник за спиной. Зачем ты здесь? Почему ты просто не молчишь? В мгновение ока я снес его голову и так же избавился от двух его соратников. Остальные, видимо, не дошли. Я оглянулся на Олух – многие корабли горели или уже тонули, осаждающие отступали, я слышал приглушенные победные крики земляков. Вот они справились и без меня. Молодцы… Я пошел во второй отсек, вытащил Беззубика и Сардельку. – Увы, твой хозяин умер, – пожал я плечами в ответ на вой Сардельки, сел в седло своего друга, аккуратно подхватил тело Ривенса и полетел на Олух. Нет, все же Рив прав. Его смерть действительно должна чего-то стоить.