Игры на грани, или каково жить на Олухе

      Я еще раз перепроверил все свои вещи, уложил их в дорожную сумку, закинул ее за плечи и вышел из дома. Стояла чистая, светлая ночь, в море играл свет луны. В окнах уже было темно, или, еще было темно — сейчас было то самое время между утром и ночью, когда невозможно было различить, пора ли скоро просыпаться или уже пора ложиться спать. Уверенными шагами я зашел на задний двор, запрыгнул в седло Фирена и тихо подлетел к докам.       Там меня уже ждал в полной готовности Иккинг. Мы наконец-то обговорили все детали нашего путешествия в Англию. Я до сих пор слабо понимал, с чего мне так туда захотелось — то ли сыграло мое немного пьяное состояние, то ли я реально тосковал по дому. Но, в любом случае, я все еще туда хотел попасть. Ничто не могло меня остановить.       План наш был таков. Мы вдвоем должны были перелететь море, ориентируясь по картам Йоханна, а затем, очевидно, уже ближе к полудню, мы должны прилететь к побережью. Там следовало найти какое-то прикрытие для наших драконов — когда я бежал из Англии, активно строились укрепления против них. Они были несовершенны тогда, но, подозреваю, за эти полтора года многое изменилось, поэтому для отступления нам необходимо сохранить наших питомцев целыми и живыми. Насчет цели присутствия точно не скажу — я побываю везде, где смогу. Я должен просто почувствовать, что мой дом все еще здесь, что живо еще то, что я сделал для Англии. Пусть немного, но все же. А там, когда я нагуляюсь, можем ехать назад. На все я отвел пять дней, думаю, должно хватить. — Готов? — спросил Иккинг. Я кивнул. — А может быть по-другому? Сам-то готов? — Конечно. Давай тогда по седлам, пора бы лететь, пока Олух не проснулся. Хотя подожди, — Иккинг пришпорил коня и подлетел к кузне. Я отсюда видел, как он прибил к стене какой-то пергамент. — Объявление, что меня не будет в течение недели, — объяснил Иккинг уже в полете. — Надо же как-то защитить Плеваку от постоянных вопросов о том, кто поможет несчастным селянам задницу вытереть. — Что, все так осточертело? — мне было прекрасно понятно, что быть вождем — работа утомительная и малоприятная местами, но от Иккинга я не ожидал услышать такое. Такое — в смысле, жалобы на свою работу. Могло же быть и хуже. — Ты не представляешь, насколько! Кругом я только и слышу: "Вождь, у меня тут крыша протекла, ты не мог там с кузнецами помочь? Вождь, у меня вот с посевами проблема, я не знаю, что я завтра буду жрать!" — Иккинг все больше расходился, но пусть лучше выговорится. — Вождь, вождь, вождь! Кругом я только это и слышу! Черт возьми, когда был мой отец, все жили сами за себя, к нему обращались с реально глобальными проблемами. Ко мне же бегают со всякой херней, как будто я посыльный мальчик, а не вождь этого чертового острова! Меня это уже достало! — мы отлетели достаточно далеко от острова, но, обернувшись, я увидел, как зажглась светом пара окон в ближайших к докам домах. — В следующий раз я пошлю просто всех нахер, громко напомнив им о том, как мы жили раньше. Честно, вот сдержу слово и пошлю, надоело. — Так ты не бушуй, ты прав. Просто надо периодически напоминать свою роль. Ты думаешь, почему при твоем отце так все было? — я был наслышан о Стоике, знал все практически до мелочей. — Потому что он знал себе цену. Ты не должен выполнять все их просьбы, — я сделал акцент на слове "все", чтобы было понятнее, что я имею ввиду, — а должен выполнять то, что реально необходимо. Не все, что происходит на острове, происходит по твоей вине или связано с тобой. Есть много проблем, которые жители должны решать сами. Ты не обязан вытирать им задницы, они сами это прекрасно умеют, так? — Иккинг молча кивнул. — Так и напомни им об этом. Не надо так распаляться и распинаться перед ними, они сами прекрасно знают все. Просто они пользуются твоей доверчивостью или безграничным терпением. Хотя, сомневаюсь, что после моего прихода они были уверены в твоем терпении, — я посмотрел на спутника с долей сомнения и сожаления. Да, пожалуй, после той драки с Рыбьеногом пусть и прошло достаточно времени, в памяти она отпечаталась хорошо. — А как же доверие? Как я буду говорить все это? Они думают, что я властный, пусть все же тихий и мирный, а с моими эмоциями я просто потеряю все уважение и доверие жителей. Как мне справиться с этим? — вопросительно глянул на меня Иккинг. — Доверие? После той драки, если оно осталось, то останется и впредь. Сомневаюсь, что показательное "наказание" жителей сможет сильно испортить отношения. А если они уже были испорчены, то хуже уже и не будет, — довольно очевидно, но мне казалось, что Иккинг и сам это знал, просто хотел услышать подтверждение своим мыслям от меня. — Как бы я не тех людей прижал... мало ли что подумают о себе другие. Я же не на всех подряд бешусь, а на отдельных товарищей. А среди жителей у меня есть хорошие приятели и знакомые, которых я не хотел бы обижать, — теперь удивляться пришлось мне. Иккинг прочитал мой взгляд, как надо. — А ты что думал, у вождя не может быть своих любимчиков или врагов? Ха, как бы не так, тут все намного жестче, чем в простых отношениях. Нет какой-то середины, потому что все или откровенно наглеют, или, наоборот, пытаются помочь. Нейтральным не остается никто. Никто... — Иккинг опять залип в своих мыслях, и я знал, что это надолго. Я уже несколько раз пытался "вытаскивать" его обратно, но эффект получался обратный, и он уходил в себя еще глубже.       Так, молча, мы и пролетели почти весь путь. Лететь было пусть и далеко, но по картам я смог отлично ориентироваться. Странные они были, как будто рисовал их некто, гораздо старше грудных младенцев, но и до опытных навигаторов ему было далеко. По крайней мере, мы еще не пропустили ни одной метки, которые были здесь обозначены. По дороге нам встретилось ровным счетом нихрена — одни голые скалы да пенистые гребни волн, сопровождавшие нас на протяжении всего пути. С другой стороны, мы не попали ни в какой шторм, что было довольно хорошо — одно море вокруг, мало ли что могло случиться. В общем, погода нам не шибко благоволила, но мы были живы, и то хорошо.       Я перешел к последней части карты — да, она была разделена на две части, и обозначены они были как "Старые земли" и "Новые земли" — и подумал, что неплохо было бы остановиться. Торопиться было уже совсем некуда — солнце только поднялось, началось утро, до полудня было очень далеко, а жрать хотелось довольно сильно. — Может, остановимся? — предложил я Иккингу. Тот встряхнулся, поднялся с Беззубика и кивнул. Засранец, мне надо бдеть и следить за маршрутом, а он спит. Хоть бы помог. — Я не против. Ты хоть еды взял? — спросил меня спутник. — Нет, конечно, — отшутился я, но Иккинг воспринял это всерьез. — То есть как это? А что мы есть-то будем? — То есть мы? А ты сам ничего не брал, что ли? — Конечно, нет. Ты же должен был взять, — быстро оправдался Иккинг. Ну обалдеть, то есть я еще и взять должен был! — А сам взять еды ты не в состоянии? — У меня просто бы не влезло. У меня нет таких мешков, — пожал плечами Иккинг. — Спускаемся. Хорошо, что я пошутил, блин, — я не был зол, но раздражен. А потом он говорит, что люди на него всю грязную и мелкую работу скидывают. Сам этим же занимается, и ничего, никто не жалуется.       Мы нашли более-менее обросший травой и парой деревьев скалистый остров, приземлились. Вяленое мясо, вяленая рыба — вот все, чем мы были богаты. Но многого нам не требовалось, поэтому мы быстро перекусили, ничего не говоря, и отправились дальше. На ходу есть было чревато пролетевшим в глотку лишним куском — мощный поток ветра в лицо сильно мешал нормальной еде. Пока мы ели, я наблюдал за погодой и понимал, что надо лететь быстрее — скоро могла начаться буря, и, если мы в нее попадем, то можем и не выбраться. О чем я и сообщил Иккингу. Он огляделся вокруг и согласился.       Мы сели по седлам и помчались до цели, благо, оставалось немного. Спустя полтора часа мы уже видели скалистый берег острова под названием Англия, а еще через десять минут мы уже стояли на твердой земле и искали укрытие для драконов. — Я не знаю, куда их приткнуть. Вон там была какая-то пещера, но я боюсь, что от шторма это их слабо защитит, — кричал я сквозь шум бушевавшего моря. — Вон там есть лес, двигаем туда! — Иккинг ткнул куда-то в сторону, где, почти на горизонте, угадывалась кромка зеленых деревьев. Мы вновь сели по седлам и с трудом перебрались в лес. Это действительно был он — кругом были сосны, которые кое-как росли почти на границе с морем. Нам очень повезло, что мы наткнулись на это зеленое спасение в виде густого бора, иначе мы могли быть просто сметены с камней в море. С концами. — Наконец-то, — я упал на землю, забитый каплями дождя. — Уже никуда идти даже не хочется. — Вставай, пока живой еще. Нам надо найти самим укрытие. Ты что-то говорил про деревни почти на самом берегу, может, пойдем, поищем? — Иккинг был явно недоволен сложившейся ситуацией, но он был прав — надо было найти какой-то кров и просохнуть. — Пошли. Только почти все вещи, кроме оружия, надо оставить здесь, — я подошел к самой толстой ближайшей сосне, разрыл корни и уложил свою дорожную сумку в яму. Иккинг сложил все туда же, я прикрыл все это землей и покидал сверху подгнившей трухи и осыпавшихся иголок. Главное — не забыть, где тайник сделали.       Продираясь сквозь густо росшие деревья, я начинал замечать, что местами стояли пни, и с нашим продвижением количество все увеличивалось. Так мы шли еще минут тридцать, пока я не увидел впереди большие просветы и кучу пней. Вот, теперь я точно могу сказать, что это деревня. Я долго думал, та ли это деревня, но после того, как мы вышли из леса, я понял, что не ошибся — это была она. Когда-то, будучи еще маленьким, я проходил мимо нее. Да, точно, вот главная площадь — здесь я стоял и искал помощи. Она была людна, как тогда, так и сейчас, но для того, чтобы тот единственный человек наклонился ко мне и сказал теплые слова: "Пойдем ко мне, я тебя согрею", — мне надо было отстоять утро и полдня, подходя к людям и прося помощи. Он жив и здоров, как я помнил с моего последнего визита к нему. Да, я несколько раз в год наведывался к нему, мы сидели за столом, травили истории и узнавали новое о жизни друг друга.       Я провел Иккинга за собой в деревню, повернул направо, а затем налево после площади, отсчитал третий дом по дороге, постучался в дверь для того, чтобы вновь услышать: — Ну, здравствуй, Ривенс. Ты наконец вернулся.